Lust/Love

             

***

      

[Echos — Vacant]

             -Погодка, конечно, не лётная, — вздыхает Хисын, согреваясь в одеяле, пока ему заканчивают макияж. — Неужели нас нельзя было привезти куда-то…не в такую ледяную пустыню? Понимаю, что ноябрь начался, но даже в Сеуле не так холодно.       — Я думаю, если бы возможность найти что-то столь же атмосферное в помещении — мы бы давно были там, — прикрывает глаза Чонвон, подставляя лицо под кисточку. — Атмосфера, хён. Все дела.       — Лишь бы только из-за этой атмосферы никто не заболел. Джейк с вечера что-то подкашливает.       — На площадке есть медики. Как минимум, что-то от простуды у них найдётся.       — Утешил, конечно. Чонвон ёжится. Он и сам не в восторге от того, куда их забросили на три дня для съёмок клипа. Но место и впрямь было атмосферное, красивое, живое, главное. А время возвращения домой зависит и вовсе только от них шестерых. Быстрее справятся — быстрее уедут в тёплое общежитие. Чонвон пока не представлял себе совершенно, как у них выйдет и что для них придумали. Сценарий? Для них это явно посчитали лишней деталью. Так, например, в полном неведении, первыми пошли на съёмки Рики, Джейк и Сонхун. Их локация была в небольшой пристройке возле старого пансионата, представляющая собой одну комнату с белыми стенами и пустой пролёт во вторую, в которой стояла лишь одна ванна, на которой как раз сидел Сонхун. Чонвон видел его через отражение в небольшом экранчике у режиссёра. Сонхун отыгрывал что-то, приподнимая руку и делая серьёзным взгляд. Накрашенные губы Чонвона невольно дрожат в улыбке. Эти руки вчера ещё согревали его у реки. Они сидели слегка в отдалении от оживлённой прогулочной дороги, но даже оттуда Чонвон видел гуляющие парочки, мамочек с колясками или занятых телефонным разговором одиночек, куда-то спешащих. Их вчерашний вечер был вне времени. Они разговаривали о школе, пока их кофе остывал в стаканчиках, обсуждали забавную младшую сестру Сонхуна, подбрасывая птицам остатки хлеба из сендвичей. Украдкой касались друг друга, опасливо озираясь по сторонам, приобретая новую привычку. Этот вечер был для Чонвона другой жизнью. Где он — простой влюблённый парень, пытающийся наслаждаться свиданием, где не нужно спешить куда-то. чего-то бояться или находиться на грани. Были только гладь реки, в которой отражался уходящий закат, непрекращающиеся разговоры с Сонхуном, теплота в сердце и нежные пальцы, попавляющие его растрепавшиеся от прохладного ветра волосы. А поздним вечер, когда они вернулись домой, за закрытой дверью была мягкая постель и крепкие объятия с беззвучными, нежными поцелуями под пуховым одеялом. Чонвон тяжело вздыхает, открывая глаза и возвращаясь в свою реальность. Когда он решил подписаться на это, он точно был не в себе.       — Чонвон! — кричит Гончжон, маша рукой в отражение и привлекая к себе внимание. — Ваша с Сону сцена!       — Файтин! — шепчет Хисын, ударяясь с Чонвоном кулаками, прежде чем он спрыгивает с кресла и уходит в сторону пансионата. Их с Сону съёмки, на его удачу, проходили внутри. Но, едва только Чонвон проходит в дом за менеджером, к своему разочарованию, он подмечает, что в помещении ничуть не теплее. Старое, заброшенное здание наверняка не отапливалось годами. Да и зачем? Забитые в некоторых местах досками окна, отваливающиеся старые обои, скрипучие полы с прогнившими досками. Местечко, конечно, атмосферное, не поспоришь. Особенно задекорированная под игровой чердак их с Сону комната смотрелась безумно. Безумно и здорово.       — Ты сидишь держа мишку в руках, а потом наклоняешься к нему и делаешь вид, что кусаешь, понимаешь? — они с менеджером проходят в комнату как раз в тот момент, когда второй режиссёр объясняет Сону их сцену. В больших, подведённых глазах младшего — явный испуг и неуверенность.       — Хён, — он выдыхает это, замечая Чонвона и тянет к нему руки. Чонвон моментально берёт их холодные в свои и садится рядом на подстеленный плед, что ничуть не спасал от промозглости досок.       — Объясните мне тоже? — просит он, поднимая глаза на режиссёра. У Сону руки дрожат, и Чонвон рад, что ему дали реквизит в виде плюшевого мишки. Достаточно странная деталь, как по его мнению, но так хотя бы не будут заметны трясущиеся пальцы Кима. А пока им повторяют сценарий, он сжимает прохладные ладони в своих, успокаивая. На удивление, сам он пока не волнуется и кивает понимающе. Его роль проста — сиди, смотри в камеру, старайся не засмеяться. Мало кто знает в этой комнате, что ему нет поводов пока для смеха.       — Давайте попробуем, — машет рукой режисёр. Чонвон краем глаза замечает, как Гончжон уносится к другим мемберам с их площадки, и вздыхает поглубже. Им включают для атмосферы их же трек, Сону справа выдыхает рвано, отпуская руки Чонвона и снова берёт своего медвежонка. Он кивает и режисёр отмахивает начало. Чонвон замирает, а Сону тянется к его шее. Его горячее дыхание щекочет кожу, а Чонвон уносится далеко в свои мысли. Пытается вжиться в образ, фокус размывается, а музыка звучит глухо и где-то на фоне. Но резкое хихиканье возвращает его на землю.       — А?       — Я не могу, хён, — мотает головой Сону.       — Почему? — Чонвон поворачивается к нему с искренним удивлением. Скулы Сону розовеют.       — Я же должен сыграть такого всего вампира, — закатывает он глаза. — А мне кажется, я выгляжу как пафосный школьник во второсортном кино.       — Что может помочь тебе?       — Твоя роль? Ты сидишь…и сидишь.       — Между прочим, это тоже не так просто. Я же лицом должен изображать гипноз. Ты сам слышал, — пожимает плечами Чонвон.       — Тогда не знаю… Чонвон смотрит на хмурые брови, на стучащего каблуком в нетерпении режисёра. И слышит смех с улицы, чувствуя в тот же момент будто вспыхивающую в голове лампочку.       — Представь, что я — Рики.       — Чего?! — вскидывается шёпотом Сону. — Хён, ты что несёшь?       — Помогаю тебе, глупый. Давай же. В конце концов, Сону… — и Чонвон не хочет, о ему приходится. — Если ты не сделаешь этого, тебя не возьмут в группу за полшага до дебюта. Оно тебе нужно? Глаза Сону сперва распахиваются испугано, а после сужаются до щёлочек. Чонвону на какой-то момент кажется, словно и впрямь краснеют по-вампирски.       — Отвернись, хён.       — Снимаем?! — напоминает о себе режисёр. А Чонвон коротко кивает, устремляя вновь слегка затуманенный взгляд в камеру. И это работает. Сону берёт себя в руки и даже слышно, как бедного медвежонка ими сжимает до скрипа плюшевой шкуры. И наклоняется медленно к Чонвону, в подобии укуса приоткрывая рот. Чонвону кажется, что вот-вот и правда укусит, потому что дыхание Сону всё ближе. И он даже прикрывает глаза, думая, что Сону сделает это. Хотя бы в отместку за вздёрнутые нервы. Но нет. Вместо этого, открыть глаза его заставляет громкий крик режисёра:       — Кат! А Сону отклоняется обратно, обмениваясь с нимм взволнованным взглядом.       — Удивительно. Но вы пока самые быстрые, — усмехается мужчина. — Сейчас снимем пару сольных кадров и можете переходить на другую локацию. Чонвон вслепую хватает Сону за запястье и сжимает его одобрительно и успокаивающе. Первый день съёмок только начинался.              

***

      

[Hurts — Only You]

             И в конце первого дня у них только и разговоров было, что о сольной партии Сону и Рики. Оба младших показали себя с самых неожиданных сторон. И, если от Рики Хисын и Джейк предполагали собранности и идеальных дублей, то за Сону переживали все и разом. Но то, что увидел Чонвон лично, будучи с ним в комнате, и остальные мемберы потом, на прогоне кадров на главном экране — поразило. Обманчиво беззащитного и трогательного мальчика-вампира с мишкой и убийственным взглядом — запомнят все. А вот ребята точно запомнят съёмку. Это Чонвон понимает, когда утром, они просыпаются в трейлере не под голос менеджера, а от чиха Джейка и Сону. Чонвон моментально жалеет о словах, сказанных вчера Хисыну у дежурящей скорой помощи, потому что она, увы, пригождается. А Джейк и Сону получают по уколу витаминов и какие-то медикаменты, блокирующие симптомы гриппа. Им нужно было продержаться всего ещё два дня.       — Групповая съёмка, да? Уже одетый в свой костюм Сонхун, подходит к Чонвону и скользит ладонью по пояснице, пока никто их не видит. Приталенные рубашки, костюмы с последней фотосессии. Они выглядели превосходно, жаль только не чувствовали себя также.       — Да, — кивает Чонвон, сосредоточенно наблюдая за дремлящим на макияже Сону и вставая спиной ближе к Сонхуну. — Как думаешь, всё получится?       — Нам точно везёт, что съёмка делается в несколко тейков, как и запись, — тихо говорит Сонхун куда-то в его волосы. — Сложностей быть не должно.       — Твои бы слова, — вздыхая Чонвон, скрещивая руки на груди и ненавязчиво касаясь пальцами самых кончиков пальцев Сонхуна на своём боку.       — Хисыну даже плевать на домыслы, — хмыкает тот. — Крутится с утра возле Джейка, как наседка.       — Ему позволительно. Он старший. Ни у кого и мысли не возникнет, что там что-то большее.       — Значит, ты, как лидер, тоже можешь крутиться? Возле меня, например?       — Ты, к счастью, не заболел. И даже не вздумай, — строго припечатывает Чонвон, слышит в ответ усмешку.       — Не в ближайшие десятки лет, — хмыкает Сонхун. — Справимся быстрее — отпустят раньше. Давай надеяться на лучшее? Чонвон отрешённо кивает и замечает краем глаза Рики, кутающего Сону в большой серый плед. Они тоже ничуть не тушуются, когда нос Сону прячется в шее младшего, а тот обвивает своими ручищами и мягкой тканью хрупкие плечи. Чонвон сужает глаза.       — Принесёшь плед, пожалуйста?       — Ты подумал о том же, о чём и я? — почти не слышно проговаривает Сонху ему на ухо.       — Давай проверим. Чонвон замирает в ожидании, когда Сонхун отходит от него. Отчасти с завистью наблюдает за мелкими. За Хисыном, что уложил голову Джейка на свои колени, пока подставляет собственное лицо под макияж, который визажистке пришлось делать не за столиком, а на крутясь вокруг строго нахмуренного старшего. Никто из их не боится. Так почему боится Чонвон? Почему страшно, что именно о них с Сонхуном подумают что-то? Почему страшно, что именно их будут осуждать? И может весь страх только в его голове? Только как его оттуда вытравить?       — Теплее? — нарочито громко спрашивает Сонхун, когда укрывает Чонвона в плед, вместе с собой, и прижимает его за плечи спиной к себе, упираясь подбородком в макушку.       — Да, спасибо, хён, — также громко отвечает Чонвон. И с облегчением выдыхает, опираясь наконец на грудь Сонхуна и накрывая под пледом его кулак пальцами. Эта съёмка, ему думается, будет самой сложной. Потому, что ноябрь и пустынная местность не щадят их, обдувая со всех сторон ледяным ветром, по утру моросящий дождь и вовсе грозил провалом, а шмыгающие Джейк и Сону заставляют волноваться. Но не то, чтобы у них был выбор. Не то, чтобы они собирались сдаваться. И Чонвон бы собрал себя в кулак, если бы это были единственные тяжбы. Но полученное утром сообщение от Чонсона, не давало мыслить здраво. Хоть он и не прочёл его, имея вполне вескую причину в виде съёмок и место их проведения, на душе было всё гаже с каждой минутой, будто должно было случиться что-то нехорошее. И даже крепкие объятия Сонхуна и незаметные поцелуи в макушку не помогали напряжению испариться. Мысли витали вокруг целого дня съёмок одной только хореографии. На холодной улице, в построенном павильоне. И сообщение Чонсона с опаской намекало на его возможный приезд. Чонвону только этого и не хватало.       — Пора, — шепчет ему на ухо Сонхун, вырывая из тягот мыслей. И нехотя раскрывает объятия, убирая плед на близстоящий раскладной стул, уходя первым. Чонвон провожает взглядом его широкую спину и вздыхает задумчиво и долго. Сможет ли он спрятаться за ней? Будет ли она прятать его теперь всегда? Проснувшемуся Джейку и с грустью оторвавшемуся от тепла Рики Сону дают ещё какие-то капли, от которых они морщатся, но стоически проклатывают. Чонвон про себя едва не молится, чтобы всё прошло хорошо. И, может, сила его желания так велика, а, может, страх подгонял. Но они заканчивают съёмки двух локаций аккурат к сумеркам после ослепляюще огненного заката. Снова оказываются на улице, но каждый уже в своём пледе, потому что на отдых не больше десяти минут. Потому, что у каждого в руках по стаканчику чая и горячий хотток. Чонвон ловит на себе сочувствующе-поддерживающий взгляд Гончжона и вымучивает улыбку, скрываясь сразу за своей порцией несущественного перекуса. Предпоследний рывок ощущался, как камень, который им всем нужно было поднять в гору. С одним лишь единственным для души Чонвона облегчением: Чонсон к ним так и не приехал. Значит, писал о чём-то другом. Только вот о чём, Чонвон никогда не узнает, вероятно. Потому, что, едва только съёмки второго дня завершаются, а они валятся на свои крохотные кровати в трейлере, его телефон оказывается пуст. Он проверяет, обновляет их с Чонсоном диалог раз за разом, но сообщения там нет. Как и не было.       — Мы следущие в душ, — выдыхает Сонхун в его плечо, падая прямо сверху и сгребая в объятия. Чонвон закашливается от не ожиданности, но невольно улыбается, блокируя телефон и откидывая в сторону, чтобы хоть как-то извернуться под тяжёлым телом и посмотреть на Сонхуна.       — Почему «мы?»       — Сейчас там Хисын и Джейк, Сону и Рики были первыми, пока ты тут разбирался с чем-то в телефоне и ничего не слышал, — ворчит Сонхун, упираясь подбородком в его плечо. — Воды мало, Гончжон сказал поделиться по двое.       — Сегодня не первое апреля, Хун. В курсе? — с толикой страха в голосе произносит Чонвон. И отчаянно желает пихнуть Сонхуна локтем под рёбра, когда он вдруг тихо смеётся.       — А ты жуть как напряжён, в курсе? Воды правда мало, поэтому Рики, Хисын Джейк пойдут в душ утром. Сейчас там Сону, потом пойдёшь ты. А после я.       — Скорее бы этот лагерь на выживание кончился.       — Уже завтра, киттен, — мычит Сонхун потягиваясь повыше и ласково целуя щёку Чонвона. — Мы неплохо справились. Как думаешь?       — Думаю, что хочу в свою кровать… Чонвон скидывает с себя Сонхуна, только чтобы обнять его руки на своём животе и приютиться на узкой кровати маленькой и большой ложкой. И он хотел бы подумать ещё так о многом, смыть с себя в душе напряжение и липкий страх неизвестности. Но тепло объятий, горячее в затылок дыхание и слишком удобно упавшая на подушку, тяжёлая голова, заставляют его внезапно заснуть.              

***

      

[Fungyupiano — Given-Taken]

             Утром последнего дня, вместо освежающего душа, Чонвон получает пощёчину от вселенной в виде кашляющих Джейка и Сону, которым стало лишь хуже.       — Чёрт, мы не можем перенести съёмки, — рычит от негодования Чонвон, касаясь заботливой ладонью горячего лба Сону. — Последний день ведь.       — Всё нормально, хён, — сипато произносит тот, прикрывая глаза и ластясь к холодной руке Чонвона. — Сегодня только общие кадры в доме. Я справлюсь.       — За меня тоже не волнуйся, — хрипит со своей кровати Джейк, получая от Хисына стаканчик с чаем. — Сону прав. Хореографии сегодня нет, крупных планов у нас с ним тоже. Выдержим.       — Я не выдержу, если ты свалишься, — цыкает Хисын, садясь рядом и укладывая голову на плечо Джейка.       — А где… Чонвон не успевает завершить вопрос, потому что Рики буквально влетает в трейлер, бросая на колени Джейка какой-то коробок и вмиг оказываясь на кровати Сону, впихивая в его руки точно такой же неизведанный предмет и дымящийся стаканчик.       — Медсестра-нуна сказала, что это уже антибиотик. И вам его надо несколько дней пропить, — с хмурым недовольством произносит Рики. — Но лучше показаться завтра нашим врачам. Но как минимум на сегодня вас это поставит на ноги. В чае имбирь.       — Где ты его нашёл?! — охает Хисын, вскидывая голову.       — Места знать надо, — отмахивается младший, не сводя глаз с потерянного Сону. — Ты как?       — Бывало лучше, — ворчит тот. Рики не выдерживает его болезной медлительности и, шикая, раздербанивает коробок с таблеткой, почти впихивая её меж приоткрытых губ Сону. — Пей. Нам на макияж через двадцать минут. Не хватало ещё, чтобы ты кисточки обсопливил.       — Какая забота, — ворчит Сону, но таблетку из чужих рук принимает под раздражённым взглядом Рики и внимательным Чонвона.       — Я схожу к Гончжон-ши, — поднимается он с колен, оглядывая ребят. — Есть идея.       — Не поделишься? — Хисын смотрит на него устало.       — Если выгорит — первыми узнаете. Хватая куртку, Чонвон выбегает из трейлера. Вместе с менеджером, найти бы себе тоже на завтрак что-то горячее…эта мысль застревает у Чонвона в голове, потому что навстречу ему идёт Сонхун с двумя стаканчиками и каким-то пакетом.       — Это…       — Поесть ребятам. И тебе, конечно, — приподнимает руку с едой Сонхун. — Кофе. А ты куда?       — Хочу попросить кое о чём Гончжон-ши. Видел его? — щурится Чонвон от неожиданно вылезшего яркого солнца.       — Да. Он говорит по телефону возле входа в пансионат. Ты надолго? Не хочу, чтобы кофе остыл.       — Максимум десять минут. Чонвон кивает, уносясь в сторону здания и уже находу находя менеджера, улыбающегося кому-то в разговоре. Счастливый. И почему-то такой беззаботный, словно под его присмотром не болеют два ребёнка.       — Гончжон-ши! — окликает Чонвон. Менеджер наспех сворачивает разговор, убирая мобильный в карман и становясь вдруг серьёзным.       — Чонвон? Что стряслось?       — Кроме двух больных мемберов? Даже не знаю, — разводит Чонвон руками, останавливаясь напротив.       — Им дали таблетки. Перед съёмкой снова будут уколы…       — У нас с Хисыном сегодня ещё сольные досъёмки. Отвезите ребят домой сразу после общих кадров.       — Но, Чонвон…       — Хотя бы их двоих. Им нужно ко врачу, как можно скорее. Нам ещё невесть сколько сил и здоровья тратить на альбом, вы же знаете. Чем раньше они встанут на ноги — тем лучше для всех. Гончжон поджимает губы, поглядывая за спину Чонвона, на их трейлер. Вздыхает тяжко.       — В моей машине будет ещё одно место. Кого взять?       — Рики, — тут же выпаливает Чонвон. — Мелкий тоже что-то носом хлюпает. Пусть и он врачу покажется. А завтра уже все вмест осмотр пройдём, кто остался.       — На что ты меня обрекаешь… — качает головой Гончжон.       — На вашу же работу. Без обид.       — Какие тут обиды. Просто ваши сольные съёмки должны были быть первыми.       — Думаю, ПД-ним прекрасно поймёт, почему мы их перенесли, а ребята приехали раньше, если увидит их. Мы не от прихоти это делаем.       — Иди в трейлер, не мёрзни лишний раз. Я поговорю с режиссёром.       — Спасибо. Чонвон кивает, пряча подмёрзшие руки в карманы, и разворачивается резко на пятках. Так рисковать перед дебютом и плотным графиком — им ни разу не на руку. И он удивлён, что менеджер пытался с ним спорить. По пути к мемберам, Чонвон решает ещё раз проверить свой телефон, но сообщений новых не появлялось. Чонсон не писал ничего больше тоже. А значит, Чонвону придётся провести ещё несколько неприятных дней в ожидании. Все, кроме него и Сонхуна, как только о возвращается, уже едят, сидя в полной тишине. Чонвон прокашливается, привлекая к себе внимание.       — Сейчас, как поедим, на макияж идём все, потом снимаем общее. Сразу после, Сону, Джейк-хён и Рики едут домой.       — Что? — округляет глаза Хисын. — А мы?       — У нас с тобой досъёмки крупных планов и твоё соло, если ты вдруг забыл, — поводит плечами Чонвон. — Сонхун останется с нами пока, потому что у Гончжон-ши нет места в машине на четверых.       — Спасибо, Чонвон, — улыбается Джейк. — Если честно, я о таком даже и не подумал бы.       — Вам нужно показаться врачам. Надеюсь, к нашему возвращению, уже будет более понятно, что и как дальше.       — Значит, — кивает Рики, — нужно постараться. И отснять побыстрее.       — Значит, да… Едва только утро, но Чонвон уже падает на постель рядом с Сонхуном уставший, стягивая с плеч куртку. Вгрызается в сэндвич голодно, но не ощущая совершенно его вкус. Падая головой на подставленное плечо и жуёт на автомате. Это будет ещё один сложный день. Это будет очень сложная жизнь. Но никто не обещал, что будет легко. Но никто из них не рассчитывал, что будет легко. Нужно просто стараться. Вместе.              

***

      

[Hurts — Wish]

             Шихёк к их всеобщему облегчению и счастью, оказывается куда более понимающий и благосклонный, потому что, едва только узнаёт о болезни мемберов, устраивает всем двухдневный выходной, распуская по домам. Хисын, не раздумывая, едет за Джейком домой, ни на секунду после возвращения не оставляя его одного. Рики решает забрать к себе на денёк Сонхун, чему не очень доволен и младший и Сону, но выбирать не приходилось. Чонвон же поехал к семье, на самом деле желая напротив — закрыться в общежитии и не выходить оттуда все два дня. Но поделиться с родными новостями, рассказать об успехах и успокоить, было необходимо. А потому, он натягивает улыбку пошире и играет роль примерного сына и младшего брата, ровно до тех пор, пока не закутывается с головой в одеяло, открывая перед сном диалог с Сонхуном. От кого: Сонхун ты не поверишь мне, что произошло полчаса назад. уже час ты всё ещё со своими? Беби киттеееен, ответь, у меня сногсшибательные новости От кого: великолепная шестёрка [фото от Рики] [фото от Сону] Только вот узнаёт Чонвон новости первым не от Сонхуна, а с фотографий. На которых смотрят на него две слишком хитрые мордашки. Одна болезненная, а вторая донельзя довольная. Кому: Сонхун и как так вышло? я не заходил в сеть от силы два часа От кого: Сонхун четыре почти с половиной он поужинал с моими родителями, побесил Йеджи и заказал такси, сказав что его ждут я даже сказать ничего не успел Кому: Сонхун Хун, мелкий был на твоей ответственности! а если бы он пошёл наркоту с кем-то собирать по подворотням? От кого: Сонхун ты… мы растим его о каких наркотиках речь, Чонвон? Кому: Сонхун ладно, переборщил но правда, как так вообще? От кого: Сонхун если бы я знал видимо договорились так за спиной менеджеров, чтобы вопросов не было к Сону бы его не пустили, он такой же мелкий и болеет Кому: Сонхун Хисын тоже болеет, но он у Джейка От кого: Сонхун ему восемнадцать и вообще-то, Гончжон-ним думает, что он у себя дома… Кому: Сонхун как вовремя я это узнал я поседею с вами раньше времени От кого: Сонхун тебе пойдёт серебристый Кому: Сонхун … От кого: Сонхун зато я знаю, как поднять тебе настроение) Кому: Сонхун попытайся От кого: Сонхун Рики и Сону завтра весь день будут дома, Хисын и Джейк тоже, потому что болезным нужно соблюдать постельный режим общага будет свободна Чонвон сглатывает, читая слово за словом, и чувствует, как в груди собирается трепещущее волнение. Сонхун и он, одни в общежитии снова, только на этот раз в статусе пары. На этот раз знающие, к чему ведут их поцелуи. Оставленные на весь день без надзора… Кому: Сонхун и что же ты задумал? Пишет он дрогнувшей рукой. От кого: Сонхун проведём время вместе? утром я обещал Йеджи сходить с ней в магазин игрушек а с обеда свободен И это звучало, как абсолютный рай в последних кошмарных и загнанных днях. Как полная свобода, свежий воздух и пустая голова хоть на какое-то время. Это звучало как-то, чего в неудобном трейлере и на холодной съёмочной площадке, Чонвону не хватало все три дня. Это звучало, как приглашение к чему-то большему, как ему кажется. Если только его испорченное сознание не играло с ним злую шутку. Кому: Сонхун звучит хорошо ты уверен? От кого: Сонхун да а ты? А Чонвону кажется, что экран перед глазами плывёт, когда он, облизывая пересохшие губы, пишет ответ. Кому: Сонхун да От кого: Сонхун значит, завтра после обеда встречаемся дома? я привезу чего-нибудь поесть, не парься Кому: Сонхун договорились спокойной ночи, Хун От кого: Сонхун сладких снов, киттен) Но сна у Чонвона почти до рассвета ни в одном глазу не было. Он крутился с боку на бок, пытаясь представить себе: как это будет? Каково это будет — отдаться кому-то, кто не Чонсон? Кому-то, кто хочет не использовать его, а насладиться процессом вместе? Тому, кто не будет хлестать его или душить, а кто по природе своей, наверняка, будет ласкать и нежить его. Сможет ли Чонвон? Получится ли? Понравится ли ему это так? С замершим в груди волнением, подгатавливая себя утром в душе, Чонвон кусает губы и думает, что сможет. Что понравится. Потому, что это Сонхун. Которого целовать хочется каждый подвернувшийся момент, которого за руку держать постоянно хочется, засыпать в обнимку каждую ночь. И одному уже будто не получается. И Чонвон обязательно бы вновь испугался этих чувств, если бы не улыбка Сонхуна за открывшейся дверью их общежития, дурацкий воздушный шарик в виде кошачьей головы и целый пакет еды и сладостей. Мягкие губы на его, едва только дверь за спиной Сонхуна закрывается.       — Привет, — выдыхает Сонхун, отпуская шарик под потолок и оглаживая костяшками щёку Чонвона, на которой от улыбки красуется глубокая ямочка.       — Привет, — Чонвон тянет ниже неудобную чёрную маску, целуя ещё раз. — Как добрался, знаменитость?       — Пулей, — усмехается Сонхун. — Даже не думал, что так соскучился.       — Мы не виделись всего сутки?       — Я ещё не успел привыкнуть к тому, что мы вместе, чтобы так легко переносить разлуку.       — Фу, сопливый, — фырчит Чонвон, морща нос и ударяя слабо Сонхуна по плечам.       — Пусть так, — поводит ими тот. — Зато твой. «Мой». Чонвон улыбается, пробуя слово, будто на вкус. Сладко, но не приторно. Желанно. Правильно. Он шутливо лупит Сонхуна ладонью по носу и отбирает пакет с продуктами в кухню.       — Как вообще Рики? Ему понравилось у тебя?       — Вполне, — Сонхун где-то за его спиной разувается и кажется уходит в ванную, пока Чонвон начинает разбирать пакеты.       — Так скоро у всех в гостях побывает. Бедный ребёнок, — вздыхает Чонвон, откладывая любимый младшим хлеб с пикачу в сторону. — Так долго не видеть родителей.       — Уверен, скоро они воссоединяться хотя бы ненадолго, — Сонхун присоединяется к нему, наконец, закатав рукава свитера.       — Было бы здорово. Мы в самом деле растим его, вместо семьи.       — Почему вместо? — он срывает с грозди виноградину и закидывает себе в рот, пока бормочет: — Мы и есть его вторая семья. Чонвон снова улыбается, качая головой и хлопая дверцей шкафчика. Звучит мило и обнадёживающе. Но Рики в самом деле в свои пятнадцать, уже почти три года не видел семью. И тем, наверное, лучше, что сейчас рядом у него есть они все. И Сону.       — Думаешь, у них… — заминается он. — Они…       — Кто?       — Сону и Рики. Думаешь, они…       — Всерьёз?       — Не только, — вздыхает Чонвон. — Думаешь, они зайдут дальше поцелуев?       — Ну, точно не в доме родителей Сону, — хмыкает Сонхун, доставая стаканы. — Рики тот ещё сорвиголова, но не думаю, что настолько.       — Я и не про сегодня. Я в целом.       — Если не будем оставлять их наедине, то нет. Но ты знаешь, с нашим иногда разным расписанием это сложно сделать. Следить за ними.       — Может стоит поговорить с ними? — задумчиво прикусывает нижнюю губу Чонвон.       — А, может, стоит подумать о них завтра? — посмеивается Сонхун, протягивая руки и забирая Чонвона вместе с его внезапными волнениями в свои объятия.       — Может…       — Я накидал несколько вариантов фильмов. Можем разложить снеки и посмотреть?       — Устраиваешь мне очередное свидание? — ворчит в его ключицы Чонвон.       — Да. И тебе некуда сбегать.       — Не очень-то и хотелось. Сонхун целует ласково его висок, прижимая крепче к своей груди. У Чонвона мысли далеки от фильмов и снеков. Чувства все обострены и концентрируются на кончиках пальцев, впивающихся в пока ещё скрытые одеждой лопатки. Предвкушение в животе свинцом собирается, заставляя дыхание сбиваться, а сердце стучать оголтело. Ещё одно свидание. Звучало чудесно.              

***

      

[Halsey — young gods]

             И так и оказывается. Они успеваются посмотреть целых три полнометражных мультфильма, Чонвон умудряется расчувствоваться и Сонхуну приходится тащить ему из кухни салфетки. Они готовят по очередным урокам с ютуб вместе, после вместе же убирают кухню от следов своих попыток. Разделяют душ, но ложатся снова в одну кровать, ютясь и согреваясь о тёплую кожу.       — Это был прекрасный день, — шепчет Чонвон, кончиками пальцев рисуя на предплечье Сонхуна замысловатые узоры. — Спасибо.       — Тебе спасибо, — опираясь о подушку локтем, Сонхун улыбается и склоняется к Чонвону ближе, крепче сжимая его талию широкой ладонью.       — Надеюсь, у нас ещё будут такие моменты.       — Уверен, мы найдём время. А пока, у них есть только грядущая ночь. Сияющий взгляд глаза в глаза. И робкий, короткий поцелуй. Который, как подожжённая в облаке пыли спичка, разгорается с каждым последующим. Пальцы Чонвона путаются в уже слегка отросших и пока ещё влажноватых волосах Сонхуна, спина прогибается от ладоней, скользящих по горячей коже, вдохи теряются меж губ. Чонвону почти не страшно, но, из них двоих, только у него был опыт в сексе, и это слегка смущало. Это слегка нервировало, потому что к его удивлению, но оплошать не хотелось именно ему. Не хотелось чём-то разочаровать и испортить первое впечатление. Не хотелось, чтобы от их обоюднй страсти и всепоглощающей нежности Сонхуна, у него не получилось. Он задыхается стоном, когда Сонхун сгребает пальцами его бедро и закидывает ногу на свою поясницу, прижимаясь теперь теснее. Чувствует, что этот поцелуй, несмотря пока на все опасения, но в них обоих разгорается одинаково.       — Скажи, если… — задушенно шепчет во влажные губы Сонхун, разрывая поцелуй. — Ты не готов.       — Я готов, — коротко кивает Чонвон, урывая ещё один поцелуй и притягивая Сонхуна за волосы к себе ещё ближе.       — Или, если я тороплюсь…       — Ты не хочешь?       — Хочу. Я хочу тебя, Чонвон, — выдыхает Сонхун, в доказательство своих слов двигая бёдрами вперёд и притираясь теснее своим возбуждением. Вырывая из горла Чонвона протяжный стон. И слов больше было не нужно. Их поцелуи возобновляются, одежда покидает разгорячённые тела, а пальцы блуждают всё интимнее по обнажённым телам. Чонвон задыхается, не успевая даже направлять Сонхуна. Потому, что его руки — везде, где Чонвону хочется. Его губы — нежно, но настойчиво терзают шею и ключицы. Едва только Чонвон раскрывает рот, чтобы вдохнуть или сказать Сонхуну о чём-то, из него выходят лишь стоны, становящиеся всё громче, потому что Сонхун справлялся и без его подсказок. Касался там, где особенно горело, целовал там, где у Чонвона кожу покалывало от необходимости почувствовать на ней полные губы. Он умирал и рождался заново в квартире Чонсона столько раз лишь от одного: удушья. Когда как в постели с Сонхуном он ощущает это каждую минуту от прошивающего тело, нарастающего возбуждения. И конца ему словно не видно. И Чонвона накрывает с головой в эту ночь правильными волнами, его топит наслаждение и низкие, глухие стоны.       — Я люблю тебя, — у него первого срывается с губ, между беспрерывными стонами. Впитывается тянущимися с полуусмешке губами, тут же ловящими его в рваном смазанном поцелуе.       — Люблю тебя, Чонвон. И запечатывается ещё одним, глубоким и томным. Связывается, как тела в замедляющихся и слегка хаотичных движениях. Руки Чонвона свободны, цепляются за скользкую от пота спину, впиваются в широкие плечи, обвиваются вокруг бледной шеи. Горло его не сжато грубыми пальцами, осыпается лишь мокрыми поцелуями и жалится слабыми укусами, после которых не останется следов. Но в груди его разрастается пламя, сжигающее всё, что было с его телом до этой ночи в пепел. Из которого рождается новое, ослепительное, яркое.       — Хун… Их искренняя и взаимная — первая любовь.