План-капкан

В начале нового учебного года стало известно, что в группе ожидается новенький, и женская половина коллектива оживилась. Свои уже примелькались, а тут свежая кровь! При заметном перевесе не в пользу мужского пола каждый мало-мальски симпатичный студент был на учёте. Тем более, что не на всех имеющихся можно было рассчитывать. Кто-то уже имел постоянную подругу, а двое к третьему курсу и вовсе успели окольцеваться. Или вот Вагик Адамян — горячая южная кровь, разбавленная сдержанной северной, породила нечто совершенно невероятное. Если вы видели Давида Микеланджело, то, собственно, и объяснять не надо. Даже наметившееся уплотнение в области талии его вовсе не портило. Девчонки поначалу распушили пёрышки, но ни одной он не уделил внимания ни на йоту больше, чем другим. Валентинов день так и вовсе прогулял, зато на восьмое марта одарил всех одногруппниц одинаковыми букетами скучных белых тюльпанов, обозначив полное отсутствие заинтересованности. Так что появление нового студента стоматологини ожидали с нетерпением. Да ещё и имя с фамилией звучали многообещающе — Евгений Великанов. При первом же взгляде на новоявленного однокурсника все девичьи надежды опали, как осенняя листва, прихваченная ранними заморозками. Если у него в роду когда и были великаны, то с тех пор кто-то сильно подпортил генетику. Скорее он был похож на велик. Причём детский трёхколёсный с уточкой-пищалкой на руле. Росточком он даже не дотягивал до среднего, внешности был неброской, разве что губами напоминал ту самую уточку, а оттопыренные розовые ушки как раз и довершали сходство с рулём. Чудо это перевелось к ним из Якутска. Видимо, в условиях Крайнего севера этой фиалке не хватило солнца, чтобы как следует подрасти. Девчонки обречённо вздохнули, и на смену охотничьему инстинкту пришёл материнский — новенького тут же усадили в серединку, а на перемене принялись угощать шоколадкой. По полному имени величать его было невозможно, на Жеку он тоже не тянул, поэтому к нему намертво прилипло нежное «Евочка». — Евочка, тебе по гигиене конспект не нужен? — Евочка, ты почему в столовку не ходил? Мы тебе пирожок захватили. — Евочка, я тут халат принесла. Мне маловат, а тебе в самый раз будет. Никакой конкуренции он составить не мог, поэтому парни его просто не замечали. Все, кроме одного. А вот Вагик влюбился. В нём росло и ширилось с каждым днём чувство, безбрежное, как озеро Севан, и столь же высокое, как гора Арарат. — Ну что ты смотришь на него такими глазами, будто он алмаз Кохинор? Сядь рядом, поболтай о чём-нибудь. У тебя ж язык подвешен! — увещевала Вагика посвящённая в его тайну староста Любочка Кошкина по прозвищу Валерьянка. Если бы кто-то проаскультировал её грудную клетку, он бы выяснил, что весь объём занимает чуткое к чужим бедам сердце. Любочка готова была бесконечно утешать страждущих и подставлять плечо, на которое и ронял невидимые миру слёзы безнадёжно влюблённый Адамян. — Не могу! Мамой клянусь, ну! — в ответственные моменты у выросшего в столице Вагика откуда-то из глубин подсознания всплывал характерный акцент. — Я как его вижу, у меня язык отнимается. Не голова, а хапама. И что я ему скажу? — Да какая разница? В кино позови, что ли. — Нет, это так не делается! — решительно заявил Вагик. — Знаешь, как папа за мамой ухаживал? Три месяца вагоны разгружал, а потом весь цветочный магазин скупил! — Ну Евочке-то цветы ни к чему. Ты его погулять пригласи. — Вот бы узнать, что он любит, а ещё про самое главное. Ну, ты поняла! — Вагик скорбно вздохнул и поник плечами. Любочка была девушкой не только сердобольной, но и крайне сообразительной и предприимчивой. После практических по местной анестезии она заманила Евочку в гости и, усыпив бдительность домашней наливкой, размотала на задушевную беседу в приватной обстановке. Правда, потом пришлось отправлять его, не осилившего и трёх рюмок, домой на такси. Зато на следующий же день она принесла Вагику добрые вести. — Короче, с тебя причитается! — Не томи! — Взмолился Вагик, готовый плюхнуться на колени посреди коридора. — Не здесь и не сейчас. После пар ведёшь меня в кондитерку! Вагик весь извёлся и, кажется, даже похудел к концу занятий. Любочка зажмурилась, смакуя воздушную «Павлову», и, наконец, смилостивилась: — В общем, твоя птица счастья вполне годной раскраски. Ну, не то чтобы прямо совсем, но утверждает, что ему не столько важен пол, сколько родство душ! — Любаша, а поподробнее? — Романтику он любит. Музыку классическую, старые фильмы, и этого, блин, Вуди Аллена. Из материального — клубнику со сливками и лимонад «Дюшес». Вагик ещё долго пытал Любашу, пока не вытряс все подробности. Потом они прикинули, что из полученных сведений можно пустить в дело. Через неделю план-капкан был готов, но пришлось привлечь помощников. Первое свидание должно было стать идеальным. Узкий круг посвящённых активно взялся за устройство светлого будущего двух сердец. Местом действия выбрали небольшой уютный парк. Как раз перед майскими он закрывался для предпраздничной уборки, а в администрации трудился Любашин дядюшка, который за бутылку хорошего армянского коньяка охотно согласился выдать на пару дней ключ от служебной калитки. Техническую сторону возложили на Любиного поклонника, соображающего в электрике. Для создания романтической обстановки требовались если не звёзды, то, по крайней мере, луна. Полагаться на природные явления в условиях средней полосы было наивно, поэтому решили подстраховаться. К фонарному столбу придумали подвесить муляж небесного тела, а в заросли черёмухи позади намеченной скамейки поместить колонку, на которую должна была транслироваться соловьиная трель. Настоящие пернатые — твари ненадёжные, могли некстати увлечься продолжением рода и не обеспечить должного музыкального сопровождения. Саму луну рисовали Даша с Марго. Получилось очень достоверно, только кратеры собрались в нижней части диска и подозрительно напоминали улыбку страдающего гиподентией. Также была запланирована бутылка полусладкого шампанского в ведёрке со льдом, хрустальные бокалы, корзинка со свежей клубникой и стихи поэтов серебряного века, которые Вагик старательно выучил, а Любаша строго проверила. Как Вагик приглашал Евочку в парк, надо было видеть. Руки у него тряслись так, что можно было заподозрить болезнь Вильсона–Коновалова. Кроме того, наблюдались гиперемия кожных покровов, дизартрия и атаксия. Но, как ни странно, Евочка понял сумбурную речь и моментально согласился, только розовые ушки его приобрели амарантовый оттенок. — Ну, ни пуха тебе! — благословила Любаша, поправляя глянцевые лацканы смокинга, оставшегося у Вагика со свадьбы двоюродного брата Усика, и галстук-бабочку. — Ай, Люба! Зачем так говоришь? Я же не могу тебя к чёрту послать! — Тогда с богом! Все козыри у тебя на руках! — она вскинула руку в жесте, означающем то ли «но пасаран», то ли символизирующем нерушимый символ мужественности. Евочка явился точно в назначенное время. Его явно впечатлил необычайно парадный вид Вагика, но вслух он ничего не сказал. Они миновали калитку и вошли в тихий парк, освещаемый матовым светом фонарей. Пустынные аллеи одуряюще пахли свежепроклюнувшейся нежной листвой, клумбы радужно пестрели первоцветами, а над заветной скамейкой, к которой кружным путём вёл своего спутника Вагик, томно склонились ветки курчавой черёмухи. Из заботливо уложенной в её зарослях колонки надрывался соловей. Казалось бы, всё идеально. Но чуткий нос уловил специфический едкий запах буквально за секунду до того, как Евочка приготовился присесть отдохнуть в дивном уголке. — Стой! — Вагик придержал его за локоть и осторожно потрогал пальцем деревянную поверхность. Так и есть! Работники парка не ведали о планах соблазнения и вымазали скамейку очередным слоем бронебойной долго сохнущей краски — неизменной приметы весны, украшающей зады беспечных граждан. Впрочем, это можно было бы как-то пережить. Вагик потянул с плеч свой смокинг, чтобы широким жестом бросить его на траву, получилось бы ещё более романтично. Но тут обнаружилась ещё одна неприятность — видимо, те же рабочие унесли и заботливо приготовленное ведёрко вместе с содержимым. Предатель фонарь, на котором болталась сочно-жёлтая луна, пару раз истерично моргнул и погас. В довершение ко всему соловушка в колонке оказался явно из рода разбойников. Сначала он примолк, а спустя секунду его сменил нежный гитарный перебор, сопровождаемый томными стонами, а далее из-под скамейки циничный мужской голос выдал: «Разберём подробно мир порно, так как порно для современности опорно…» Кто знает, каким образом пернатый освоил репертуар «Кровостока», но ясно было одно — свидание безнадёжно испорчено. Вагик совершенно не удивился, когда с неба упали первые крупные капли. Он сложился пополам, вцепился скрюченными пальцами в густые смоляные кудри и простонал точно, как бабушка Аревик, когда долма получалась суховата: — Вай ме! Позор на мои седины! Все предки до седьмого колена стыдятся меня! Дедушка Левон даже на портрете отвернётся, чтобы не смотреть мне в глаза! За страданиями он не заметил, как Евочка сунул руку в небольшую сумку у себя на боку, чем-то пошуршал, и тут же над ними с хлопком раскрылся купол зонта. — Ты не расстраивайся, Вагик! — сказал он и робко погладил понуро склонённую голову. — Это всё совершеннейшая ерунда! Я бы и так с тобой пошёл куда угодно. Ты такой внимательный, вежливый и… — он слегка запнулся, но всё же вымолвил, — самый красивый! Вагик замер. Он боялся, что у него начались слуховые галлюцинации. — Ты всё так здорово придумал! Это самое замечательное свидание, какое я мог себе представить! — продолжал Евочка. — Правда? Но всё же сорвалось! — в отчаянии простонал Вагик. — А вот и нет! — Евочка поднялся на носочки и робко запечатлел на щеке трогательный в своей невинности поцелуй. — Обними меня. Пожалуйста! Дважды просить не пришлось. Бережно, словно невесту, Вагик привлёк Евочку к себе и уткнулся губами в пушистую макушку. А дальше всё было как у Вуди Алена: дождь прекратился, унеся с собой шаловливую тучку, с расчистившегося неба выглянула настоящая луна, пусть и не идеально ровная. Колонка издала предсмертный хрип и захлебнулась, а где-то в кустах у забора зачвикал одумавшийся соловей.