Открывай

Громкий смех, что послышался из глубины автобуса, заставил Илью от неожиданности открыть глаза. Он осмотрелся по сторонам: на заднем сидении так же находились только они с Владом, автобус стоял на месте, включили свет, и участники понемногу выходили наружу. Илья спал в дороге, а значит… Он попытался сосредоточиться на ощущениях и понять, что приснилось из сегодняшнего вечера, а что нет. Череватый ничем себя не выдавал, смотрел вглубь автобуса, готовый уже встать и отправиться на выход. В самый последний момент он повернулся к Илье, вопросительно посмотрел и поднялся с места. – Кошмар приснился? – Влад слишком загадочно улыбнулся и направился вслед за остальными. И словно молнией ударил вопрос: не может же это быть сном? Впрочем, этот вопрос лишён всякого смысла. Илья невольно коснулся ладонью губ, словно там может находиться ответ на волнующую мысль. Конечно, внешне ничего не позволяло понять, насколько реалистичным мог оказаться поцелуй. Но в груди билось нечто и кричало о том, что это всё же не приснилось. Влад стоял на улице с одним из редакторов программы, эмоционально что-то доказывая, порывисто размахивая руками, явно пытаясь объяснить девушке непонятные ей вещи. Та внимательно слушала, кивала и делала отметки у себя в блокноте. А Илья смотрел на Влада, как если бы ребёнок смотрел на взрослого, который только что сотворил чудо: восторженно и вдохновленно. Когда Череватый заметил, что за ним наблюдают, то замолчал и одарил тайного наблюдателя лукавой улыбкой. Снова. И в этот момент, словно в тишине квартиры, внезапно слышится стук молотка, что вбивает гвоздь в стену; точно так же грохнуло что-то внутри. Но гвоздь сейчас вбивали совсем не в стену. Его с неким искусством вколачивали в сердце. А если верить Владу, то это одна из его лучших способностей. Осознание навалилось теперь окончательно и бесповоротно. Сейчас Илья физически ощущал, что до этого внутри бушевала зима, которая ледяной волной распространяла свой холод на все чувства. Но сейчас он слышал, как весна расколола льдины на маленькие кусочки, которые с тонким звоном обрушивались на все рецепторы. – Илья, белые фиалки, – сбоку послышался шёпот, и Илья растерянно замотал головой по сторонам. – Что? – Белые фиалки, дорогой, – рядом встала Ангелина, скрестила руки на груди и вместе с Ларионовым наблюдала за Владом. Взгляд её был смеющимся, но в то же время мудрым. Илье показалось, что она только что прочитала мысли и всё знала. И даже больше. – И что это может значить? – А на языке цветов это значит «Давай попробуем быть счастливыми». Думаю, вы оба это заслужили. А он, – она кивнула на Череватого и задумалась. Илья уловил взглядом, как она повторила самое популярное движение Влада – потереть подбородок в момент задумчивости. – Он считает, что не заслуживает счастья. Так что тебе придётся постараться. Но будет ради чего стараться, он тебя расколдовал, – Изосимова ласково похлопала Илью по плечу и отправилась в павильон. Ларионов долго смотрел на дверь, за которой скрылась женщина, в попытке осознать только что ею сказанное. Хотелось кинуться следом, чтобы спросить, о чём ещё она знает. Но вовремя себя остановил. Илья снова коснулся губ: улыбка украшала лицо, а внутри царил настоящий оркестр из чувств. Казалось, что сердце ни на секунду не перестанет пробивать себе путь наружу, в голове гулял ветер, и настроение было настолько воодушевлённым, что испортить его не смог бы даже упавший метеорит. – Ты снова много думаешь? – рядом появился главный объект мыслей и волнений. Он так плавно остановился рядом, что Илья и не слышал, как к нему подкрались. Подкрался, как невидимка, без всякого предупреждения. И речь шла не только о тихих шагах по асфальту. – Демоны заполонили мои мысли, – Илья улыбнулся и, прикусив губу, посмотрел на Влада. Глаза у того снова загорелись, но взгляд он опустил, выдыхая как-то обречённо. – Как быстро вспыхнул, так же и угас. Стихотворение такое есть, – Влад смотрел на ту же дверь, что и Илья минуту назад. Но голос и перемена во взгляде обеспокоили Ларионова. Оттенки неясной тоски отразились на лице, и совершенно не такого Влада хотел видеть Илья, когда вышел из автобуса. – Таких стихотворений не знаю и точно не расстроен этим фактом, – Илья развернулся и заставил Влада посмотреть на себя. – А теперь нужно искать причину, чтобы пригласить тебя к себе, или всё же надо прикинуться, что случилась беда с твоим чудо-алтарём? – А разве для этого нужны какие-то особые причины? – Влад склонил голову вбок, рассматривая Илью: руки, плечи, губы. Особенно заострив внимание на последнем. – Сам ответь. Кажется, ты знаешь больше. – У меня рано утром клиент по зуму. Так что давай представим, что я ищу причину пригласить тебя? – Влад улыбнулся, и Ларионов снова услышал грохот собственного сердца. Он глубоко вдохнул, стараясь унять нарастающее волнение. Эта улыбка заставила звенеть лёд внутри ещё громче. – Наверное, решил, что услуги психолога тебе всё-таки пригодятся? Уверен, стоит обсудить стихи, которые ты читаешь. – Будешь учить меня новым? – Влад смешно выгнул брови, и Илья тихо засмеялся. – Буду их читать, – почти шёпотом проговорил Ларионов, заставляя Влада подавиться воздухом. – Что-ж… Ключи у тебя есть, а я пойду краснеть в готическом зале. – Краснеть? – Илья хотел коснуться щеки Череватого. Он даже приподнял правую руку, чувствуя, как наэлектризованы нервные окончания, так он этого хотел. Но Влад перехватил ладонь, сжимая её в своей. – А после событий сегодняшнего вечера, думаешь, легко будет смотреть в глаза другим участникам, когда Башаров будет объявлять результаты? – оба перешли на шёпот, однако точно не из-за того, что их мог кто-то подслушать. – Ты о проваленном испытании? – Да, Илюш, именно о нём, – пропел Влад и наклонился к самому уху, – и совсем не о том, как ты спал у меня на плече в автобусе. Совсем не о том, как ты меня поцеловал. И совсем не о том, что ты будешь ждать меня дома, – сказав это, он двумя пальцами коснулся подбородка Ларионова. Стук в ушах превратился в бесконтрольный грохот. С минуту стук сердца разливал по крови горячий прилив нежности и волнения, а потом наступило блаженное спокойствие. – Илья, как хорошо, что Вы ещё здесь! – казалось, даже земля затряслась в этот момент. Влад резко отпрянул от Ильи. По телу прошёлся холодок, и бросило в пот. А взглянув на Череватого, смех так и рвался наружу. Сдержать его не получилось, и оба засмеялись, стараясь заглушить им звуки бешено колотящихся сердец. – Случилось что-то? – сквозь смех выдавил Илья и с сожалением оставил Влада. – О чём разговаривали? – девушка говорила шёпотом, словно боялась, что её могут услышать в пустом коридоре. – А что? – Вы просто так мило шушукались, да ещё и за руки держались, – Илья не помнил имени девушки, но сейчас это было не самым важным. – Мы давние любовники и хотели поцеловаться на прощание, но ты помешала. И теперь Влад обязательно нашлёт на тебя порчу, – Илья прыснул от смеха, вызывая на лице своей спутницы ответную улыбку. – Тьфу, шуточки у Вас, Илья, конечно, – выдохнула девушка. Вика, кажется. – А кто шутит? Говорю, как есть, – пожал плечами Ларионов, стараясь выглядеть максимально правдоподобно. Хотя, насчёт одного момента он всё-таки не соврал. *** В итоге оказалось, что Илья должен снова лить кровь ради испытания… А вернее, нужна кровь для дуэлянтов из чёрного конверта. – А шестнадцати часов съёмок мне недостаточно? – обречённо выдохнул Ларионов, снимая куртку и предоставляя вену правой руки. Медик ловко и аккуратно пронзил иглой синюю полоску на коже и наполнил пробирку красной жидкостью. Аккуратно, но не так осторожно и бережно, как это делал Череватый. – Илья, нужен человек, который взаимодействовал со всеми участниками. Уверен, у многих глаза загорятся поколдовать над пробиркой. Будет интересно, какие страшные тайны смогут они вытащить из твоего шкафа! А съёмки ночью… атмосфера как раз та, что надо, – в помещении появился сам Башаров, смеясь. – Думаю, у каждого есть, что скрывать, – Илья улыбнулся и кивнул в приветствие. – Про меня тоже в прошлом сезоне немало наговорили. Так что если надо, вырежут то, что не требуется знать широкой публике. – Да уж, – поёжился Илья, когда ему продемонстрировали склянку с собственной кровью. – Жути в Битве предостаточно. Ларионова усадили перед монитором в одной из комнат, которая была соседней с готическим залом. Было на самом деле любопытно. И в моменты ожидания Илья как раз думал о том привороте, который увидел Влад. Честно, Илья представления не имел, кто осмелился бы прибегнуть к такому. Ну не жена же почти двадцать лет колдовала над его жизнью. А больше он и не помнит, к кому ещё приходилось испытывать подобные чувства. В Череватом была своеобразная уверенность, несмотря даже на ту жуть, которую тот любил наводить. Но, стоит признаться, мысль о том, что это может быть Илона, заставила поволноваться. Хотя… Ну просто бред. – Итак, в конверте оказались двое, а это значит, что вас ждёт дуэль на вылет… – на самом деле, Ларионов и не ожидал особых чудес от Ариэля и Марата Калугина. Оба указали, что обладатель крови – мужчина, были попадания в описании внешности, но не более. – Может быть, кто-то ещё хочет поучаствовать? – с очевидно ожидаемой реакцией объявил Башаров. И не стоило удивляться, что большая часть участников зашевелилась. – Лина, Вы хотите? – Ну а кто от такого откажется? – уверенно заявила Джебисашвили. – Ну, это мужчина, очевидно. Но вот… хм. Как будто закрыт он, так что особо в душу не залезешь, – Лина крутилась вокруг флакона, на лице была мягкая улыбка. – А что значит – «закрыт»? – Значит, что кто-то его защищает. Душу его охраняет, – Илья с интересом наблюдал, ожидая от Джибисашвили какой-нибудь душещипательной правды. – Знаете, а человек довольно творческий. Дедушка… – Лина закрыла глаза и о чём-то, видимо, задумалась. Но на лице играла блаженная улыбка. – Наш герой – дедушка? – удивился Башаров. – С дедушкой у него были очень тёплые отношения, Марат, – засмеялась Лина и посмотрела на ведущего, как на капризного ребёнка, – дедушка и стал той опорой, которая направила нашего героя на его жизненный путь. И сказки часто читал, книжка такая была у них… Андерсена, что ли? Какой-то немецкий писатель, не пойму… Не знаю немецких писателей, но написана на немецком вроде. Какие-то движения руками он постоянно делает, а мальчик заворожённо смотрит и смеётся… – Лина снова закрыла глаза в задумчивости. В памяти Ильи в этот момент чётко начали вспыхивать воспоминания из детства. Дедушка действительно читал ему книжки на немецком. Только не Андерсен это был, а Корнелия Функе. – Ведьмочка Альма и заколдованная картошка, – прошептал Ларионов и тепло улыбнулся. Эти воспоминания позволили ему расслабиться, но внутри что-то кольнуло от того, что он, как любящий внук, в воронке своей взрослой жизни слишком давно не посещал могилу одного из самых близких ему людей. – А вот с личной жизнью лажа какая-то. Не вижу каких-то искренних чувств. Хотя мужчина уже взрослый. Но… – Лина открыла глаза и хитро ими сверкнула, посмотрев на Марата. – Что-то мне подсказывает – это скрытая информация. – Что-ж… спасибо. Ещё желающие? – заговорил Башаров, стоило Лине отойти. – Ну я, давайте, – пожал равнодушно плечами Череватый, направляясь к столу с заданием. Ларионов заворожённо и взволнованно заулыбался, всё ещё не забывая, о чём говорила Джебисашвили. Влад в обычной манере закрыл глаза и принялся нашептывать заклинание. – Открыть же могу и крови взять? – он резко развернулся к Марату. – А это не опасно? Я же не знаю, что Вы делать хотите. – Всё вы знаете. А человек тут? – Ну, он видит нас. – Спросите у него, ничего плохого не сделаю, – заулыбался Череватый. И даже сквозь экран Илья уловил этот хитрый блеск в тёмных глазах, от чего тело отозвалось напряженным воодушевлением. Редактор, что находилась в комнате с Ларионовым, вопросительно взглянула него. Илья лишь кивнул и девушка просто передала кому-то за дверью, что согласие есть. – Редакторы говорят, что человек даёт свое согласие. – Не сомневался, – хохотнул Череватый. Он попросил свою сумку, достал привычные атрибуты, разложил их на полу, и Илье это напомнило тот самый ритуал, который совсем недавно творился в новой квартире. Не только это вспомнил Ларионов, а все сопутствующие переживания и замешательство от, как может показаться, обычных касаний и взглядов. Но таких ли обычных? – Он сейчас улыбается, мне говорят, – транслировал экран голос Влада. А Илья в изумлении открыл глаза. В этот раз в голове вспыхнул памятью случай, когда Череватый бессовестно разоблачил улыбку Ларионова при прочтении сообщений. Теперь Илья постарался откинуть все мысли и просто сосредоточиться на картинке. Он даже вжался в диван, в надежде, что это станет спасением от навязчивых мыслей. Влад начал кусать губы и снова почёсывать подбородок. Лицо его было нахмурено и напряжено, было ощущение, что он видит что-то неприятное. – Мужик, говорят. И мы все его знаем. Улыбчивый мужик, добрый, – выражение лица переменилось, и теперь было видно, что Череватому нравится человек, о котором он говорит. – Профессия творческая, любит своё дело. Читает очень много. Бесовщина отчего-то чересчур веселится… – А чего веселится? – Нравится ему обладатель этой крови, – Влад отмахнулся, словно прогоняя голос за спиной, и подозрительно покосился на пробирку с кровью. – Волосы тёмные. Ростом с меня, татуировка на шее… – продолжал тараторить Череватый, но резко замолчал, удивлённо всматриваясь в заветный флакон. Взгляд переменился и осторожно перешёл на Марата. – Вы так на меня смотрите, словно я обладатель этой крови, – Башаров засмеялся, а Влад нервно сглотнул. – Да уж точно не Вы, – в очередной раз выражение лица переменилось, и Череватый сверкнул своим оскалом. – Марат, я больше ничего говорить не буду. Вот бесовщина проклятая, – Череватый прикусил губу и с видом, словно ему уже вручили заветный приз, стал складывать свои вещи. – А что? Что такое Вы увидели, Владислав? Вы сейчас описали внешность нашего героя? – Просто не буду. Всё. – Подождите, так кого Вы описывали? – не унимался Марат. Илья готов был провалиться сквозь землю. Казалось, что все понимают, о ком идёт речь, хотя это было невозможно, в принципе. – Да чего Вы пристали-то? Сказал – не буду ничего говорить, и всё, – Череватый засмеялся, оголяя свои белоснежные зубы. И от такого смеха по телу Ларионова пробежали бессовестно мурашки, которые тоже вот-вот могли сдать его с потрохами. – Тогда засчитаю это за описание обладателя крови, – как же Илья хотел, чтобы Башаров сейчас замолчал и не провоцировал Череватого. Потому что провокация была очевидна, и если Влад ничего не ответит, то это будет значить, что он ошибся. А чего Влад не любил больше всего, так это именно ошибок. – Да чёрт с вами… Считайте, как хотите, – прорычал Влад, закрывая свою сумку и выпрямляясь. Удивительным был факт, что Череватый не стал развивать тему. Он не был из тех экстрасенсов, которые могли вот так отказаться от показаний и остановиться. Влад уже направлялся на своё место, но остановился спиной к Башарову, несколько секунд над чем-то поразмышлял, затем с улыбкой обернулся и посмотрел прямо в камеру. – Господи, – казалось, Илья вовсе лишился чувств от такого невинного жеста. Он ещё сильнее вжался в диван и прикрыл лицо руками, пряча сумасшедшую улыбку. Он непроизвольно поднял глаза к потолку, в очередной раз стараясь найти там ответы на непонятные вопросы. Слишком очевидно было описание человека с татуировкой на шее. – Да, Влад… Вы сегодня не блещете, – не удержался ведущий от колкости. Никогда Илья, по всей видимости, не мог по-настоящему разделить восторги с участниками Битвы, которые обращаются за помощью, пока не столкнулся с этим сам. Одно дело слышать восторженные охи от незнакомых людей, совсем другое – испытывать эти «охи» на своей шкуре. – Ещё кто-то хочет добавить что-то? – Марат опять обратился к участникам, в ожидании окидывая их взглядом. – Наверное, я тоже могу чего-нибудь добавить, – заулыбалась Ангелина, плавно направляясь к столу с заданием. Она открыла флакон и принюхалась к красной жидкости. – У-у-у, – Изосимова сразу засмеялась, закрывая пробирку. – Как любятиной-то несёт. – «Любятиной»? Что Вы имеете в виду? – Приворот. Да сильный какой, – она покрутила пробиркой у лица и отложила её, продолжая заворожённо наблюдать. – Есть в этом человеке сила обаяния. Харизма мощная. Мужичок, – Ангелина уже была в образе ведьмы, и смех заставлял мурашки на коже рвать одежду. – Ух, какой смешной! Да не пользуется своей харизмой в отношении женщин, потому что очарован был всю жизнь одной барышней. А барышня-то врала, но любила. Любила так, что не верила в ответные чувства. – Изосимова резко переменилась и улыбалась теперь уже совершенно по-другому: добро, мягко и с ноткой нежности. – Артист. Очень любит свою работу. И это единственная любовь, которая была настоящей за последние года. Ох, и колдовка-то сильная была. Сибирская. – Ангелина, подождите. Вы так скачете с темы на тему, ничего непонятно. Кто приворожил-то? – Брюнетка, с длинными волосами да глазами зелёными. Обещала детей ему, да не хотела сама, а теперь локти кусает. Не вернёт его. Может не переживать мужик. Хотя последствия ещё придётся похлебать. У него сейчас очень хорошая защита, и любовь ждёт настоящая. Заслужил, за столько лет-то. А вот человек с татуировкой, которого описывал Череватый – не наш герой, – Изосимова снова в своей манере засмеялась и посмотрела на Влада. – Зазноба его. Да, Владик? – Илья готов был снова провалиться под землю. Не хватало ещё на всю съёмочную площадку озвучить предмет его чувств. Дальше стало страшно слушать. Он вышел из комнаты и пулей помчался на улицу, жадно глотая воздух. Оказавшись за дверью здания, Ларионов громко засмеялся и сел на грязные ступени. Но на душе было как-то тягостно. От воспоминаний о дедушке, от почти очевидного описания Череватого и от неожиданной новости о бывшей жене. Липкое и неприятное ощущение заполонило все внутренности, сменяясь восторгом, но поверить в то, что жена его приворожила – ещё более отвратительная истина. В эту минуту Илья не верил в эти глупости, но отчего-то он и раньше думал, что внутри есть необъяснимый вирус привязанности. – Илья, – тихий знакомый голос заставил вздрогнуть, но голову Илья не повернул. – Можно пару минут, и я вернусь, – он выдавил из себя улыбку и поднялся на ноги. – Мне знакомы твои чувства. Не переживай, ребята вырежут это. Оставят только черноконвертников, – Марат похлопал по плечу Ларионова и закурил. Илья посмотрел на дым, что вился вокруг Башарова, и хотел раствориться так же. Исчезнуть хотя бы на минуту и почувствовать себя так же легко, как эта серая дымка, которую уносит ветром. Этот секундный мысленный порыв отчаянно стрельнул по рассудку. Ещё одна такая мысль, и Илья уверится в том, что он со всеми этими экстрасенсами и предсказаниями сойдёт с ума. – Тебе в прошлый раз было так же странно? – Не знаю, как описать это. Но больше я не хотел бы ничего знать о своей жизни вот так. Пусть уж лучше всё идёт своим чередом, без вмешательства сверхъестественного. – Легко говорить о таком, когда всё уже случилось, правда? – Илья снова улыбнулся, вдыхая холодный воздух. – Но оказаться обманутым вот так тоже нелегко, правда? – Обманутым? – пожал Илья плечами, всё-таки возвращая частицы разума на место. – А чего убежал тогда, как ошпаренный? – Ну, первые секунды я действительно был в шоке. – Не веришь, значит? – Башаров как-то особенно хитро посмотрел на своего коллегу и затушил сигарету. – А что за зазноба такая с татуировкой? Илья не ответил, он просто вошёл в здание обратно. Нужно было вернуться к съёмкам и закончить уже сегодняшний день. Возможно, завтра эта ситуация будет казаться ничем иным, как абсурдом. Хотя, с точки зрения адекватности – ситуация и так была родственницей ереси. На часах уже было около трёх ночи, когда начали завершающую съёмку. Ларионов стоял за дверьми готического зала, уже не слыша, о чём говорят участники с ведущим. Когда двери открылись, взгляд, который поймал он первым – принадлежал Владу. И до Ильи только сейчас окончательно дошло, почему он отказался продолжать испытание. Уголки губ дрогнули и поползли вверх. Он стоял в проходе и смотрел на Череватого. Тот, кажется, не был удивлён, когда увидел виновника ночного задания. Он лишь еле заметно улыбнулся и опустил взгляд. И это дало Илье второе дыхание. Пара секунд потребовалась, чтобы он набрал в лёгкие воздуха и с улыбкой вошёл в зал. Когда съёмки наконец-то закончились, Илья сидел в одной из комнат павильона, которую они делили с Верой во время подготовки к выпускам и окрестили её гримёркой. Наверняка этим местом пользовался кто-то ещё, потому что вряд ли вот эти лакированные лосины могли принадлежать Сотниковой. И сейчас Ларионов обращал внимание на все незначительные мелочи этой комнаты. Наверное, работала защитная реакция от того, что на самом деле было важным сейчас. Взгляд упал на оставленные когда-то Владом бинты, ещё на испытании с багажником. И Ларионов притащил этот жуткий атрибут сюда. Илья долго всматривался в пакетик, стараясь собрать себя в кучу, чтобы быть таким же целым, как этот несчастный целлофановый мешок, что содержит в себе такую необычную для него вещь. Илья задавался вопросом: вот этот кусок пролежит тут хоть сто лет, с ним ничего не случится, только пылью покроется. Даже бинты внутри окажутся целыми. Впервые за много-много лет Илья позволил себе каплю самобичевания. Хотелось себя пожалеть, хоть и противно было от этого ощущения. Но снова и снова он говорил себе «стоп», не желая верить в слова Ангелины. Сейчас бы всецело радоваться предстоящей поездке домой и двум дням выходных, а не заниматься ковырянием в бредовых рассуждениях Изосимовой. – Ты так быстро убежал, словно от демонов пытался спрятаться, – обладателя этого голоса Илья не спутает ни с кем. – А демоны меня всё равно нашли, – Илья повернулся на голос и оглядел Череватого с головы до ног. Он смотрел на вошедшего, словно видит его в первый раз. Влад смотрел на него своими чёрными глазами, честное слово, так, будто хотел проникнуть в душу. С минуту он вглядывался в лицо напротив, затем решительно сократил расстояние между ними и, опустившись на корточки, взял Ларионова за руку. – А ты знал, да, что это Илона? – первым нарушил тишину Илья. Влад лишь опустил голову, кивая. – Понятно, – выдохнул Ларионов, переводя взгляд на их руки. Точно так же, сегодня вечером, Илья наглаживал руки Влада. В этот момент появилось ощущение, что после того события прошла целая вечность. – Отвезти тебя домой? – осторожно спросил Череватый, продолжая поглаживать ладонь. – Наше свидание отменяется? – горько усмехнулся Илья. – Думаю, в нынешних обстоятельствах, тебе стоит немного побыть одному. Иначе можешь наделать глупостей, а потом будешь жалеть. – Теперь ты в психологи заделался? – Просто не хочу быть той глупостью, – сказано было тихо, но слишком громко ударил смысл этой фразы. – Ты что, сохранил их? – взгляд Череватого переместился на бинты в углу, и его глаза в изумлении округлились. Илья лишь тихо посмеялся и кивнул. – Зря, конечно… – он оставил руку Ларионов в покое и взял в руки мешок с бинтом. – Не трогал хоть? – Илья отрицательно помотал головой. – Дурной ты, конечно. На кой чёрт приспичило тебе тащить эти бинты сюда. Кто знает, сколько гадости теперь по павильону гуляет. Хотя охранникам веселее будет. Но, клянусь, я видел, как один из этих амбальных мужиков сегодня шарахнулся от меня в испуге. Я что, на чёрта похож? – Знаешь, меня тут посетила безумная мысль, – несмотря на то, что Влад пытался сменить тему в любимой его манере, Илью посетила поистине невероятная вещь. Очередная бредовая, конечно же. Череватый вопросительно окинул взглядом безумного Илью, складывая бинт в свою сумку. – Ты ведь стал причиной моего развода, – и Ларионов засмеялся. Отчего-то безумно, отчего-то облегчённо. – Не слышу благодарности. – Да уж, спасибо. Но хочу спросить: где ты был девятнадцать лет назад, спаситель мой? – Ну, – Череватый выпрямился и с укором посмотрел на Илью, словно он задал самый нелепый вопрос. – Я тогда собирал портфель в первый класс, – он пожал плечами и тоже засмеялся, снова опускаясь на корточки перед Ларионовым. – Точно. Ты ведь был школьником, когда я отправлялся в своё путешествие кошмаров, – Ларионов наклонился к лицу Влада, рассматривая детально черты лица. У него много родинок: на лице, шее, наверняка и другие части тела покрыты родимыми пятнами. Соединяя точки, Илья рисовал непонятные рисунки на теле. Одной даже коснулся – той, что справа, чуть ниже губы. Илья вновь взглянул в карие глаза, глядящие доверчиво, с нескрываемым любопытством, и подумал, как Влад в действительности красив. Ларионов смотрел на него, и сердце не уставало сжиматься в груди. Череватый удивлял его. В одно мгновение он бывал таким наглым, напыщенным, по-детски ворчливым, а в следующее – переполнялся непохожей ни на что нежностью. Ему хотелось закричать, чтобы он прекратил. Иначе Илья вдруг поймёт, что безвозвратно влюбился. В голове был такой кавардак, точно такой же творился и внутри. А если эти чувства, которые он испытывает сейчас к Череватому – тоже обман? Просто иллюзия. И не приворотная, а просто потому, что внезапно пелена, что ранее окутывала разум, спала слишком быстро, и Влад оказался рядом, поэтому всё обрушилось на него? Оказался козлом отпущения своего рода. Как же хотелось сейчас иметь кнопку выключения мыслей. Сегодняшние новости однозначно подкосили и исказили реальность. – Не верю просто во всё это, – Ларионов отстранился слишком резко и встал на ноги. То, что он безумно хотел поцеловать сейчас Череватого – было самым ясным и отчётливым чувством. Такой эмоциональной встряски жизнь не подкидывала уже давно. Нужно время, чтобы собрать в кучу все мысли и чувства. И лучше будет осуществить задуманное как можно скорее. Влад остался сидеть и не поворачивался. Наверняка он всё понял, потому что его напряжённая спина тоже отчётливо выражала отрицание. – Я сейчас слишком хочу совершить глупость. И если мы поедем вместе – вероятность её исполнения равна процентам девяноста пяти. Потому... – Ларионов, ты сейчас выглядишь настоящим придурком, – Влад выпрямился и осуждающе посмотрел на собирающегося уходить Илью. – И да, говоря о твоей зазнобе с татуировкой: хочу сказать тебе, что там оба по уши, – и не дожидаясь, когда Илья выйдет, покинул комнату первым. – Блять, Череватый, а ты – страшный ураган, который снёс нахрен всё. Садиться за руль Илья не рискнул, поэтому вызвал такси и, сидя уже в машине, он тихо радовался, что рядом сейчас нет ни одной души, которая могла попытаться залезть ему в голову. Он не представлял сейчас, как вообще он может с кем-то говорить, когда катастрофа всё-таки произошла. Но он отчаянно жалел, что этот вечер он проведёт в одиночестве. Соглашаясь быть подопытным кроликом, он совершенно не ожидал, что откроется такая до жути противная мелочь. Мелочь… Больше никак не получалось окрестить произошедшее. То, что и в представлениях виделось сущим бредом – не может быть правдой. Но предательски перед глазами рисовался листок бумаги, на котором написано простым карандашом: «Верить. Любить. Жить». Но кто-то небрежно стёр ластиком эти слова и теперь трудно различить, что там было написано на самом деле. А может, там другие слова были? Но и эти слова разобрать было не под силу. Стадия отрицания, по всей видимости, разыгралась на полную катушку. Потому, под каким углом не смотрел бы Илья на вопрос с приворотом – всё ещё это выглядело настоящей чушью. Но отчего же так сильно именно этим заняты мысли? И Ларионов сейчас был не ведущим Битвы Экстрасенсов, а тем, чьи скелеты из шкафа обнажили. Хотел ли он когда-нибудь узнать о такой правде? Сейчас наверняка он не мог ответить на этот вопрос. Он хотел бы быть готовым к таким новостям. Но… Да как к такому вообще можно быть готовым? Даже словно «приворот» звучало в голове до жуткого неправильно и бредово.