Natalis.

      Молодая женщина поднялась с постели по давным-давно устоявшейся привычке – за четверть часа до того, как колокол возвестит конец четвёртой стражи и формальный зачин нового дня . До равноденствия оставалось ещё почти три нундины и за окном всё также властвовала зимняя тьма. Запалив свечу Лилиан приступила к утренним ритуалам.       Сидя перед трюмо и расчёсывая волосы она застопорилась и вгляделась в отражение. Тронула пальцами в уголках глаз. Затем выпрямилась и натянув на груди атласную сорочку обследовала фигуру. Она всё ещё была ладна и желанна… И одинока.       Некогда семья возлагала на её внешность большие надежды. И, если бы не тот выбор, что она сделала шестнадцать лет назад… Выбор из-за которого семья от неё отвернулась. Сожалела ли она? Да. Когда-то она провела в этой комнате множество бессонных ночей жалея себя. А потом она снова научилась радоваться – ведь у неё есть её солнышко.       Подступив к платяному шкафу Лилиан задумалась, изучая его содержимое. Как камеристка принцессы она имела право не носить форму горничной; но, чтобы не слишком удручать девушек, обычно шила платье, не сильно выделяющееся покроем и колером. Однако в честь такого дня было допустимым остановиться на более оригинальном варианте. Подбирая аксессуары и украшения Лилиан обратила внимание на те драгоценности из которых уже выросла. Она стала прикидывать что подойдёт к сегодняшнему выходу принцессы. Скромный бюджет дворца и прижимистость мажордома становились уже просто неприличными.       Завершив туалет и задув свечу Лилиан поспешила приступить к делам. За окном наступал голубой час.

* * *

      Атанасия всё спала. И, ни шелест портьер, ни ворвавшийся в опочивальню свет не подняли её. Она лишь отвернулась и зарылась лицом в подушку. Лилиан подступила к кровати и тронув девочку за плечо позвала её:       – Принцесса Атанасия, пора вставать.       Однако, девочка заупрямилась и невнятно пробубнила:       – Ну мам, ну ещё минуточку.       Растроганная Лилиан нежно провела по волосам девочки и вдруг отметила какие-то бурые пятна на подушке. Осторожно тронула одно пальцем – откуда бы этому здесь взяться? В груди что-то сжалось, и она бережно, но настойчиво повернула головку Атанасии лицом к себе. Нижняя часть лица, верх сорочки – всё было покрыто запёкшейся кровью.       – Атанасия!       От крика девочка открыла глаза и вытаращилась на Лилиан. Затем её взор забегал округ и одновременно она попыталась отползти назад по кровати, но Лилиан её не отпустила.       – Что с вами? Как вы себя чувствуете? Почему вы молчите?! – засыпала она девочку вопросами.       Но та лишь непонимающе таращилась на женщину.       – Да что же такое-то?! Принцесса! Атанасия! – позвала её Лилиан сжимая за плечи и даже слегка потряхивая. – Вы меня понимаете?       Наконец, взор принцессы прояснился, и она прохрипела:       – Да… – и схватилась руками за горло.       – Пить? Воды? – предположила Лилиан и девочка несколько судорожно кивнула.       Лилиан налила в стакан воды и вставила его в подрагивающие пальцы девочки. Женщине пришлось помочь ей напиться так как иначе она лишь расплёскивала воду на себя. А затем попробовала уложить девочку обратно:       – Принцесса оставайтесь в постели. Я скоро вернусь с доктором.       Но та с отрицающим вскриком лишь вцепилась в женщину, не давая уйти. Атанасию била крупная дрожь и Лилиан приобняв девочку принялась гладить по голове успокаивая.       – Не надо. Не уходи, – наконец пробормотала девочка всё вжимая голову в грудь Лилиан.       – Но как же…       – Я хорошо себя чувствую. Правда. Не надо доктора. – И она, чуть отстранившись, просительно посмотрела Лилиан в глаза.       – Хорошо… Если вы так говорите. Но, вам надо привести себя в порядок принцесса.       Перед зеркалом принцесса надолго застыла, рассматривая себя. Да, выглядело всё это страшновато. Но на вновь поднятый женщиной вопрос о докторе ответила резко отрицательно. И за последующим завтраком всё время оглядывалась на Лилиан как будто проверяя что та рядом и никуда не уходит.       Неплохой аппетит и краски возвратившиеся на лицо воспитанницы несколько успокоили Лилиан. И, взяв с принцессы обещание сидеть сегодня в покоях, она была вынуждена покинуть воспитанницу – сегодня многое надо было успеть сделать.       Наверное, если бы она задержалась ненадолго у покоев принцессы, то не занималась бы делами так спокойно.       Спустя некоторое время дверь в спальню принцессы приоткрылась и оттуда выступила золотоволосая головка воровато оглядывая коридор. Затем фигурка принцессы выскользнула из проёма дверей, и сторожно озираясь по сторонам куда-то зашагала. Пропажа принцессы обнаружилась лишь спустя несколько часов, когда Лилиан принесла второй завтрак.

* * *

      Пройдя анфиладой комнат и наткнувшись на черновую лестницу, девочка сделала пару заключений. Во-первых, она убедилась, что никаких новых воспоминаний о том месте, в котором она очутилась, в голове так и не появилось. А, во-вторых, судя по интерьеру помещений через которые она шла, это место никак не могло быть Изумрудным дворцом. Особо её поразило одно панно на потолке – заметивши его она сразу опустила голову и покраснев до корней волос быстро прошествовала через залу.       Если бы от двери своей спальни девочка свернула в иную сторону, то вышла бы в более обитаемую часть дворца где обязательно столкнулась бы с Лилиан и, возможно, дальнейшее не случилось бы или произошло несколько позднее. А так Фаня спустилась по лестнице и вышла на крытую галерею, простиравшуюся вдоль всего корпуса дворца с тыльной стороны… но тогда она этого, ещё не ведала. Она с интересом огляделась и наконец «узнала» место – здесь некогде Ати выпрашивала шоколад у Анны и Сет. Девочка довольно улыбнулась и не заметила один странный нюанс: в её воспоминаниях галерея или как всплыло из глубин памяти название – портик – предстала в куда более реалистичном виде нежели на тех рисунках Спун, что она припоминала.       Сбежав по ступенькам в сад, девочка решила обследовать территорию и пройтись вокруг дворца. Она пошла по аллеям партерного цветника пытливо озираясь округ. С двух сторон цветник окаймлялся зелёными боскетами , под прямым углом отходившими от здания, а с третьей стороны за прозрачной рощицей или аллеей – отсюда сложно было судить – угадывалось водное пространство. Парк был уставлен статуями девиц, изваянных в весьма пикантных позах. Она косила на них глазом и вздыхала – конечно, она понимала, что местные ваятели малость… идеализировали женскую сексуальность, но и она бы не отказалась иметь такие формы. Собственные мысли смутили девочку, и она поспешила прочь.       Пройдя лабиринтом, образованным шпалерами боскета девочка обогнула торец здания и вышла на парадную сторону дворца.       С этой стороны парковый ансамбль был ещё более роскошен, но тело, выпавшее ей, оказалось слабо и неприспособленно к длительным нагрузкам. Найдя беседку в форме ротонды, она устроилась там перевести дух и дать роздых ногам. В голове девочки промелькнула мысль, что надо бы побольше себя нагружать.       Оглядываясь по сторонам, она обнаружила ещё одно «памятное» место – фонтан – и устремилась к нему . Взбаламутив поверхность воды в чаше рукой, она обернулась и присев на бортик чаши бассейна бросила взгляд на дворец.       Рубиновый дворец, а это безусловно был он, поражал своей эклектикой . Фаня подметила в нём как черты характерные для барокко, так и какие-то псевдо-мавританские и даже классические черты; и сбиралось всё это в довольно аляповатую смесь. И тут Фаня вспомнила, что здание перед ней предназначено для проживания имперских конкубин и пазл внезапно сложился. Это была уместная пошлость.       «Афигеть не встать! Я живу в гареме».       Девочка вздохнула. Она осознавала, что надо бы остановиться и поразмышлять над тем – как же ей дальше быть. И, как бы она не гнала от себя разумные мысли, сложно было что-то сделать с ощущением, что она попала куда-то не туда.       – А-а, да! Точно!       Воскликнула девочка и вновь обернулась к фонтану.       – Если идти туда, – и она посмотрела на аллею, идущую от дворца мимо фонтана: – То можно выйти на цветочное поле . А за ним… Любопытно.       Она решила, что только одним глазком взглянет и сразу назад и поторопилась вперёд. Тем не менее, выйдя к цветочному лугу, она невольно удивилась и в чувствах подскочила.       – Йу-у-ху! Да!       Однако, идти по мавританскому или как она машинально «перевела» для себя – сиодонскому газону было не очень удобно. Фаня даже задумалась – как же Ати бегала по этому полю? И может ли быть так, что она угадала с «переводом» и поэтому Диана так любила гулять здесь? Так размышляя она почти дошла до середины луга и подняв голову заметила поверх кипарисовой рощи крышу здания, которое она тотчас же окрестила Гранатовым дворцом.       В отличие от Рубинового, этот дворец окружал ландшафтный сад. И, насколько Фаня могла верить своим «воспоминаниям» по манге, архитектура строения весьма напоминала дворец Клода. Она решила, что заходить внутрь неразумно, но если она осмотрит здание снаружи – находясь на достаточном удалении и из-за окружающих деревьев – то ничего страшного произойти ведь не может?       Как и в случае с Рубиновым дворцом парковый фасад Гранатового, к которому девочка и вышла, отличался от парадного. Фаня вообще заподозрила, что к античной базилике в какой-то момент пристроили с тыльной стороны новый отель в классическом стиле – заодно и сменив зад с передом.       За огромными окнами отеля – в голове мелькнуло слово портфенетр – Фани приметила пару, вкушающую за столом.       – Кто ходит в гости по утрам? – прошептала она себе под нос: – Парам-парам, парам-парам.       Вид на мужчину открывался сзади, но золотая шевелюра и расслабленная поза – а он сидел, подперев голову рукой – подсказывали девочке, что здесь и сейчас это мог быть только Клод. Тогда сидящая напротив него девушка с длинными каштановыми волосами, оживлённо что-то вещавшая, должна была бы быть Дженнет.       Внезапно девочке почудилось, что её сейчас заметят и она, суетливо ступив за ближайшее дерево, задрожала с головы до пят, судорожно задышала и вцепилась в ствол обеими руками. Лишь спустя несколько минут она отлепилась от дерева и тотчас торопливо зашагала прочь.       Наконец Фаня выбралась на знакомое цветочное поле и повалившись в траву бездумно уставилась на проплывающие по небу облака.

* * *

      – И чего это я так струхнула? – задалась вопросом девочка. Она села и оглянулась – это место навевало воспоминания о детстве, лете, каникулах, проведённых в Рощино с мамой. Над заросшем разнотравьем полем жужжали насекомые, где-то стучал дятел, переливались коленцами какие-то неведомые птахи и завела свои «ку-ку» вдали кукушка. Казалось встанешь отряхнёшь с колен былинки и пойдёшь домой, а там… Из глаз сами собой брызнули слёзы.       – Нет! Не сейчас! Успокойся, – уговаривала себя девочка, вытирая глаза. – Итак, что мы имеем?       Она наконец созрела чтобы обдумать всё что с ней случилось.       «Наверное, уже утром я была не совсем я», – размышляла она: – «Что-то я не замечала за собой раньше такой чувствительности. Конечно, когда тебя будит в чужой кровати прекрасная незнакомка и пытается что-то до тебя донести, а ты ну нифига не можешь понять… Это не может не шокировать».       Фаня сглотнула. Перед глазами вновь мелькнул пленительный образ. Девочка никогда вживую не видела настолько красивых людей. Спун явно не смогла передать сколь Лилиан была прекрасна .       «Но потом у меня в голове как будто щелкнул поворачиваемый в замке ключ».       А ведь после того, как она начала разуметь местную речь у неё появилась надежда на то что и остальные воспоминания рано или поздно всплывут. Фаня с досады фыркнула.       «Тем не менее, как там вещал тот препод? Язык формирует сознание… Так вроде? А на каком языке я сейчас думаю? Вроде бы я не замечаю никакой разницы между тем что говорю и тем как думаю. И главное – мы ведь разговаривали с Лили и она меня понимала. То есть и думаю я теперь не на своём, а на местном наречии. Так кто я сейчас? Фаня или принцесса Атанасия с воспоминаниями Фани?»       – А-а-а, – девочка дала себе пощечину:       «Не о том сейчас думаю. Соберись! Итак, вначале, когда я поняла, что каким-то образом стала принцессой и передо мной Лили то посчитала что всё ещё сплю. Но сон всё продолжался и был каким-то слишком сложным и богатым на чувственные восприятия, что в какой-то момент я уже засомневалась, что сплю. Но, тогда ведь всё ещё было хорошо? Я не задумывалась над тем как сюда попала… Стоп. А как я сюда попала?»       Девочка посидела некоторое время с весьма глупым выражением лица. Мысли не приходили. Никакие.       «Ладно… Об этом я подумаю завтра», – решила она наконец: – «Так вот… я была в радостном возбуждении. Ну как же – сбылась мечта идиотки! Хотя почему именно в этот тайтл? Я особо и не фанатела от него – так прочитала несколько фанфиков, чуть помечтала о том, что было бы если бы я… Ну, так ведь это нормально. Не в первый и не в последний же… Упс. Ну, да; кажись, домечталась. А потом всё пошло не по правилам. Я достаточно быстро раскусила, что нахожусь не в Изумрудном, а в Рубиновом дворце. Но, почему-то не сделала из этого никаких выводов. Я что глупая что ли? Нет! Просто мыслила не вполне здраво. Вот и попёрлась в Гранатовый дворец. Любопытно же. А там увидела Дженнет и до меня наконец дошло, что это не сёдзе с Ати, а самая что ни на есть драма предыстории».       Сердце опять как будто сжало и в груди похолодело. Но Фаня лишь удовлетворённо кивнула себе.       «Вот я психанула. Как-то совсем не хочется быть повешенной…       Или тут мне отрубят голову? Я же аристократка – нам же положено головы рубить?!       Тьфу ты – дура. О чём думаешь? Тебя спалят идиотка! Надо думать, о том, как выпутаться из всего этого дерьмища! А она типа оскорбляется – казнят её как какую-то простолюдинку».       Фаня подумала, что она слишком легко отвлекается. Видимо психика пытается адаптироваться к ситуации вкидывая всякие посторонние мысли. Надо бы заняться чем-то методичным для организации мыслительного процесса. Девочка огляделась и решение проблемы возникло само по себе.       «Итак. Есть ли у вас план, мисс Фаня?       О, да! У меня целых три великолепных плана, мадемуазель Фаня.       Йес! Мы спасены! Один-один-один. Излагайте же скорее. Я вся в нетерпенье.       Да! План первый: мы будем вести себя тише воды, ниже травы. Постараемся что бы нас не замечали и тихо и мирно в покое и комфорте будем обитать в Рубиновом дворце.       Э-э-э?! Признайтесь мисс – вы спионерили планы у Ати?       И что? Говорят же – работает не трогай!       Да чо блин работает? Какого лешего? Клод уже знает о нашем существовании. Ты чего – совсем тормоз?       Хе-хе. Ну тогда план нумер два: мы сбежим!       Ну точно. Крейзи! Куда ты дура сбежишь? Ты вообще знаешь, что там делается за воротами этого Имперского Города? Так хочется примерить колодки и изучить невольничий рынок изнутри?       А чего сразу колодки?       Ну, да. Можно и сразу и в бордель.       Чо?       Через плечо. А что у тебя есть деньги, связи, знания?       Ну… если так ставить вопрос. То могла бы и вспомнить, что любая более или менее нормальная служба отыщет нас на раз-два. Скрываться то ты умеешь? Ну, побегаешь быть может недолго и алга. Это так себе план – время потянуть от силы…       Хм-м. Ну, а третий?       О-о. Он самый замечательный! Мы постараемся добиться от Клода привязанности к себе.       Чего! Ты мухоморов объелась? Ты что так и не въехала куда попала? Клод нас ненавидит! Ну, попали бы мы в младенца – тогда ещё куда бы не шло. Не мытьём, так катаньем. А сейчас как ты думаешь выкручиваться? Особенно если учесть, что Дженни уже везде понатыкала свои «флаги победы»?       …       Чо молчишь? Ты ж такая умная! Придумай что-нибудь!       Ну… есть ещё один план. Во многих исекаях он срабатывал. Но он тебе не понравится.       Кажется, я об этом пожалею. Но, ладно, излагай.       Замужество.       Три точка четырнадцать шестнадцать.       Что – «три и чего-то там ещё дальше»?       А что – замужество?       Тебе надо выйти замуж.       …       Э-э, давай-ка без рук. Ну, понятно, что с этого ракурса нам никто не известен. Разве что Киль, но и там – не вариант. Он хоть и сох по принцессе во всех кажется вариантах, но местная Дженни порвёт нас на британский флаг. Да и не поможет нам свадьба с местным аристократом, как мёртвому припарки – они ж против Клода, что плотник супротив столяра. Надо будет и буду я висеть высоко и коротко до тех пор, пока… ну и так далее, в общем по формуле. Но помнишь? Не так уж задолго до нашей казни прибудет арлантское посольство и этот герцог со смешной фамилией будет строить матримониальные планы. Может быть впишешься за кронпринца Арланты? Как там его зовут?       Может всё же сразу в бордель?       Чего так?       Ну, а что – что так продавать себя, что этак?       И всё то тебе не нравиться! Нет чтобы самой что-нибудь придумать. Всё. Я обиделась! Я ухожу!»       Мысли крутились по кругу.       Вот как легко это получалась у разных героев – раз и План уже готов. Пусть зачастую дурацкий. Но, ведь срабатывал же! Или это срабатывало у тех ноль целых хрен знает сколько после запятой процента о которых пишут книги, а все простые смертные оканчивают как обычно?       Фаня понимала, что ей катастрофически не хватало знаний. Какой план можно было составить на таком ненадёжном фундаменте? Девочка даже не понимала, как ей дальше жить – она не знала тех людей, с которыми принцесса должна была сталкиваться в своей повседневной жизни; у неё отсутствовали все те познания, что имела принцесса и о чём было более или менее общеизвестно; да она просто не знала, как себя с кем вести и что говорить! Пока что ей ненормально везло, но скоро всем станет очевидно, что «царь то – ненастоящий!»       И она решила подойти к проблеме с другой стороны:       «А зачем мне любовь Клода? Понятно почему она была нужна Принцессе и Ати; но, мне то она с какой стати сдалась? Проблемы принцессы во многом были вызваны тем, что она постоянно пыталась привлечь к себе внимание отца. А на него действовало проклятие, которое этот кретин сам же на себя и наложил. Но, если я и правда не буду за ним бегать? Сведу общение к обязательнейшему минимуму. Итак. На Клода действует проклятие забвения Дианы. Я напоминаю о Диане. Следовательно, проклятие ударяет по Клоду и ему в моём присутствии становится нехорошо. Он старается устранить причины своего негативного состояния и вуаля. Или я отсутствую у него перед глазами. Проклятие опять же действует, и он не вспоминает ни о чём таком, что могло бы ему напомнить о Диане. То есть по идее он не будет помнить и обо мне? Я и так то никому не нужна, а если я буду демонстративно держаться вдали, то буду иметь ещё меньший политический вес и может быть графиня не будет против меня интриговать? Посчитает это излишним? Кстати, а чего эта коза вообще взъелась на Принцессу? Хоть в книжке и было написано, что графиня пыталась устранить конкурентку племянницы, но и там это выглядело как голимая отмазка. Нет, тут что-то другое. Но что – пока не понять. Ладно, вернёмся к этому вопросу попозже. А сейчас ещё один плюс – Дженни же всё время вертится около Клода. Если я буду избегать отца, то и с Дженни буду видеться меньше и возможность подставить меня так же снизится!       Во! Йа гений! Это же мой первый вариант. Так что – сама ты тормоз.       Нипаняла. Ты же насовсем уходила.       Ну я же настоящая лядь. Э-э, как-то не так прозвучало… Ну, то есть хозяйка своего слова – захотела дала, захотела и вернула всё взад.       Иди ты в сад. Думать мешаешь».

* * *

      – Принцесса! Я всё зову-зову вас, а вы не откликаетесь.       Мягко упрекнула Атанасию женщина. Подойдя вплотную Лилиан наконец обнаружила, чем принцесса была так увлечена – та сплетала из полевых цветков и колосков венок в виде косы. А покрасневшие глаза и отечность век намекали, что девочка недавно плакала.       – Прости Лили, я не слышала.       Лилиан опустилась рядом с девочкой на колени и обняв погладила ту по голове. Обращение принцессы растрогало женщину – она уже почти и забыла, когда в последний раз воспитанница обращалась к ней так неофициально и по-детски.       – Ничего-ничего. Вы, наверное, забыли, что вам надо собираться на празднество. Я уже несколько часов ищу вас.       На лице девочки сменяя друг друга мелькнули недоумение, задумчивость и испуг. Последнее было самым необычным – чего было ей бояться?       – Лили… – неуверенно и с надеждой спросила та: – А я могу никуда не идти?       – Но принцесса... вы обязаны там быть. Как представитель фамилии.       Та лишь вздохнула и опустила голову.       – Фамилии, – пробормотала та чуть слышно: – Ха-ха. Хорошо Лили. Я сейчас.       Она растянула сплетённую косицу примериваясь и свернув в венок несколькими стеблями скрепила его.       – Это тебе Лили, – и вставая надела его на голову оторопевшей женщины: – Пошли?       Лилиан некоторое время смотрела снизу-вверх в такое драгоценное лицо. Девочка заморгала и указав пальцем на себя спросила:       – У меня что-то не то на лице?       – Нет. То есть да. Но… принцесса – вы так не хотите идти на празднование по случаю дня рождения вашего отца?

* * *

      Опираясь на балюстраду террасы Клод хмуро наблюдал за веселящейся внизу в атриуме Дженнет. Под звуки музыки она кружилась среди других пар вкруг имплювия . Голова раскалывалась так, что даже в глазах слегка плыло. Что-то шло не так, но он никак не мог обнаружить причину. Наконец танец завершился и принцесса, раскланявшись со своим кавалером, и отвергнув приглашения на следующий танец поднялась к отцу. Встав рядом она завертела головой по сторонам и чуть ли не взметалась на цыпочки придерживаясь за локоть отца.       – Вы кого-то разыскиваете, принцесса? – поинтересовался находящийся рядом с императором Феликс.       – Да. Я никак не могу отыскать Атанасию. Отец, Феликс вы её не видели?       – Сожалею, принцесса, но ничем не могу вам помочь. Сир?       Клод не счёл необходимым отвечать на вопрос. И цокнув отвернулся. До него дошло что было не так. Обычно эта девчонка забивалась в какой-либо уголок и оттуда всё празднество наблюдала. И он привык к этому непрестанному вниманию.       – Жаль. Я так хотела, чтобы она оценила мои усилия. То есть, наши, конечно же.       Волна чёрной с серебристыми прожилками маны окутала Клода.       – Она не стоит твоего внимания. Веселись.       Проводив взглядом сходящую к гостям Дженнет и постояв ещё некоторое время Клод резко обернулся и покинул торжество.

* * *

      В первый раз с приснопамятной ночи Клод посетил Рубиновый дворец. Он с недоумением озирался по сторонам пока эхо шагов, как круги по воде, разбегалось по залам здания.       К дверям опочивальни они пришли одновременно с камеристкой принцессы Лилиан Йорк. Простоволосая и босоногая женщина, узнав о визите императора, успела накинуть лишь халат. Но, несмотря ни на беспорядок во внешнем виде, ни на прошедшие годы смотрелась всё также великолепно, как и когда-то.       – Долгих лет жизни и процветания Солнцу Империи. – Присела в реверансе женщина и встала сразу перед дверью, как бы оберегая покой принцессы.       Сердце Клода ожесточилось – Лилиан никогда не выбирала его и отдавала свою преданность кому попало. Это одновременно и забавляло, и раздражало. Но пока что Клод сдерживал себя.       – Нам бы хотелось обсудить с первой принцессой отдельные нормы законов империи.       – Прошу простить Ваше Величество, но принцессе нездоровится, и я подала прошение в Вашу канцелярию об освобождении моей госпожи от необходимости присутствия на сегодняшнем торжестве.       – Любопытно. А поскольку такие прошения удовлетворяются автоматически, то обычно считается, что одобрение получено сразу с момента подачи. – Почти прошептал император; и повторил: – Обычно считается.       Клод приподнял бровь, и женщина заметна побледнела.       – Ваше Величество, это лишь моя ошибка. Я признаю свою вину и без колебаний приму любое наказание, которое Ваше Величество выберет для меня.       – Лили, Лили. Ты так и не усвоила, что за огрехи слуг всегда в ответе их господин. Феликс.       Телохранитель императора подойдя к женщине легко приподнял её и отставил в сторону:       – Простите меня, мисс Лилиан, – прошептал он губами.       И тут из приоткрытой Феликсом двери донеслись всхлипы. И клеврет императора так и замер не открыв дверь.       Лицо Клода окаменело. С самого начала ему была предельно ясна связь событий: их разговор намедни и нынешнее отсутствие на торжестве. На душе стало мерзко – для чего он пришёл? На мгновенье он вообразил на своём месте не себя, а Анастасиуса. Он ненавидел своё семейство, но порой начал ловить себя на мысли что стал поступать в точности, как и все они.       Цокнув Клод повернулся и бросил за спину.       – Продолжим этот разговор завтра утром Лилиан.       Но Лилиан забыв обо всём бросилась к двери и оттеснив Феликса просочилась внутрь.

* * *

      После то ли позднего обеда, то ли раннего ужина на Фаню нахлынула сонливость. Тело, непривычное к физической активности, призывало отдохнуть, и Фаня разрешила себе прилечь – всего на минутку. И неожиданно для себя погрузилась в сон.       Несколько часов спустя она очнулась и валяясь с всё ещё закрытыми глазами подумала о том – какой чудной сон ей приснился. Она улыбнулась и вслушалась в такое уютное тиканье часов. Однако звук был такой – как будто комната внезапно раздалась во все стороны. Глаза девочки распахнулись и уставились на карминово-каштановые переливы складок балдахина. Приподнявшись на локтях, она осмотрелась и со стоном упала обратно на подушки. Это был не сон.       На глаза набежали слёзы.       Где-то в глубине девочка до сих пор верила, что то, что с ней происходит – не взаправду. Что стоит зайти в ту или иную дверь, и она очутится дома. И мама будет ворчать, что у неё одни игры да книжки на уме, а она раздражённо отмахиваться. И страх, что поселился в ней, растает без следа.       Она заливалась слезами, почти унималась и принималась рыдать по новой.       А затем кто-то обнял её, прижал к себе и начал ворковать что-то успокаивающее. И когда Фаня осознала, что это была Лили ей стало ещё хуже. Лили пришлась ей по душе, а сейчас придётся её использовать.       Но рано или поздно всё кончается, и девочка смогла взять себя в руки. Она затихла, прижимаясь к женщине и молча принимая ласку. И, наконец решившись, взялась за плетенье паутины:       – Лили. Я не знаю, что мне делать…       – Что стряслось моё солнце?       – Лили, у меня проблемы… – рука женщины гладящая золотые кудри остановилась, и Фаня как будто нырнула в прорубь: – У меня проблемы с памятью.       Некоторое время ничего не происходило, а потом женщина повернула лицо Фани к себе и взглянула ей в глаза.       – В каком это смысле? – осведомилась она осторожно.       – Я не могу вспомнить: ни того что было вчера, ни нундину назад… я вообще ничего не помню. Не узнаю людей, места…       Глаза Лили расширились, и она с испугом спросила:       – А меня? Меня ты помнишь?       – Да. И тебя, и Ханну, и Сет, и… Я путаюсь, не уверенна, но… кажется, пропало… лет десять?       Женщина крепко обняла девочку и задумалась.       – Это началось утром? – поразмыслив задала она вопрос.       Девочка тихо вздохнула и кивнула головой.       – Поэтому ты сбежала из дворца? Не хотела идти на наталис?       И снова кивок.       – Лили? Что мы будем делать?       – Мне надо подумать. Всё будет хорошо.       Лунный свет вторгался в помещение. Комната погружалась в тишину. Девочка упокоено лежала на руках женщины. Тикали часы. Фане пришло в голову, что чем ребячливее себя она будет вести – тем лучше и попросила:       – Лили.       – Да, принцесса.       – Поспи со мной сегодня.