В твоем тихом омуте

      Приятно просыпаться от легких поцелуев в лицо и шею, в теплых объятиях любимого человека. И не важно, что до первого урока остался час, а тебе еще нужно заехать домой за учебниками. Ну и что такого, что крепкий мужской стояк упирается тебе в бедро. Когда парня развернули на спину, и он окончательно открыл глаза, стало вообще все равно на эту вашу школу.       Первое, что увидел Антон, были уже родные небесные глаза, которые смотрели с такой нежностью и лаской, что Шасту хотелось, чтобы его просто завернули в плед и подарили этому мужчине раз и навсегда. Он впервые просыпается с кем-то в одной кровати (Димка не в счет, он же друг). Попов первый сокращает расстояние между их губами, утягивая парня в ленивый утренний поцелуй. Антон легонько оцарапывает спину мужчины, закидывая на него одну ногу. Арсений потирается своим пахом о чужой, и Антон коротко стонет в поцелуй. Мужчина отстраняется лишь на минуту, жадно хватая ртом воздух и снова целует, но уже с диким желанием и напором. Шастун уже стонет во всю, притягивая Арсения за шею ближе. Когда парень сам вильнул бедрами, сжимая в руке черные волосы, Попов отстранился и посмотрел в затуманенные пеленой возбуждения глаза. Мужчина садится на кровати, под непонимающий взгляд Антона. — Ты забыл, нам вообще-то в школу надо? — Шастун разочарованно простонал. — А еще к тебе за учебниками заехать, так что встаем, — парень закутывается в одеяло, игнорируя собственное возбуждение. — Нахуй они нужны вообще? Такую тяжесть просто так таскать. Может, все-таки лучше по-быстрому, а? — Антон делает самое невинное лицо, которое только есть в его коллекции. — Антон! — нет, парень ему помощь предлагает, а он еще и злится. — Иду я, иду, — Шаст тянется во весь своей немалый рост и встает с кровати. — Кто первый в душ или мы вместе? — попробовать стоило. — Иди ты, я после, — Антон показывает мужчине язык и скрывается за дверью. Арс закатывает глаза, лишний раз вспоминая, что Антон — это маленький ребенок.

***

      Дорогой внедорожник останавливается у подъезда элитной многоэтажки. — Так, у тебя 15 минут на все про все, так что живее, — Антон послушно кивает и выходит из машины. Россия славится своим великим постоянством, поэтому, несмотря на элитность района, на лавочке возле подъезда все так же сидят великие информаторы — бабушки. Среди них было несколько знакомых бабушки Шаста, которые знали его чуть ли не с рождения. Увидев, на чем парень приехал домой, они начали тихо перешептываться. Антон спокойно прошел мимо них, не забыв поздороваться. Вот сплетен-то будет...       Шастун разувается и бегает по квартире, собирая тетради и учебники, которые были абсолютно везде. Запихав в портфель нужные книги, Антон начал переодеваться. Взгляд падает на синюю рубашку, в которой он был при первой их встрече с Поповым. Выбор сделан, теперь со штанами проблема. Черные джинсы в грязном, а в голубых же не пойдешь, школьные брюки мятые, остаются только темно-синие брюки в клетку. Парень вздыхает и в спешке надевает все на себя. Не изменяя себе, Антон снимает с вешалки ветровку и, одеваясь на ходу, покидает квартиру. Задумывается на минуту, но вспомнив, что все-таки закрыл дверь на ключ, выходит из подъезда, направляясь к автомобилю учителя. Шастун открывает заднюю дверь и садится, игнорируя удивленный взгляд Попова. Они отъезжают. Арсений недовольно оглядывает парня, но промолчать не может. — Опять выпендриваешься или так пальто мое понравилось? — Арсений смотрит недовольно, а Антон просто давно не играл с огнем. — Ну допустим, нравится, дальше что? — зеленые глаза смотрят так по хитрому, явно провоцируя. — Так уж и быть, подарю я его тебе, только носи его, пожалуйста, а то зима скоро, болеть будешь, — Шастун открывает рот, в попытке возразить, но его прерывают. — Все, это не обсуждается. Еще хоть раз увижу в этой тряпочной курточке, будет плохо, — от взгляда мужчины не скрывается и еле заметная клетка на штанах. — А с брюками-то опять что? — Антон недовольно закатывает глаза, обдумывая ответ. — А что с ними не так? Если они тебе не нравятся, то это твои проблемы, — парень разулся и растекся по сидениям. Нет, ну машина реально классная, в ней сам Антон со своими почти двумя метрами роста смог нормально разместиться и в длину, и в ширину. Арсений на эту выходку лишь улыбнулся, не переставая следить за дорогой. — Ты только не усни, а то люди не поймут, если я тебя в класс на руках принесу, — Шастун фыркает. — А про штаны, с чего ты взял, что они мне не нравятся? — А что, нравятся что ли? — Антон вытянул ногу, наконец найдя самое удобное положение, и закрыл глаза. — Тебе идет, — так просто, но так понятно, что даже Шастун не стал спорить.       Машина ехала неспеша, укачивая парня, и он и вправду начал засыпать. От этого занимательного занятия его отвлекло уведомление о сообщении. Любимый очкарик, 09:01 Тебя где черти носят?

Кудрявый идиот, 09:02 ?

Любимый очкарик, 09:02 Ты почему не в школе? Ты время вообще видел? Фёдоровна тебя убьет.

Кудрявый идиот, 09:03 Какого хуя география первым уроком?

Любимый очкарик, 09:04 Расписание поменяли. Алгебра вторым будет.

Кудрявый идиот, 09:04 Пиздец. Я еду.

      Антон реально был в шоке. Ну все, теперь эта вредная женщина его точно сожрет. А почему ему вообще никто не сказал об изменениях в расписании? Судя по спокойному лицу учителя, он вообще не переживает, что они опаздывают. Ну конечно, у него окно, а у Шаста между прочим география! — Ты знал, что у нас алгебра вторым уроком будет? — звучит не совсем как вопрос, больше на обвинение похоже. — Да, а что? — а он еще спрашивает. — А ничего, что мы вообще-то опаздываем, меня теперь географичка убьет или директору жаловаться побежит. А я между прочим из-за тебя опаздываю, сам с ней разговаривать будешь, — претензия высказана, Антон доволен. — Всё? — парень утвердительно кивнул. — С Галиной Федоровной я поговорю, можешь не переживать. На алгебру чуть-чуть опоздаем, но это не страшно. Я Пашку к директору отведу, а ты в кабинет зайдешь, скажешь, что я сейчас приду. Если зайду и будет тихо, отменю урок, будет базар, будет и проверочная. Понял? — Шастун еще раз кивнул, и машина остановилась. Приехали.       Район не самый богатый, но и не самый бедный, обычный спальный. Парень садится ровно, но не обувается. Мало ли, кто к ним сейчас сядет, может, индюк какой-нибудь. По описанию Попова, Антон представлял себе Добровольского крупным мужичком, с животиком, немного нагловатого, но хитрого. Какого же было удивление Шаста, когда открылась передняя дверь, и в салоне автомобиля оказался практически такой же худощавый человек как он. Его появление тоже было весьма необычным. Мужчина быстро сел в машину, обняв Арсения за шею и поцеловав в щеку, быстро затараторил: — Арсюха, как же я тебя люблю. Если меня возьмут, проси у меня все что хочешь, я у тебя в долгу, — Попов молчит, лишь ярко улыбаясь. — Слушай, я тебе тут такого парнишку присмотрел, у него и жопа классная и на личико — сама невинность. В общем ахуенный пацан. Вот тебе номер, позвони ему, может что и получится, — мужчина протягивает Арсению бумажку, к которой тот тянет руку. — А ты не прихуел ли? — Антон вырывает листочек из чужих рук, пряча его в кармане. Попов смеется, не обращая внимания на мат, а вот Пашка реально пугается. То есть все это время в машине еще кто-то был? А об этом сразу нельзя было сказать?       Добровольский оборачивается и видит симпатичного мальчишку, лет семнадцати. Сразу видно: худой, высокий, кудрявый — все как любит Арс. Еще и гордый, по взгляду видно, а с такими бывает, ой, как нелегко... — Ну и как давно ты таксистом заделался? Или тебя уже и тюрьма не пугает? — он оборачивается, обращаясь уже к Антону. — А тебе 18-то хоть есть? Мамка со взрослыми мужиками спать разрешает? — Шастун давно привык к подобным фразам, поэтому они уже давно его не смущают. — А вы обо мне не беспокойтесь, у меня всегда все по-обоюдному согласию сторон происходит, — Антон гордо поднимает подбородок, ухмыляясь. — Ты на Арсения не расчитывай, он на таких, как ты, не смотрит и уж тем более в постель не тащит, — говорит не с целью обидеть, а с целью показать, что к Попову лезть не надо. Вот именно из-за таких, Арс и страдал потом. Все эти на первый взгляд милые и добрые люди на самом деле оказывались последними тварями, которым нужны только деньги и секс. Пустышки. И таких много. Он не желал мальчику зла, он просто оберегал друга. Машина останавливается и Антон первый покидает ее. — Паш, а я уже, — Добровольский не верит своим ушам. — Антон очень хороший, правда. Только жизнь у него непростая, — в глазах брюнета проскальзнула некая грусть вперемешку с отчаянием. — Еще скажи мне, что ты влюбился, — вопрос с усмешкой. Паша уже знает ответ. — Я не знаю, — Арс прислушивается к себе. — Но мне кажется, что это уже давно не просто симпатия. Это уже нечто большее.

***

— Итак, какой, говорите, у вас опыт работы? — довольный Щеминов сидит в своем кресле, а напротив него улыбающийся Добровольский. Обоим понятно, что каждый нашел то, что искал. — 5 с половиной лет, — Станислав Владимирович одобрительно кивнул. — Ну что, Павел, мы вас берём. На работу выходите с завтрашнего дня. Арсений Сергеевич покажет вам ваш кабинет. На этом все, можете идти, — директор показательно утыкается в документы, давая понять, что разговор окончен. — Станислав Владимирович, Шастун деньги принес, я могу их отдать вам? — мужчина удивленно приподнимает бровь. — Конечно, — директор забирает из рук учителя несколько купюр. — Не перестаю удивляться, откуда у этого ребенка берутся деньги? — Попов лишь пожимает плечами и покидает кабинет вслед за другом.

***

      Шастун входит в кабинет математики вместе со звонком. Уроки уроками, но курить-то хочется. Под удивленные взгляды одноклассников, он вальяжно садится за учительский стол и бегло оглядывает класс, натыкаясь глазами на друга. — В общем, Арсений Сергеевич ненадолго задержиться, — услышав это, 11 класс довольно заголдел. — Это не все. Если мы будем сидеть тихо, то урока сегодня не будет, а если сейчас будет такой базар, будет проверочная, а домой новая тема, — все значительно поутихли. — Я думаю, ни мне, ни вам этого не надо, поэтому, давайте просто посидим тихо, — громкие разговоры превратились в едва слышный шепот. Антон впервые почувствовал над кем-то власть за пределами постели. И ему это даже понравилось.       Шастун внимательно разглядывал стол Попова. Скучный какой-то, ни фотографий нет, ни фигурки какой-нибудь, ну хоть бы календарь поставил что-ли. Ну ничего, Антон это обязательно исправит. А пока в его руках оказывается небольшой листочек и ручка. Парень что-то очень быстро строчит на нем, а после довольно улыбается. Заветная бумажка вкладывается в первый ящик учительского стола, туда, куда кроме самого математика никто не должен заглянуть. Шаст поудобнее устраивается в кресле, когда в кабинет входит его владелец. Арсений подходит к своему столу, смотря только в зеленые глаза. Попов переживает, знает, что слова Паши могли задеть Антона, ищет ответ в глазах, ведь они не врут, никогда. Понимает, что парень не скажет ему ничего, сделает вид, что все хорошо, а на самом-то деле...       В классе воцарила тишина, всё внимание детей было направлено на происходящее за учительский столом. Со стороны парня это был довольно дерзкий поступок, Арсений Сергеевич обычно такого не прощал. За все время, которое Попов работает в этой школе, его класс старался ему не перечить. Были, конечно, такие смельчаки, но после этого в школе их больше никто не видел. Нет, он конечно не такой уж и злой, просто у всего должна быть мера. Арсений — человек добрый, да еще и с юмором, ребята это знают, но есть определенная черта, за которую не смеет переступать никто, все это прекрасно понимали. Вот и сейчас им казалось, что Антон ходит по краю тонкого лезвия, одно неверное слово, и он упадет. Как же они ошибались... — Ну что, Шастун, за детьми присмотрел, спасибо, теперь пришла моя очередь. Освобождай мое место, — парень ухмыльнулся, но послушно встал. — Обращайтесь, если что, — он подмигнул мужчине, садясь на свое место, а зрители удивленно открыли рты. И это их строгий Сергеич? Кому рассказать, не поверят. А мужчина тем временем положил перед собой документы, и, не поднимая глаз, сказал: — Ну что сидим, как неродные? Достали телефоны и сидим молча. До звонка 25 минут, перед тем как уйти, не забудьте положить тетради с домашним заданием ко мне на стол, — из карманов показались средства мобильной связи, но лишь за одной партой двое учеников не спешили их доставать. Дима, дождавшись, когда друг вернется за парту, начал свой допрос. — Ну и где ты был, голубчик мой? Я его, значит, жду, а он вообще на географию не явился, так еще и на алгебру опоздал, — Антон страдальчески закатывает глаза, утыкаясь лицом в сложенные на парте руки, но улыбается. Просто Позов очень любил из себя мамочку построить, а кто Шаст такой, чтобы ему мешать? — Да если бы я знал, что твой Арсений Сергеевич так на тебя влияет, не подпустил бы его к тебе, — парень тяжело вздохнул. — Вы если трахаетесь, то давайте уж не всю ночь, ну или не утром, а то так и будете на уроки опаздывать, причем оба, — возмущению Антона не было предела. Да если бы это было так, но ведь это все Попов со своим этим Добровольским. — Так, все, завидуй молча, если тебе Катька не дает, это твои проблемы, — Шаст показывает другу язык, за что получает неслабый подзатыльник. — У нас новый учитель русского будет, он какой-то там друг Арса, вот мы за ним и заезжали, — Позов пропускает сокращенное имя учителя, ну кому, кому, но не Антону точно называть его по отчеству. — Ну и как он тебе? — Шастун отрывается от Димки и смотрит в сторону учительского стола. Да, наверное пройдет множество лет, но он не перестанет говорить о том, что Арсений красивый. Идеально уложенные волосы, белоснежная рубашка, прикушенный кончик ручки и эти невероятные голубые глаза, бегающие по бумаге. Антон резко дергается, когда ему дуют в ухо. — Ты че, совсем охренел? — Димка ржет в кулак, а Шаст пинает его под столом. Не, ну что за народ, нельзя просто позвать или за плечо потрясти? Нет, нам надо в ухо дунуть или в шею подышать, ужас! — Шастун, ты алгебру захотел или что? Зачем орать на весь кабинет? Еще одно неприличное слово в моем классе, и ты пойдешь учиться в коридор. Ты меня понял? — Антон по взгляду видит, мужчина не шутит, поэтому лишь послушно кивает, отворачиваясь лицом к другу. — Все из-за тебя, — Поз в изумлении поднимает брови. — Я виноват? Это вообще-то ты на мужиков залипаешь, когда я с тобой разговариваю. Я у тебя спросил, тебе учитель новый как? — до парня наконец доходит смысл сказаного. — Попов сказал, что он мужик хороший, да и педагог отличный, — в памяти Антона проскакивает инцидент в машине, — но меня он невзлюбил явно. — Дима открыл рот, чтобы спросить, но его обрывают. — Ничего особенного, не переживай.       Оставшуюся часть урока Антон залипал в окно. На улице неспокойно как-то: моросит мелкий дождик, ветер сдувает оставшуюся листву, тучи закрыли солнце, делая небо серым. Поскорее бы зима... Звенит школьный звонок и на краю учительского стола образовывается стопка тетрадей 11 класса. Через минуту кабинет покинули все, кроме одного человека. Попов также сидел за своим рабочим местом и смотрел в окно.       Открывается верхний ящик стола и Арсений достает оттуда средних размеров папку, замечая на ней сложенный вдвое листок. Открывает и видит знакомый размашистый почерк. Мы давно перешли все границы, Наши демоны дружат домами; Мы не прячем под масками лица, Прожигая друг друга глазами. Нас за грех быть собою осудят, За него мы свободой заплатим; Психиатры — душевные люди Разместили нас в общей палате.

А. Ша.

      Попов перечитывает и улыбается. Ему и без подписи прекрасно понятно, чья это работа. Прочитав стихотворение, наверное, в сотый раз, Арсений складывает бумажку пополам, засовывая ее в портфель. Нечего такому добру в школе пропадать, дома ей лучше будет. Разобравшись с поэзией, мужчина пододвигает к себе синюю папку, открывая ее. Взгляд голубых глаз снова становится тяжелым и задумчивым. Прежде чем ломать чужую жизнь нужно хорошо подумать, что он и делает.

***

      Сидя на уроке могучего русского языка, ученики 11 класса писали очередное сочинение. Павел Алексеевич сидел за своим столом, проверяя работы с беспроводным наушником в ухе. Добровольский быстро втерся в доверие и к детям, и к учительскому составу. Он был веселым, находчивым и уж очень умным в области своего предмета. Уроки он вел строго, но его строгость никогда не была без юмора. Мужчина довольно сильно сблизился с классом Попова, да и сами дети не были против дружеских отношений с учителем. А вот Арсений на все выходки друга лишь закатывал глазки, все было, как он и говорил: у одного сигарету стрельнул, второму клуб подсказал, третьему таблеток от похмелья дал и домой отправил — никакой дисциплины.       Все буквально боготворили нового учителя, но были и те, кто его недолюбливал. В их число входил и Антон. Воспоминания о знакомстве, камнем лежали у него душе, заставляя каждый раз сомневаться в словах Арсения. Ведь и вправду, если подумать, зачем Попову такой, как он? Грязный, использованный, ненужный, зачем? В сказки Шастун верить перестал давно, а сам факт того, что кто-то сможет полюбить его за душу, и является сказкой. Наверное, где-то после десятой ночи с клиентом, парень перестал ждать того самого принца, который приедет и спасет его.       Он устал сомневаться, устал накручивать себя, устал не доверять. Вот поэтому Антон сейчас поднимается на третий этаж в кабинет математики, вместо того, чтобы сидеть сейчас на ОБЖ. Прогуливать, конечно, нехорошо, но что не сделаешь, ради прояснения ситуации, а у Попова все равно сейчас окно. Шастун стучит, дожидаясь знакомого "Войдите", но не слышит ни звука. Ждет еще минуту, после чего стучит сильней и настойчивей, и дверь открывается. На пороге стоит грозный Павел Алексеевич, но увидев, кто именно пришел, по хитрому улыбнулся. — Шастун, ну и почему же вы не на уроке? Или так сильно соскучился, что решил прийти? — весь настрой Антона резко куда-то улетучился. Он ведь пришел как раз-таки поговорить о словах Добровольского, а он опять начинает. От мужчины не скрывается то, как потухает огонек в глазах парня. Паша отходит в сторону, запуская Шастуна внутрь, и закрывает дверь. — Антон, ты прости меня, если вдруг я с тобой как-то грубо. Просто нам снова не хочется вытаскивать Арса из всего ужаса, который ему пришлось пережить. Береги его, — мужчина по-дружески похлопал парня по плечу и обернулся, обращаясь к Арсу, сидящему за своим столом: — В общем, оставляю вас, братцы кролики, только, пожалуйста, не трахайтесь на этом чудесном столе, я больше на него взглянуть не смогу. Ртом, конечно, многое можно сделать, но лучше просто поговорите, — он подмигнул и скрылся за дверь. Антон наконец-таки переводит взгляд на Попова, который смотрел на него. — Ну что молчим? Я не верю, что ты просто так пришел ко мне во время урока, так что выкладывай, — Шастун думает: ну и как же давно его научились читать, как открытую книгу? — Иди сюда, — Попов отодвигается от стола и похлопывает себя по ляжке, в призывном жесте. Парень покорно подходит и садится на мужские колени, прямо как тогда, на кухне. Шастун заглядывает в голубые глаза, в которых только спокойствие. — А я тебе правда нужен? — Антон почти шепчет, надеясь, что его не услышат, но его услышали. — Антош, ну ты чего? Ты это из-за Пашки? — парень кивает, а Арсений прижимает его к своей груди. Гладит по спине и целует в кудрявую макушку, шепча на ухо: — Ну конечно ты мне нужен, глупенький, — Попов аккуратно пальцем щелкнул мальчишку по носу. — Куда я уже без тебя? — Антон смотрит так доверчиво, как не смотрел ни на кого. — Честно? Если это все только ради постели, ты можешь мне сразу об этом сказать, я пойму, — Арс вздыхает, но улыбается. — Дурак ты, на первом месте всегда должна стоять душа человека, а уж потом задница и все остальное, слышишь меня? Я же тебе уже говорил, мне от тебя совершенно ничего не надо, мне просто нужен ты, понимаешь? Такой, какой ты есть, со всеми твоими проблемами и неприятностями. Я очень хочу, чтобы ты доверял мне. Я не предам тебя и не брошу, ты мне веришь? А вот и конечная, последний ответ, который решит, что будет дальше. Вместе или в одиночку они пойдут вперед. И Антон, смотря в родные голубые омуты, тонет окончательно. — Верю.