Столько дней

      Катастрофа разразилась в ноябре. Никаких супернаночастиц в протезах кровеносных сосудов ожидаемо не нашли. Экспертиза, проведённая в Бакулевке, показала, что они оказались даже не вполне безопасными. В отношении тамошнего заместителя главврача, курировавшего закупки, началась служебная проверка. Она, естественно, ничего не покажет. И зам, и представители поставщика будут отрицать сговор, и доказать откат вряд ли удастся. Но все же взрослые люди, все всё понимают.       Естественным образом история с фуфлопротезами из центра Бакулева разнеслась по всём городским больницам и не прошла мимо главного врача института Склифосовского. Полонский ухватился за неё с непередаваемым энтузиазмом. Поднял документацию по закупкам этого года и обнаружил контракт на те же самые протезы, подписанный Павловой. Хороший такой контракт, нажористый.       Посторонний слушатель — да и сам Полонский — вряд ли смог бы сказать, чего в его речи было больше: притворного гнева или непритворной радости. Он знал, знал, был уверен, что грешки за Павловой водятся, стоит только поглубже копнуть. И вуаля! Даже копать-то не пришлось, у него все руки не доходили, а тут такой подарочек из Бакулевки. Теперь-то он ее прижмет!       Наверное, устроенный начальником разнос был ужасающим. В другой ситуации она бы испугалась летавших вокруг, рикошетя от стен кабинета, громов и молний. Наверное, во всем облике Полонского читалась глумливая радость от обнаруженного им ее промаха. В другой момент ей бы было противно. Наверное, это грозило стать крахом ее карьеры. В другое время такая перспектива ее бы крайне расстроила. Но сейчас Павлова все это как будто не воспринимала, в голове билась одна мысль: Толя ее подставил.       Ирина Алексеевна не помнила, как вернулась от главного и оказалась в своем кабинете. Опустилась в кресло, скользнула вокруг невидящим взглядом. Павлова чувствовала себя раздавленной, и дело было не в выволочке от Полонского. Вспомнилось, как Толя сидел в этом кресле напротив и убеждал ее заключить контракт. Нашел он ей нового поставщика… И воз проблем в придачу. Она-то уж думала было, что пронесло… что все в порядке с этими протезами, пусть у Толи и есть тут какой-то свой интерес. Почему ж у нее все всегда так заканчивается? Что с ней не так? Проклятая она, что ли? Почему от всех ее мужчин всегда одни только проблемы? Чуть только она поверит, что, вот, налаживается, что можно привыкать быть счастливой, тут же жизнь бьет ее по голове. Больно бьет.       Снова больно. Может, завязывать уже пора со всем этим? Возраст уже солидный, с каждым новым предательством все труднее и труднее оправиться. Не всем суждено стареть рядом с кем-то. Что она, одна не проживет? Зачем ей обязательно нужен мужчина? Тем более, одинокая старость ей теперь не грозит. У нее есть Агнешка. Чудесная девочка, еще такая маленькая, которая никогда еще не обманывала её и не обманывала её ожиданий. Может быть, и достаточно? С ней, по крайней мере, она не будет раз за разом выставлять себя дурой. Павлова была разочарована и злилась на Аленикова. А еще злилась на себя. Будто бы она не понимала, подписывая этот контракт, что рискует влипнуть в какую-то неприятную историю. Знала же, так почему поставила свою подпись? Не хотела опять ругаться с Толей? Или хотела опять ему поверить? Как можно было снова повестись на его болтовню! Ей было тошно от себя и стыдно. Гадко было на душе.       Просидев так в кресле еще несколько минут, Ирина раздраженно тряхнула головой, решительно смахнула со щек слезы и пошевелила мышкой. Страдания страданиями, а отчет нужно сдать в срок. С работы ее пока еще не уволили.       Алеников возвращался домой поздно, еще ни о чем не подозревая. Совещание непозволительно, на его взгляд, затянулось, он с куда большим удовольствием провел бы вечер с Ириной, но настроение это ему не испортило. Ира сегодня собиралась закончить пораньше, и мужчина предвкушал вкусный домашний ужин и приятную болтовню. Была уже середина недели и следовало определяться с планами на выходные. В субботу у Иры дежурство, так что Анатолий прикидывал, что можно успеть сделать, чтобы оставшийся выходной провести расслабленно, ни о чем не беспокоясь, на диване, с любимой женщиной в обнимку. Агнешку они забирали к себе в прошлые выходные, так что эти выходные девочка точно проведет с родителями, а сами они — вдвоем.       Надо сказать, ему стало нравиться проводить время в компании с Ириной внучкой. Забавная и трогательная девчонка, как все малыши, наверное. Но, черт, в этой крохе ему неуловимо виделись какие-то Ирины черты. И Ира с ней такая особенная. Детский уголок в гостиной после того, как Агнешка впервые гостила у них, так и не разобрали. За ту почти неделю Аленикову, хотел он того или нет, пришлось включиться в заботу о ребенке. Навыки вспоминались как-то сами собой. А примерно через пару недель после возвращения Артема и Регины, когда Ирина опять собралась к детям погулять с малышкой, она неожиданно впервые попросила его поехать с ней: «Я хочу побыть с тобой, тебе тоже полезно погулять, сидишь в кабинете целыми днями». Артем спустил им коляску, и они с Агнешкой чудесно погуляли в парке. Кажется, им обоим понравилось. Ну и Агнешка тоже не выразила недовольства. Стали повторять опыт. А когда погода совсем испортилась, и гулять стало холодно, начали иногда забирать внучку к себе.       В квартире было темно и тихо. Анатолий удивился. Пальто Ирины висело на вешалке, сапоги стояли на коврике. Должна быть дома. Да и не предупреждала, что планы поменялись. Алеников избавился от верхней одежды и пошел на поиски. Пустую гостиную прошел, не зажигая света. В спальню не пошел, решив сначала посмотреть, как у них с едой. Щелкнул выключателем в кухне и увидел Ирину, сидящую за столом спиной к окну. Перед ней стояла кружка с остатками чая. Рядом по лакированной поверхности стола растеклась небольшая лужица. Пахло... ромашкой? Один из тех странных чаев, которые Ирина навезла из своей квартиры? Сам-то Алеников обходился простым черным, всегда одной марки.       — Ты чего здесь? — хрипло спросил, удивленный и сбитый с толку. — Что-то случилось?       — Ты ведь знал, да? — горло опять сдавило, и говорить ей было трудно.       — Что знал? Ир, что такое? — в голосе мужчины звучало искреннее беспокойство.       Только Павлова этому голосу уже не верила.       — Про протезы, Толя. Что те чудо-протезы — полное фуфло? За которое мы отвалили половину бюджета? Тому новому хорошему поставщику, которого ты нашел. Оно хоть того стоило? Приличный откат был?       Алеников почувствовал, как кровь бросилась в лицо.       — Погоди, Ир, что там такое случилось, что там с протезами?       — А ты в Бакулевской больнице поинтересуйся. Или у Полонского спроси, он с удовольствием, — саркастически протянула Ирина, — тебе расскажет, как заведующая отделением экстренной хирургии закупает всякие непроверенные расходники по завышенным ценам у сомнительных компаний. Хотя, зачем тебе спрашивать? Ты же сам прекрасно знаешь, что за контракт мне приволок.       До Аленикова начало доходить, что произошло.       — Ну так что, Толь, расскажи мне, откуда следующий удар ждать? Операционные столы? Аппарат КТ? Что ты там мне еще подсуетил? — голос набирал громкость и силу.       — Ир, ну кто мог знать. А там прямо так всё плохо с протезами? - Алеников еще надеялся, что не так уж все и серьезно.       — У них даже клинических исследований нормальных нет, — вздохнула Павлова. — И покрытия никакого нет. Самые обычные протезы не лучшего качества, только коробки красивые и на коробках "нано" написано.       В глазах Ирины читалось разочарование. Как у Толика, когда Алеников напивался после смерти жены.       — Я и подумать не мог. А такие серьёзные представители приходили, такая серьезная презентация у них была подготовлена.       — И конверт тоже такой серьёзный, да? — скривилась Павлова.       — Ирина Алексеевна, на что ты намекаешь? Перестань, у тебя нет никакого права, — Алеников не собирался выслушивать ее обвинения. Признавать тем более.       Она устало пожала плечами.       — Хотя, что это я, правда. Сама же подписывала, видела же, что подписываю, — посмотрела в потолок. — Ну что, поздравляю, после такого скандала меня точно снимут. Ты же так хотел? — Ирина поднялась из-за стола, принялась расхаживать по кухне. — Решил чужими руками, пусть меня другие снимут? А ты вроде и не при чем. Или план другой был, вообще под статью подвести? Там уже на особо крупный размер все вместе, наверное.       Она и сама знала, что эти последние упрёки несправедливы, чувствовала, что ничего такого Толя замышлять не мог, но остановиться не могла. Обвинения застали Анатолия врасплох. Он и думать забыл о той закупке. Контакт подписали, Ирина вроде бы не жаловалась, фирма тоже, так что никакого подвоха он уже и не ждал. Вид застывшего посреди кухни Аленикова только подпитывал ее злость.       — А может, ты Полонскому всё и слил? Что это он проверять мои закупки ринулся? Нашел уже новую кандидатуру на мое место, посговорчивее, с кем проще будет свои схемы крутить?       Первый шок прошёл, и на смену растерянности пришло возмущение. Что она вообще о нём думает, если задаёт такие вопросы? Что она делает с ним, в его квартире, если считает, что он на это способен? А тему ее должности, он был уверен, они уже давно закрыли. Оказывается, нет. Внутри Ирины все еще живет обида. Алеников вдруг понял, что надо пропустить эти удары. Не отвечать, не оправдываться, не разубеждать, — бесполезно, все равно она сейчас не услышит. Он даст ей сейчас выплеснуть эмоции, пусть даже они его ранят. Но, кажется, им все-таки действительно необходимо научиться разговаривать. О чем ему настойчиво толковала Олеся, его психотерапевт, посещение которой он подзабросил. Он, по правде говоря, понятия не имел, как подступиться к этому разговору, но, видимо, без него такими темпами они зайдут в тупик. Потому что Аленикова поразило, что выплескивалось сейчас из Ирины под влиянием задетых чувств.       Внезапно Павлова ощутила, что больше не может тут находиться, буквально задыхается от смеси эмоций, резко повернула в прихожую.       — Куда ты?       — Домой, Толя, — выдохнула устало и сняла с крючка пальто. — У меня там сын, внучка.       Сознательно старалась ударить посильнее. Больно ему? Пускай страдает, ей, знаете, тоже больно.       — Меня там ждут и не предают, — произнесла спокойно и убежденно. — Не провожай.       Дверь тихо закрылась за женщиной, а Анатолий так и остался стоять в коридоре. Черт, ну почему именно сейчас! Почему эти дурацкие протезы не могли оказаться нормальными? Алеников не раскаивался, нет, он ничего такого не планировал, конечно, и не ожидал. Но, как ни странно, он понимал её чувства. Это неприятно, когда тебя используют и ты узнаешь обо всём постфактум. Вспомнил, как Вера когда-то подставила его, сделала крайним в их общей схеме, а сама вышла сухой из воды. Вспомнил свою тогдашнюю ярость. Ирина имела право злиться. Но должна же она понимать, что он не предполагал такого исхода и не расставлял никаких ловушек. Ничего, остынет — вернётся.       А если не вернется? Мысль его испугала. Вдруг показалось, что если она уйдёт сейчас, то он её потеряет. Он бы и сам не смог объяснить почему. Подорвался, накинул на плечи пальто и выскочил из квартиры вслед за ушедшей женщиной. Оставшись в одиночестве, кот выбрался из своего укрытия и возмущенно мяукнул.       Ирины на улице не было. Не успел. Гадство! Куда она поехала? К себе домой или на работу, как обычно? Что-то подсказывало ему, что в Склифе он найдёт её быстрее. Алеников вернулся в квартиру, где в прихожей остался телефон, и набрал Константина.       Стремительно влетев в двери и напугав своим ночным появлением Дубровскую, Анатолий сразу задал интересующий вопрос:       — Ирина Алексеевна у себя?       Нина ответила удивлённым взглядом:       — Нет, а что, должна быть?       — "Нет" — это её нет? Или "нет" — она сказала её не беспокоить? — нетерпеливо переспросил Алеников. — Я дойду до её кабинета.       — Анатолий Борисович, её там нет, — попыталась убедить мужчину Дубровская.       — Нина, давайте не будем пререкаться.       Алеников повернул в сторону кабинета заведующей. Нина предприняла последнюю попытку:       — Ирина Алексеевна после смены ушла и больше не возвращалась. Вот, смотрите, ключ на месте, — сняла с крючка и продемонстрировала ему ключ.       — Понятно, — кажется, все-таки поверил. — Спасибо, Нина, извините за вторжение, — развернулся к выходу.       — Может, нужно что-нибудь? - Нина не могла не проявить участия.       — Нет, не беспокойтесь, — замешкался и все-таки попросил, — впрочем, если Ирина Алексеевна появится, пускай позвонит мне.       Значит, всё-таки поехала к себе.       — Костя, к Ирине Алексеевне поехали.       Дверь открыл заспанный Артём. Тут же проснулся, узнав мужчину.       — Анатолий Борисович? Что-то случилось?       — Артём, позови, пожалуйста, маму. Мне нужно с ней поговорить, — спокойно попросил Алеников.       — Так её здесь нет, - удивился парень, — она же у вас живет.       Алеников пытался прочитать по лицу Артëма, врёт он или говорит правду.       — Действительно нет? Я думал, она поехала к вам.       Теперь уже встревожился сын:       — Что у вас произошло?       — Мы с ней поругались… немного, — Анатолий не хотел посвящать его в подробности. — Ира уехала.       — Так, а в Склифе проверяли? — деловито спросил Ирин сын.       Алеников невесело усмехнулся, отметив схожесть их первой мысли о месте пребывания Ирины.       — Нет ее там. Ладно, тогда поеду домой, вдруг она уже вернулась.       Он вышел из подъезда и остановился в задумчивости. Куда же ты могла поехать, Ирина Алексеевна? Оба очевидных места он проверил. Подруг у неё нет. Напроситься к кому-то из знакомых вроде бы не в ее стиле. Вдруг похолодел. Кривицкий. Неужели Ира могла поехать к нему? Спросить, так сказать, должок за гостеприимство. Открыл было список контактов в телефоне. И закрыл. Нет, Ирина Алексеевна, у Генки я тебя искать не стану. Гордость не позволяет.       — Костя, домой едем.