Mistress of Madness

            Ксавье не пришел на следующий урок, и на обеде его тоже не было. Уэнсдей отправилась в мастерскую, чтобы отыскать его и поговорить, но там оказалось пусто. С мольбертов ей светили наброски и полноценные рисунки полной луны. Несколько картин изображали кровавую схватку двух существ, которых Уэнсдей не смогла определить. Это могли быть как нормисы, так и изгои в своем зверином обличье.       На полу в углу мастерской, накрытой полотном, Уэнсдей обнаружила очень странную картину. Странную по той причине, что художник изобразил влюбленных – обнаженную женщину и ее возлюбленного, одетого в белые одеяния, - которые словно скрывались от остального мира. На картине мужчина укрывал любимую своим плащом, тем самым пряча ее лицо от зрителя. Его лицо так же нельзя была разобрать. Женщина прижималась к нему, ища защиты, когда ярко-красные брызги по периметру картины должны были указать на сцену сражения, окружавшую их. Они были эпицентром схватки, и становилось неясно, они были ее причиной или невольными жертвами.       Вопросов становилось все больше. Вещь притопнул пальцами, привлекая внимание. Он указывал на альбом для скетчей, который лежал на столе. Уэнсдей подошла ближе.       —Ксавье должен о многом мне рассказать, - прошептала она рассержено, рассматривая карандашный рисунок.       С альбомного листа на нее смотрели глаза Тайлера – глаза полные слез и отчаяния, глаза умоляющие о помощи.

***

      Энид крепко держалась тонкой ладонью за руку Аякса. Парочка шла впереди, отчего Уэнсдей постоянно утыкалась взглядом на их сцепленные руки. Они выглядели как две детали, буквально созданные друг для друга. Не хотелось признавать этого и, тем более, озвучивать вслух, но для себя Уэнсдей решила, что это далеко не просто влюбленность. У нее для примера были вечно липнущие друг к другу родители. Эффект отвращения был идентичным.       —Знаете, он мне этого не простит, - подал голос Аякс, больше обращаясь к Уэнсдей. Он оглянулся, чтобы убедиться, что Аддамс услышала его.       —Ты сам все видел своими глазами, - начала Уэнсдей, но была перебита.       —С ним сейчас что-то происходит и мы, как его друзья, должны быть рядом, чтобы вовремя помочь, когда понадобиться помощь. Никто не должен оставаться наедине со своими демонами, - сказала Энид уверенно. Она не подала виду и не стала оборачиваться, но Уэнсдей решила, что последняя фраза была адресована ей. Энид до сих пор винила себя за то, что бросила подругу, когда та пыталась найти разгадку в истории с Гейтсами и Крэкстоуном.       Для Уэнсдей стало неожиданностью, что Аякс привел их туда, откуда все началось. Долгое время после событий произошедших в прошлом семестре, склеп Крэкстоуна стоял опечатанным. Но прямо сейчас поблизости не было ограничительных знаков или охраны. Он выглядел так, как в ее первое появление здесь и в тот вечер, когда Тайлер привел ее сюда, чтобы устроить романтическое свидание.       —Он внутри, - сказал Аякс, но прежде чем Уэнсдей собралась подниматься по каменным ступеням, преградил ей путь. – Он не рассказал мне, что произошло утром, но я никогда не видел его таким взбешенным. Пожалуйста, - парень на миг замешкался, а после закончил с кривой улыбкой: - будь деликатнее.       —Я буду деликатна, насколько позволяет моя натура.       Уэнсдей поднялась по ступеням. Но прежде чем дверь открылась, она услышала тихий шепот позади:       —Лишь бы она не разозлила его еще больше.       —Что вполне возможно, - ответил Аякс.       В склепе стоял знакомый полумрак. Сквозь круглое отверстие на куполе пробивался сумеречный свет с улицы. Молодой месяц не давал много света, он только слабо мерцал в темноте, будто давая надежду заблудшим путникам, а после, спрятавшись за тучами, отбирал ее, радуясь этим сполна.       Было тихо, но тишина эта была ложной. Уэнсдей сделала решительный шаг, затем еще один. Остановившись у сводчатой арки, что вела к гробу, она настороженно прислушалась. Где-то неподалеку, возможно всего в паре метрах от нее, тревожно билось чье-то сердце. Уэнсдей попыталась определить, где находится предмет ее исследований, когда раздался мучительный стон.       —Ксавье, я знаю, что ты здесь. Выйди ко мне. Обещаю, что не причиню тебе вреда.       —Ты сама по себе причиняешь мне боль, - послышался глухой ответ слева. Уэнсдей медленно повернула голову на голос.       —Верь или нет, но я этого не хотела.       —Но ты причина всего.       Впервые Уэнсдей задумалась над этим фактом. А ведь ее появление в этой академии действительно запустило цепочку событий, которая повлекла за собой смерти людей.       —Я хочу поговорить.       —Нам не о чем разговаривать, - раздался предупреждающий рык и уже другой голос, напоминавший звериный оскал, закончил за Ксавье. – Я не собираюсь с тобой разговаривать.       Уэнсдей замешкалась. Это была всего секунда, но находившийся рядом зверь почуял сомнение. Еще один рык был последним предупреждением, и хотя Уэнсдей нравилась мысль умереть от клыков дикого зверя, возможно, кого-то опасного и неконтролируемого, но сейчас ситуация была не та. Ей нужно было разобраться с этой загадкой.       И тогда она решила рискнуть.       —Я видела твои рисунки. Я была в мастерской и видела твои работы, - Ксавье зарычал тихо и угрожающе, как рычит раненый зверь, загнанный в ловушку. – Я видела всё. Они были вызваны видениями? Ты снова чувствуешь приближающуюся угрозу?       Из угла, в котором прятался Торп, стояла тишина. Стук сердца стал ровным и спокойным, музыкальный слух Аддамс сразу уловил это изменение.       Она медленно, шаг за шагом, стала приближаться. Зверь в углу больше не рычал. Он выжидал подходящего момента, чтобы напасть. Но Уэнсдей Аддамс придерживалась мнения, что лучшая защита – нападение, а лучший зверь – мертвый. Она не позволит какому-то чудовищу использовать ее друзей. Больше не позволит. Никогда.       —Ты не хочешь рассказать мне о своих работах? Например, та картина с влюбленными. Кто на ней изображен?       Уэнсдей остановилась напротив возвышавшейся впереди тени. Луна полностью спряталась за облаками, забрав с собой единственный источник света у ночи. Уэнсдей щурилась, пытаясь сфокусировать взгляд, но видела лишь высокую фигуру в темных одеждах.       —Я не знаю, - послышался слабый ответ. Голос был тихим, осипшим, как после пробуждения. Человек перед ней склонил голову, сложив руки на груди, словно удерживая оборону.       —А двое дерущихся? Ты знаешь кто они?       —Нет.       Ксавье качнул головой и тень от его взметнувшихся волос создала иллюзию пролетевшей мимо птицы. Он вздохнул.       —Я не знаю, кто все эти люди, я не вижу их лиц. Только эмоции.       —Эмоции?       —Я испытываю их эмоции, - объяснил Торп, все еще прячась в тени. – Злость, растерянность, страх, волнение и любовь.       —Давно ты видишь эти сны?       —Последнюю неделю. Я приехал в академию чуть раньше, и тогда все началось.       —Считаешь, это связано со школой?       Ксавье пожал плечами.       —Что насчет Тайлера? – этот вопрос особенно интересовал Уэнсдей. Что же с Тайлером и почему воспоминания о нем до сих тревожат Торпа?       Ксавье был удивлен. Уэнсдей не видела его лицо, но психология движений, его внезапно вскинутая назад голова, сказали сами за себя. Кажется, этот монстр по-прежнему держит в страхе учеников Невермор.       —А что с Тайлером?       —Я видела твои скетчи.       —Мои?       Уэнсдей замешкалась, но быстро взяла себя в рука. Она рассказала о рисунке, который увидела в альбоме. Мысль о том, что ему стоит знать о ее кошмарах, даже не мелькнула в ее голове.       —Перед тем как уйти сюда, я какое-то время сидел в мастерской. Думал, что мне станет лучше. Возможно, тогда я и нарисовал тот скетч.       —Ты не помнишь?       Ксавье выжидал, будто взвешивая ответ. Когда ковш молодой луны показался из-за облаков, его бледную кожу подсветило потусторонним блеском. На вытянутом лице отчетливо виднелись темные круги под глазами и тень нависшей тревоги. Всего на одно мгновение Уэнсдей показалась, что перед ней Тайлер – такой, каким она запомнила его, когда уже знала, что он хайд.       —Я не помню, что было утром и почему все тычут на меня пальцем, - слова дались ему тяжело, но, кажется, он обрадовался, что смог рассказать. – Мне кажется, я схожу с ума.

***

      В сложившейся ситуации Ксавье оставался ненадежным рассказчиком. Если верить видению Сесиль, Торп о многом не хочет говорить, а возможно, что не может, но факт оставался фактом – он не мог помочь в распутывании этого клубка.       —Аякс уверен, что в то утро Ксавье сказал ему, что видел в своем видении хайда, - Энид лежала поперек своей постели, свесив голову, и размышляла вслух. – Много ли хайдов бродит в окрестностях Джерико?! Мы точно знаем, что Тайлера должны были закрыть в психбольнице, но так ли это? Возможно, он уже давно сбежал и теперь хочет отомстить? Или, может быть, он планирует совершить побег, чтобы вернуться в школу и убить всех изгоев?       Уэнсдей закончила печатать и повернулась на стуле, чтобы лучше видеть подругу.       —Тебе стоит меньше смотреть второсортных сериалов.       —Вообще-то я воспользовалась твоим советом и прибегнула к дедукции, - насупилась Энид.       Аддамс качнула головой, возвращаясь к своему занятию. Новый роман обещал быть более мрачным, лишенным романтической отсебятины и ненужной чепухи.       —Если бы хайд сбежал об этом уже известили местные власти. Новый шериф Джерико лично за этим следит, не забывай.       —А что если они не хотят разводить панику?       —Исключено. Сбежавший на волю неконтролируемый монстр не сможет остаться незамеченным. Они бы уже трубили тревогу, - пальцы ненадолго прекратили стучать по машинке, Уэнсдей задумчиво посмотрела перед собой. – Он бы оставил за собой гору трупов. Нет, Энид, хайд сидит в тюрьме, которую для него воздвигли, и точно не способен покинуть ее стены.       —Почему ты так в этом уверена?       —Потому что я знаю.       Пальцы снова замельтешили над пишущей машинкой, отбивая рваный ритм. Буквы складывались в слова, слова в узор из предложений. Это напоминало то, как паук плетет паутину – педантичное, упорное движение к цели и все ради одной единственной цели – словить в свои сети наживку. Уэнсдей надеялась, что при помощи своих работ ей удастся словить постоянно ускоьзавшую от нее мысль или даже идею. То, что помогло бы решить все. То, что стало бы ключом ко всем замкам.       Ее отвлек стук пальцев рядом. Вещь уже долгое время пытался привлечь внимание, даже Энид забеспокоилась. Рука показывала на большое окно, делившее их комнату на две половины. За стеклом стоял Ксавье. Его лицо и руки были перепачканы кровью. Энид испуганно вскрикнула. Пошатываясь, но без посторонней помощь, Торп влез через окно в комнату. Уэнсдей уступила ему свой стул. Ксавье била крупная дрожь, он выглядел бледным и испуганным.       —Мне спросить или ты сам все расскажешь? – подала голос Аддамс.       Уэнсдей могла делать одновременно несколько дел. Поэтому, не замечая слабых попыток Торпа освободиться, она схватила его за руки, чтобы рассмотреть на предмет ран. Кожа была гладкой, без единого изъяна.       —Я помню, как после уроков пошел в мастерскую, чтобы порисовать, - Ксавье говорил тихо, с расстановкой и паузами, ему явно было сложно собрать мысли воедино. – У меня снова были головные боли, я подумал, что возможно работа сможет отвлечь. Но в мастерской у меня случился приступ. Я не помню, что происходило, но когда пришел в себя комната была в крови и я тоже.       —Почему ты пришел сюда?       Вопрос поставил Ксавье в тупик. Он растерянно одернул руки и попытался встать. Голова закружилась и он сел обратно.       —Потому что вы единственные знаете, что со мной происходит, - начал он и тут же сдался. – Потому что я могу доверять вам.       Энид рядом издала странный звук, похожий на поскуливание щенка. Она стала что-то причитать, будто растаявшее мороженое, тронутая словами одноклассника.       —У тебя нет ран, тогда чья это кровь? – встряла Аддамс.       Энид замолчала. Они уставились на Ксавье.       —Мне кажется, я убил кого-то, - ответил он тихо.       —Отлично, - восхитилась Уэнсдей.       В мастерской пахло серостью и плесенью. А еще свежей кровью. Энид горестно заскулила. Пусть она и была оборотнем, но вид чужой крови, забрызгавшей пол и стены, ничуть не прельщал ее.       Уэнсдей тщательно осмотрела помещение, прежде чем сделать шаг – не хотелось затоптать улики. Все те же картины, что и два дня назад. Тот же мольберт, накрытый полотном. Та же стопка альбомов для скетчей и книги по музыке.       —Я всегда хотела спросить, ты решил заниматься музыкой? – обратилась она к Ксавье. – У тебя слишком много учебников для человека, который зовет себя обычным любителем.       —Это хобби, - ответил он скованно, похоже, ему было не по себе находиться в этом месте. – Моя мама была музыкантом. И я знаю, каково это, когда люди растворяются в музыке.       Уэнсдей вспомнился случай в прошлом семестре, когда Вещь отыскал одну из картин Ксавье, на которой она играла на виолончели. Тогда он сказал, что ему нравится, как она растворяется в музыке. Возможно, это его подсознательная тяга к матери, которую он потерял в детстве.       —Уэнсдей, напомни, пожалуйста, что мы здесь ищем? – Энид нахмурила свой маленький нос, стараясь особенно не разглядывать живописные буро-алые брызги вокруг.       —Нам нужно найти, чья это была кровь. Любые зацепки.       Синклер издала страдальческий стон. Ей с самого начала не нравилась эта идея. А еще ей не нравилось, что рядом не было Аякса, который снова случайно обратил себя в камень. Если со вторым Уэнсдей ничего не могла поделать, насчет первого сказала сразу, что пойдет одна и помощники в этом деле ей не нужны. Первым запротестовал Ксавье. Энид поддержала его. Теперь же пусть расхлебывает, злорадствовала Аддамс.       Несмотря на обильное количество крови и хаотические виды брызг, им так не удалось найти зацепок. В мастерской не было следов животного или другого человека. Казалось, кровь лилась просто из воздуха.       Прошла примерно четверть часа. Ксавье сел на пол, устало привалившись спиной к стене и согнув ногу в колене. Он стал еще бледнее. Уэнсдей не отказывалась от гипотезы, что кровь была его, просто рана находилась там, где ее никто не видел. Но просить Ксавье раздеться она пока не собиралась. Нужно чуть больше улик, чем ее теории. В этот раз она не может попасть на ту же удочку и снова подставить Торпа.       —Народ, вы должны на это взглянуть, - Энид привлекла их внимание.       Она стояла в дальнем углу и уже несколько минут от скуки перебирала старые работы Ксавье. Он не был против. Уэнсдей заглянула ей через плечо. Белые как первый снег руки Синклер держали небольшое полотно. На холсте был изображен человек, находившийся в позе эмбриона. Он был голым и с ног до головы перепачкан кровью. И опять без лица. В этом прослеживалась закономерность. Ксавье видел событие, видел вероятный исход, но не знал кто и где. Одни лишь яркие силуэты на фоне чернильно-алого неба крови.       —Где ты ее нашла? – спросил Торп. Он выглядел удивленным такой находкой.       Энид хотела показать, но заметила пятна на своих руках. Уэнсдей провела пальцами по картине. На коже остался темный след чего-то вязкого. Краска давно высохла, а то, что оставляло отпечатки было свежей кровью.       —Когда ты нарисовал эту картину?       —Уэнсдей, клянусь, я не помню, чтобы рисовал ее.       В этом было что-то мистическое. Или Ксавье просто обманывал ее.

***

      Сесиль Фрамп стояла спиной к входу. Бледные длинные руки в закатанной по локоть темно-синей рубашке были перепачканы в земле. Она не надевала перчаток.       Сесиль не обернулась, когда захлопнулась дверь, и не стала окликать вошедшего. Казалось, она полностью поглощена процессом работы и не замечает происходящего вокруг. Но Уэнсдей знала, что тётя просто выжидает момент, чтобы пробраться в разум незваного гостя и приказать убираться вон.       —Мне нужно поговорить с тобой, - не было смысла тянуть время. Аддамс пришла по делу и не желала уходить без информации.       Сесиль не удивилась. Это немного разочаровало. Женщина вытерла руки и обернулась к племяннице. На ней оказались очки в темной оправе. Это навеяло воспоминание о мисс Торнхилл, но потом Сесиль быстро сняла их, указав на стул, и видение развеялось будто его и не было.       —Чем могу помочь, мое милое дитя?       Она отошла, чтобы сделать чай. В ее движениях прослеживалось удивительное сходство с Мортишей. Уэнсдей растерялась. В их первую встречу она не заметила этого или просто не придала значения – в то утро у нее были другие тревоги. Теперь она ясно видела, как Сесиль похожа на свою старшую сестру и как упорно пытается скрыть это хотя бы внешним различием.       —Мне нужно, чтобы ты рассказала о видении, которое видела.       — Какое именно?       — О Ксавье.       Сесиль села рядом. Она сложила руки на коленях и трагично вздохнула. Темный взгляд устремился вдаль.       — Я уже сказала, что не буду этого делать. Ты должна прийти ко всему сама.       Уэнсдей начинала закипать. Темные как у Сесиль глаза опасно блеснули.       — Ты не единственная, у кого бывают видения. Мне нужно знать, что ты видела, чтобы сопоставить с моими видениями и докопаться до истины.       — Я видела обман, который он скрывает от тебя.       — Точнее, - настаивала Уэнсдей. – Что конкретно он скрывает?       — Свои чувства.       — И что это значит?       Сесиль вздохнула. Она протянула руку, чтобы коснуться лица племянницы, но Уэнсдей увернулась. Рука застыла в воздухе, а после упала вниз, как веревка. Казалось, у Сесиль не было сил даже на такой обычный жест.       —Он боится тебя потерять, моя дорогая. Боится, что ты снова причинишь ему боль.       Уэнсдей настойчиво буравила взглядом тетю. Ей нужно было нечто более детальное, чем просто размытые фразы и намеки на чувства. Она не умела в полслова. Ей нужна правда – кристально чистая.       — Лучше скажи, что видела ты. И не спорь со мной. Помни, что я могу заставить тебя скакать на одной ноге или, того лучше, отправить в спальню до утра, чтобы ты не натворила глупостей.       Уэнсдей знала, что родственница не шутит. А еще знала, что Сесиль обо всем ей расскажет, если найти правильный подход. В этом она была похожа на свою старшую сестру.       —У меня было видение, - начала Уэнсдей неторопливо, тщательно подбирая уже полученную информацию, чтобы получить желаемое. – Я видела человека, мужчину. Он был голым и в крови. Его тело казалось обессиленным, он был истощен. А еще было сражение. Я не могла понять, кем были те два существа, но они дрались до последнего вздоха, буквально разрывали друг друга на части.       —Что-то еще? – спросила Сесиль. Она была заинтриговано такими деталями.       Уэнсдей пожала плечами. Больше ей нечего было дополнить. Все остальное Сесиль не стоило знать.       —Что ж, это довольно необычное видение. В моих видениях я становлюсь главным свидетелем. Уверена, что у твоей матери так же. Я могу увидеть, потрогать, а могу пойти дальше и попробовать заговорить, чтобы узнать информацию. У тебя же какой-то странный набор образов.       —Я еще учусь, - едва ли не страдальчески вздохнула Уэнсдей. Сесиль понимающе кивнула.       — Я помогу тебе научиться искать видения, - сказала она словно промежду прочим, быстро возвращаясь к изначальной теме. – Твои видения больше похожи на символы. Но и они должны дополнять общую картину. Должно быть что-то еще, чтобы объединяло эти два сюжета. Ты уверена, что больше ничего не видела?       Стоило взвесить все «за» и «против» прежде чем давать ответ на этот вопрос. Уэнсдей боялась снова просчитаться и довериться не тому человеку, но Сесиль оставалась членом семьи и Аддамс хотела ей верить, как доверяла дяде Фестеру и Вещи.       — Было еще кое-что. До этого на протяжении недели я каждую ночь видела один и тот же сон, в котором слышала крики о помощи. Тот человек или существо подвергалось пыткам, его кровь лилась ручьем и пачкала белые халаты палачей.       —Ты видела его лицо?       — Нет. Только голос. Его крики.       Сесиль встала, чтобы отойти к окну. На миг Уэнсдей показалось, что кто-то стоял на улице, но там никого не оказалась. Сесиль долго о чем-то думала, перебирая в пальцах невесть откуда взявшийся тонкий лоскут ткани чуть длиннее ее пальца. Она явно была чем-то одержима, потому что не отреагировала, когда Уэнсдей позвала ее.       — Ты не думала, что человек, молящий о помощи, и тот, что был позже ослабшим в твоем видении это одно существо?       Откровенно говоря Уэнсдей подумала об этом сразу после того, как узнала о странных видениях Ксавье. Но это было странно, ведь тогда получается, что это видения двух разных людей. Ксавье вряд ли догадывался о наличии у Уэнсдей подобных. По крайней мере, она тщательно скрывала это от него.       —Даже если так, я не знаю, кем оно может быть.       — Знаешь, - Сесиль обернулась, ее губы дрогнули в полуулыбке. – Ты знаешь это существо лучше других.       —Поясни.       Сесиль подошла ближе. Она протянула Уэнсдей ладонь в которой был зажат тот самый лоскут ткани, привлекший внимание ранее. Вблизи он оказался клетчатым куском старой рубашки. Уэнсдей с недоверием протянула руку, но взяла предложенную вещь. Голова резко закружилась. Сначала она почувствовала запах крови, а потом ее голова откинулась назад. Перед глазами заплясали цветные блики. Это было видение – более мощное и яркое, чем прежде, - в котором она видела лишь дребезжащий свет лампы и слушала тяжелое дыхание.       — Я уже говорил, что у вас ничего не выйдет.       Голос показался знакомым, но она не могла разобрать из-за громкого стука. Словно кто-то бил молотком по металлу.       —Мне все равно… я хочу тишины.       Видение закончилось яркой вспышкой боли и знакомым криком. Уэнсдей вынырнула, охваченная тревогой, с колотящемся сердцем в груди. То, что ее тревожило было страхом перед чем-то неизбежным.       —Что ты видела? – спросила Сесиль. Она снова сидела рядом, ее ладонь мягко поглаживала руку племянницы. Уэнсдей хотела освободиться от объятий, но поняла, что у нее не было сил даже на то, чтобы сопротивляться.       —Я видела человека.       —Ты видела его лицо?       Уэнсдей отрицательно покачала головой. Это было уже чем-то особенно противным. Теперь, когда она была почти уверена, что в ее видениях и на картинах Ксавье, был изображен один и тот же человек, она не видела его. Зато его голос... Уэнсдей знала, что слышала этот голос прежде. Такой слабый и вместе с тем очень сильный. Падающий до самых глубин животного «я», чтобы потом стать тихим отголоском человеческой оболочки. Она определенно знала этот голос. Знала, но забыла. Или нет?       —Я слышала только голос, - поделилась она, словно говорила вслух сама с собой. – Он напомнил мне кое-кого. Но это невозможно.       — Нет ничего невозможного, дитя мое. Если ты считаешь, что чего-то непременно не произойдет с тобой, будь уверена, что именно это настигнет тебя рано или поздно.       Уэнсдей посмотрела на тетю, словно та только теперь появилась перед ней. Это был момент в котором она застряла, прокручивая его в своей голове и ища намеки.       Сесиль не стала останавливать, когда Уэнсдей встала, желая уйти. Она, молча, наблюдала, как племянница уходит. У дверей кабинета Уэнсдей остановилась, будто Аякс превратил ее в камень. Тело застыло неподъемным грузом – не уйти, не вернуться. И лишь одна мысль билась в голове, как заведенный механизм.       — Мне кажется, я видела хайда, - словно не поверив собственным словам или желая сокрыть свое поражение, она обернулась, чтобы сказать уже громче, но от Сесиль не скрылся ее дрогнувший голос. – Похоже, Тайлеру нужна моя помощь.       — Ты хочешь помочь хайду?       — Я бы хотела поговорить с Тайлером, прежде чем выпускать из клетки неконтролируемого монстра.       На лице Сесиль появилась знакомая обворожительная улыбка. Она поравнялась с племянницей и, сложив руки на груди, сказала с присущей ей драматичностью.       — С этим я бы, пожалуй, могла тебе помочь.