All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Римус в шоке упал с подоконника. Это привело Сириуса в восторг, и он радостно залаял и завилял хвостом, пока Лунатик поспешно поднимался с пола. Высокий мальчик (чрезвычайно высокий, особенно с нынешней точки зрения Сириуса) перевёл взгляд с Джеймса на Питера, затем снова на Сириуса, осмысливая то, что он только что увидел. Сириус трансформировался обратно, не в силах перестать улыбаться. — Вы сделали это, — на одном дыхании сказал Римус. — Поверить не могу, что вы, блять, это сделали, — он снова сел, тяжело сглотнув. — Ты на нас злишься? — спросил Джеймс, глядя на него огромными серьёзными глазами. — Вы все так можете? Питер и Джеймс переглянулись и кивнули. Римус попытался сделать глубокий вдох. — Ну, тогда давайте, — прошептал он. — Показывайте мне. Немедленно на том месте, где стояли Джеймс и Питер, появился большой олень. Его рога царапали потолок их комнаты, и ему пришлось слегка наклонить голову. Сириус засмеялся, всё ещё находясь в возбуждении. — Мы не могли выбирать, в какого животного превращаться, — объяснил он. — А то Питер, наверное, выбрал бы кого-нибудь другого… — Эй! — воскликнул Питер, обратившись. — Крысы очень умные животные, я проверял. — Жалко, что ты — нет, — ответил Сириус. — Не все хотят быть большой вонючей дворнягой, — Джеймс вновь стал собой и легонько пихнул Сириуса в плечо. — Ладно, Бэмби, успокойся, — усмехнулся Сириус и взъерошил волосы Питера, показывая, что он не хотел сказать ничего плохого. — Мы же просто шутим, правда, приятель? Питер неохотно улыбнулся, слишком взволнованный, чтобы подшучивать над ним. Сириус повернулся обратно к Римусу. Он смотрел на них широко раскрытыми глазами, нахмурив брови, с непонятным выражением на лице. — Римус? — взволнованно спросил Джеймс. — Ты злишься на нас, да? У Сириуса скрутило живот. Это из-за них? Римус был расстроен из-за них? Он знал, что Люпин просил их не делать этого, но он думал — ну, он надеялся, что как только они действительно сделают это, он успокоится. — Я… — начал Римус и покачал головой. — Нет, нет, не злюсь… я просто… — он почесал затылок и закрыл глаза. — Я знал, что вы всё равно это сделаете. Хотя бы попытаетесь. Вы никогда меня не слушаете. У Сириуса перехватило дыхание. — Но мы сделали это, чтобы помочь тебе, — хотел сказать он. — Прости нас, — несчастно сказал Джеймс, а Сириус перестал скакать на месте. — Нет, не извиняйся! — быстро сказал Римус и открыл глаза. — То, что вы сделали, просто потрясающе… вы просто потрясающие. Я… я даже не знаю, что сказать. В груди у Сириуса потеплело. Так вот, что это было. Лунатик был счастлив — так счастлив, что потерял дар речи! Сириус вспомнил, что он почувствовал, когда Джеймс подарил ему зеркало, вспомнив, насколько было приятно и удивительно получить такой подарок. Это то, что чувствовал Лунатик? Римус поднял глаза, поймав взгляд Сириуса. Он выдержал его взгляд, слегка понимающе улыбнувшись. — Спасибо, — прошептал ему Римус, и на мгновение Сириусу показалось, что они были единственными людьми в комнате. Но, конечно, Римус благодарил их всех. — Что угодно для нашего Лунатика! — прокричал Сириус, ухмыляясь. Возбуждение вернулось, подкреплённое облегчением от осознания того, что Римус не был расстроен из-за них. — Пойдёмте, — сказал он радостно, — пора на ужин. Впереди нас ждёт длинная ночь. — Сегодня?! — удивлённо спросил Римус. — Вы хотите проверить это сегодня?! — Нет времени лучше настоящего, — улыбнулся Джеймс. — Не хочешь же ты провести ещё одну ночь в этой кошмарной хижине совершенно один, когда это необязательно, Римус? — серьёзно сказал Питер. Через мгновение Римус кивнул и вздохнул. Он не выглядел совсем уверенным, но Люпин больше не протестовал, пока они спускались вниз в Большой зал. Мародёры были в приподнятом настроении, когда садились за стол, смеялись и энергично болтали. За исключением Римуса, который казался совершенно измученным: он почти не ел, а просто гонял картошку по тарелке вилкой. Сириус продолжал пихать его плечом, пытаясь вытащить его из транса, но было ясно, что Лунатик надолго застрял в своей собственной голове, переживая за предстоящую ночь. Сириус был не единственным, кто заметил нехарактерное отсутствие аппетита у друга. Через пару минут заговорила Марлин: — Римус, ты ничего не ешь, — взволнованно заметила она. — Это совсем на тебя не похоже. — М-м, — ответил он и положил вилку на стол. — Мне нехорошо. Я, наверное, пойду в больничное крыло. — О нет, снова? — Марлин сочувствующие наклонила голову. — Бедняжка. Римус просто пожал плечами, очевидно, не ища никаких оправданий. Он встал, чтобы уйти, и другие мародёры последовали за ним. — Как вы собираетесь это сделать? — спросил Лунатик по дороге, не поднимая на них взгляд. — Питер маленький, он пропустит нас внутрь, — с готовностью ответил Джеймс. — Потом мы накинем мантию — теперь мы легко там помещаемся, когда трансформируемся. — Ладно, — кивнул Римус. — Ладно, если вы можете проскользнуть внутрь за Помфри… потому что она запирает двери, когда уходит. — Отлично, — радостно сказал Питер. — У нас всё получится, Римус, правда! Они остановились у больничного крыла, и он обернулся, чтобы посмотреть на них сверху вниз. Сириус в миллионный раз задался вопросом, как он стал таким чертовски высоким. — Вы же знаете, что я могу убить вас всех? Он пытался сохранить нейтральный тон, но в его глазах была нотка паники. Сириус расправил плечи, когда произнёс: — Не убьешь. Римус вздохнул. — Ладно. Тогда увидимся через час или около того, — он развернулся и вошёл в больничное крыло, не оборачиваясь. Мародёры поспешили обратно в Гриффиндорскую башню, всю дорогу украдкой перешёптываясь. Сердце Сириуса барабанило по грудной клетке, когда они пробирались обратно уже под плащом, с Питером, сидящим на плече Джеймса, заранее трансформированным. Сириус тоже преобразился, чтобы у них было побольше места, и он был так полон энергии, что оставаться неподвижным было пыткой. Как собака, всё, что он хотел делать, это бегать, лаять и играть. К счастью, он сохранил достаточно самообладания, чтобы молчать — помогало то, что Джеймс был рядом с ним, пиная его всякий раз, когда он начинал слишком резвиться. Им удалось остаться незамеченными, когда мадам Помфри повела Римуса к иве, слегка отстав, чтобы не вызывать подозрений. Как только медсестра и Римус скрылись, Питер спрыгнул с плеча Джеймса и без проблем нажал на узел; крыса была слишком мала, чтобы дерево её заметило. Трое мародеров поспешили по утоптанному грунтовому туннелю, мало чем отличающемуся от того, что вел к Сладкому Королевству, и сумели проскользнуть в хижину как раз в тот момент, когда мадам Помфри уходила. — На рассвете, — сказала пожилая медсестра с лёгкой грустной улыбкой на лице. Она наклонилась и быстро поцеловала Римуса в лоб, прежде чем выбежать из комнаты. Как только она ушла, Римус глубоко вздохнул, осматривая хижину. — Вы здесь? Джеймс немедленно снял плащ, и двое других выпутались из ткани, превращаясь обратно из своих анимагических форм. Римус удивленно моргнул. — Мне кажется, я никогда к этому не привыкну, — он закусил нижнюю губу и нервно улыбнулся, обводя рукой грязную комнату. — Добро пожаловать в Воющую Хижину… Сириус знал, как выглядит лачуга снаружи. Он знал, что это был небольшой домик с гниющим деревом, грязными окнами и облупившейся краской. Но он подумал — раз Дамблдор знал секрет Римуса, раз школа всё это устроила… Сириус предполагал, что они, по крайней мере, попытаются сделать тут всё удобным. Они были волшебниками, ради Мерлина! Казалось бы, они вполне могли бы создать кресло, уютный камин, может быть, ковёр или несколько одеял. Но, очевидно, никто об этом не беспокоился. Внутри лачуга была такой же унылой, как и снаружи; толстый слой пыли покрывал посеревшее дерево, и единственной мебелью была маленькая каркасная кровать в углу. Вдоль стен были глубокие выбоины, и по всей комнате пахло плесенью и гнилью. — Лунатик, — сказал Джеймс, оглядываясь вокруг с явным ужасом на лице, — тут кошмарно. — Нормально. Лучше, чем клетка. — Это и есть клетка, — с яростью и отвращением сказал Сириус. — Когда это произойдёт? — вдруг тревожно спросил Питер, стоя позади друзей. Римус пожал плечами, размышляя. — Скоро, — спокойно сказал он. — Может, минут через пятнадцать. Сириусу было интересно, как он мог это определить — на что это было похоже? Повисло долгое молчание, во время которого до мародёров начала доходить чудовищность того, что должно было произойти. Сириус уставился на мальчика перед собой, мальчика, которого он знал пять лет, и понял, что вот-вот увидит, как Римус теряет себя — его тело будет разрываться на части, рациональный разум улетучиваться. Превращение оборотня не было похоже на анимагическое. По крайней мере, так говорилось во всех книгах. — Никто никогда этого не видел, — сказал он, словно прочитав мысли Сириуса. — Я думаю… это очень, очень уродливо. — Всё нормально, Римус, — успокаивающе сказал Джеймс. — Мы знаем, чего ожидать. — Я могу кричать… я буду кричать. — Ничего страшного, — сказал Сириус. — У вас с собой палочки? — Ага, — они все достали палочки, чтобы показать ему. — Хорошо, — Римус опустил взгляд на половицы, морщась. — Если я нападу… если вы не сможете меня контролировать… вам придется… — он вздрогнул. Когда Лунатик снова поднял взгляд, в его глазах был настоящий страх. — Обращайтесь! — отчаянно крикнул он, свернувшись калачиком на кровати. — Быстро! Они так и сделали. Сириус наблюдал глазами собаки, как тело его друга корчилось, слышал, как под кожей тошнотворно хрустели кости. Римус корчился на матрасе, натягивая кожу, закатывая глаза. Сириус чувствовал запах крови, когда его тело восстанавливалось; он чувствовал запах страха, соли от слез и чего-то еще — чего-то отчётливо собачьего, что становилось сильнее по мере того, как на небе поднималась луна. Когда все закончилось, Римуса уже не было. На его месте был большой бурый волк, во всех отношениях похожий на животное, за исключением более короткой морды и хвоста с кисточкой. И размером. Он перевернулся, встав, и даже будучи собакой, Сириус мог сказать, что он огромен — намного больше любого волка, с которым человек может столкнуться в дикой природе. Волк взвыл. Сила исходила от него огромными волнами — от плавных движений конечностей до умных искорок в глазах. Сириус никогда не видел ничего столь опасного или столь великолепного. Это было опьяняюще. Внезапно волк повернул голову, принюхиваясь. Его глаза остановились на трех животных, и он зарычал, спрыгивая с кровати. Олень, фыркая, отступил на шаг, когда волк щёлкнул челюстями, а крыса пискнула и юркнула в угол. Но пёс зарычал в ответ. — Успокойся, Римус. Он прошел вперед, принюхиваясь, ища следы своего друга. Лунатик всё ещё был там, не столько похороненный, сколько закрытый. Тёплый человеческий запах, перекрываемый чем-то диким, землей, лесом и луной. Волк зарычал, выказывая предупреждение — за силой Сириус ощутил страх. Он просто напуган. Собака плюхнулась к ногам волка, перевернувшись, чтобы обнажить брюхо. — Всё в порядке, мы друзья. Ты контролируешь ситуацию. Волк перестал рычать и снова принюхался. Его глаза вновь прошлись по животным, теперь уже без настороженности, и Сириус мог поклясться, что увидел искру узнавания. Волк завыл, на этот раз с дикой радостью. Сириус запрокинул голову и присоединился. *** Обратное превращение было таким же ужасным. Волк, который кусал Сириуса за лицо, игриво рыча, внезапно отступил. Он отступил в дальний угол комнаты, скуля. Сириус последовал за ним, склонив голову набок, сбитый с толку, — а затем он услышал, как ломаются кости, и понял, что происходит. Они подождали, пока не исчезнут последние признаки волка — когти втянуты, мех исчез — чтобы тоже превратиться. Римус закашлял, приходя в сознание, отплёвываясь и дрожа. Сириус схватил одно из потёртых одеял с кровати. — Лунатик? — он осторожно приблизился, отводя глаза, — Держи. Римус принял одеяло, завернувшись в него. — Спасибо, — прохрипел он сухим голосом. Люпин покосился на них. — Вы в порядке? — В порядке, — улыбнулся Сириус. — Лучше, чем в порядке! Это сработало, Лунатик! — Эй, иди сюда, — Джеймс протянул руку, поднимая Римуса на ноги и помогая ему дойти до разворошенной кровати. На его теле не было ран — ни свежих порезов, ни крови. Он выглядел измученным, выжатым, со знакомыми темными кругами под глазами — но не более. У Сириуса кружилась голова от недостатка сна и эйфории от их успеха. Три года работы, и, наконец-то, это окупилось! Он готов был лопнуть от радости — а потом он повернулся к кровати и заметил, что Римус плачет. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Сириус, похолодев от страха. Что-то пошло не так? Он что-то пропустил? — Тебе всё ещё больно? — Нет, — Римус с улыбкой покачал головой, — я просто расклеился, — он вытер глаза и снова посмотрел на них с тихим обожанием, от которого у Сириуса перехватило дыхание. — Всё было плохо? — с тревогой спросил он. — Трансформация? — Это было довольно жутко, — честно сказал Джеймс, предпочитая не лгать. Остальные кивнули. — Но потом, — сказал Сириус, охотно вспоминая, — потом всё было потрясающе — сначала ты был не уверен, но потом я… — Ты мне подчинился, — сказал Римус. — Я помню. — Я думал, ты не помнишь ничего, когда оборачиваешься? — спросил Джеймс, наклонив голову. — Обычно не могу, — нахмурился Римус. — Но эта ночь была другой… Я всё помню. Это был не я, но это был и не не я. Это звучит странно? — Да, — засмеялся Сириус. Римус тоже засмеялся. — Вам, парни, лучше спрятаться под мантию. Мадам Помфри сейчас придёт. Можете, э-э… кто-нибудь подать мою одежду? Сириус побежал за ней. Он менялся взад и вперед, пока Римус переодевался, прыгая по комнате, переполненный энергией. Наконец, когда Джеймс пригрозил уйти без него, если он не залезет под плащ в ближайшие пять секунд, Сириус смягчился, в последний раз сжав плечо Лунатика. — Разве я тебе не говорил, Лунатик? Разве я тебе не говорил?! — лихорадочно прошептал он. — Говорил, — сказал Римус, улыбаясь. Он взглянул на Джеймса, который поднимал крысёныша Питера с пола одной рукой, а в другой держал плащ, и понизил голос. Сириус наклонился, чтобы расслышать его, и Лунатик прошептал: — Это было страшно? Я был страшным? Сириус уставился на него, прямо в глаза, которые совсем недавно были золотыми, дикими и радостными. Он всё ещё мог различить в них золотые искорки, если бы присмотрелся достаточно близко. — Нет, — твёрдо прошептал он в ответ. — Ты был прекрасен.