Предопределенность

Хищник крался в ее сторону медленно, но уверенно. Острые клыки обнажились в оскале, зеленые глаза голодного зверя превратились в щелки. Он продолжал наступать, а Уэнсдей словно к месту приросла, двинуться не могла ни на сантиметр. Поэтому лишь замерла. Даже глаза не закрыла. Она видела во всех подробностях, как зверь с рыком кинулся на нее, блеснув зелеными глазами, и вцепился в шею, разорвав моментально сонную артерию. Уэнсдей дернулась и впилась зубами в нижнюю губу, сдерживая рвущийся из глотки крик. Лихорадочно покрутив глазными яблоками и проверив обстановку, она поняла, что очередной кошмар закончен. Радости для нее было мало в том, чтобы по-прежнему пребывать в Неверморе, но… Все лучше, чем снова и снова оказываться обедом для покровителя ее соулмейта. Уэнсдей закрыла на мгновение глаза и ощутила поглаживание на плече. — Нормально все, — отозвалась она, покачав головой по подушке. Вещь постучал указательным пальцем по одеялу, и Уэнсдей открыла глаза. «Мне можешь не врать, я не твоя мать». Аддамс дернула уголком губ в полуулыбке. — Не бери в голову, — равнодушно съязвила она. Вещь показал ей средний палец, и Уэнсдей в этот раз улыбнулась почти искренне. По крайней мере, она во всем этом варится не в одиночестве. Вещь, может, и не в состоянии поддерживать диалог, но слушатель он потрясающий. И Уэнсдей никогда ему в этом не признается. Аддамс поднялась с постели и направилась в сторону ванной, бросив уничижительный взгляд на свою мерно посапывающую соседку Инид, которая явно десятый сон видит. Уэнсдей не завидовала ей. По крайней мере, она доказывала себе, что так оно и есть. Холодный душ помог даже лучше, чем плановые ежедневные беседы с мисс Торнхилл, которые Уэнсдей чудовищно раздражают. В планах у Аддамс довести своего психолога, потому что только так в этом заведении можно не сдохнуть от скуки. Уэнсдей поправила макияж, переплела косы и, вздохнув, посмотрела на себя в зеркало. Не так все плохо, очередная расправа во сне от покровителя ее соулмейта не оставила сильный отпечаток на состоянии Уэнсдей. Круги под глазами не считаются. Они уже давно стали частью ее рутины. И все было не так плохо, даже почти хорошо… Если бы не Инид, которая проснулась за время ее отсутствия и уже вовсю трещала с Вещью, выбирая себе очередной образ для нового дня. Уэнсдей подавила рвотный позыв. Жизнелюбие Синклер ее раздражало. — О, доброе утро! — повернулась к ней Инид, сверкнув улыбкой. — Ты выглядишь уставшей, но лучше, чем вчера! Уэнсдей тяжело вздохнула и, не обронив ни слова, направилась к своей постели, чтобы собраться и уйти из комнаты на неопределенный срок. Чем дальше от своей соседки, тем лучше. Синклер ее отчужденности словно не замечала и продолжала трещать без остановки. Аддамс так и не поняла, что она забыла в Неверморе. Спала она отлично, недомоганиями не страдала, и Уэнсдей всякий раз в приступе словесного поноса соседки хотела выдать ей, чтобы она катилась отсюда, раз чувствует себя отлично. Мартиша говорила Уэнсдей, что сны становятся чаще и реалистичнее, когда соулмейт оказывается к тебе все ближе. Такая прерогатива Аддамс не радовала. Ей бы хотелось, чтобы хищник уже наконец прикончил ее во сне окончательно, подарив ей возможность не просыпаться. Однако этого не происходит. Слишком роскошный подарок в виде смерти для человека, который устал от жизни. — Ты болтливая до безобразия, — сухо бросила Уэнсдей, не выдержав трепа соседки. Инид прервала свою тираду, сжав на мгновение губы. — Мертвого разговорить сумеешь, — равнодушно добавила она. Синклер вся расцвела от этих слов. Чокнутая, не иначе. — Сочту за комплимент! — обрадовалась Инид, прихлопнув в ладоши. — И вот знаешь, не понимаю я, как могу быть так долго одна! Я же просто чудо! Странно, что покровитель у меня гадюка. Ты скажи, есть во мне хоть что-то от гадюки? — положив руку на сердце, задала она явно риторический вопрос. — Верно, совершенно ничего! Уэнсдей бросила на нее безразличный взгляд, за которым хорошо скрывалось искреннее изумление. Нет, у нее правда проблемы. Выдать правду о своем покровителе вот так, сдуру! Первому встречному! Они живут в одной комнате всего две недели, и Уэнсдей за это время лишь пару раз бросила ей в ответ несколько фраз, только бы отвязалась, а Инид выдала ей своего покровителя! И что теперь, до гроба эту тайну хранить? Косички друг другу заплетать? На свадьбу звать в качестве подружки невесты? Нет уж, дудки! — У тебя явно проблемы, — сухо отозвалась Уэнсдей, хватая свой рюкзак с постели. Инид бросила цветастую кофточку на одеяло и прихлопнула в ладоши. — Да, спасибо, что ты заметила! — так искренне произнесла она, что Аддамс даже остановилась. — Я расскажу тебе, спасибо, что спросила! — Но я не спрашивала… Инид тяжело вздохнула и уселась на край постели. Кажется, она очень долго искала себе слушателя. Нет у нее такой роскоши в жизни, как не болтливый Вещь, а с покровителем в лице гадюки задушевной беседы не проведешь. Ворон в подсознании Уэнсдей громко и отрывисто каркнул. — Не стану я ее слушать, — едва слышно процедила она. Очередной вскрик покровителя заставил Уэнсдей сморщиться. — Ладно, клюв только свой захлопни. — В ночь моего шестнадцатилетия мне во сне пришла гадюка, — начала Инид. — Я, конечно, расстроилась сначала немного, но потом поняла, что она чудо! — постаралась улыбнуться она. — Говорит она, правда, мало, меня слушает только… — Да ты что? — хорошо скрывая язвительность, поддержала ее Аддамс. — Согласись, обидно! — все же восприняла ее слова за чистую монету простодушная Синклер. — Да и вообще, сам выбор покровителя такой странный! Я думала, что у меня будет белый кролик или еще кто-нибудь, — небрежно взмахнула она рукой. — Я отвлеклась… Уэнсдей коротко кивнула. Она так уйти хотела, кто бы знал, Господи, помилуй. Только бесконечный поток ругани покровителя осаждал ее порывы. Она и так спать нормально не может из-за покровителя своего соулмейта, который все никак ее во сне убить до конца не в состоянии. Сетований собственного покровителя в течение дня еще только не хватало. — В общем, — Инид завела за ухо волосы, — есть большая вероятность, что моего соулмейта нет среди живых. Впервые за всю беседу Уэнсдей действительно оказалась заинтересована. Она нахмурила брови и сделала шаг к Инид. — Что?.. — Да, вот так, — невесело улыбнулась она. — Вот меня и отправили сюда, чтобы я смогла найти опровержение этим предчувствиям. Аддамс ни разу в жизни не слышала столько надежды в одной фразе. — Мисс Торнхилл проводит со мной сессии гипноза, чтобы установить с моим соулмейтом ментальную связь. Уэнсдей постаралась придать лицу более мягкое выражение. Как там это нормальные люди называют? Состраданием? Аддамс попыталась выразить сострадание, пусть и не имела об этом чувстве ни малейшего понятия. — И как, получается?.. — Пока нет. Уэнсдей уже даже собралась подойти к Инид и сжать ее плечо в качестве поддержки, ведь так, кажется, и нужно делать в подобных ситуациях, но вдруг остановилась и отказалась от этой затеи. Отказалась, потому что Синклер вдруг сбросила с себя покрывало тревоги за возможную одинокую и безрадостную жизнь и улыбнулась. — Интересно, какой же он! — снова начала искрить энтузиазмом Инид. — Мой соулмейт! Уэнсдей закатила глаза. Слава богу, никакого сострадания больше не требуется. Можно со спокойной душой уйти от этого электровеника и в комнату до самого отбоя не возвращаться. Аддамс уже направилась в сторону выхода, как вдруг Синклер вскочила с постели. — Неужели ты никогда не задумывалась о своем? Уэнсдей остановилась и уставилась перед собой в одну точку. Подсознание тут же подкинуло ей еще свежее воспоминание о сегодняшнем кошмаре. Острые клыки хищника. Блестящие зеленые глаза. Уэнсдей почувствовала, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Она обернулась с прежним равнодушием в глазах. — Нет, никогда. — Глупости, не поверю! — с озорным блеском в глазах подскочила к ней Синклер. — Я вот думаю, что… — Ты знаешь, Вещь раньше тоже был человеком. Лучшая защита — это нападение. Это всем известно. Вещь, до этого момента просто наблюдающий за ситуацией, непонимающе дернулся, повернувшись в сторону Аддамс. Уэнсдей бросила на него взгляд. «Вот спасибо, удружила. Несносный ты человек» Аддамс дернула уголком губ. Инид смотрела на Вещь с искренним интересом, а затем снова вернула свое внимание Уэнсдей. — Врешь! — Не стала бы, — тут же отозвалась она. — Соулмейт вселенная и его не обделила шансом на страдания. У него тоже есть покровитель. Так что, если вдруг во сне увидишь тарантула, знай, что остаток жизни проведешь в поисках частей тела Вещи. Инид глаза расширила от шока так сильно, что аж страшно стало. Уэнсдей посмотрела на Вещь. «Ты беспощадна. Она же легковерна, как дитя» Аддамс дернула плечами. Против истины не возразишь. Синклер даже за спинку кровати схватилась в поисках опоры. Она обернулась и глянула на Вещь с таким ужасом в глазах, стараясь найти поддержку, что ему даже жаль ее немного стало. — Она же шутит, да, Вещь? — Тут только часть его тела, вот тебе он во сне пока и не пришел, — продолжила доводить ее Уэнсдей. — Не переживай, остальные части тела найдешь. И будет тебе счастье. — Вещь, она ведь несерьезно, — вся побледнела Синклер. — Скажи, что она так шутит! Уэнсдей снова подарила ему свое внимание. «Оставь ты ее уже, она сейчас разрыдается» Долго ждать подтверждения его слов не пришлось. Инид разрыдалась несколько секунд спустя. Вещи ничего не осталось, кроме как идти утешать очередную жертву Уэнсдей. Аддамс двинулась в сторону выхода с торжествующей улыбкой на устах. Ворон в ее подсознании осуждающе каркнул. Аддамс лишь закатила глаза. — Ну, правда, что ты в ней разглядел?.. Ксавье тяжело вздохнул, не обращая внимания на очередную попытку Бьянки выйти на разговор. Она две недели увивается за ним, прохода почти не дает. Бьянка знает, чувствует, назвать это можно любыми словами: Ксавье не просто так взгляда своего от новой пациентки отвести не может. Невермор — это сборище фриков Вселенной, обделенных нормальной возможностью найти своего соулмейта. Таких заведений по всей планете — не сосчитать. Однако это не мешает пациентам порой вступать в отношения вне рамок и правил этого мира. Рассчитывала ли Бьянка так глубоко привязаться к Ксавье? Пожалуй, нет. Думала ли она, что Торп действительно столкнется со снами покровителя своего соулмейта в стенах Невермора? Определенно, нет. Ксавье ускользал от нее. И Бьянка ничего не могла с этим сделать. — Нравятся девочки-готы, которые всегда одеты, как на похороны? Ксавье презрительно скривил губы. Поведение Бьянки его раздражало, но винить он ее за подобное не мог. Он не святой. Он сам решил поиграть против правил Вселенной, сам соблазнил Бьянку и сам заставил ее выдать ему свою тайну о покровителе. Торп хорошо наследил в ее жизни. Он заставил ее усомниться в предопределенности мира соулмейтов. Ксавье продолжил втирать в стену черную краску, подбирая подходящие слова. Покровитель в его подсознании зарычал. — Не сейчас, — процедил Торп. И зверь умолк, впервые послушавшись своего хозяина. — Чего зависла, чудачка? Или не хозяина?.. Ксавье обернулся. Уэнсдей стояла недалеко от них, глядя на фреску в нише широко распахнутыми глазами. Она буквально изучала каждое перо ворона, каждый мазок художника. Аддамс рассматривала его ювелирную работу и почти не дышала, поражаясь в глубине души, откуда у него так много информации о таком количестве деталей. — Не тебя ли из очередного заведения турнули? Разумеется, Бьянка все о ней узнала. Все, что могла. Пара ласковых слов, услужливых жестов, и Лариса Уимс уже дает ей возможность помочь в офисе. Бьянка нашла личное дело Аддамс, стоило Ларисе выйти из кабинета. И она ой-как была рада тому, что узнала. Уэнсдей без тени страха посмотрела Бьянке в глаза. Чернота Аддамс на мгновение выбила Бьянку из колеи. Всего на мгновение. — Да, — спокойно и равнодушно отозвалась она. — За попытку убийства. А что? Ксавье вскинул брови. Откровенно и смело признать такое, но… Что-то Торпу подсказывало, что она врет. Он не мог объяснить, чем это ощущение было вызвано. Просто он знал, что Уэнсдей говорит неправду. Бьянка неимоверным усилием воли заставила себя держать рот закрытым, а не охнуть от удивления. И прижать-то теперь нечем! Уэнсдей выдала это так уверенно и спокойно, будто этим можно гордиться! Парня того на реабилитацию в другую страну после ее выходки отправили! Эта Аддамс совершенно ненормальная! Бьянка фыркнула. — Не стой у меня на пути, — вместо этого произнесла она, скрестив на груди руки. Уэнсдей окинула ее оценивающим взглядом с головы до ног. — Судя по озлобленности на целый мир, Вселенная соулмейтов решила сыграть с тобой злую шутку, — заглянула она ей в глаза. — Она не позволила королеве школы встречаться с капитаном команды. Бьянка сделала резкий шаг вперед, сжав кулаки. — Заткнись! Уэнсдей даже не моргнула. — Пот над твоей верхней губой помог мне удостовериться в правдивости собственных слов, — добила ее Аддамс. Бьянка подняла руку, прикрывая пальцами рот, и от злости лишь топнула ногой. С куницей покровителем оставалось еще разве что фыркнуть. Ксавье смотрел на все это, стараясь скрыть улыбку. Уэнсдей продолжала сверлить Бьянку взглядом. — Ты шла куда-то? — наконец произнесла Аддамс, протягивая вперед руку и делая шаг в сторону. — Путь свободен. Бьянка все-таки фыркнула, и от ожидаемой реакции Ксавье слегка усмехнулся, отвернувшись в сторону. Бросив на Уэнсдей уничижительный взгляд, она все-таки ушла, больше не обронив ни слова. Аддамс провожала ее взглядом до последнего. Ксавье снова усмехнулся, поворачиваясь к незаконченной фреске. Уэнсдей стрельнула взглядом в его сторону. — Что смешного? Торп покачал головой, обмакивая кисть в густой краске. — Срезала ты ее под корень, — заметил Ксавье, на мгновение глянув в ее сторону. Уэнсдей вскинула брови. — Я-то наугад сказала, а ты наверняка встречался с подобной, — прицельно ударила Аддамс, сама того не сознавая. — По тебе видно. Ксавье снова не смог сдержать улыбку. Да, прямолинейности ей не занимать. Ладно, она, видимо, поклонница чистой правды. Ничего плохого в этом нет, можно и сразу начистоту. — Да, — поднял он взгляд. — Я встречался с Бьянкой. — Ого, — бесцветно восхитилась она. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. — Что? — постарался понять Ксавье. — Какое счастье, вот так сразу наткнуться на капитана команды. Торп искренне засмеялся и даже сам этому поразился. Так давно он этого не делал. Тело словно сбросило с себя целый пласт инея, и даже дышать стало проще. Ксавье посмотрел Уэнсдей в глаза, и внутри у него что-то сжалось от ужаса. Темные бусины ворона из сновидений смотрели на него в реальности. Ксавье сглотнул. — Тебе… нравится? — кивком указал он на фреску. Уэнсдей не могла пошевелиться, не могла сделать вдох, не могла ответить. Она смотрела в зеленые глаза Ксавье, но видела не его, а сверкающие зверским блеском радужки хищника из своих кошмаров, который из раза в раз пытается ее убить. — Нет, — через силу выдавила она и, развернувшись, на негнущихся ногах побрела прочь. Ксавье сглотнул, глядя ей вслед и чувствуя, как сердце в груди бьется медленно, надрывно и глухо. Зверь в его подсознании затих. Уэнсдей слепо смотрела перед собой, желая поскорее убраться от Ксавье подальше. Ворон не произнес ни единого звука.