Кровная линия / Bloodline

Уилл проснулся, чувствуя себя лучше, чем когда бы то ни было. У него не болела голова, и в целом он ощущал себя бодрым и отдохнувшим. Но это было не единственным изменением. Куда важнее было то, что Грэм впервые за десять лет проснулся в кровати не один. Он повернул голову и… Он был один. Уилл вздохнул. Не было никакого смысла проверять, теплая ли еще подушка, чтобы узнать как давно Ганнибал ушел – Лектер был ничуть не теплее этой подушки. Грэм сел в кровати, смачно зевнул и задумался, не осталось ли у Лектера еще кофе для сегодняшнего утра. Уилл не слышал шума воды из душа, но отчетливо ощущал вкусный аромат со стороны кухни, а значит Лектер должен был быть именно там. Пора было вставать. Халат, предусмотрительно приготовленный Ганнибалом, ждал его в изножье кровати, и для одежды, призванной целомудренно прикрывать интимное, скрывал подозрительно мало. Несмотря на вполне мужской фасон, халат был скроен из неприлично прозрачной ткани, не оставляющей ни малейшего пространства воображению. Уилл сунул нос в шкаф и ухмыльнулся, обнаружив в дальнем углу обычный фланелевый халат. Очевидно, Лектер был достаточно самонадеян, чтобы надеятся на нечто большее, чем дружба, и достаточно рационален, чтобы понимать, что этого может не произойти. Уилл замялся на секунду, обдумывая возможность поменять халаты, но в итоге не увидел в этом смысла. По большому счету, ему было все равно, во что он одет — смотреть на себя он не собирался, да и замерзнуть не мог, поэтому он вошел на кухню, затягивая пояс приготовленного халата на животе, и сразу напоролся на Ганнибала, хозяйничащего там в самых прозаичных пижамных брюках и джемпере. Он заставил раздеться только Уилла. Мудак. — Утречка, — сказал Уилл, расчесывая пальцами волосы. — То есть ночи. В смысле, привет. Ганнибал бросил на него взгляд через плечо, но тут же обернулся, чтобы оценить внешний вид Грэма полностью. Он подцепил пояс халата пальцем и потянул на себя, так что Уилл был вынужден сделать шаг вперед, чтобы сохранить его завязанным. — Ты выглядишь… — Ганнибал зачарованно пробежался пальцами по груди и животу Уилла, виднеющимися в вороте. — Я оскорблю тебя, если скажу, что ты абсолютно прекрасен? — Скорее я усомнюсь в остроте твоего зрения, — съязвил Грэм, но все равно склонился ближе и поцеловал Лектера. — Ты задумал все это с тех пор, как мы встретились. — Что «это»? — Соблазнение. У тебя подгорает завтрак. Ганнибал вздрогнул и обернулся к плите, где на сковородке что-то агрессивно шкворчало. — Скорее я надеялся, что мне повезет. Черт, действительно подгорело. Тогда его съем я сам. — Это что, блинчики? — Именно, — согласился Лектер, вливая новую порцию кровяной массы в сковороду и уже не отвлекаясь. — Но мы же не можем есть, — озадаченно прокомментировал Грэм, понимая, что его заявление скорее всего не имеет смысла. Вряд ли Ганнибал стал бы готовить, зная, что это нельзя употребить. — Да. И в то же время нет. На самом деле это лишь стереотипы и заблуждения, — пояснил Лектер. — Я потратил много лет, но сумел достичь идеального соотношения крови и других пищевых компонентов. Теперь я могу оставаться сытым, но в то же время не страдать от однообразия моего меню. Он выложил блинчик Уилла на тарелку. — Попробуй. Уилл отрезал себе кусок ножом, наколол его на вилку и опасливо сунул в рот. Он до сих пор помнил горький опыт, закончившийся целым часом рвоты, когда он из тупого упрямства наелся человеческой еды. Сейчас же кровяной блинчик буквально таял во рту. — Боже, это невероятно, — простонал Грэм, с аппетитом доедая блинчик. Он старался не издавать эротичных вздохов удовлетворения, но получалось с трудом. — Ты гений! — Что ж, я рад, что тебе пришлось по вкусу, — скромно ответил Ганнибал.— Я редко делюсь своим хобби с другими, для большинства нам подобных это слишком странно. Они не поймут. Пища считается уделом человека, а вампир должен быть куда выше этого. — Они смотрят на людей свысока? — с удивлением спросил Уилл. — Не всегда. По большей части это зависит от моды, но… гуманизм входит в моду не часто, — пояснил Ганнибал, предпочтя блинчикам кофе. Уилл удивился, понимая, что Лектер до сих пор кофеман. — Традиционно считается, что нормально пить только кровь и только напрямую из ее источника. Остальное своего рода дурной тон. — Ограничивают себя рамками традиций, лишаясь возможности пробовать что-то новенькое? — Уилл пожал плечами. — Ну и дураки. Ганнибал улыбнулся одними уголками рта, но Грэм отчего-то знал, что ответ пришелся ему по душе. Следом Лектер налил себе еще кофе. — Итак, скажи мне Уилл, кого именно ты ищешь? Вчера, когда ты увидел всех собравшихся, ты наверняка выделил ключевые черты. Грэм торопливо вытер рот лежащей рядом хлопковой салфеткой. Манеры за столом никогда не были его сильной стороной. — Сложно сказать. Вампиры по природе своей жестоки, поэтому мне трудно отделить врожденную жестокость от целенаправленного желания убить. К тому же, большинство, если не все из присутствующих, убивали кого-то в течение своей многовековой жизни, так что поиск подозреваемого похож даже не на поиск иголки в стоге сена, а на поиск иголки в куче иголок. К тому же, убийца наверняка достаточно хитер, чтобы скрывать свои планы. Ганнибал потарабанил пальцами по столу. — Если ты позволишь, я бы сказал, что это две стороны одной монеты. С одной стороны, перед нами древний и хитрый вампир, тот, кто пожил достаточно долго, чтобы научиться мастерски заметать свои следы. Но с другой... Я бы сказал, что древние вампиры беспечны. Они становятся тщеславными и самоуверенными, забывая, что они не бессмертны и их тоже можно убить. — Когда я составлял профиль, я исходил из того, что убийца — мужчина, — внезапно сказал Уилл, — но сейчас… Я видел так много женщин, женщин-вампиров, что начинаю думать о том, что был неправ, сразу исключив их. Ганнибал ухмыльнулся так, словно Грэм только что прошел своеобразный тест. С личной точки зрения, это было приятно, с профессиональной же наводило на мысли о том, как много Ганнибал Лектер на самом деле знал. — Ты совершенно прав, подозревая оба пола, — произнес Ганнибал. — Поскольку вампиры рождаются совершенно иначе, чем люди, сила и могущество зависят в первую очередь от возраста и чистоты их кровной линии, таким образом биологический пол теряет свое значение. Он не влияет ни на жизнь, ни на сексуальные предпочтения, так что предлагаю придерживаться версии, что совершить преступление мог любой, у кого хватило бы на него сил. Уилл практически поперхнулся кофе. — Господи Боже! Ван Хельсинг тоже может быть женщиной! — Совершенно верно, — подтвердил Лектер. — Поскольку традиционные человеческие гендерные позиции не имеют никакого отношения к вампирам, не позволяй им на себя влиять. — Впрочем, нет, — нахмурившись, мотнул головой Уилл, — не в этом случае, не с Ван Хельсингом. Я видел слишком много мест преступлений, чтобы сомневаться, что он точно мужчина. Но это… Это совершенно иное. Думаю, Невидимка все-таки женщина. Она видит в новообращенных вампирах слабых беспомощных детей, недостойных того, чтобы жить. Она выбраковывает порченое потомство — это ее мотив. — А почему Ван Хельсинг не может быть женщиной? — полюбопытствовал Лектер. — Я провел с ним слишком много времени, — произнес Уилл, медленно потягивая свой кофе. Он искал правильные слова. — Я смотрел на материалы дела, осматривал места преступлений, много размышлял. Я приблизился к нему достаточно, чтобы увидеть его тень. Порой мне казалось, что он стоит рядом со мной, буквально у меня за плечом. Поэтому я точно знаю, что это не женщина. — У тебя очень редкий дар, Уилл, — сказал Лектер, невзначай касаясь профайлера пальцами. — Скажи, есть ли что-то, что ты хотел бы осмотреть сегодня? Мне нужно нанести визит вежливости леди Комеда, поскольку я живу на ее территории, но это может и подождать. Грэм поднял со стойки программку и стал рассматривать перечень мероприятий. Забавно, что его работа была настолько тесно сопряжена с конференциями, съездами и общими собраниями, что вид стандартной брошюры, пусть и вампирского мероприятия, его совершенно не удивлял. — Тебя что-то повеселило, — отметил Ганнибал. — Все выглядит так типично, что для полноты картины не хватает только бейджиков с именами гостей и пропусков. — В нашем случае, ни в том, ни в другом просто нет нужды. — Тогда вечерней дискотеки с отвратительной музыкой, — не унимался Уилл. — А кто тебе сказал, что ее здесь нет? — флегматично спросил Ганнибал, и Уилл рассмеялся, только в конце осознав, что Лектер не шутит. В этот раз Ганнибал выбрал ему костюм угольного цвета, прекрасно сочетающийся с гаммой наряда Лектера. Если Уилл и подумал о том, что у Балтимора есть свой цветовой код, он не стал говорить этого вслух. Зато приемный зал леди Комеды удивил его своими размерами. Он был настолько велик, что спокойно вместил всех вампиров, пожелавших собраться в одном месте, чтобы посплетничать, обменяться комплиментами и завуалировано-тонко кого-нибудь оскорбить. Род леди Комеды был очень древним, поэтому помимо привычного глазу искусства, Уилл заметил несколько античных статуй и даже парочку расписных урн. Стоило им переступить порог, как они немедленно приковали всеобщее внимание. Лектер вел себя непринужденно, заводя светские беседы, легко переходя с английского на итальянский, древне-французский или даже латынь, но сам Уилл просто маячил рядом, недоумевая, как ему добывать информацию. Он не владел этими языками, чтобы подслушать, о чем говорят вокруг. — Сколькими языками ты владеешь? — тихо спросил Уилл. — Ты имеешь в виду современные или вообще? — в ответ спросил Лектер. — Полагаю, больше, чем десятью. Ближе к двадцати, но, откровенно говоря, я очень давно не практиковался в арамейском. — Ох, — саркастично протянул Уилл, — наверняка тебе очень неловко. — Он даже позволяет тебе себя дразнить, — многозначительно промурлыкала леди Комеда, появляясь, как и обычно, из ниоткуда и сразу. — Ты очень особенный мальчик. Нам стоит встретиться попозже и немного поболтать. В качестве приветствия Ганнибал поцеловал даму в щеку, сам же Уилл не нашел ничего лучше, чем сдержанно поклониться. Впрочем, учитывая то, что ему никто ничего не сказал, он решил, что поступил верно. — Ганнибал, тебе нужно поговорить с Эдмундом о том Сенаторе. Он по уши в дерьме, и это начинает затрагивать ненужные нам институты. Разговор продолжился, пока они медленно следовали по залу, но Уилл уже не слушал, лишь подмечая краем уха основные детали. Какой бы линии ни принадлежала леди Комеда, Балтимор был достаточно близок к Вашингтону, чтобы они имели в правительстве ощутимый вес. Джек был бы в восторге, если бы узнал об этом. В итоге они, наконец, добрались до Эдмунда и перешли на древне-французский, отчего Уилл окончательно заскучал. Он стоял рядом с Лектером и скользил взглядом по залу, изучая пространство. Уилл смотрел сразу на всех, не цепляясь взглядом ни за кого конкретного, и пусть он почти ничего не понимал, имя «Ван Хельсинг» то и дело звучало с разных сторон. Этот убийца волновал присутствующих куда больше Невидимки, что было вполне ожидаемо. Ведь если Невидимка путешествовал по всем Соединенным Штатам, то Ван Хельсинг был региональной проблемой. Он предпочитал действовать в окрестностях Балтимора, где проживало большинство из присутствующих, и поэтому о нем шептались со всех сторон. Пару раз до слуха Уилла доносилось имя Ганнибала, но каждый раз его произносили настолько своеобразным тоном, что его было сложно расценить однозначно. Клод, встреченный ими накануне вечером, тоже был тут, как и безымянный спутник леди Амаранты. Оба смотрели на Грэма крайне неодобрительно, так что Уилл сделал мысленную пометку узнать, как все-таки его зовут. Еще несколько человек испытывали к нему только любопытство, поэтому Уилл вычеркнул их из списка подозреваемых. Грэма бесило, когда на него смотрели как на приглашенного фокусника в ожидании шоу, но это, по крайней мере, было не опасно и никому, кроме него, не вредило. Впрочем, были в помещении и вампиры, которых Уиллу было сложно считать. Например, очень красивый вампир с пронзительными зелеными глазами. Его мысли, чувства и мотивы ускользали от Грэма, и как бы сильно Уилл ни концентрировался, он все равно был не в силах выудить ни крупицы эмоций. А затем его отвлекли. Юный человеческий мужчина просто подошел к Грэму и предложил испить у него из запястья, словно официант, предлагающий барный коктейль. Уилл был настолько шокирован произошедшим, что не смог найти правильных слов и просто отчаянно замотал головой, что, разумеется, не ускользнуло от внимания Лектера. — Уилл, ты в порядке? — озабоченно спросил Ганнибал, отвлекаясь от беседы. — Ерунда, просто… — Уилл замер, понимая, что за потоком мыслей уже забыл, что именно хотел сказать. — Если его дар так могущественен, как о нем говорят, с твоей стороны крайне жестоко заставлять мальчика мучиться компанией всех этих людей, — встряла леди Комеда. — Уводи его, мы поговорим позже. Я извинюсь за тебя. Ганнибал засомневался — социальные обязательства боролись в нем с беспокойством за Уилла, и в итоге победило последнее. Он торопливо попрощался и вывел профайлера обратно на мороз. Холодный воздух ударил Грэму в лицо, принося облегчение, и пусть в зале с вампирами не было душно или жарко, только сейчас Уилл ощутил, что снова может вздохнуть полной грудью. — Заметил что-то любопытное? — поинтересовался Ганнибал. — Почему в свитах вампиров так мало молодых и новообращенных? — спросил Уилл, наконец озвучивая то, что не давало ему покоя, — В смысле, я знаю, что это собрание старейшин, но ведь большинство из них все равно моложе двухсот лет, а это не так уж и много по меркам вампиров. — Старейшины нашего вида крайне неодобрительно относятся к бездумному созданию потомков, — пояснил Ганнибал. — Чем старше и сильнее вампир, создающий другого вампира, тем больше сил получит его дитя. Сильный вампир творит сильного вампира, юные же размножаются бездумно, как вирус, но они и живут недолго, так как слишком слабы и глупы. Именно это произошло с твоим Создателем, он не смог приспособиться. — Грубо говоря, любой из старейшин клана может быть ответственен за убийства, — подытожил Уилл. — Именно так. — Заебись, — пробормотал Грэм, растирая лицо. — Но старейшины не стали бы делать подобное публично, — напомнил Лектер, — они бы нашли иной выход из положения. Мы же ведем речь о серийном убийце. — Действия которого, вполне возможно, санкционировал его клан. Или, как минимум, не высказал возражений. — Если бы произошло подобное, я бы знал, — совершенно спокойно ответил Лектер. Казалось, что его совершенно не волнует тема их обсуждения. — Баланс между людьми и вампирами хрупок, мы стараемся выглядеть цивилизованными и не терять доверия общества, ведь испуганные люди неизбежно начнут охоту на нас. И тогда нам придется снова уйти в тень и скрываться. На такое не пойдет ни один клан. Может, они и не испытывают симпатии к людям, но крайне любят комфорт, который принесла им публичная жизнь. — Ладно, теперь я хоть понял, почему присутствующие смотрят на меня, как на дерьмо. Лицо Лектера отразило крайнюю степень презрения. — Они боятся тебя и завидуют. Их грубость… — Крепко спрятана за бесстрастным выражением лица, — прервал его Уилл. — Это моя проблема, что я влезаю им в голову и вижу тайные мысли. Нельзя злиться на то, что даже не было произнесено вслух. Выражение лица Лектера говорило о том, что он не согласен, но он не стал это озвучивать. — Родословная не имеет значения. Чистота крови и возраст вовсе не гарантируют могущества. Что-то в голосе Ганнибала заставило Грэма посмотреть ему в глаза. Лектер смотрел на него в ответ открыто и прямо, с тем же выражением искреннего интереса, что и вчера. Уилл невольно поежился от такого внимания. — Не надо. — По большей части, сила действительно определяется кровной линией, — продолжил Ганнибал. — Чем могущественнее Создатель, тем сильнее его дитя. Творение устанавливает между ними психологическую связь, это не просто уважение или дань традициям, это реальная двусторонная связь, которой нельзя избежать. Поэтому гибель Создателя может стать фатальной для слабых потомков. Они просто не переживут эмоциональный шок. Ганнибал стоял слишком близко, но, кажется, это заметил только Уилл. — Безусловно, из этого правила тоже есть исключения. Особенно если акт творения случился спонтанно или при странных обстоятельствах, когда в процесс создания вмешалась судьба, — голос Лектера был низким и убедительным, вибрируя где-то внутри Уилла и мешая ему отвести глаза. — Ты пытаешься меня зачаровать? — произнес Грэм, находя в себе силы только на шепот. — А ты бы этого хотел? — в ответ спросил Ганнибал. — Некоторые наслаждаются этим. — Некоторые и чай пьют, оттопыря палец, — сбивчиво пробормотал Уилл. Лектер обнял его лицо ладонями. — Поцелуй меня, — сказал он. Сила внушения ощущалась как легкий толчок, это было скорее психологическим давлением, чем принуждением. Уилл не знал, что вампирское зачаровывание ощущается именно так. Их губы соприкоснулись, но вовсе не по воле Ганнибала. Грэм знал, как это работает – вампирский гламур должен был заменять твои собственные мысли, заставлять тебя поверить в то, во что ты не веришь, подчинять твою волю настолько, что ты сумел даже убить сам себя. Мурашки поползли по коже Уилла, и он испуганно отшатнулся. Он ощущал все совершенно иначе. Что-то было не так. Попытка установки психической связи, казалось, сработала с ним как портал. Она словно сформировала канал, через который Уилл теперь мог заглянуть в самого Лектера, будто в открытую книгу. Все барьеры и форты рухнули, и чужая личность хлынула в Грэма, словно водопад. Он видел всю жизнь Ганнибала Лектера чередой древних статичных слайдов — смену эпох, бесконечную жестокость, неуемное любопытство и ненасытный голод — голод, который не смогли бы утолить целые реки крови. Ганнибала было так много, что в профайлере не осталось места на самого себя. — Он делал это с тобой, — простонал Уилл, стараясь избавиться от излишков эмоций, буквально плещущих через край. — Он использовал вашу связь... Когда ты обратил себя сам, Хирад использовал право Создателя и опустошал твою личность, заменяя твои мысли и чувства своими. Раз за разом, снова и снова. Он перекраивал твою личность, пока от нее не осталось почти ничего... Но ты научился блокировать эту связь. Он... он не вышел на солнце, — пробормотал Грэм, обессиленно падая на грудь Лектера. — Я не думаю, что он совершил суицид. Я не думаю, что… Черт, мне надо присесть. Ганнибал обхватил Уилла крепче, и без лишних споров повел в сторону дома. Уилл чувствовал, что Лектер пытается разорвать их ментальную связь, но канал сохранялся вопреки их желанию, и Грэм, сам того не желая, становился вместилищем тайн и секретов. Стоило им добраться до домика, как Ганнибал уложил Грэма на одну из кушеток, снял с него ботинки, ослабил галстук и расстегнул воротничок рубашки так, словно он был пациентом-человеком. Лектер действовал методично и аккуратно, сохраняя нейтральное выражение лица и думая только технической стороне процесса. Расстегнуть воротник. Расстегнуть верхнюю пуговицу. Расстегнуть пуговицу на груди. Концентрация Лектера на простых и понятных действиях помогла Уиллу вынырнуть из шторма чужих мыслей, сфокусироваться и взять себя под контроль. Он обуздал свой дар и через некоторое время снова остался в своей голове один. Ганнибал, по всей видимости, ощутил перемену, и, пусть он ничего не произнес и выражение его лица не изменилось, Грэм вдруг почувствовал, что оказался на очень зыбкой и опасной почве. Лектер поднялся и отошел к окну, оставив Уилла в одиночестве и дав ему больше пространства. Дистанция рождала обманчивое ощущение безопасности, пусть даже Уилл знал, что Лектер настигнет его, едва он сделает шаг к двери. — Я не собирался смотреть, — тихо сказал Уилл. — Я не хотел… До него внезапно дошло, что его намерения не имели никакого значения. Информация, которую он получил, была слишком серьезной. Ганнибал должен был знать точно, как много сумел увидеть в нем Грэм. — Ты говоришь всем о том, что он убил себя, но ты говоришь об этом без сожаления. Ты смирился с его потерей задолго до того, как к нему пришла окончательная смерть, — Уилл шумно сглотнул. — Думаю, ты его убил. Я только одного не могу понять, как ты смог преодолеть связь между созданием и Создателем, если она настолько крепка. Он же был у тебя в голове. — Даже дрессированный пес может однажды укусить хозяина, — сказал Лектер, касаясь рукой глубокого шрама на шее. — Почему он просто не выгнал тебя? — машинально спросил Уилл, но понял, что тот скажет, еще до того, как Ганнибал ответил. — Традиции. Власть. Осторожность, — Ганнибал сунул руки в карманы, отмечая всю неуместность своего жеста. — Я создал себя сам и он не мог допустить, чтобы об этом кто-то узнал. Если бы мир узнал, что слабый человек смог пленить вампира и украсть у него то, что обычно даруется, как великая милость, — право создания... Уилл немного пришел в себя и наконец смог сесть на кушетке. — Ему бы бросили вызов. Только за что? За территорию? За контроль над младшими в клане? — Совершенно верно. А поскольку он не мог от меня избавиться, ему все-таки пришлось обучить меня манерам и традициям, чтобы я не опозорил его род. — Он пытался тебя сломать. — В рамках вампирских обычаев. Он не мог меня отпустить и, я думаю, не хотел. Личные счеты, личное оскорбление, он и убить меня хотел лично, поэтому я забрал его жизнь первым, чтобы защитить себя. Но я все равно оплакивал его смерть. Это не отвечало на вопрос, как Ганнибал смог пережить потерю Создателя, но Уилл не стал уточнять. Возможно, Лектер поставил свою жизнь на кон — они могли погибнуть вместе, но Ганнибал все-таки выжил. Не зря он говорил, что существование в виде вампира закалило его. Внезапно Уиллу стало любопытно, каким был Ганнибал, когда еще был человеком. — Что, если остальные узнают? — спросил Уилл, с ожесточением растирая лицо. Ему казалось, что если тереть достаточно сильно, он наверняка сможет вычистить все лишнее из своей головы. Ганнибал взглянул на него со спокойствием крокодила. — Они не узнают. — Я не собираюсь на тебя доносить, — раздраженно выдохнул Грэм. — Откровенно говоря, мне вообще пофиг. Мне просто любопытно, что за этим последует. Молодой вампир наверняка был бы предан окончательной смерти, но ты – совершенно другое дело. Ты известен и уважаем в обществе, твой голос имеет вес. Что произойдет, если кто-то вроде тебя, с именем и статусом, признается в том, что убил своего Создателя пару-тройку сотен лет назад? — Даже я не смогу избежать наказания, — признался Лектер. — Разумеется, мне не будет грозить окончательная смерть, но меня совершенно точно поместят под стражу. — У вампиров есть собственная тюрьма? — Не совсем. Но я все равно не хотел бы там оказаться, — сухо произнес Ганнибал. — Что касается особенностей моего обращения, другие случаи подобного рода мне не известны. И я не хотел бы создавать прецедент. Лектер все еще стоял у окна, хотя там было совершенно не на что смотреть, поэтому Уилл подошел к нему сам. Он встал достаточно близко, чтобы можно было коснуться, но прикасаться не стал. — А что происходит, когда ты сам пытаешься кого-то зачаровать? — полюбопытствовал вдруг Ганнибал. — Без понятия. Мне не приходило в голову экспериментировать. Лектер положил руку Уиллу на лоб, словно у него могла быть лихорадка, и озабоченно спросил: — Как ты себя чувствуешь? — Терпимо. Главное не пытайся больше меня зачаровать. Тогда я не смогу узнать твои секреты, а заодно меня не стошнит тебе на ботинки – только что я был очень близок к этому. А теперь мне действительно нужна передышка, иначе голова просто треснет напополам. Ганнибал запустил руку в волосы Грэма и привлек его ближе: — Думаю, у меня есть средство, которое сможет тебе помочь. Как выяснилось чуть позже, это было вовсе не средством. Это было самонадеянностью Лектера, помноженной на его глупость. По крайней мере, так чуть позже решил Уилл. Грэм позволил Лектеру отвести его в какую-то публичную зону, и это место сразу же ему не понравилось. Помещение было наполнено бархатными диванами, драпировками и свечами, и походило на какой-то дешевый восточный бордель. Впрочем, этот факт неплохо вписывался в теорию Уилла о том, что все вампиры старше двухсот лет явно были с придурью. А еще в этом помещении было очень людно. Посетители общались, танцевали и беззастенчиво флиртовали друг с другом, причем не только вампиры с вампирами, но и вампиры с людьми. Люди, к тому же, не стесняясь совокуплялись по углам, источая отчетливый запах похоти и секса, который Уилл не мог игнорировать. В воздухе веяло свежей кровью, и Уилл хотел ее так сильно, что у него ломило клыки. Ганнибал нашел им свободный диван, где еще никто не трахался, и протянул Уиллу руку. — Посиди здесь со мной. Уилл посмотрел по сторонам. Рядом тоже были люди, но в данный момент они не занимались сексом, похоже, отдыхая между подходами. Однако,заметив Ганнибала, они тут же прильнули к его ногам. Это было настолько отвратительно и пошло, что вместо брезгливости Уилл ощутил ревность. — Спасибо, не хочу, — ответил Грэм, не скрывая раздражения. — Уилл, — еще раз повторил Ганнибал, но уже настойчивее, и Уилл все-таки сел. — У тебя две минуты, — предупредил профайлер. Боль и измождение делали его резким, — а затем я ухожу. Он видел, как Ганнибал принюхивался к людям, прежде чем выбрать. Лектер поймал за запястье молодую женщину, усадил ее между ними на диван и жестом фокусника откинул волосы с ее шеи, обнажая горло. — Обещаю, что это поможет. Поверь мне, я врач. — Ты спятил? — выпалил Уилл. — Я не пью из… Внезапно Грэм замер и тоже принюхался. Он не обладал тонким обонянием Лектера, но он, в конце концов, тоже был вампиром. — Она что, под кайфом? — спросил Уилл, ловя девушку за подбородок. При ближайшем рассмотрении донор действительно оказался совершенно обдолбан. — Ты что, пытаешься и меня накачать? Ганнибал вздохнул так, словно Уилл обвинял его в какой-то ерунде. — Это просто терапевтический метод, используемый для… — Да херня это все! — огрызнулся Уилл и поднялся с дивана. — Твои две минуты истекли, я ухожу. Он покинул здание, ни разу даже не обернувшись, чтобы проверить, следует ли за ним Лектер. Грэм уже почти добрался до дома, когда внезапно из тени вынырнул тот самый зеленоглазый вампир, которого он прежде заметил на мероприятии леди Комеды. Незнакомец преградил ему путь, и Уилл сразу почувствовал что-то неладное. Мужчина был высоким и крепким, Уилл видел тренированные мускулы даже через его классический брючный костюм. И, к тому же, он был достаточно старым. Не древним, как большинство из присутствующих, но явно старше восьмиста лет. И они были вдвоем, наедине, в глуши. — Ты – Уилл Грэм, — сказал вампир, вибрируя тягучим южным акцентом, от которого мурашки поползли по спине. Он был красив, невероятно красив. Особенно эти глаза... — Да, — согласился Уилл, испытывая нелогичную радость от того, что его заметили. — Дитя графа Лектера, — произнес чарующий голос, становясь еще нежнее и мелодичнее. — Спутник, — возразил Уилл, — у нас нет кровной связи. Вампир безмятежно ему улыбнулся, белоснежные зубы сверкнули во тьме. — Все верно. Спутник. Провидец. Сколько тебе лет, милый? Мужчина был таким дружелюбным, таким красивым. Красивым… Уилл тряхнул головой. Что-то было не так. Что-то ползло по его спине, как стая улиток, пытаясь добраться до мозга и заползти внутрь. Грэм моргнул, разрывая зрительный контакт, и стоило ему лишь перевести глаза на снег, как очарование развеялось, морок спал. Но на всякий случай, Уилл все равно смотрел только на снег, обходя по дуге так странно появившегося вампира. — Пожалуй, я лучше пойду, — сказал Уилл, делая очередной шаг в сторону. Вампир тут же сделал пару шагов вперед. Он не пытался напасть, но Уилл ощущал исходящую от него опасность. И пусть за его спиной была только ледяная пустыня, Уилл чувствовал себя загнанным в угол. Ему отчаянно хотелось снова иметь при себе пистолет. — Ты остался здесь совсем один. Это кажется мне неправильным. — Попробуешь тронуть его, Люк, — произнес Ганнибал, материализуясь из мрака, — и я лишу тебя обеих рук, медленно отламывая по кусочку. Зеленоглазый вампир, Люк, не особо впечатлился угрозой. — А, Лектер. Слышал, что Грэм не заинтересовался твоим предложением в салоне, так что я вышел следом, чтобы тоже попытать счастья. Уилл попятился назад, пытаясь быть ближе к Ганнибалу, но Лектер прошел мимо, вторгаясь в личное пространство Люка. — Может быть, мне стоит рассказать Сабрине, что ты ищешь себе партнеров, используя принуждение и вампирский гламур? Наверное, лучше было бы промолчать, но Люк, похоже, был хоть и старым, но не самым умным вампиром. Поэтому он посмотрел на Уилла через плечо Лектера и ласково произнес: — В любое время, когда ты только захочешь со мной увидеться, милый, только моргни и я… Он не успел договорить, потому что Ганнибал вцепился ладонью ему в горло. Жест был быстрым, словно бросок змеи. — Проваливай! — жестко скомандовал Лектер. Его голос был невыразимо ужасен, и суть приказа завибрировала в воздухе подобно колокольному звону. Беззаботное выражение стекло с лица Люка, и без него он оказался вовсе не так красив. Он молча удалился. — Я же просил тебя не болтаться по улице в одиночку! — сердито произнес Ганнибал, волоча Уилла к двери их домика, и Грэму хватило ума не сопротивляться. Хватка Лектера была крепче обычного, но сам Уилл не был ни смущен ни расстроен. Скорее, он был взбешен. — Я не болтался! — огрызнулся Уилл. — Расслабься уже, это был не он. Не Невидимка. — Разумеется, нет, — пренебрежительно бросил Лектер, отпуская руку Уилла, когда они вошли внутрь. — Он просто наглец, который пытался, если так можно выразиться, тебя украсть. Злость Ганнибала внезапно исчезла, лицо прояснилось. — Забудь о нем. Я обещал тебе, что найду тебе средство от головной боли, и пусть мое предыдущее предложение было… — Безумным? Ганнибал поморщился. — Неприемлемым для тебя. — Я не пью из людей, — напомнил Уилл. — Я понимаю, что ты хочешь помочь, и я благодарен, не сомневайся. Просто не таким образом. Ганнибал снял пиджак и бросил его на пол. — У меня есть другое решение. Лектер снял жилет и рубашку. Потом брюки. Наблюдая за методичным избавлением Ганнибала от одежды, Уилл догадался к чему идет дело. — Секс? Серьезно? Это и есть твое чудо-средство для лечения головы? — Вовсе нет, — ответил Ганнибал, и Уилл заметил, как блеснули его клыки, — я просто не хочу пачкать кровью одежду. Ты мне доверяешь? — Разумеется, нет! — ответил Уилл, следуя за Ганнибалом в спальню, и тоже раздеваясь. — О чьей крови речь? Лектер толкнул профайлера на кровать и тут же оседлал его бедра. — О твоей. У Грэма была всего секунда, чтобы возразить, запротестовать или как-то высказать свое мнение, на следующем вдохе Ганнибал уже наклонил его голову и вонзил зубы в шею. Боль была, но она исчезла за секунду. Все было совершенно не так, как тогда, в первый раз, когда Уилл прошел обращение. Это было похоже на секс, только гораздо интимнее. Грэм отчетливо чувствовал другого в себе — чувствовал зубы внутри, губы на шее, и горячий жаркий язык, заставляющий хотеть еще… Он застонал и вцепился в плечи Лектера, но Ганнибал уже отстранился, слизывая текущую по ключицам кровь. Он облизывал ранки до тех пор, пока проколы не начали затягиваться. — Сделай так снова, — простонал Уилл, — или трахни меня. Все равно. На мгновение ему показалось, что Ганнибал ему откажет, но потом Лектер двинулся вниз, смещаясь в сторону паха. Он взял в рот медленно твердеющий член и начал сосать, играя с уздечкой кончиком языка. Это продолжалось достаточно долго, чтобы Уилл решил, что они ограничатся сексом. Но следом Ганнибал раздвинул ему ноги, обнажая сочную паховую артерию, и снова укусил. Уилл простонал и содрогнулся всем телом. Это было так невыносимо и в то же время приятно, что Лектеру пришлось удерживать его бедра руками. Уилл трепетал, разметавшись на сбитой постели, и волосы Ганнибала щекотали чувствительную головку члена, пока он сглатывал. Уилл протянул руку и отбросил челку с его лица. Ему хотелось посмотреть. Он никогда не был таким разнузданным и похотливым, но сейчас он стонал имя Лектера, умоляя его продолжать, предлагая взять его целиком, и Ганнибал не стал спорить. Он вскрыл Уилла везде — на горле, запястьях и сгибах локтей, он прокусил обе паховые артерии, и кровь хлынула на кровать. Уилл терял ее с такой скоростью, что через пару минут у него обмяк член, но возбуждение никуда не делось. Оно звенело под кожей, заставляя стонать и задыхаться, хотя физических сил хватало только на то, чтобы мелко дрожать на кровати. Руки упали на постель, раны перестали исцеляться, Лектер высосал его почти досуха, и Уилл наверняка бы сейчас умер, если бы уже не был мертв. Зато Ганнибал впервые стал похож на человека. Растрепанный, с раскрасневшимися щеками и алыми губами, он выглядел бы абсолютно живым, если бы не кровь, стекающая его по груди и пальцам. Он прильнул губами к месиву из шрамов на шее Уилла и тихо прошептал: — Ты великолепен. За все те годы, что я живу на свете, я никогда не встречал такого, как ты. Уилл улыбнулся и наклонил голову вбок, предоставляя место для очередного укуса. Именно тогда пальцы Лектера, предварительно увлажненные кровью, вошли в его задний проход. Уилл застонал и вздрогнул, комкая простынь в слабеющих пальцах, а Лектер снова вонзил в него зубы. В этот раз он уже не сосал, крови больше не было, он просто усугублял чувствительность и дарил наслаждение Уилл хотел что-то сказать. Хотел умолять Лектера уничтожить его окончательно, хотел просить его обо всем сразу. Желаний было так много, что Уилл потерялся в них — он хотел секса и крови, он хотел кончить и мучиться сладкой предоргазменной агонией вечно. Он хотел остаться в этом моменте, и он наверняка сказал бы об этом вслух, если бы нашел в себе силы пошевелить языком. Ганнибал внезапно оторвался от его шеи и сел на кровати, подтягивая профайлера ближе. Он поднял его бедра себе на колени, и ноги Уилла раскрылись сами собой, падая на кровать. Он больше не владел своим телом, не мог двигаться и шевелиться. Ганнибал приставил головку к анусу и вошел внутрь одним обжигающим мощным толчком. Член Лектера был крупным и толстым, но обескровленное тело Уилла стало податливым и мягким, и не могло сопротивляться вторжению. Ганнибал двигался в нем, и кровь Грэма засыхала у него на лице. Он был похож на ожившего древнего демона с обнаженными окровавленными клыками и бездонными провалами потемневших от желания глаз. Он пугал и восхищал одновременно, он подавлял своей мощью, и когда он поднял одну ногу Уилла выше, и, изменив угол наклона, снова толкнулся внутрь, у Грэма осталось сил ровно на то, чтобы прошептать: — Пожалуйста… Ганнибал поднял его, как ребенка, посадил к себе на колени и прижал рот Уилла к своему горлу. Артерия билась прямо под языком. — Давай, — выдохнул Лектер, и Уилл укусил. Кровь хлынула ему в рот, как божественный сводящий с ума нектар. Уилл стонал и захлебывался ей, жадно пытаясь проглотить все до капли, но кровь все равно стекала по подбородку, пятная грудь Ганнибала и его собственную. Он пил, и с каждым глотком все быстрее возвращался к жизни. Вскрытые артерии заживали, член наливался кровью, чувствительность восстановившихся нервных окончаний сводила с ума. Грэм двинул бедрами, и Лектер, почувствовав, что Уилл наконец-то вернулся к нему полностью, глухо зарычал и стал трахать его всерьез. От мощных толчков Грэм буквально подпрыгивал на члене, но у него уже было достаточно сил, чтобы обнять Ганнибала за шею и пить, пить, пить… Лектер дернул Уилла за волосы, склоняя его голову, и тоже вонзил зубы в уже зажившую плоть. Цикл жизни замкнулся. Кровь вытекала наружу и в тоже время текла внутрь, когда они пили друг из друга в один и тот же момент. Господи Боже, как Ганнибал Лектер его хотел! Уилл мог почувствовать на языке его похоть, его самые темные желания и страсти, многократно умноженные десятилетиями сексуального опыта. Ганнибал мог трахать его миллионом разных способов. Он хотел трахать его миллионом разных способов. И сейчас Уилл мог видеть каждый из них… Уилл застонал и кончил так бурно, что чуть не отключился. Они отпустили друг друга, и не успели еще раны на шее зажить, как Уилл толкнул Лектера на спину и продолжил трахать его собой, пока Ганнибал тоже не провалился в оргазм. Через пару минут Уилл откатился на кровать, прямо на пропитанные кровью простыни, и Боже, он никогда не чувствовал себя лучше. Все его тело пульсировало энергией и жизнью. Ему казалось, что он может совершить что угодно. Ганнибал лениво собрал пальцем сперму Уилла со своего живота и сунул его в рот. — Ну что, как теперь твоя голова? — спросил Лектер, и выражение бесконечного самодовольства осветило его лицо.