Экспедиция

— А чего ты хочешь? Я не могу сотворить чудо в темноте! — Эйвин обрушила молот на наковальню с такой злостью, что рука заболела. — Радуйтесь, что я вообще взялась за это. — Да все в порядке, мы не жалуемся. — Марс руками натягивал руки шатра и капли пота стали появляться на его лице. — Просто… Многие привыкли ставить такую громадину с духами, сама знаешь. — Да, извини… Вот. Эйвин протянула Мойре ледяной моток прозрачного троса и та за несколько секунд освободила Марса от его ноши. Клета и Ричард пытались поспевать за ней, но им оставалось только с деловым видом вбить колья в сухую почву. — Придется нам к этому привыкнуть… Убийц никто не жалует. — Ой, прекрати ныть! — Эйвин свернула пространство и наковальня с веселым щелчком исчезла, оставив за собой только облачко блесток. — Мы все там были и все знаем, что выбора не было. — Она права, мальчик мой. Если кто во всем виноват, то это я. Прежде чем кто-то смог возразить, старик спрятался в шатре. — Вам не кажется, что мы должны были уже прийти в Бор? — А мы уже там. — Мойра показала Марсу карту, старомодную карту в виде пергамента, обитого стальными кольцами. — Видишь вон ту скалу? С нее начинаются ели. Или… Начинались. Клета прервала их разговор звоном посуды — и никто не возражал: даже если бы они оказались на планете Диких земель, то все равно отложили бы разговоры до конца ужина. Когда на тарелках остались только куриные кости и картофельная кожура, спутники стали замечать сухой воздух, тихий лес, слабый ветер и слабый запах жженых ботинок. — И это курорт? Видал и получше. — В другой ситуации я бы сказала, что ты такой желчный из-за раны, но… — Эйвин поплотнее закуталась в любимый плед. — Есть у кого идеи, что тут вообще происходит? — Ну, это наш пещерный влагожор. — Нельзя всё сваливать на него! — Есть теория получше, юная охотница? Мойра сердито посмотрела на Лазаря и поставила на стол тарелку так, как будто ставила точку в утомительном споре. “Иногда они выглядят как разведенная пара” — Прошептал Марс Эйвин на ухо и она улыбнулась во весь рот. Потом были мурашки, но это потом. Эйвин уснула под неразборчивый шепот за палаткой: Ричард и Лазарь остались допоздна, чтобы разведать территорию и расставить наскоро собранные силки. “Это я должна была ковать силки… Могу поспорить, они там даже белку не поймают своей рухлядью, что они могут наковать? — Разговоры и шум снаружи смешались с запахом ужина и печки в одно мутное ощущение. — Ух, Балдур, после этой ночи ты меня никакими байками про целительную силу отдыха не обманешь”. — Это проклятие! — “Что, уже утро? Без грез? Святая связь, как мне всё это надоело…” — А если не проклятие, то зона отчуждения! Ал-хи-ми-ческая! — Как ты собираешься охотником стать, с такими-то нервами? Эйвин наскоро натянула овечий тулуп и, спотыкаясь о ночную рубашку, откинула полог шатра. Сердце подпрыгнуло, ударилось головой о крик в горле, и упало обратно. — О, еще одна нервная. — Лазарь махнул рукой и отвернулся, как будто очень заинтересованный пейзажем. Интерес — это не то, что стоило испытывать к стопкам каменных блинчиков, промасленных тут и там мхом. Стопки эти тянулись высоко в небо и отсрочили для кочевников рассвет минимум на час, скрыв лагерь обширной тенью. — Скалы?! Мойра, где Мойра? Она же сказала, что мы в Медовом бору! Эйвин побежала обратно в шатер и, не волнуясь о случайных свидетелях, сбросила с себя одежду — только бы быстрее прыгнуть в походное и бежать, бежать. — Это и есть бор! — Даже через три свитера, в которых Эйвин сейчас путешествовала, она слышала, что девочка сердится. Кое-как Эйвин уселась завтракать и только сейчас заметила, что все ведут себя как обычно. “Я всегда такая истеричка, когда не высыпаюсь? — Она посмотрела на Марса и ей стало спокойнее от того, что гигант скрючился над сферой пыли и нервно тыкал пространственную карту. — Ладно, может и есть повод истерить… Это хорошо. — Она подавилась мятным чаем. — Нет, нет, это плохо!”. Только после еды все путники были готовы к осмысленным комментариям. Они собрались вокруг полевого стола с грязной посудой и стали по очереди тыкать пальцем в карты Мойры. Иногда кто-нибудь стряхивал со скатерти и пергамента красный песок, жестом брезгливым, как будто это были ядовитые пауки или вонючие божьи коровки. — Ну хорошо, значит мы с Марсом и Дженни осмотримся вон до того обрыва, а девушки исследуют два кустистых склона на севере. Только ленты наготове! Эйвин вскочила и, задев искрами Ричарда, развернула наковальню. Пока он ворчал, она закончила восстанавливать плоть мойриного клинка. — Я так понимаю, “Ричард” у нас теперь относится к девушкам? — Мальчик мой, я не хотел тебя обидеть. — Тебе необязательно это делать. Обычно вкрадчивый голос Клеты мог заставить Ричарда сделать что угодно, даже постирать носки в холодной реке ради блага всего шатра, но сегодня был не обычный день. — Слушайте, хватит, а? Это моя религия, это мой грех. Что вы об этом вообще знаете, чтобы давать советы? Он скрылся за шатром — единственное убежище в лагере, если тот расположился на пустынном плато. Клета тут же бросилась за ним, но Лазарю достаточно было прокашляться, чтобы остановить охотницу. — Он уже взрослый. Давай лучше… Разберемся со всем тут. Эйвин пожалела о своих словах раньше, чем договорила: обычно доброе и красивое лицо Клеты стало жестким, как подошва, и все морщинки потеряли свое очарование. И все же уже через пять минут все трое — Клета, Мойра и Эйвин — стояли с походными летунами у края лагеря, ленты едва повязаны. — Я конечно не писала диплом по влагожорам, но понимаю, что никто из них не способен на такое. “Зачем я вообще открыла рот? Мойре всего двенадцать, ничего она мне интересного не скажет. А Клету… Нет, она взбесится, если придется еще и блокнот сейчас открывать”. Они дошли до кустов за лагерем. Эйвин, не дожидаясь, пока ее попросят, протянула спутницам две бутылки со спиртом Эбинхауза. — Мне кажется, или это… Золотой? Мойра ткнула пальцем в исчезающие кустики под ногами. Зеленые пучки действительно зашипели золотом, а потом и вовсе исчезли, как будто их кто-то соскоблил с крашеной деревяшки. — Нам хана. — Все посмотрели на Эйвин. — Не поняли? Мы во сне. Мойра схватилась за голову и села на корточки. Клето крепко закрыла глаза и стояла так, не двигаясь. Эйвин рассматривала их, стараясь сфокусироваться, но их паника передалась по нагретому воздуху как молния по туче. Страх быстро сменился злостью и Эйвин с горечью наблюдала, как ярость захватывает ее голову и говорит ее голосом: — Мы вообще хоть что-то заработаем, когда вернемся домой? Мойра вскочила и показалась Эйвин выше на целую голову: — Тебя только это волнует?! — Клета обняла девочку за плечи и та мгновенно обмякла. Голос стал тихим. — Отсюда до гранд-привала неделя пути, нам тут торчать все это время… Это если Калаус не задержится. — Ладно, вернемся. — Клето взяла девочку за руку и пошла обратно — туда, где несколько минут назад был их лагерь.