Экспедиция

— Не один труп, а два! Море лент расступилось перед тройкой стариков — Калусом и двумя магистрами в черных бальных костюмах. У одного из них на щеке остался заварной крем пирожного, брошенного в спешке. — Что они переживают? В лесу каждый день гибнет человек двадцать, а тут… — А тут убиты не “люди”. — Клета посмотрела на Марса так выразительно, что могла вообще ничего не говорить. Тройка разошлась по толпе экспедов, зал зажил прежней жизнью: заиграл оркестр, зашныряли официанты и затопали пьяные каблуки по паркету. Эйвин нашла тихое место у стенки и с радостью ощутила, как диван поддался гигантскому весу. — Не хочешь отдохнуть с остальными? — Как-то не отдыхается при таких обстоятельствах. Гигант сложил руки на груди, чтобы даже в другом конце зала у людей не возникало сомнений: бородач не в настроении. Эйвин ощутила жар, но окна уже были открыты настежь. Тогда, чтобы отвлечься от угольков за ушами, она стала смотреть на зал. Красные, синие, зеленые, фиолетовые, золотые ленты бились в странном танце: вот одна на чьем-то поясе, стучит в такт бешеному танцу владельца. Вот другая, сорвалась с распущенной косы и, весомая сквозняком, едва не улетела вон из особняка. — А ты почему не со всеми? Не пьешь, не ешь? — Не знаю. Я так… Устала. Музыка превратилась в шум, ароматы букетов в душную вонь. Едва Эйвин вышла к спальням, кто-то схватил ее за юбку. “Нет, только не ты… Только не сейчас”. — А куда наш кузнец? Эйвин обернулась и, взглянув на румяное потное личико девочки, проглотила язвительное прощание. — Я… Ну… — Пошли! Калус тебя ищет! — Она взяла девушку за руку и решительно потянула к игральному салону. — Он и меня ищет, но это секрет! “Иногда она такой ребенок, а иногда… — Эйвин то и дело врезалась в танцующие парочки и, не то извиняясь, не то ругаясь, с трудом оставалась на ногах. — Ух, главное чтобы никто в салоне не сказал, что туда нельзя детям… Еще одну истерику, еще и сегодня? Ну уж нет”. Но в салоне никого не было — ни крупье, ни игроков, ни тузов, ни валетов, ни даже сукна. Все столы стояли вверх тормашками, как будто владелец устроил вечеринку в последний момент и не все успел поставить на место. Экспеды Лазаря стянули в середину зала несколько кресел и сидели, завороженно глядя на Калуса. Старик мял между пальцев серебряный шейный платок — искусно сшитый из той же плоти, что и ленты его подопечных. — Эйвин! — Ричард зачем-то поднялся, но тут же снова сел в кресло. Вопреки обстановке, он выглядел счастливым. — Ну, раз все здесь, полагаю, пришло время подвести итоги трех точек. — Четырех. — Простите? Клета продолжила говорить на языке жестов. Зазвенели антикварные браслеты. — Да, конечно, еще пещера. Но честное слово, друзья, даже находки века недостаточно, чтобы покрыть принесенный вами ущерб. — Секунд пять все вслушивались в новый вальс, ни слова не говоря. — Магистрат в ярости, но даже они не могут решить вашу судьбу так быстро. Вы успеете сдать все точки, пока не состоится комиссия по вашему делу. — Спасибо! — Зашептали голоса вокруг старика. — Спасибо? Я просил хотя бы год отсрочки, но все, чего мог добиться… А, впрочем не будем об этом. — Калус встал и поправил стрелки на брюках. — Просто вот совет: не затягивайте с обналичиванием чеков, потому что вам понадобятся хорошие правоведы. И без того мрачная в сумерках комната совсем потонула во тьме — то ли от того, что сказал старик, то ли от того, что солнце село. Эйвин ушла спать, не дожидаясь отбоя. Она тяжело засыпала из-за всего съеденного на фуршете и громкого смеха, то и дело разносившегося за дверью. Со всеми этими заботами она совсем не удивилась тому, что ей не удалось увидеться с Балдуром. Наутро она обнаружила вокруг себя все те же пустые койки, только одна постель была смята — с фантиками любимых леденцов Мойры. — В этот раз я замыкаю. И помяни мое слово, Эйвин! Если ты будешь плестись еще медленнее, никакие боги тебе не помогут. Колонна экспедов выстроилась и, оставив позади гранд-привал, вернулась на лесную тропу. Целых полдня тропа была широкой и сухой, без единого валуна или ствола на пути. Иногда спутникам попадались коллеги и полчаса удавалось пройти путь вместе и весело поболтать о событиях вечера. Впрочем, когда команда вышла на тропу менее хоженую, Эйвин это не сразу заметила: казалось, голова набилась мыслями как опилками и отказывалась воспринимать происходящее вокруг. “Если я не отработаю на все сто, — нет, даже двести процентов! То считай вообще зря во все это ввязалась. Повезет, если отобью росу. Ой черт, я ведь ей даже ни разу не воспользовалась… Наказание за глупость, Эйвин, наказание за глупость”. Она обернулась к летуну за собой, как будто вид парящего чемодана мог ее чем-то утешить. Она улыбнулась тому, как Мойра встала точно позади ее красного летуна и сделала вид, что это ее голова. “Кроме росы, я накупила еще столько всего! У нас на руках два иноземных трупа, а все, что мне пригодилось, это говно и палки. Наверняка, я единственный кузнец экспедиции, который потащил с собой столько всего”. Она думала об этом, когда ей не стало скучно и тошно от себя самой. А это случилось нескоро: команда успела преодолеть гряду холмов и разбить лагерь возле реки. Вода измельчала и можно было подумать, что пескарям скоро придется научиться ходить. Духи, не то из жалости, не то по привычке, помогли экспедам поставить шатер, но быстро опомнились и умотали обратно в лес. Ричард обошелся без трагичного сопения и, помолившись, принялся ставить полевую кухню сам. От нечего делать к приготовлению обеда присоединились Мойра и Эйвин. Лазарь тоже участвовал, если можно считать участием грозное восседание на задремавшей драконихе. — На гранд-привале всегда так весело? — Только когда смерть дышит в затылок. — Святые боги, профессор! Вы иногда как что-нибудь ляпните! — Что? Она же сама спросила. Я ответил. Эйвин пожалела, что открыла рот, и поспешила забить его сушеными фруктами с кухонного ларца. — Наш профессор пытается сказать, что не только мы пришли на привал с плохими новостями. Пока ты пропадала на рынке, все пропустила. — Там такое было! — Мойра стала дергать Дженни за уши, пока болтала, а та только громче засопела. — У студентиков после этого привала каникулы на целых полгода! Предписание магистрата, представляешь? Уж не знаю, что они там у себя на точках видели, но нам явно еще повезло. Мойра прикусила щеку и посмотрела на Ричарда. Он, зная, что все пялятся, натянул беззаботную мину и стал резать зимние яблоки с неторопливостью графа. Дженни проснулась и громко вздохнула, как будто выражая облегчение за всех спутников. — Значит, такой сумасшедший дом только в этом сезоне? Все равно не уверена, что вытяну следующий. — Если следующий вообще будет. Уж Калуса-то ты слышала. — Лазарь слез с драконихи. — Да, моя хорошая, сейчас будем обедать! А кто такая соня, а? Кто такая соня? Обедали с шумом, достойным гранд-привала: Ричард опустошил их недельные запасы, чтобы заполнить каждый сантиметр скатерти чем-нибудь сладеньким, остреньким или солененьким. Никто не был против: тяжело было глотать овсянку после перепелов и винограда на буфете в особняке магистра. Вокруг спутников раскинулся надоевший пейзаж: жухлые холмы с гнилыми листьями, полуоблысевшие молодые деревья и случайные вкрапления разноцветных муравьев, других экспедов, на горизонте. Даже солнцу как будто надоело смотреть на одно и то же, поэтому оно не показывалось из-за туч. — Будет дождь? Никто не ответил Марсу, но каждый стал усердно припоминать, в какой летун запихнул дождевик и сапоги.