Экспедиция

— Ну и ну! — Ричард вертел в руках новые клинки, пока Клета с любопытством рассматривала эфир из-за его спины. — Прошлый кузнец едва успевал ленты чинить, а ты? Ты вообще спишь когда? — Небесные не спят. — Ага, точно. В общем, эта малышка — моя. Ричард по-залихватски выбросил клинок в воздух и он опустился ему в руку алой лентой. — Поспешим. Клета накинула дождевик и все последовали ее примеру. На месте лагеря осталось пятно сожженной травы — там, где стояла кузня. “Если так дальше продолжится, то это последняя похвала, которую я вообще получу. Это несправедливо! Я сплю и отдыхаю, сколько говорит Балдур, почему тогда нет ни грез, ни связи? Как же это все надоело…” Дальше для мрачных мыслей не осталось места. Несколько дней спутники шли самой тяжелой тропой континента, через фосфорные пещеры Магиата и замерзшие болота Трех сестер. Где бы они ни были, они встречали вымотанных экспедов, которые едва успевали зачистить свои точки в срок — тех можно было легко узнать по тому, как тихо они плелись до следующего лагеря. В фосфорных пещерах Клета снова возглавила разведку и приняла на себя весь удар местных летучих мышей. Проклятые полуметровые создания разодрали ей лицо, шею и руки, по пути цепанув и всех остальных участников. Большая часть сил ушла не на то, чтобы прийти в себя, а на то, чтобы уговорить Клету встать лагерем и позволить Лазарю помочь себе: “Это просто царапина. Мы теряем время”. Не было просто и на болотах. В сущности на болотах у Эйвин впервые появилась мысль о том, что возможно на скучной экспедиции студенток ей было бы лучше. Марс, привычный адской воде, возглавил шествие и бодро разведал им весь маршрут на несколько километров. Но вот чего гигант не учел, так это того, что спутники потеряются в вечернем тумане душных Сестер и разделятся с ним. Воссоединение заняло так много времени, что разведка сухого маршрута оказалась напрасной тратой времени. Когда команда дошла до лагеря Копищ, их одежда окончательно поменяла цвет, а среди компании не осталось друзей: даже Клета, сердце и душа их экспедиции, не скрывала, как ее раздражает гиперактивность Мойры или нерешительность Ричарда. — Это вы вовремя! Мы только завалили оленя. Спустя несколько кружек хрустящего искристого пива компания забыла все тяготы пути и мечтала только об одном: чтобы зима задержалась на соседнем Дазелоре еще на пару месяцев. Но нет, к утру лагерь замело снегом, а спутники, теперь уже в составе двух команд, сидели у костра. Когда надоело жевать сплетни с гранд-привала, экспеды затронули самую запретную — и от того соблазнительную — тему. — Говорят, экспресс не успевает вывозить тела и наши оставляют их там, где они и были. Джеа клянется, что на новой точке они встретили тело! Эйвин сделала вид, что эта тема ей тоже неприятна — с превеликим интересом стала рассматривать свои ботинки на решетке камина. Выждав, пока все закончат охать и ахать, она спросила как можно более скучающим тоном: — Иногда выдаются тяжелые сезоны, разве нет? Чего в этом году особенного? Все начали говорить наперебой, но противный голос Лазаря быстро заглушил — или точнее, перепищал — остальные. —…Чем больше мы зачищаем, тем больше мне эта история напоминает ту, недавнюю, с Гашератом. Истребление видов есть? Есть. Иноземцы-убийцы есть? Есть. Только видят боги, до резни среди снов еще не доходило! — Ну тогда это заказняк был. А сейчас что? Выборы нескоро, револютики молчат. Не, говорю вам, это что-то покруче. Все посмотрели на Марса — забывшись, он впервые заговорил, как адский житель, а не искушенный академик. Экспед из другой команды, не оценив возникшего удивления, быстро ответил: — Мы все смешали в кучу. Это может быть одновременно и влагожор, и револютики — просто так совпало, что они действуют заодно. В тепле камина, расслабленные пивом, спутники допоздна курили и болтали, раз за разом находя новый способ сказать старое: “Происходит жуть, и мы не знаем, что делать”. Когда чувство вины за сладкое безделье окончательно закусало Эйвин, она попрощалась с компанией и поднялась к спальням. Но сколько бы она ни крутилась, сколько бы не жаловалась потолку на усталость, сон не приходил — ни когда улеглась Мойра, ни когда весь лагерь захрапел и засопел. До самого рассвета она пребывала в каком-то киселе и, когда зазвенел колокольчик на завтрак, глаза резало каленым стеклом. Сборы прошли как в тумане. Но вопреки бессоннице Эйвин оказалась не самым медленным звеном их цепи: Ричард, держась за похмельную голову, встал впереди и поплелся под ворчание вечно недовольного трезвенника Лазаря. Снег, счищенный шустрыми лавовниками, скрипел в подошве сапог, как ветки без коры на ветру. Вслушиваясь в этот скрип и тихий шелест багажа за спиной, компания набирала темп. К первому же привалу все разогрелись и топали с обычной скоростью: “Если так пойдет, дойдем до Дуба вовремя. Странно, у меня вроде все наперекосяк, а вот экспедиция налаживается”. И действительно, к сумеркам они добрались до Дуба. Махина почти свисала с обрыва, а в центре ее горел утешающий свет семени-маяка. Наслушавшись историй на привале, вспомнив жуткие события последнего месяца, компания отказалась раскидывать шатер прямо тут, у лазурных корней, и Мойру с Ричардом отправили искать место побезопаснее. Разведка затянулась и спутники завели болтовню. “Маяк в полном порядке. — Клета достала новый блокнот, старый утянул кто-то из вороватых студентов на балу. — Что мы тут делаем тогда? Свет белый, светит ярко”. — Завтра я на всякий случай потравлю семя и корни, тогда и узнаем. Моряки не будут жаловаться просто так. Все согласились с Эйвин и стали молча ждать разведчиков. Те вскоре вернулись, да с компанией — парой птичьих трупов, типичных жертв озверевшего влагожора. “Конечно, влагожор — это плохо, но он хотя бы стал делиться добычей” — Подумала Эйвин весело, но постеснялась говорить что-то вслух: больно уж мрачными ей показались лица экспедиции. На следующее утро лагерь проснулся со страшной руганью, которую совсем не смягчило присутствие Мойры — да и Мойра, кажется, собиралась что-то сказать, но ее остановил грозный взгляд Лазаря. — Что это за вонь? Эйвин беспомощно стояла рядом с кучкой пепла под ногами и смотрела, как резкий ветер с утеса уносит бывший маяк за горизонт. К тому времени, как все подошли, под ногами девушки осталось только тускло сияющее круглое семечко размером с ладонь. — Это была проекция. — Эйвин продемонстрировала всем пустые хрустальные бутылочки, зажатые между пальцев по одному. — И прежде чем кто-нибудь скажет это, скажу я: у нас на руках не один влагожор, а целое стадо, и… — И мы только что нашли гнездо. Ричард опустился на колени над бывшим корневищем, потрогал стенки ямы. Клета собралась было молча прыгнуть в яму, но привыкший к ее порывам Лазарь загородил охотнице дорогу задницей Дженни. — Но нам надо вниз. — Сейчас? Клете нечего было ответить — действительно нельзя было бросать лагерь, тем более теперь, когда чудовища бродят вокруг и ищут источники сырца пожирнее. Полдня у команды ушло на то, чтобы захоронить вещи, а самим собраться в утомительный подземный путь. К моменту их спуска сумерки окончательно скрыли все следы страшного преступления. Не успели охотники кинуть лестницу, как Мойра завопила: — Корабль! Вижу корабль! Все завороженно смотрели, как небольшая лодка несется к скалам. В последнюю минуту Эйвин и Марс схватились за кузню и развернули ее, надорвав эфир. Получившиеся искры ослепили всех. Когда спутникам удалось вновь привыкнуть к мраку, они увидели, что белый борт лодки удаляется от скал, а сами моряки послали в небо несколько пучков красного фейерверка. — Это что, они в беде? — Нет, деточка, наоборот: два сигнала означают, что они в порядке. Все бросили лестницу и стали помогать Эйвин собирать токсичные осколки наковальни. “Мало того что я не сплю, мало того что я без связи, так еще теперь и без наковальни… Если кто сегодня подохнет, то из-за меня и моей полной некомпетентности”. Она ощутила, как ее мысли обрели форму и легли тяжелой ношей на спутников — даже свет их газовых фонарей не мог скрыть тени, появившейся на лицах. — Я что-нибудь придумаю. — Даже такой кузнец, как ты… — Связки отказали и Клете пришлось взяться за блокнот. До того, как она успела что-то написать, Марс сказал, положив руку на плечо Эйвин: — Даже такому кузнецу, как ты, не под силу работать голыми руками. Не кори себя. Они уже успели спуститься на дно ямы и найти нору, а Эйвин все еще чувствовала приятную тяжесть руки гиганта: “Даже странно, что прикосновение длилось всего две секунды. И странно, что я вообще об этом думаю. Думаю сейчас. В норе пришельцев…”.