Детективное агентство "Братья Ким"

***

— Да чтобы я, великий сыщик всех времён и народов, не смог найти какую-то мелкую шавку?! Это уму непостижимо! — Тэхён, еле передвигая ноги, поднимался к Чонгуку в квартиру. Три часа они потратили на поиски щенка, но тот словно сквозь землю провалился. Где только не искали: и в подъезде, и на парковке, по всем соседям, думая, что кто-нибудь из них мог присвоить себе элитного зверя породы «чихуахуа», заглянули под каждый куст в парке и даже несколько помоек обшарили, отчего оба были похожи на элитных бомжей с амбре из прокисших овощей. Джесика же всё это время послушно ждала дома, потому что Ким запретил ей идти с ними, сгорая от бушующей ревности. Ну не верил он, что эта краля не хочет отбить у него пупсика. Не верил и всё тут. Даже то, что у неё есть парень, работающий охранником в супермаркете, никак его не переубедило. Почему тогда он не ищет этого Пуффи? И то, что её молодой человек на сутках, для Тэхёна так же не являлось аргументом. А Чонгук просто слепошара, раз не понимает, что собачка — только повод для соседки, чтобы затащить его в постель и наставить своему благоверному рога. Он ведь у него вон какой красавчик, да ещё добрый, наивный и сексуальный до опупения. Такого грех не соблазнить. Тэхён знает, плавал. — Ну не расстраивайся, Котя. С кем не бывает? — пытался поддержать его Чонгук, следуя по ступенькам следом. — Может, и правда, пусть этим полиция занимается? Тэхён развернулся и недобро посмотрел на своего парня. — Со мной не бывает, Гуччи. Со мной! Я однажды бриллиантовую заколку принцессы Монако в стогу сена нашёл, когда она со своим конюхом там кувыркалась. А сеновал там, на минуточку, размером с Эмпайр-Стейт-Билдинг, а тут какой-то пёс. Пес, блядь! — он злобно фыркнул, подходя к чоновой двери. — С какого перепуга я вообще трачу своё время и незаурядные детективные навыки на это? Чонгук хихикнул, представляя ползающего по сеновалу Тэхёна в своём кашемировом пальто и шузах от «Гуччи», хотя и понимал, что это очередной пафосный пиздёж. — Потому что ты настоящий джентльмен и не оставишь слабую девушку в беде, — Чон уже понял, что подхалимаж — лучший способ успокоить разозлённого Кима. — Просто ты устал за день. Сейчас передохнёшь, «подумаешь» как следует, — многозначительно подёргал он бровями, — и точно найдёшь. — Может, ты и прав, — похотливо улыбнулся тот, прижав фотографа к стене, услышав заветное «подумаешь». Но не успел он впиться в чужие сладко-манящие губы, как услышал за дверью чьё-то тихое тявканье. Оба синхронно повернулись на этот звук. Гук быстренько отомкнул дверь, и как только это произошло, к ним под ноги бросилось мелкое лохматое нечто. — Пуффи! Нашёлся! — радостно выдохнул фотограф, поднимая пёсика на руки. — Как ты сюда попал, проказник? — Вот именно, как? — ревниво покосился на шерстяной комок детектив, подозревая, что эта соблазнительница Джесика с утра заглядывала к его пупсику и то ли нарочно, чтобы был повод ещё раз прийти, то ли по глупости забыла тут своего питомца. И к первому варианту его до чёртиков ревнивая душа склонялась больше. «Вот же сучка хитровыебанная», — думал он, выхватив у любимого из рук несчастную животину и яростно давя на кнопку звонка соседской квартиры. Как только хозяйка соизволила открыть дверь, впихнул собаку ей в руки с тихим: «Умно придумано, но тебе ни хрена не светит, пока у Гуччи есть я!», — и гордо удалился в квартиру к своему парню, оставив девушку разочарованно хлопать глазами на пороге. Чонгук смотрит на своего босса, развалившегося на его диване прямо в пальто и туфлях, который шумно раздувает ноздри и дует губы, сложив руки на груди. Тэхён обижен, и это видно невооружённым глазом. Но это выглядит настолько умилительно, что Гук не выдерживает и начинает хихикать, пока готовит им перекусить. К своей кухне Кима он больше не подпустит на пушечный выстрел, даже под страхом смертной казни. — Ну и что смешного, пупсик? — фыркает детектив на эти хихиканья. — Ничего, — во всю лыбится тот, — просто ты, когда ревнуешь, такой забавный, Котя. — Забавный? — хмурит брови Ким, приподнявшись на локте. — А вот мне ни капельки не смешно. Тебя в открытую клеят, при живом-то парне, а ты, видимо, совсем не против. Ты совсем меня не любишь, пупс, раз ведёшься на глупеньких смазливых охотниц за чужими членами. Это ранит моё чувствительное сердце, — и обиженно всхлипывает, наигранно закатывая глаза в потолок. — И даже если ты скажешь, что это не так, а затем сладко-сладко поцелуешь, это никак не уменьшит степень моего разочарования. Но вот качественный секс может этому поспособствовать, — а затем косится на Гука, наблюдая за его реакцией. Манипулятор хренов. Чонгук выключает воду на плите, предназначенную для приготовления рамёна, подходит к дивану и залезает прямо на бёдра своего самого странного на этой планете парня, проезжаясь упругим задом аккурат по паху. — Так значит, вся эта клоунада великого и неповторимого Ким Тэхёна, точно знающего, что женский пол меня совсем не привлекает, лишь для того, чтобы выпросить мой поцелуй и заставить чувствовать себя виноватым, — шепчет он в самые губы, чувствуя, как под его полупопиями со скоростью ультразвука каменеет чужой орган. Ким кивает, прикусывая чужую губу. — Твоим актёрским данным позавидовал бы сам Станиславский, милый, — Чон и сам возбуждается, когда крепкие руки зажимают его зад, вдавливая посильнее в пах. — Говорят, секс после ссоры самый сладкий. Вот, решил проверить эту теорию в действии, — Тэхён лыбится от уха до уха. И хоть его план раскусили, но он всё равно в плюсе. Конечно же, на своего сладкого Гуччи он не в обиде, но за этой Джессикой приглядывать всё же будет. Мало ли чего. — Допроверяешься ты у меня, Котя, — наигранно угрожающе цокает Чон. — Хотя эту теорию я и сам готов проверить. Только подожди меня пару минут. Как бы Чонгуку не хотелось бы оседлать этого безумного экспериментатора-ревнивца, но без подготовки никак нельзя. Попу мыть нужно каждый день, даже если лень. Чмокнув несносного босса в нос, парень слезает с возбуждённого паха и уносится в ванную комнату, предвкушая, наконец, их первый нормальный секс. Вот только хуй там плавал. Как только он возвращается в комнату через полчаса (всё же пары минут не хватило, чтобы вылизать все свои самые драгоценные места), слышит тихий храп, больше похожий на похрюкивание поросёнка. Его благоверный дрыхнет, как пшеницу продавши, голенький, с зажатой между коленями рукой и самым, блядь, невинным выражением лица, причмокивая во сне губами как ребёнок. Видимо, ждал и даже готовился, раз снял с себя всё лишнее, но весьма выматывающий день сделал своё дело, отключив функциональность организма прямо перед самым долгожданным. Чонгук и хотел бы разозлиться на то, что очередная попытка потрахаться по-человечески потерпела фиаско, но, глядя на это спящее чудо на своём диване, сделать этого не смог. Ну не будить же его, в самом деле? И вообще, сам виноват, нечего было размываться в душе миллион лет. Заботливо накрыв Тэхёна пледом и достав из шкафа надувной матрас, тоже улёгся спать, думая о том, что утренний секс, возможно, ещё слаще. *** — Что? Опять? — Чонгук негодовал. Как и вчера, его любимый утром свалил по-английски, не прощаясь, написав одну из своих дурацких смс. От котя❤️: «Не хотел тебя будить, но работа не ждёт. Поэтому просто подрочил в машине на твой светлый образ, а ты можешь подрочить на мой. Затем попей кофе, скушай круассанчик и приезжай по этому адресу. И не вздумай послать меня в пизду. Мокрые вонючие пещеры — это отвратительно. 🤮». — И почему я не удивлён, — вздохнув, парень поплёлся доваривать так и недоваренный вчера рамён, потому как никаких круассанчиков в его доме не было, а заплесневелый хотток на подоконнике на французскую выпечку мало смахивал, при этом ловя себя на мысли, что начинает привыкать к полному бедламу в своей жизни. Но удивиться всё же пришлось, когда такси привезло его к частному выставочному залу, где, судя по баннеру, проходила крупнейшая выставка ювелирных изделий, жемчужиной которой было золотое ожерелье с огромным изумрудом и названием «Глаз горгульи». Гук, конечно, понимал, что всё явно как-то связанно с их новым делом, но сложить картинку воедино всё равно не выходило, он ведь не великий Ким Тэхён. Детектив стоял в центре зала и внимательно рассматривал жемчужину экспозиции, стоимость которой заканчивалась множеством нулей, судя по описанию. Сегодня он был весь в белом, даже красную розу в петлицу вдел, выпендрёжник, словно на свадьбу вырядился. Волосы аккуратно уложены назад, и всё это ему чертовски шло. Чонгук даже залюбовался на мгновение, застыв у входа, слишком идеальным было зрелище, пока его не толкнул какой-то мимо проходящий хмырь, похожий на огромную какашку в своём коричневом, хоть и явно дорогом костюме, с недовольным бубнёжом: — Чего раскапустился, убогий. Уйди с дороги. И вообще, ничего не спутал? «Макдональдс» напротив. Гук уже хотел было ответить этому хаму, но внезапно понял, что все посетители выглядят не хуже его шефа, и он в своих видавших виды потёртых джинсах и драной футболке явно не вписывается в данное элитное общество. Сгорая от неловкости, он всё же добрался до Тэхёна. — Гениально! Идеально! Идеально-гениально! Я гений, гений! Г-Е-Н-И-Й! Идеальное. Ты — идеальное, — радостно лыбился он на ожерелье, немного смахивая на сумасшедшего. Хотя почему смахивал? Ким, мать его, Тэхён — самый настоящий псих, и это — аксиома, не требующая доказательств. — Что мы тут делаем? — шепнул ему на ухо Гук, выводя Кима из-под гипноза блестящей драгоценности. — Не мог нормально сказать, что ехать нужно на элитную выставку. Я хоть бы приоделся. На меня все пялятся, как на бомжа. Детектив немного дёрнулся от неожиданности, но, увидев своего пупсика, улыбка стала шире и безумней, показывая тем самым, кто тут настоящая драгоценность. А затем и вовсе бухнулся на одно колено, приложив руку к груди, стал громко вещать: — Гуччи, ты прекрасен и не смей принижать своей значимости. Среди всех этих побрякушек ты светишься ярче всех. Да что там, даже звёзды на небе — тусклые стекляшки по сравнению с тобой. Ты мой Аполлон! Моё совершенство! Мой самый великолепный шедевр, когда-нибудь созданный человеком. Тэхён говорил так громко, что на них стали коситься люди, а Чонгука бросило в краску, словно его окунули ебалом в кипяток. Но предел его неловкости был достигнут, когда Ким и вовсе ляпнул: — Давай поженимся! — и бархатную коробочку из кармана, змей, достал, в которой колечко с брюликами лежало. Кто-то из присутствующих даже зааплодировал. Правильно, не каждый же день видишь, как один мужик делает другому мужику предложение. — Сыграем свадьбу на Мадагаскаре в окружении баобабов и лемуров, — и в глаза, паршивец, смотрит так, словно в данный момент его судьба решается. — Ты ебанулся, Котя? — зашипел на него Гук. — Ты что, позвал меня сюда, чтобы устроить это шоу? Какая нахуй свадьба? У нас даже секса нормального не было, — он пытался поднять босса с колен, хотя коробочку с кольцом всё же забрал и небрежно сунул в карман джинс. Тэхён, поднявшись с колен, наигранно запрокидывает голову, якобы сдерживая слёзы, при этом осторожно, одним глазом косясь на столпившихся возле них людей. Ну, ещё бы! Такое шоу! И сейчас будет его апогей. — Мне только что жестоко отказали! О боги, я не выдержу этого! Моё сердце на веки разбито! Прощай, любовь моя! Темза, прими в свою пучину разорванную от неразделённой любви душу, — а затем, также наигранно громко всхлипнув, бросается к выходу, ревя в голосину, как белуга, размазывая по лицу рукавом белого пиджака несуществующие слёзы. Чонгук, охеревши, пялится на этот спектакль ещё секунду, а затем бросается следом. Вдруг этот непредсказуемый идиот и правда сделает то, что обещал и утопится в Темзе. «Стоп! Какая нахуй Темза? Мы же в Сеуле?» — проносится в голове. «Ну если он снова…». Он догоняет Кима у машины и, прижав к дверце двумя руками, заглядывает в красивые глаза, в которых, к слову, не было и капли тех эмоций, что пятью минутами ранее. — Что это такое, нахуй, было? Не хочешь объясниться? — Как что, пупсик? — невинно хлопал глазами тот. — Разве ты не слышал? Я делал тебе предложение! Ну и заодно ограбил этот курятник. — Что ты сделал? — у Чонгука даже рот открылся от осознания, что его снова использовали для своих игр. Который уже раз. Этот человек невыносим, эгоистичен и чрезвычайно бесит своими выходками. — Ты! Да ты… Ты что, украл «Глаз горгульи»? — Гук сдерживается, чтобы не обматерить этого великого и гениального трёхэтажным. — Какой ты догадливый, милый, — игриво подмигивает ему Ким. — И поэтому нам нужно сваливать отсюда побыстрее, пока никто не просёк, что за стеклом подделка, — он вырывается из импровизированного плена рук и всё же усаживается за руль, похлопав ладонью по соседнему сиденью в приглашающем жесте. — Так что кидай свою прекрасную попу на место рядом, Гуччи, и уматываем от греха подальше. — И зачем ты это сделал? — спрашивает Чонгук, пока они едут в офис. — А самое главное, как ты это провернул? — его гложет любопытство, хоть он и немного раздражён. Да и вообще, долго злиться на этого человека не получается. То ли аура у него успокаивающая, то ли он просто по уши влюблённый дурак. — Ты мне отказал в браке, поэтому не скажу, — наигранно фыркает тот, пряча довольную улыбку за маской ненастоящей обиды. Наблюдать за реакцией своего пупсика на его выходки доставляет ему неописуемое и нездоровое удовольствие. — Я тебе не отказывал. И вообще, это было ненастоящее предложение. Так что не считается, — недоумевает Гук. Вот что за человек такой? Невозможно предугадать, какую эмоцию нужно юзать, находясь рядом с ним. — Так, значит, ты согласен? — многозначительно дёргает бровями Тэ. Ему нравится, как сменяются эмоции на красивом лице: от неприкрытого раздражения до растерянности. — И вообще, кто сказал, что это было ненастоящее предложение? Колечко в твоих джинсах самое настоящее, обручальное. Так что, поженимся? Фату можешь не надевать. В принципе, вообще можешь ничего не надевать. Устроим нудистскую свадьбу? Уверен, наши друзья будут в восторге. — Господи! Ты невыносим, Ким Тэхён! — закатил глаза Гук. Когда-нибудь он точно сорвётся и придушит своего шефа голыми руками. Ну, или оттрахает так, что тот на задницу сесть месяц не сможет, а пока… Пока он сыграет по его правилам. — А знаешь, я соглашусь, если ты прямо сейчас расскажешь мне, как ты провернул ограбление выставки. Главное — зачем? И при чём тут убийства, КОТЯ? — Правда? — в глазах Кима блестит нездоровый блеск от одного представления того, как он, голенький, в одной бабочке перед алтарём надевает обручальное кольцо своему пупсику и клянётся в верности. А затем берёт его на том самом алтаре, вместо поцелуя, закрепляя клятву. — Ну, тогда слушай внимательно, пупсик…