Чернее ночи

Фестиваль прошёл как по маслу, чего и следовало ожидать, учитывая такую масштабную подготовку. Конечно, не обошлось без сюрпризов в виде покосившегося софита, который я мигом поправил, забравшись по высокой лестнице под самый купол актового зала, но в целом мероприятие обернулось огромным успехом: социальные сети пестрели восторгами посетителей по поводу того, какая наша школа замечательная, как хорошо мы подготовились к приему гостей, как прекрасно у нас на территории… Выпускники прошлых лет радовались тому, что славные традиции Академи свято соблюдаются, а те, кто только собирался поступать сюда, предвкушали, как всё это великолепие станет для них родным. Учителя, которым наконец-то выпал шанс расслабиться, с удовольствием ходили по всем комнатам, заглядывали в каждый тент. К сожалению, преподавательница алгебры, Мацуока-сенсей, не смогла задержаться до вечера: ей нужно было куда-то ехать. Особым спросом пользовалось кафе: Сукояка Кенко неплохо организовал своих ребят, и они подавали для проголодавшихся гостей самые разнообразные блюда. Те, кто относился к своему желудку трепетно, могли сесть за стол в помещении нашего кафетерия и насладиться плодами трудов наших кулинаров. Для любителей снеков и более лёгких закусок на территории угодий школы были организованы тенты с различной снедью вроде сэндвичей, шашлычков, жареной картошки, пирожных, пончиков… В общем, тут обслуживали людей с самыми разнообразными вкусами, и никто не остался недоволен. Неподалёку от актового зала выступали Клубничные Воры — инди-группа, состоявшая из членов музыкального клуба. Они прекрасно владели инструментами, а ведущая вокалистка ещё и неплохо пела, так что вокруг их импровизированной сцены собралась приличная толпа. А в самом актовом зале царил Кизана Хидеаки. Гвоздем его программы была постановка легенды о Сенцуко и Масато, и его толкование главного персонажа поражало: Кизана не просто играл Масато, он был им. Я тоже оказался задействован в постановке: мне выпала роль ведущего, который зачитывал начало легенды, а потом сцену заволакивал туман, и я сходил с подмостков, потому что моё место должны были занять талантливые актёры, которые учились со мной в одной школе. Рику играл отца Сенцуко, и, как ни странно, у него это получалось довольно хорошо. Произошло ли это благодаря выучке Кизана, или он всегда обладал актёрским талантом, но я ему верил, а это, если полагаться на цитату знаменитого режиссера, и являлось признаком истинного лицедейского искусства. В традиционном японском садике Будо Масута давал мастер-классы по боевым искусствам, а также показывал различные упражнения, которые мог делать каждый. Как ни странно, он был прекрасным руководителем: терпеливым и вдумчивым, спокойным и интуитивно понимающим, на что способны его подопечные. Асу Кен на стадионе затеял что-то вроде этого: он проводил непрерывные сеансы аэробики, рекомендовал упражнения на различные группы мышц и весело подбадривал гостей, задорно пританцовывая под весёлую музыку. Каждые полчаса его сменяли товарищи по спортивному клубу, чтобы он мог передохнуть. Так сохранялась непрерывность занятий, и каждый гость мог в любой момент как включиться в эти танцы, так и уйти. Клуб мистиков прекрасно справился и без Руто Орочи. Хигаку Шин, пусть он и являлся сварливым ворчуном, смог организовать отличную комнату страха. На выходе этой комнаты в фиолетовом шатре сидела гадалка мадам Фатима — одна из участниц кружка, закутанная в расписные шали. Она могла разложить карты Таро, посмотреть руку любого желающего или поколдовать над своим хрустальным шаром. Как на странно, мадам Фатима пользовалась огромным спросом, и мне оставалось только удивляться: как вообще кто-то мог верить в такую отъявленную чушь? Кружок искусств во главе с Гейджу Цука тоже организовал мастер-классы по рисованию и лепке из глины. А ещё на территории угодий сидели художники, которые могли нарисовать каждого желающего в любом стиле: от реализма до карикатуры, от Тулуз-Лотрека до аниме. Клуб кройки и шитья устроил выставку своих работ, и тут было чему удивиться: они могли создать как прекрасный наряд под Средневековье, так и симпатичную мягкую игрушку, и посетители с восхищением обозревали эти чудесные творения, прохаживаясь по помещению кружка, откуда на время фестиваля были вынесены все швейные машины. Садоводческий клуб также решился на демонстрацию своих талантов: они водили экскурсии по своей территории, и посетители получили шанс восхититься тщательно подстриженными кустами и деревьями, ровными грядками, аккуратными клумбами. Некоторых пускали даже внутрь теплицы, где круглый год выращивали овощи, многие из которых попадали либо в кулинарный клуб, либо на кухню нашего кафетерия. В общем, фестиваль имел просто оглушительный успех, и об этом действе даже написали во всех электронных СМИ, включая и «Шисута но ничи», у которой был новый главный редактор. Но у этого потрясающего события имелись и последствия: пятнадцатого июня нам всем пришлось прийти в школу раньше, чтобы убраться. В общем, вся среда была посвящена подведению итогов, ведь с двадцать третьего июня мы уходили на летние каникулы. Это время считалось максимально ответственным как для учителей, так и для учеников: первые могли составить статистику, просмотреть её и понять тенденции своего преподавания, а вторые получали шанс в последний раз перед длительным отдыхом набрать хороших оценок. Я хотел использовать эти дни, чтобы договориться с Мацуока-сенсей насчёт участия в олимпиадах по алгебре — мне это было необходимо для того, чтобы поднять свой собственный престиж в глазах Таэко. Но, к сожалению, Мацуока-сенсей должна была пройти курсы повышения квалификации: все учителя время от времени прибегали к этой процедуре. В Академи для преподавательского состава она являлась обязательной, и нашей учительнице математики пришлось заняться этим вопросом в весьма неудобное время. Однако взамен неё взяли кого-то из департамента образования, так что перерыва в уроках у нас не намечалось. Меня куда больше беспокоила ситуация с Таэко. Я являлся одним из лучших учеников школы, состоял в школьном совете, вёл активную социальную жизнь, старался помогать всем вокруг, даже общался с её братом, но пока не заметил с её стороны никакой заинтересованности. Самому же мне было очень сложно заговорить с ней: в её присутствии у меня словно пропадал дар речи, и я мог лишь мямлить какие-то нейтрально-вежливые банальности. Нужно было поскорее завоевать любимую, только как? Пока мне ничего не приходило в голову, так что оставалось лишь продолжать быть идеальным Айши Аято, старшим школьником, которым восхищались учителя и обожали одноклассники. Во время обеда Таэко к нам не присоединилась: вместе со своей подругой Гитой она предпочла есть на свежем воздухе. Зато Кодомо был в ударе: школьный фестиваль настолько впечатлил его, что он никак не мог заткнуться и всё причитал о том, насколько всё получилось круто и грандиозно. Ему вторил Сома Рику: в постановке на фестивале он довольно неплохо сыграл отца Сенцуко и получил за это похвалу самого Кизана. Это настолько его проняло, что он повторял нам это снова и снова, и я уже начал порядком уставать от этой однообразной болтовни. Но он был наследником огромного фармацевтического холдинга, поэтому мне было необходимо терпеть его занудность и любовь к цветистым словесам — не самое лучшее сочетание. — Кстати, — Мичико, сидевшая напротив Сома и явно тоже уже тяготившаяся рассказами о легендарной похвале Кизана, вдруг вступила в разговор. — Как вам временный учитель алгебры? — Мы пока его не видели, — Кодомо, пожав плечами, подцепил на палочки немного риса. — У нас алгебра как раз через урок. А что, он строгий? Инфо усмехнулась и посмотрела прямо на меня. На дне её глаз плясали искорки, похожие на отдалённый отблеск пожара: как будто видишь бушующий огонь, но на огромном расстоянии, и пока не понимаешь, насколько он опасен. — Вовсе нет, — она отставила в сторону пиалу из-под супа. — Напротив, довольно приятный в общении. — Я бы так не сказал, — Куша, с остервенением уничтожив свою порцию карри, вытер рот салфеткой и потянулся за стаканом с чаем. — На мой взгляд, он просто фигляр. — Почему же? — Мичико подняла брови. — Да, он любит пошутить, но в целом, как мне показалось, неплохо знает свой предмет. Куша глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. Вид у него был разомлевший, как и полагалось человеку, только что плотно пообедавшему и отяжелевшему от вкусной еды, но глаза сохраняли присущее им деятельное выражение. Я вспомнил, как где-то около месяца назад он признался мне, что плохо спит, потому что мозг отказывается замедлиться хотя бы на несколько часов. Тогда я подумал, что он вполне мог бы вывести для себя какую-нибудь оптимальную формулу снотворного, но не стал говорить этого вслух: такое могло показаться бестактностью, как говорила моя бабушка Куми. — Урок алгебры длился сорок пять минут, — проговорил Куша, проведя ладонью по волосам в тщетной попытке их пригладить. — За это время Мида-сенсей умудрился пофлиртовать абсолютно с каждой ученицей женского пола. Даже сама Мегами не избежала сей участи, что, честно говоря, позитива в мою душу не внесло. Я резко выпрямился на стуле, с трудом удержавшись от желания задать единственный вопрос, который меня сейчас интересовал. Если каждой, то не значит ли это, что и моя Таэко, моя прекрасная муза, моя любимая, моя лебединая песня… — Клянусь честью, друзья, — хохотнул Сома Рику, — я бы многое отдал, чтобы посмотреть, как сей почтенный муж любезничал с Каменага. Кодомо прыснул. — Да, — кивнул он, понизив голос. — Каменага-сан такая неприступная. — Только он вовсе не почтенный муж, — Инфо забарабанила пальцами по столешнице. — Я бы сказала, не больше тридцати пяти, так что он вполне молод. И симпатичный, в отличие от большинства учителей. Куша вздохнул и покачал головой. Он снял очки и, посмотрев их на свет, начал протирать стёкла краешком галстука. — Я посмотрела про него в интернете, — продолжила Инфо, хитровато прищурившись. — Как оказалось, он знаменит как раз тем, что, работая в департаменте образования, выступает как замещающий учитель в разных старших школах. И в каждой из них он обязательно заводит роман. И она посмотрела прямо на меня. — В таком случае, уж прости меня, Кодомо, но твоя сестра в опасности, — Куша водрузил на нос очки и нахмурился. — Мида-сенсей уделил ей особое внимание, хотя я, конечно же, предпочёл, чтобы он уделил внимание алгебре. — Моя сестра?! — Кодомо ахнул и прижал руку к груди. — Нет! Он не смеет! Его крик оказался неожиданным не только для нас: в кафетерии все обычно разговаривали, понизив голос, и правило это иногда нарушал Фред Джонс, которому такое прощалось в силу менталитета. Однако сейчас… Кодомо закричал так, что сидевший с ним рядом Ацу вздрогнул и невольно прикрыл ладонью ухо, ближайшее к Ямада. Я с любопытством посмотрел на Кодомо. Его лицо побледнело, а в глазах я различил настоящий страх; он тяжело дышал, сминая форменную рубашку у себя на груди, и, казалось, его не волновало то впечатление, которое он сейчас производил на всех окружающих. — Таэко… — прохрипел он, тяжело дыша. Его поведение напоминало паническую атаку, и я встал с намерением помочь, но меня опередил Сома Рику. Он положил Кодомо руку на плечо и тихо промолвил: — Всё в порядке, мой дорогой друг: это лишь смутные догадки, которые наш многоуважаемый учёный позволил себе. Куша усмехнулся, но решил ничего не говорить. Мы по очереди встали (Кодомо был последним) и с подносами в руках вереницей потянулись к этажерке. Меня не отпускало противное зудящее ощущение беспокойства: слова Инфо и Куши не предвещали ничего хорошего. Мне необходимо было переговорить с Мичико и выяснить то, что она успела раскопать про Мида-сенсея, чтобы решить, станет ли он моим противником. Раньше мы совещались в тупичке третьего этажа близ дамского туалета, где жила Ёрико, теперь же эта уборная приобрела надлежащий вид и прекрасно работала, поэтому её начали посещать, так что это стало небезопасно. И мы с Мичико выбрали другое место: на крыше у восточных перил. Это было почти идеальной локацией для встреч: во-первых, при условиях открытого пространства мы видели каждого, кто к нам приближался, поэтому подслушать нас было невозможно, во-вторых, лавочки, где обычно коротали время ученики, находились на приличном расстоянии, в третьих, крыша не пользовалась огромной популярностью даже в жаркие дни, так как многие любители свежего воздуха всё же предпочитали внутренний дворик, так как растущие там сакуры давали живительную тень. Сегодня как раз выдался на редкость жаркий день, так что это вполне гарантировало: на крыше не будет почти никого. И потому, стоя у этажерки, я шепнул Мичико: «На следующей перемене». Она посмотрела на меня и молча кивнула. К счастью, нас никто не слышал: мы со своими подносами чуть опередили наших друзей. В любом случае, после урока обществознания я сказал Даку, что мне нужно кое-куда по делам и направился к лестнице, выбрав дальнюю: чем меньшему количеству людей будет известно о том, куда я иду, тем лучше. Мичико уже ждала меня на условленном месте: со второго этажа ей было удобнее добираться до крыши, чем мне с первого. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела вдаль, даже не обернувшись, когда я подошёл. — Что там с этим Мида? — спросил я, чуть понизив голос. Впрочем, в этом не было необходимости: на крыше, кроме нас, никого не было. Инфо глубоко вздохнула и, качнувшись с носка на пятку, схватилась за перила руками. — Жарковато сегодня, да? — она посмотрела на меня с улыбкой, и солнце заиграло на стёклах её очков. — Страшно подумать, что будет в июле. Я опустил голову. Это был один из тех моментов, когда я не вполне осознавал, чего от меня хочет собеседник. Почему она не ответила на вопрос прямо? Почему не рассказала всё, что было ей известно? Почему начала странный светский разговор о погоде, смысла которого я и вовсе никогда не понимал? — Ты имеешь в виду, что скоро летние каникулы, значит, и беспокоиться не стоит? — я прищурился на солнце и приставил ладонь козырьком ко лбу. — Наверное, это так: за неделю Мида всё равно не успеет… Мичико внезапно качнусь вперёд и ударила ладонью по перилам. — Ответ неправильный, мой дорогой друг, как бы сказал Сома Рику, — она покачала головой. — Поверь мне, Аято-кун, Мида — опытный соблазнитель, и неделя для него — это вполне достаточный срок. Я ошарашенно уставился на неё и тихо спросил: — Тогда что же нам делать? Мичико вздохнула и вновь посмотрела вдаль. Её волосы отливали медью благодаря хне, а ещё она пользовалась розовым маслом вместо парфюма, и уловить этот аромат можно было только если стоять к ней очень близко, как я сейчас. — Мы ровным счётом ничего не можем в данной ситуации, — ответила она, не глядя на меня. — Мида сделал эти романы своим хобби, как бы цинично это ни звучало. В каждой школе он обязательно очаровывает какую-нибудь скромницу, они приятно проводят время, а потом всё заканчивается так же внезапно, как и началось. В Академи он, кажется, положил глаз на Ямада: она вполне подходит под тот типаж, который он предпочитает. — И что, мы оставим всё как есть? — уточнил я, стараясь различить выражение её лица. — А что ещё мы можем? — Инфо опустила голову и посмотрела на носки своих туфель. — Поговорить с ним и попросить не связываться с Ямада? Да он рассмеётся нам в лицо. — Ты могла бы отвлечь его на себя, — предложил я. — Нет уж, спасибо, — Мичико хмыкнула. — Во-первых, я абсолютно не в его вкусе, во-вторых, мне совершенно не хочется стать ещё одной заметкой в его многотомном дневнике, если ты понимаешь, о чём я. Я посмотрел вдаль. Да, Мичико кое в чём права: положение учителя делало Мида совершенно недосягаемым для нас. Мы не могли даже заговорить с ним на тему личной жизни, ибо уважение к преподавателям впитывалось нами, японцами, с молоком матери. Судя по словам Инфо, он уже выбрал своей жертвой Таэко, так что не имело смысла надеяться на то, что он поменяет свою цель на кого-то другого. — А если пустить по школе слух о том, что он… — начал я. — Бесполезно, — перебила меня Мичико. — Будь он учеником, такое бы сработало, но положение учителя, сам понимаешь, возвышает его надо всеми остальными. Да и остальные учителя прикроют его в случае непредвиденных обстоятельств: он ведь всего лишь замещающий, представленный департаментом образования, и администрации Академи вряд ли захочется иметь неприятности из-за него. — Тогда именно в их интересах выгнать его как можно скорее, разве нет? — я поднял брови. — Абсолютно нет, — Мичико отошла на шаг от перил и, подняв руки кверху, потянулась. — У нас на носу конец года, и мы не сможем нормально дотянуть эту неделю без преподавателя алгебры и геометрии. Департамент не в силах будет предоставить нам ещё одного так скоро. Кроме того, администрация не имеет права просто так выставить его за дверь: для этого нужна весомая причина. — А отношения с ученицей таковой не являются? — напирал я. Мичико вздохнула и потёрла висок. — Являются, — ответила она. — Но с одним условием: пострадавшая, то есть Ямада, должна сама инициировать производство против Мида-сенсея. А она, как ты сам понимаешь, этого не сделает ни за что на свете, так как ей не нужна нехорошая слава. Кроме того, ей самой наверняка уже нравится новый учитель, так что она готова с радостью ринуться с головой в омут романтических приключений. Я с силой закусил губу. — Убивать его тоже не вариант, — тихо прибавила Мичико. — Слишком уж он заметная фигура. И на самоубийство такой, как он, точно не пойдёт. — Но мы просто обязаны что-то предпринять, — я наклонился к Инфо чуть ближе. — Просто обязаны. Мичико снова вздохнула и глянула на наручные часы. — Предлагаю оставить всё как есть, — произнесла она. — Ну и что с того, если у Ямада и Мида произойдёт небольшой роман? Ты как раз окажешься рядом, когда всё закончится, и поможешь своей несравненной Таэко зализать раны. А Мида вернётся в свой департамент образования и вскоре направится в очередную старшую школу навстречу новым приключениям. А теперь пойдём в классы: до начала урока осталась всего пара минут.