Чернее ночи

Совершенно дикое предложение Мичико сначала повергло меня в шок, но я не мог не признать, что в нём содержалась некая логика. Она прислала мне досье на Мида Хироюки, и я изучил его как раз во время перемены перед уроком алгебры. Итак, что же из себя представлял мой новый противник? За свои тридцать четыре года Мида Хироюки успел поистине много. Окончив университет Васеда — признанную во всей стране кузницу прекрасных преподавателей, — он тут же устроился в старшую школу, однако спустя всего лишь полгода уволился и перешёл в департамент образования, что было не вполне понятно. Дело в том, что департамент образования являл собой что-то вроде базы, которая поставляла школам замещающих учителей в случае, если основные болели, были в отъезде или в срочном отпуске. На работу в этот департамент принимали людей с неоконченным высшим преподавательским образованием, и тех, кто только прошёл курсы, но до диплома не дотянул. Работа эта являлась тяжёлой, зачастую разъездной и нестабильной, и пусть статус государственных служащих давал сотрудникам департамента ряд привилегий, оплата труда тоже не впечатляла. Иными словами, эта служба имела больше минусов, чем плюсов, а также считалась куда менее престижной, чем стабильное и куда лучшее оплачиваемое место в какой-либо школе. Однако Мида Хироюки выбрал такой путь сознательно. Видимо, ему нравилось разнообразие: он пользовался большим спросом и работал по всей стране, не отказываясь ни от одного предложения. И практически в каждой школе у него завязывался роман. Всё шло довольно стандартным образом, и Мичико весьма скрупулёзно отразила это в досье: сначала Мида выбирал себе жертву. Как правило, это была скромная девушка, довольно сдержанная, воспитанная, немного замкнутая. Он предпочитал такой типаж, потому что подобные девушки не станут откровенничать ни с родственниками, ни с подругами, ни со школьным психологом, и тайна их романа будет сохранена. Также он полагался на сплоченность учительского сословия, и до сих пор ему всё сходило с рук. Надо отдать ему должное: ни одного самоубийства на его совести не было, но одна из девочек написала в своём закрытом электронном дневнике такое: «Лучше бы я никогда в жизни не встречала Мида Хироюки». Как только срок его работы в той или иной школе заканчивался, он уезжал и пропадал для влюблённой в него школьницы навсегда, стараясь впоследствии не работать в той же школе. Или же возвращаться туда лишь спустя несколько лет, когда предыдущая пассия уже успела выпуститься и залечить свои сердечные раны. Сам Мида довольно активно пользовался социальными сетями, выкладывая свои фотографии. С них на меня смотрел довольно привлекательный мужчина с глазами с поволокой, улыбчивым ртом и ямочками на щеках. Он не был красавцем, однако в нём присутствовало то, чему нельзя было ни научиться, ни сымитировать, — сексуальность. Каждое его фото, даже самое невинное, просто дышало этим, — даже я это почувствовал. Пролистав несколько снимков, я понял одно: ни одна девушка не устоит перед столь дьявольским очарованием. А это значит, что моя Таэко тоже в опасности, и мне необходимо спасти её. Инфо-чан намекнула мне, что теперь, когда Мида Хироюки выбрал мою Таэко своей жертвой, я ничего не мог поделать. Мичико считала, что самая лучшая тактика в этом случае — просто набраться терпения и подождать: Мида всё равно вскоре уедет, и Таэко когда-нибудь о нём забудет. Но я не мог так поступить. Во-первых, этот мерзкий негодяй не был достоин даже целовать носки туфель Таэко, а уж о том, чтобы говорить с ней, прикасаться к ней, и речи идти не могло. Он не мог осквернить мою любимую; я просто не имел права такого допустить. Кроме того, никто не мог дать гарантии, что этот презренный человек не влюбится в Таэко по-настоящему, что, учитывая прелесть и очарование моей прекрасной музы, было бы неудивительно. В таком случае, он мог бы в теории использовать свой опыт для того, чтобы привязать её к себе, и это бы получилось у него. И Таэко бы поддалась дьявольскому шарму этого человека, влюбилась бы в него в ответ, и они бы поженились. И тогда она бы оказалась потеряна для меня навсегда. Я отложил телефон и стиснул зубы так, что они скрежетнули. Даку, сидевший ко мне вполоборота и штудировавший учебник, оторвался от своего занятия и, обеспокоенно посмотрев на меня, спросил: — С тобой всё в порядке, Аято? Усилием воли я вернул на лицо нейтральное выражение и выдавил улыбку. Ни в коем случае нельзя, чтобы репутация спокойного и воспитанного Айши Аято пострадала, иначе я окажусь слишком далеко от своей Таэко и смогу только мечтать о ней. — Видимо, съел что-то не то, — вымолвил я. — Жуткие рези в желудке. — О, — Ацу покачал головой и поцокал языком, откладывая в сторону учебник. — Наверное, тебе лучше зайти в лазарет и взять там пилюль. — Ничего, — я махнул рукой. — Постараюсь справиться так. Да. Я справлюсь. Должен справиться. Иначе я просто потеряю Таэко. Следующим уроком у нас стояла как раз алгебра, и я ждал замещающего учителя с нетерпением: мне хотелось посмотреть на того, кто дерзнул покуситься на святое. Он вошёл в класс одновременно со звонком на урок, эффектно ворвавшись в помещение и внеся с собой шлейф пряного, шипрового парфюма. Элегантный костюм цвета мокрого асфальта, в контраст к нему — ярко-красная рубашка без галстука, две первых пуговицы расстёгнуты… Этот человек явно знал, как произвести впечатление. Он окинул класс пристальным взглядом и улыбнулся, встав за трибуну. — Меня зовут Мида Хироюки, и в течение недели я буду замещать Мацуока-сенсей, — он приставил два пальца к виску и улыбнулся. — Но не думайте, что на моих уроках можно лениться: каждого, кто не любит математику, я заставлю её полюбить. Бенши Такамине, сидевшая за мной, едва слышно вздохнула. Я же с трудом сдержался от того, чтобы не поморщиться: этот тип на редкость умело заигрывал с аудиторией, прекрасно понимая, какой подход лучше выбрать. Перед нами он играл роль «своего»: человека достаточно молодого для того, чтобы говорить с нами на одном языке. Он всем видом показывал, что уж с ним-то проблем ни у кого не будет. Но он уже оказался причиной одной из них. Перекличку он проводил с улыбкой на лице и не забыл ни одну представительницу прекрасного пола, щедро раздавая комплименты направо и налево. Однако ни на одной из наших девочек его взгляд не задержался дольше обычного, что являлось плохим знаком: скорее всего, он уже окончательно выбрал для себя Таэко. Урок Мида вёл непринуждённо, и я с удивлением отметил, что учителем он был неплохим. Его объяснения были краткими и понятными каждому, и даже Дубиду Суккуби, у которого не шёл ни один предмет, а алгебра представляла и вовсе непреодолимую стену, умудрился что-то усвоить. После уроков мои друзья поспешили поделиться своим мнением насчёт замещающего педагога. Они были от него в полном восторге, а Сома Рику даже бросил, что Мида вполне мог бы посоперничать с Мацуока-сенсей. — Интересно, почему такой хороший учитель, как он, не начнёт работать в школе, а не в департаменте? — спросил Кодомо, склонив голову набок. — Это же куда лучше. — При работе в департаменте больше свободы, мой дорогой друг, — ответствовал Сома, поведя рукой по волосам. — Он не привязан к конкретному храму науки и волен ездить по всей стране. — Ну, не знаю, — Кодомо пожал плечами. — Но одно ясно точно: он классный! Мои приятели ещё долго пели дифирамбы Мида, и мне пришлось присоединиться к ним, чтобы не выделяться. Я не покривил душой: он и вправду являлся хорошим учителем. Но он посмел покуситься на святое, и это делало его моим врагом. Смертельным врагом. Я был обязан справиться с ним, но только как? Положение учителя возносило его на недосягаемую высоту для меня: я не имел права даже приблизиться к нему, а о том, чтобы заговорить на отвлечённые темы, и речи идти не могло. В нашем японском обществе преклонение перед учителями и неукоснительное уважение к ним были до сих пор в силе, и даже влияние современных тенденций с запада никак не могло на это повлиять. Отвлечь его на кого-то другого не получится, завести с ним приятельские отношения и попросить оставить Таэко в покое — тем более. Шантажировать его и грозить раскрыть его грязные делишки миру бесполезно: он уже далеко не первый год промышляет по старшим школам нашей страны и до сих пор не потерпел никакого наказания. Братия учителей стоит друг за друга горой, и если провинится один из них, то позор ляжет на всех. А такая масштабная государственная структура, как департамент образования, не может позволить такому случиться, поэтому они с готовностью защитят его. Убить его — это тоже не вариант: подобное событие привлечёт нежелательное внимание к Академи. Нашим городкам и так достаточно нехорошей славы после «побега» Осана, а потом ещё и попытки похищения меня. Последнее событие обсуждалось до сих пор, так что у меня имелась ещё одна причина не высовываться. Подстроить самоубийство не удастся: Мида принадлежал к такому типу людей, который искренне любили жизнь и все её удовольствия, так что о том, чтобы лишить себя всего этого, и речи не шло. Я ломал голову над этой проблемой до конца дня, стараясь отыскать способ отвадить этого развратника от моей любимой, но ни один из придуманных мной вариантов не подходил. Не помогало мне и то, что Инфо-чан, похоже, решила устраниться и не вмешиваться в эту ситуацию. Но я сдаваться не собирался. Проворочавшись половину ночи без сна, с утра в четверг, шестнадцатого июня, я отправился в школу с тяжёлой головой. Мне так и не удалось придумать способа устранить Мида с дороги, и сложившаяся ситуация просто высасывала из меня жизненные силы. Зайдя в классную комнату, я увидел прелестную картину: Дадаяма Хана и Хагивара Сакура, оказавшиеся в этот день утренними дежурными, обсуждали цветы, в изобилии стоявшие в своих горшках и кашпо на наших шкафчиках. — У каждого растения есть душа, — Сакура нежно прикоснулась к широким листьям одного из комнатных цветов. — Если прислушаться, можно даже услышать их голоса, как считает Энгейка, и я с ней полностью согласна. Они все абсолютно разные, как и люди. — У меня дома растёт кустовая роза, — Хана поправила один из тяжёлых горшков, отчего браслеты на её руке слабо звякнули друг об друга. — Мама говорит, у неё сложный характер: она любит всё в меру. Я поздоровался с девочками, с трудом скрыв широкую улыбку. Эти две прелестные дамы, сами того не осознавая, подсказали мне путь решения проблемы. Я вышел из класса и чуть ли не вприпрыжку направился к лестнице: мне нужно было на второй этаж, в кабинет школьного совета. Я стремился как можно быстрее расправиться с текущими заданиями, чтобы приступить к главной миссии: убрать с дороги Мида Хироюки. Надо же: решение проблемы буквально лежало у меня перед глазами, а я не видел его в упор, силясь выдумать что-то сложное. Но верным оказался самый простой ответ, как и всегда. И как только я сразу не понял, что действовать можно и с другой стороны? Я уже вовсю работал в совете, когда остальные его участники прибыли. Удостоившись от самой королевы Мегами похвалы за своё усердие, я скромно поклонился и продолжил труд: у меня имелся стимул освободиться как можно скорее. Покончив со всеми заданиями, я вежливо спросил, не нужна ли помощь, и, к своему облегчению, получил отрицательные ответы. Поспешив в одну из уборных, я достал из кармана брюк смартфон и начал быстро набирать сообщение для Инфо-чан. Уж в этом-то она мне точно не откажет. Через десять минут я вышел во внутренний дворик, где на бортике фонтана уже сидела моя прекрасная нимфа. Рядом с ней примостилась её подруга Гита, а чуть поодаль сидела Инфо-чан с книгой на коленях: это означало, что мой план уже вошёл в стадию исполнения. Что ж, отлично. Вежливо поздоровавшись, я сел на бортик на солидном расстоянии, чтобы не смущать Таэко. Моя любимая вежливо улыбнулась мне, а потом продолжила разговор с Гитой. — Так что ты хотела мне рассказать? — спросила Таэко, отложив книгу в сторону и поворачиваясь корпусом к Гите. Та вздохнула и посмотрела вдаль. Ямахато Гита, учившаяся в параллельном с Таэко классе, состояла в музыкальном клубе и прекрасно владела своим инструментом — гитарой. Петь, к сожалению, она не могла вообще, поэтому только перебирала струны, но делала это весьма талантливо, за что президент её клуба, Мюджи Шан, весьма ценила её. У Гиты была неплохая репутация, а ещё она являлась одной из агентесс Инфо-чан. Когда-то ей было поручено подружиться с Таэко и поддерживать с ней отношения и общение, и Гита с лёгкостью исполнила это, оставаясь до сих пор самой близкой подругой моей любимой. И сейчас настало время использовать это. Гита провела рукой по волосам, забранным в низкий хвост, и вздохнула ещё раз. — Думаю, я должна рассказать тебе кое-что, Таэко, — протянула она, теребя пальцами складки форменной юбки. — Я долго думала, говорить или нет, всё-таки, это твоё личное дело, но потом… В общем, я считаю тебя своей лучшей подругой, ты мне даже ближе, чем девчонки из моего клуба, так что я решила: поведаю тебе всё. Таэко подняла брови и озадаченно посмотрела на Гиту. — Судя по твоим словам, это что-то серьёзное, — мягко проговорила моя любимая, потрепав подругу по плечу. — Ты же знаешь, я всегда готова тебя выслушать. В этот момент во внутренний дворик прошла Кокона Харука — одна из самых красивых девчонок в Академи. Она поздоровалась со всеми и остановилась неподалёку, под одной из сакур, неотрывно глядя на экран своего телефона. Я давно знал, что она тоже входит в число агентов Инфо-чан, и мысленно поаплодировал Мичико: организовать подобное в такой короткий срок — это требовало немалого таланта. Впрочем, в последнем Инфо-чан никто не отказывал. — Недавно я разговаривала с своей двоюродной сестрой, — Гита потёрла лоб и опустила взгляд. — Она учится в старшей школе в Киото… Не помню, рассказывала ли я об этом тебе. — Кажется, ты что-то упоминала, — Таэко нахмурилась. — Что-то произошло? — Произошло, — Гита склонила голову. — Даже не знаю, как сказать об этом… В общем… Моей двоюродной сестре разбили сердце. — О… — Таэко прижала ладонь ко рту. — Гита, это ужасно… Ямахато кивнула и посмотрела вдаль. Порыв ветерка шевельнул мягкую травку на аккуратно подстриженном газоне и чуть освежил лицо. — Мида Хироюки работал в её школе в течение двух недель, — Гита сжала кулаки; её голос звучал сдавленно, как будто она была готова расплакаться. — Ты, наверное, не знаешь… Моя бедная сестра сама узнала об этом только после того, как всё случилось… Видишь ли, он заводит романы в каждой школе, куда его назначат, и его выбор пал на мою сестру. Всё было очень красиво и романтично, а потом… Потом это закончилось так же внезапно, как и началось. И самое ужасное, что сестра искренне влюбилась в него и позабыла про сдержанность, так что все в школе знали про их роман. И теперь она отказывается идти на уроки из-за позора. Она даже не представляет, как будет смотреть людям в глаза после того, что произошло. Таэко напряглась и опустила голову. Повернувшись, она быстро бросила взгляд в мою сторону, но я, к счастью, успел сделать вид, что внимательно читаю что-то с экрана телефона. — Я говорю об этом потому, — плечи Гиты напряглись, — что Мида-сенсей, кажется, выбрал тебя… Ну, чтобы завести роман. И мне бы очень не хотелось, чтобы моя лучшая подруга прошла через то же, через что и моя сестра, которая плачет каждый день и может общаться только с психологом. Таэко ахнула и прижала ладонь к губам. — Но… Этого не может быть… — прошептала она. Кокона Харука вдруг встряхнула головой и решительно направилась к сидевшим на бортике фонтана подругам. — Прошу прощения, — она склонила голову. — Я не хотела подслушивать, просто случайно услышала, о чём вы говорите, и решила тоже кое-что рассказать. Моя близкая подруга из Хакоцу тоже стала жертвой Мида-сенсея, но в её случае всё было ещё хуже: он наградил её тем, о чём вслух не говорят, и ей пришлось идти к врачу и, краснея, рассказывать, что произошло. Ей пришлось перевестись в другую школу посреди учебного года, и теперь она ездит каждый день на другой конец города, стараясь не попадаться на глаза тем, кто её знает. Мне не было видно выражения лица Таэко, но короткий вздох, вырвавшийся из её груди, яснее любых слов говорил о чрезвычайном смятении, в котором она пребывала. — Так что, Таэко, тебе лучше сразу дать ему понять: с твоей стороны взаимности не будет, — чётко произнесла Харука, присаживаясь на корточки и потрепав мою любимую по колену. — Да уж, — Гита поёжилась. — Какой ужасный человек! Сестра рассказывала мне, что… Решив дальше не слушать, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, я встал с бортика и бесшумно направился к ближайшему входу в здание. Моя миссия была выполнена. Поздоровавшись в классной комнате с друзьями, я включился в непринуждённый разговор про модный нынче корейский сериал, который смотрели все: и юноши, и девушки. Я больше не волновался по поводу Мида: его репутация в глазах Таэко была окончательно испорчена, и теперь моя любимая ни за что не осквернит себя общением с этим мерзким человеком.