Встань на колени

      В наше время быть геем — нормально! У любви нет гендера! Каждый имеет право любить и быть любимым!       «Ага, как же», — именно с этими мыслями Юнги ехал с родителями в закрытую школу — интернат для мальчиков, что находилась на территории монастыря.       Его мозг решили «перепрошить» посредством молитв из-за одного пустякового замечания в дневнике, которое звучало так: «застали целующимся с одноклассником в мужском туалете!»       Он никогда не скрывал своей ориентации и даже, бывало, говорил об этом с матерью, на что та, лишь закатывая глаза, отвечала, что это всё детский бред и со временем пройдёт.       Не прошло ни на миг! Более того, в тот злосчастный день, когда их застукали, Мин только согласился встречаться с Хосоком и, после заветного слова «да», впервые поцеловал объект своей симпатии. — Я туда надолго? — спросил Юнги, глядя в окно на виднеющиеся башенки с крестами. — Я не знаю, всё будет зависеть лишь от тебя, — холодно ответила мать, даже не обернувшись на сына. — Если бы не твоя выходка, сидели бы сейчас дома. — Мам, я уже говорил тебе, это не то, что можно исправить! Я родился таким! — Спасибо, сынок, вот это комплимент, — женщина посмотрела на сына блестящими от накопившихся слез глазами. — Я рожала здорового мальчика! Никаких отклонений — нормальный ребёнок! — Я здоров и сейчас! Ориентация — не болезнь, сколько раз го… — Хватит! — прервал очередной скандал глава семейства. — Мы подъезжаем. Юнги, ты должен нас с мамой понять. Мы желаем тебе лишь добра! Нам не хочется, чтобы в тебя тыкали пальцем, пускали о тебе слухи, избегали из-за твоих партнёров нашу семью. В конце концов, мы хотим внуков! А не мужика со слабой задницей, что будет стонать за стенкой остаток наших дней. Здесь все исправят! Многие мальчики вылечились и живут теперь нормальной жизнью. Надеюсь, с тобой будет так же.       Поправить отца насчёт «мужика со слабой задницей», конечно, хотелось, но Мин решил, что на этот раз лучше промолчать.       Забрав из багажника чемодан и небольших размеров разляпистый красный рюкзак, он направился к главным воротам. Там его встретил седовласый мужчина почтенного возраста, облаченный в чёрные одежды, на голове которого виднелась странного вида шапочка, напоминающая купол храма. — Теперь с тобой все будет хорошо, — поведал монах и указал ладонью на небольшое ветхое зданьице, что находилось за главным корпусом. — Прошу тебя, сын мой, тебя уже ждут. — Мы приедем сразу же, как только тебя вылечат, милый, — на прощание сказала мать и пошла с отцом к машине. — Замечательно… — закатив глаза, пробубнил парниша и, взяв чемодан с рюкзаком поудобнее, пошёл вслед за стариком.       Юнги, как оказалось, был такой не один. Кого-то поймали за просмотром гей-порно, кто-то на вечеринке случайно поцеловался с другом, ну, а некоторых родители привезли сюда «от греха подальше». Встречались, конечно, и отморозки, у которых вставал на мамочку или же девочки двенадцати лет казались им безумно сексуальными, но, как правило, большинство подобных особей лечат в специализированных учреждениях, а сюда попали лишь те, в чьи головы только начали закрадываться подобные мысли. Были также и те, кто просто-напросто не принимал религию настолько, насколько хотели родители. Но такие жили в отдельном корпусе и занятия с ними проходили совершенно в другом формате.       Распорядок дня в этой шляпе оказался настолько суров, что даже спустя две недели пребывания Юнги удалось познакомиться лишь с соседями по комнате. Насчёт пообщаться речи даже не заходило, ведь в монастыре нужно делать лишь то, что тебе говорят и молчать, несмотря ни на что. Утренние молитвы, исповедь, личные нужды, завтрак, занятия, работа на территории, обед, молитвы, работа на коровнике, личные нужды, помощь на кухне, ужин, вечерние молитвы и заслуженные 6 часов сна — всё это напоминало лишь круги ада, но даже среди них Юнги нашëл себе отдушину.       Пак Чимин прибыл на исправление в конце первой недели. Что с ним не так — было пока непонятно. Вёл он себя крайне тихо, выполнял поручения, не пропустил ни одной молитвы и ни разу не был пойман за дрочкой, в отличие от большинства «заключённых». Юнги так же не был сторонником мастурбации в подобном месте, да и когда, если на «поссать» отводится лишь минута, но, видит бог, на Чимина бы он подрочил.       Внешность у Чимина была достаточно интересная. Рыжие волосы, пухлые, цвета персика, губы и выразительные глаза хамелеоны. Накаченые бедра и ягодицы, широкая, мускулистая спина и татуировки… Юнги удалось заприметить лишь парочку, но что-то ему подсказывало — их гораздо больше. Число 13 на запястье и крохотная цифра 2 за правым ухом были довольно аккуратно исполнены, тонкая строчка ещё не выцветших тату лишь подчеркивала красоту юного тела. Но всё это, к огромному сожалению, приходилось прятать под строгой униформой идиотского интерната. Прямые чёрные брюки, белая водолазка с высоким горлом и чёрный, без особого кроя, пиджак, что приходилось застегивать на все пуговицы. — Привет, ты Юнги? — неожиданно послышалось со стороны подсобки, когда Мин готовил ведра с мешанкой для коров.— Не хочешь сделать глупость? — Да, это я. О какой глупости идёт речь? — В заборе за курятником есть лаз, мы могли бы сгонять в магазин и оттянуться ночью в общей гостиной. Как тебе идея? — Пак говорил так уверенно, будто заранее знал, к кому нужно обратиться с данным вопросом. — Я по-любому пойду. Что насчёт тебя? — Ума не приложу, почему ты подошёл именно ко мне, в чем подвох? — недоверчиво спрашивал Юнги, продолжая помешивать еду в вëдрах. — Никакого подвоха, просто твоя мятная башка уж очень сильно в глаза бросается, вот и решил, что ты — подходящая кандидатура. Я ошибся? — Во сколько? — Вот, другое дело, как насчёт… — Пак посмотрел на наручные часы, а потом снова на Мина, — семи часов? Перед ужином все закупим, а как прозвонят отбой, соберём всех. Что скажешь? — Блять, я всеми руками «за». Эта тошниловка меня скоро с ума сведёт, — облегчённо выдохнул Юнги и, взяв очередное пустое ведро, начал насыпать туда какую-то труху. — Только не опаздывай! — Ни за что! — пронеслось у самого уха, после чего Чимин, как ни в чем не бывало, понёс вилы на сеновал.       Вылазка оказалась очень кстати, ведь остальных пацанов заставили мыть коровьи кормушки вместо помощи на кухне, а двое цветастых, отпросившись в туалет в самом начале работы, успешно переоделись в свою одежду и сгоняли за выпивкой и мясными чипсами.       Вернувшись, они быстренько попрятали все добро в сумки и шкафы, переоделись в форму и пошли на ужин, ожидая возможной отчитки за опоздание. К счастью, в тот день главенство монастыря было в отъезде, и за порядком практически никто не следил. Мальчики отделались лишь подзатыльниками и одной дополнительной молитвой перед ужином, но в целом миссия была выполнена на отлично.       Отбой пробили ровно в полночь, и, как говорится, город уснул, и проснулась мафия. Чимин быстренько сдвинул небольшие столики в центр, расставил бутылки и выложил чипсы с орешками как можно красивее, после чего они с Юнги начали ходить по комнатам, созывая всех желающих хорошенько нажраться. Первые тосты были чертовски смешными, по типу «с божьей помощью» или «да хранит бог этот монастырь и нас с вами, братья», ну, а потом уже все разбились на свои компании, познакомились поближе, некоторые из них даже успели пару раз засосаться, после чего Юнги пришла в голову очень глупая мысль. — Бутылочка! — крикнул тот возбуждëнно, после чего допил пиво и сел с пустой бутылкой на пол. — Ну же, будет весело! — Я только за! — улыбнувшись, ответил Пак, присаживаясь почти вплотную к мятному. — Ну же, пацаны, после всего этого вы ещё и ссыковать будете?       Игра началась! Все шутили, смеялись, кусали за уши и шею, целовались и облизывали друг друга. Казалось, что теперь тут всё точно будет по-другому, что их жизнь наладится, а о многочисленных нарушениях никто не узнает. — Чимин… — начал парень, крутивший бутылочку, — прижми Юнги к стенке и поцелуй! — Ууу, — зашумела компашка, а ребята лишь с опаской взглянул друг на друга. — Может, что-то другое? Я не у… — Я согласен, — ответил Пак и схватил Мина за запястье. — Пошли, зайчик.