Всё хорошо, Марго

«Скоро и мы потеряем друга в этом мире иллюзий»

Сплин, «В мире иллюзий»

Через некоторое время Маргарита с Ильёй съехались, расписались, тихо и скромно, никакой свадьбы не хотела Марго. — Ну это же наш день, только наш, понимаешь? — объяснила она это Илье. Так что собственную свадьбу они отмечали, сидя на крыше и любуясь городом, окрашенным в мягкие розовые тона заходящего солнца. — Нарисовать бы… — задумчиво проговорил он. — Небо… И тебя… — Тут так хорошо… Свободно… Они сидели молча, Маргарита прижалась к нему, он мягко приобнял, заслоняя от холодного ветра, и ей было так хорошо просто сидеть рядом с любимым человеком, молчать и не думать ни о чём, хоть иногда, хоть ненадолго, потому что если думать… Можно просто с ума сойти от всех этих мыслей. На самом деле Марго не хотелось ни свадьбы, ни даже жить вместе, только о таких мыслях она, конечно, никому не говорила, потому что и сама себе не могла объяснить, почему. Она же любит Илью, правда очень любит, но… Может, просто не хотелось подпускать его к себе так близко. Несмотря на их такие тёплые отношения между ними всегда оставалась дистанция, дистанция, которую выстроила сама Марго, раз за разом недоговаривая ему, наверное, очень важных вещей, и… Ей хотелось, чтобы так оно всё и оставалось. Может, она просто боялась впустить его в своё сердце или просто никогда не умела по-другому, но… Наверное, никогда не поздно научиться. День шёл за днём, а по вечерам Маргарита сидела с верной подругой-гитарой, думала о Саше, как всегда, о том, что бы он мог делать сейчас где-то здесь, в их родном прекрасном городе. Может, вот так же сидит у окна, курит, тихо перебирает гитарные струны, думает… О чём? А у них есть один город на двоих, одно небо над головой, одни звёзды, одни песни… Разве этого мало? Ей бы хватило, но влюблённое сердце отчаянно жаждало большего. Чего? Любви, взаимности? Чтобы в реальности так, как в её самых смелых мечтах? Марго задумчиво покачала головой. Конечно, хотела, но почему-то сейчас не спешила ответить себе «да» на этот вопрос. Конечно, она любит его, любит до безумия, но… Может, иногда лучше, чтоб мечты оставались мечтами? Впрочем, нет, сейчас он, наверное, со семьёй, с женой, с Александрой — Марго помнила имя, и даже, пусть смутно — внешность. Думала об этой женщине без всякой ревности и злости, совершенно искренне желала, чтоб у них всё было хорошо, потому что… Ну пусть он хотя бы будет счастлив. В конце концов, это ведь уже повод, чтобы счастливой стать ей, Марго. А ведь у него наверняка было столько девушек, совершенно обычных, которые не смотрели на него, как на объект восхищения и обожания, спокойно общались на равных. Может, она сама виновата? Не сумела заинтересовать, понравиться. Может, всё было бы по-другому, веди она себя с ним хоть чуть-чуть свободнее и естественнее? Не смогла увидеть в нём человека за тем образом, что её очаровал? Маргарита представляла себе, какими могли бы быть их отношения в реальности, а не в её каких-то детских мечтах. Какой он, Саша Васильев? Издалека казалось, что просто идеальный. Марго прекрасно понимала, что это не так, и даже хотела найти какой-нибудь изъян, что-нибудь, что убедило бы её, что его любить нельзя, ей хотелось в нём разочароваться. Разочароваться, чтобы не страдать. Не выходило… Марго представляла, как бы они жили в в одной квартире, ругались бы из-за всякой ерунды, из-за невымытой чашки, вернее, пыталась — и не могла. Ей казалось почему-то, вот просто интуиция подсказывала, что у них вышел бы красивый, но недолгий роман. И Саша бы написал об этом песню… Ну или не очень красивый, в конце концов, откуда ей знать? Нет, так разочаровываться она не хотела. Пусть к Саше у неё останутся только самые светлые и ничем не запятнанные чувства. «Так чего же ты хочешь?» — Хочу… Хочу узнать тебя настоящего… «И совсем не хочу забывать свою любовь, как бы больно мне не было иногда…» Маргарита курила в открытое окно, играла молча, тихо касаясь струн, и в этой тишине сердце будто пело за неё. Голову кружила, пьянила любовь и музыка — хоть что-то, что, кажется, не изменится никогда. Что-то, чего у неё никогда никому не отнять. Как же ей хорошо… С собой, гитарой и бесконечными мыслями о нём. Она не сопротивлялась этой любви, просто не могла… Не сопротивлялась и ни о чём не жалела… — Марго… — тихий голос Ильи за спиной заставил её вздрогнуть. — Напугал? Извини. Не буду тебе мешать. — Нет, останься, — вдруг неожиданно для себя самой тихо попросила она. — Со мной посиди, а я что-нибудь сыграю. Илья кивнул, Маргарита взяла первые аккорды, прежде чем начать петь, тихо сказала: — А эту песню я пела, когда мы с тобой только познакомились, помнишь? — Нет, давно же было. То есть не очень, конечно, но мне кажется, будто целую жизнь назад… А тогда я тебя совсем не знал, но уже был по уши влюблён. А я теперь я люблю тебя больше жизни, но, кажется, всё ещё не знаю… Марго пожала плечами, не зная, что на это отвечать, тихо запела: — Никому не доверяй наших самых страшных тайн… Пела, вновь замирая от смысла, от красоты давно знакомых, выученных наизусть слов: — Ты красива словно взмах волшебной палочки в руках незнакомки из забытого мной сна… — проговорила задумчиво. — Насколько же сильные слова… Саша, он… И замерла на полуслове, встретившись с непривычно холодным и колючим взглядом таких родных глаз. — Да, красиво, — кивнул Илья. — И почему я не поэт? Я бы все стихи посвящал тебе. Он будто погрустнел, и Маргарита, хоть этого и не заметила, допела песню ровно и тихо, без всякого настроения. — Я тебя люблю, правда, — едва слышно прошептала она, прижавшись к его груди. Лиля, узнав о том, что они теперь официально в браке, отреагировала довольно спокойно, сказала: «Давно пора было. Я рада», предложила встретиться и отметить. Дождавшись друзей, Лиля ушла в магазин. Оставшись вдвоём, Марго попыталась поговорить с Ильёй, просто очень захотелось с ним обсудить новый альбом, он слушал её молча, внимательно. Марго не могла понять по его лицу, о чём он думает, но чувствовала, что что-то не так. — Илья… — сказала она, посмотрев ему в глаза внимательным и строгим взглядом. — Если ты хочешь что-то мне сказать, то говори. Илья замялся, смутился, потом резко выпалил: — Марго, ты так говоришь про Васильева… Так не говорят о чужих людях, понимаешь? Она резко изменилась в лице и отчеканила, с трудом сдерживая гнев: — И ты меня этим упрекаешь, да? Опять? Он никогда и не будет для меня чужим человеком. И если тебя это не устраивает… Ты ревнуешь меня к… Боже, да ты вообще в своём уме? — Сама же просила сказать! — Ну так это не значит, что буду от этого в восторге, — прошипела она. — Марго, мне и в голову не пришло бы тебя ревновать, и подозревать в чём-то таком, — примирительно сказал Илья. — Просто мы с тобой будто чужие люди понимаешь? — И виновата в этом, конечно же, я? — холодно уточнила Маргарита. Разгорающуюся ссору прервало появление Лили. — Та-ак, — протянула она, сразу считав всё по их лицам. — Ну вы только поженились, неужели уже успели друг друга достать? — Вообще-то мы несколько лет вместе уже, — усмехнулась Марго. — Так, всё, слышать ничего не желаю, миритесь и пойдёмте пить чай с тортом, — сказала она и, покачав головой, вздохнула. — Муж и жена, тоже мне… За столом все трое пытались не замечать повисшего в воздухе напряжения, только разговор всё равно не клеился, и Марго быстро засобиралась домой, вспомнив про какие-то срочные дела. — Лиль, вот ты мне скажи, ты же девушка, ты же, наверное, понимаешь, что я делаю не так? — спросил Илья, как только за ней закрылась дверь. — Рассказывай, — вздохнула она, а выслушав его путаное объяснение, едко спросила. — А с ней самой об этом говорить не пробовал? Ну знаешь, словами через рот? Вам бы не помешало. — Поговоришь с ней, как же, — грустно усмехнулся Илья. — Лиль, ну я же спросил у тебя, неужели тебе так сложно сказать мне правду? — Правды хочешь, значит… — она смерила Илью насмешливым взглядом, потом вынесла вердикт. — Ты её достал. Вы же не в первый раз из-за этого ссоритесь. Не заставляй её выбирать между тобой и музыкой… — То есть между мной и Васильевым, да? — со злостью спросил он. — Ты просто пойми, она ведь выберет, только тебе этот выбор не понравится, — терпеливо продолжила Лиля. — А ещё мне кажется, что ты её не любишь. Илья посмотрел на девушку, на её чуть склонённую голову, на длинные светлые волосы, на изящные пальцы с розовым маникюром, на открытую шею в немножко расстегнувшейся рубашке… Стоп, что? И с каких пор он стал заглядываться на подругу? А ещё обвинял в чём-то Марго… Может, правда, не любит? — А она? — спокойно спросил Илья. — Не знаю, — честно ответила Лиля.— Не понимаю. А хотела бы… — Почему? Лиля смутилась, будто бы не хотела говорить этого вслух, но быстро вернула самообладание, сказав: — Она моя подруга, и я за неё волнуюсь. — Спасибо огромное, что выслушала, — с улыбкой сказал Илья. — Пойду-ка я тоже домой, с Марго мириться. — Давайте-давайте, — усмехнулась она. Илья думал о том, что надо бы извиниться перед Марго, только она ведь и слушать не станет, только будет плакать одна под свой Сплин в наушниках. Да, как бы ему не хотелось этого признавать, он ревнует. Ревнует, потому что эта девушка, тайком рыдающая по ночам в подушку, никогда не была и не будет с ним искренней по-настоящему. А может ли он требовать от неё этого? Наверное, может, но… Илья так всегда боялся её потерять, но, кажется, только отталкивает сам. Но скоро случилось то, что заставило забыть обо всех ссорах и обидах: Илья, придя домой, увидел Марго, которая сидела в ванной на холодном кафельном полу и выглядела такой потерянной, даже и не заметила его появления. — Марго… — неуверенно проговорил он, присел рядом, нежно убрал волосы от заплаканного лица. — Я беременна, Илья, — всхлипнув, прошептала она. — Что нам теперь делать? — Тише, для начала — успокоиться, — твёрдо сказал он, взяв себя в руки. — Вставай, сядь на диван, я тебе сейчас валерьяночки накапаю. И поговорим, хорошо? Илья гладил её по голове, по вздрагивающим от рыданий плечам, мягко и растерянно спрашивал: — Марго, в чём дело? Ты не хочешь ребёнка? — В том-то и дело, что я не знаю, понимаешь? Я боюсь… — сквозь слёзы шептала она. — Маргош, я тоже немного растерян, но… Я хочу, чтобы ты помнила: это наш ребёнок, родная, мы семья, и я всегда буду рядом. А ещё, что поддержу тебя, какое бы решение ты ни приняла, — говорил Илья, тихо, рассудительно, стараясь успокоить своим уверенным тоном. — А если мы расстанемся? — серьёзно спросила Маргарита, пристально глядя ему в глаза. — Что ты такое говоришь? Как это расстанемся? Не думай ни о чём таком, родная, тебе вредно волноваться. Да и разве я могу бросить тебя с ребёнком? Я же не мудак какой-нибудь. — Обнадёживающе, однако, — фыркнула Марго. — Я подумаю. Извини за всё это, ладно? — Ну ты что, Марго, в твоём положении это понятно. И вообще я теперь тебя на руках носить должен. — Не надо, — покачала головой она. — Не надо громких слов и обещаний, окей? Илья кивнул, проглотив возмущение, он так боялся разрушить это хрупкое равновесие, особенно сейчас. Лиля, с которой Марго тоже вскоре поделилась новостью, была шокирована не на шутку. — Серьёзно? И что, ты реально хочешь стать мамой в двадцать с небольшим? — Ты знаешь… Наверное, да, — вздохнув кивнула Маргарита. — Нет, я всегда, конечно, знала, что ты у нас немножко того… Забудешь про все свои походы, туризм, про рок-концерты и вообще про всё, что любишь. Да и с учёбой совмещать будет сложно, — с жаром говорила она, потом с усмешкой добавила. — Зато хоть курить наконец бросишь. Ты же бросишь, надеюсь, да? — Брошу, брошу, может, я буду не самой ответственной матерью, но не настолько же? Да ладно, всё не так плохо. В походы можно будет с собой брать, как подрастёт, а уж на концерт как-нибудь выберусь, кто-нибудь присмотрит, любимая лучшая подруга, например, да? — со смехом отвечала Маргарита. — А если серьёзно, то я вроде на дурочку не похожа, Лиль. Понимаю. Обойдусь без тусовок и концертов. Разве это главное? — Да, всегда знала что ты немного того, — потрясённо проговорила она. — Я, конечно, помогу, чем смогу, но знаешь… Ты извини, что лезу не в своё дело, но ты ведь всё равно сделаешь по-своему, я знаю, а просто предупреждаю. И ещё, Марго… — смутилась и замялась подруга. — Да говори, не обижусь, обещаю, — устало вздохнула Марго. — Ну вы с Ильёй вечно лаетесь, как кошка с собакой. А если у вас ребёнок будет, так вы вообще друг друга поубиваете. — Неправда, — спокойно возразила Маргарита. — Это тебе со стороны так кажется. — А со стороны иногда видней, знаешь. — И что же нам делать? Расходиться? — Разговаривать, Марго, разговаривать, — вздохнув, ответила Лиля. — Вытащить язык из одного места. Причём обоим. Посвятив день трудным раздумьям, Маргарита решила, что будет рожать. Впрочем, в глубине души она знала, что примет такое решение, как только увидела две полоски. И даже самой себе не могла объяснить, почему. Просто захотелось. Просто интуиция подсказала, что так будет правильно. Марго привыкла так жить, а даже в самых важных решениях руководствовалась такой логикой. Возможно, глупо, наверное, по-детски, но по-другому она просто не умела. За это Марго решила вознаградить себя концертом Сплина, тем более что Лиля права: когда ещё потом получится. Как давно мечтала, она попала на концерт в стареньком ДК с сидячими местами. Марго тихо подпевала и как всегда не могла отвести от него глаз, и сердце стучало как бешеное, а она пела вполголоса, изредка украдкой стирая слёзы. Думала, что вот за эти минуты не жалко отдать всё на свете. Просто за то, чтобы так на него смотреть или закрыть глаза и растворяться в Сашином неземном голосе. Чтобы ловить его взгляд, понимать, что, глядя в зал, он смотрит на неё, и… всё, не думать больше ни о чём. После концерта Васильев окликнул Маргариту, уже собиравшуюся уходить. — Марго, а у тебя будет ребёнок, да? Поздравляю тебя! — Спасибо, — проговорила она, покраснев до корней волос. — А знаешь уже, мальчик или девочка? — Девочка, — с улыбкой ответила Маргарита, прошептала. — Спасибо, Саша. — Да не за что вообще-то. Ну, желаю, чтоб у тебя было хорошо с дочкой, — сказал ей Васильев, обнял на прощание, а потом долго смотрел в спину уходящей девушке. Ему очень хотелось узнать получше эту милую наивную девчонку, а ещё было почему-то за неё очень тревожно. Беременная, ещё сама совсем ребёнок, куда ей? Интересно, а отец хотя бы имеется? Впрочем, разве это его дело?