Всё хорошо, Марго

«Вали из моей головы, очень срочно,

И вместе с собой забери о тебе мои мысли»

Сплин, «Прочь из моей головы»

Одним вечером Марго и Илья сидели рядом, Марго, прислонившись к его спине думала о том, как завертелась её жизнь, выбивая почву из-под ног и перечёркивая всё, к чему она привыкла. Думала, и вновь была будто не с ним, не рядом. Держала в руках гитару, собираясь что-нибудь сыграть, но задумалась, отвлеклась. Илья тронул её за руку, спросил: — Будешь играть? Марго отрешённо кивнула, погружённая в свои мысли, слова будто сами зазвучали в голове, и она запела, не сопротивляясь этому порыву: — Убей меня… Внезапно гаснет свет… Пела, закрыв глаза, с надрывом, эмоциями, идущими откуда-то из глубины души: — Всё на свете из пластмассы и вокруг пластмассовая жизнь… Всё вокруг ненастоящее, неправильное, пластмассовое, всё, кроме её чувств к Саше… Может, это и неправильно, но чёрт возьми, хотя бы правдиво… Впрочем, разве это оправдание? — Миллиарды звёзд сошли на нет с тех пор, как мы с тобой на ты… — подпевал ей Илья, а Маргарита почему-то отчаянно боялась посмотреть ему в глаза, и ей отчего-то казалось, что Илья боится тоже. — Убей меня за то, что я давно к тебе остыл… Боялась увидеть там на равнодушие, нет, а боль… Боль, что она причиняет любимому человеку. Маргарита ушла на кухню, а Илья вдруг увидел оставленную на столе открытую тетрадь. Он хотел лишь закрыть её, но вдруг среди каких-то каракулей, обрывистых строчек песен и её собственных стихов взгляд зацепился за слова: «Господи, я кажется схожу с ума, но… как же я безумно его люблю!». Илья взял тетрадь в руки и стал жадно читать. «Поверить не могу, что я, серьёзная, умная вроде бы девушка, больна не на шутку кумиром миллионов, человеком, у которого этих поклонниц, таких как я, сотни и тысячи. Какая же сука — любовь… " «Я, блять, зависима от него, и мне в жизни не слезть с этой иглы. Ну и к чёрту… Ни о чём не жалею. Потому что я люблю его, люблю, сука, больше жизни, и как по-другому — просто не знаю. " Илья вчитывался в эти злые, полные горечи строки, растерянно гладил пальцами страницы, волнистые от высохших капель слёз, и не верил, что всё это написала его Марго. В жизни она никогда не материлась, и это ещё больше усиливало чувство, что все это — чей-то дурацкий розыгрыш. «Плевать, на всё плевать. Я сошла с ума, уже давно, окончательно и бесповоротно. Как только увидела его, как только услышала его прекрасный голос. Как же глупо, господи. Как в сопливых любовных романах. Ну и пусть. Пусть. Я ведь люблю его, действительно люблю. А всё остальное — пыль и болотная тина «. Рядом другой пастой было написано, жирно, размашисто, так, что порвалась страница: «Дура! «. И здесь же подписано: «Ну и что?». «… бросилась в эти отношения как в омут с головой. Чтобы забыть? Нет. Забыть его я не смогу никогда. Какого чёрта я творю? Понять бы и самой.» — Интересно? — холодно спросила вернувшаяся в комнату Маргарита. — Ну зачем ты как, Марго? Зачем ты так со мной? С собой. Зачем? — прошептал Илья. Она подошла, молча забрала у него тетрадь, захлопнула, убрала и устало спросила: — Ну вот зачем ты сюда влез, а? Плохо тебе жилось? Илья и сам уже жалел, что этот злополучный дневник попался ему на глаза, но как теперь он мог забыть, жить, как раньше, выбросить из головы горячие и пылкие признания в любви, предназначенные для другого, слова, которых он никогда не слышал от любимой девушки? Он лишь прошипел: — Тебе, я вижу, очень хорошо. Маргарита села на диван, Илья стоял напротив неё, скрестив руки на груди. Свет по-прежнему никто из них не включал, тишину нарушало только размеренное, чёткое и от того какое-то зловещее тиканье часов. — Ну и что ты молчишь? — зло спросил он. — Жду, что ты ещё скажешь, — с вызовом ответила она. Илья прекрасно слышал тревогу в её голосе, видел сожаление глазах, знал сколько всего скрывается сейчас в её душе под этим показным спокойствием. Он помнил, что для него значит эта девушка, каким счастливым она смогла его сделать, но сейчас это казалось таким далёким, неважным по сравнению с её предательством, сердце жгла огнём обида, и он закричал: — Ну, конечно, где же мне тягаться с идеальным Сашей Васильевым, да, Марго? Легко любить человека, который далеко, правда? Который весь такой распрекрасный, потому что видела только на сцене? Куда уж мне? — кричал Илья. — Не надо, — попросила Марго. — Не говори про него ничего. — Что? — вскипел он. — Марго, ну это просто… А может, ты мне вообще с ним изменяла? Ну а что, юная фанатка, влюблённая и на всё готовая. А может, и ребёнок не от меня? — А ну закрой свой поганый рот! —Марго побледнела, опешила, но лишь на секунду, потом встала и дала ему пощёчину. — Ты думай, что говоришь! Как только язык поворачивается, а? — Ладно, прости, пожалуйста, это было лишнее, — тут же исправился, потирая покрасневшую щеку. — Но зачем ты обманывала меня, Марго? Зачем играла с моими чувствами? К чему это всё было, скажи, зачем? — Уходи, — слабо сказала Маргарита. — Ты прав. Всё так. Уходи. По щекам заструились горячие слёзы. Она любила Илью, действительно любила. Она была ему так благодарна за ночи с гитарой у костра, за каждую минуту, проведённую вместе, за её, их будущего ребёнка, которого она носит под сердцем. Ей казалось, что он понимает её, как никто другой. А она читала Илье стихи, посвящённые не ему, и шептала на ухо слова, что берегла в сердце для другого. Мечтала просыпаться с утра в объятиях совершенно другого человека. Человека, за одну улыбку которого, за один взгляд пронзительно-голубых глаз продала бы душу дьяволу, отдала бы всё, что только имела. Она считала, что сможет со всем этим разобраться… Так будет правильно. Так надо. — Ты… хочешь расстаться? — потрясённо спросил он. — Ты прав. Я думала, что смогу забыть его — не вышло. Я не стану больше обманывать ни тебя, ни себя. Я люблю другого, Илья. Прости, если сможешь, — тихо, не поднимая на него глаз, будто бы сама с собой говорила Маргарита. — Марго… Но я же так не могу… — простонал он, кинул взгляд на её уже заметно округлившийся животик. — Ты же хотел правды, Илья, — пристально глядя ему в глаза, сказала она, твёрдо и жёстко. — А я справлюсь сама, можешь не беспокоиться. — Зачем ты так, Марго? — Уходи. Илья стоял молча, Маргарита, не отрываясь, смотрела ему в глаза и ждала… Ждала, сама не зная, чего. Ей показалось, или в его полных горечи глазах промелькнуло… облегчение? Илья, не говоря ни слова, развернулся и прошёл к двери. Маргарита неотрывно смотрела как навсегда уходит её самый близкий человек. Хотелось остановить его, преградить путь, сказать… что угодно, только бы разрушить эту мёртвую гнетущую тишину. Марго не могла сдвинуться с места. — Илья! Прощай, только знай: я никогда бы тебе не изменила… Хлопок входной двери. Маргарита дождалась того, как в ночной тишине зашумел лифт, отсчитала десять секунд и, уткнувшись в подушку, горько, отчаянно зарыдала.