Signing on the Line

Такое чувство, что Нил зажег факел, и теперь он должен бежать так быстро, как только может, чтобы добраться до олимпийского котла до того, как пламя погаснет. Вот только он никогда не бывает достаточно быстр, как бы сильно ни старался. Он должен сгореть, и он ничего не может с этим поделать. Он подписал контракт и передал свой огонь под контроль кого-то другого. Он просто не уверен, ненавидит ли он это, когда его огонь противостоит льду Эндрю Миньярда. Он думает, что на самом деле ему это может понравиться, потому что это не ложь. В самой глубине души, где он хранит свою любовь к экси в безопасности и нетронутости, он чувствует искривление и жжение решимости доказать, что Эндрю неправ. Помимо преувеличений и слухов в СМИ, их соперничество реально. Вот почему Нил не испытывает к этому ненависти. Вот почему он не отказывает своему менеджеру, когда они заказывают ему контракт с официальным ежемесячным журналом NEL. Журнал планирует посвятить свой сезонный стартовый выпуск «Морские короли» и «Ночные ястребы». Они хотят, чтобы Эндрю и Нил были на обложке. Он твердит себе, что говорит "да" по двум причинам: ему нравится идея о том, что Рико злится из-за потери статуса модели с обложки впервые за два года. Другая причина разделена на две половины; он мог бы сказать "да" просто ради возможности спровоцировать и насолить Эндрю. Он мог бы также сказать "да" просто ради возможности увидеть Эндрю. Он старается не думать о втором варианте. —— За месяц до начала сезона появилась новая причина для ажиотажа в воздухе. Неугасающая энергия, из-за которой фанаты уже толпятся на улицах в своих серебристо-голубых футболках. Все игры, сыгранные в NEL с первого октября по шестнадцатое ноября, почти ничего не значат для мира экси. Что важно, так это семнадцатое ноября, когда Сан-Франциско сыграет с Нью-Йорком в самом ожидаемом из всех матчей-реваншей. Это все, о чем кто-либо может говорить, все, о чем кто-либо заботится, и когда каждая пара глаз в мире экси смотрит на него, Нил принимает давление, которое они оказывают на него, и превращает это в мотивацию. Он начал эту вражду, он попросил, чтобы мир посмотрел на него, и он не жалеет об этом. Нил был неудачником NCAA, который не смог уговорить команду подписать с ним контракт, а когда он все-таки подписал контракт с командой, его статус неудачника изменился на статус помощника Кевина Дэя. Теперь Нил - это просто Нил; новичок, который бросил вызов лучшему вратарю NEL. И, в некотором смысле, это именно тот, кто он есть. Он тренируется с большим усердием, чем за все пять лет учебы в колледже. Он тренируется с Кевином, с его командой, а иногда и сам, примерно в четыре утра. Спать невозможно, когда, что бы он ни делал, образ Эндрю в воротах не выходит у него из головы. Поэтому он стоит один на стадионе и бросает снаряд за снарядом, пока не может чувствовать или думать ни о чем, кроме своего колотящегося сердца. Это порождает самую странную песню, которая продолжает звучать в голове Нила, когда он в конце концов пытается заснуть. Кевин дает ему столько советов, сколько может, но всякий раз, когда он произносит имя Эндрю, презрительный взгляд всегда остается позади. Нил слышит предательство в его голосе, как будто оно все еще свежо. "Эндрю играет в полную силу только тогда, когда у него есть стимул", - говорит ему Кевин после ночной тренировки, когда они вдвоем в гостиной смотрят фрагменты последней открытой тренировки "Ночных ястребов". Нил хмурится, складывая руки вместе. "...Я - стимул?" Кевин отвечает на это острым взглядом и еще более резким пожатием плеч. "Я не знаю, но я никогда раньше не видел, чтобы он так играл". Это тяжело оседает в желудке Нила и добавляет еще несколько хриплых ударов к этой бесконечной песне в его голове. —— Уже почти 6:00 вечера, когда его телефон звонит, на экране высвечивается неизвестный номер. Помимо постоянных телефонных звонков от его менеджера и случайных звонков от его тренеров, его телефон в настоящее время в основном молчит. Это пробуждает в нем достаточно любопытства, чтобы ответить. "Алло?" - осторожно говорит Нил, не желая выдавать слишком много тому, кто находится на другой стороне. "Твоя кровь уже была на руках Рико. Теперь это полный бардак". "Эндрю?" Страшно слышать этот голос, глубокий, рокочущий и почему-то все еще ровный, прямо ему в ухо. Еще страшнее то, что он понятия не имеет, как Эндрю мог звонить ему прямо сейчас. "Откуда у тебя мой номер?" - спрашивает Нил, когда Эндрю ничего не говорит, чтобы подтвердить, что это он. "Если бы это было важно, я бы постарался запомнить", - просто говорит Эндрю. "Двигаемся дальше - Рико не в восторге от предстоящего выпуска журнала. Или на самом деле он не в восторге от тебя. Он говорит, что мне нужно положить этому конец". "Так Рико заставляет тебя звонить?" Его улыбка мгновенно появляется, очевидная в его голосе, когда он говорит: "Ты уверен, что он не владеет тобой?" "Рико говорит, что я должен покончить с этим. Я не думаю, что хочу этого". "И почему это? Тебе весело?" Эндрю говорит без паузы: "Мне нравится выставлять тебя некомпетентным". "Но ты видишь во мне стимул", - медленно произносит Нил, вспоминая слова Кевина - Эндрю видит в Ниле стимул. "Я никогда не говорил, что ты некомпетентен". Улыбка Нила становится шире, шире, ярче. Не зная, что на это сказать, он прикусывает губу, пытаясь подавить ухмылку. "Спасибо". "У тебя все равно нет ни единого шанса". "Ты бы не звонил мне, если бы так думал". Несмотря на все его усилия, улыбка Нила отказывается сходить с лица, даже когда на линии становится тихо. На заднем плане звонка со стороны Эндрю сигналит машина, включаются сирены, снизу доносится негромкий гул голосов. Звуки ночного Нью-Йорка. Эндрю, должно быть, снаружи, в каком-нибудь уединенном месте, если он разговаривает с Нилом. Нил думает о том, как нашел Эндрю снаружи, в погрузочных доках, в ту ночь банкета. Единственная другая душа в этой огромной-преогромной комнате, которой надо было дышать, нужно было сбежать от роли, в которую они были брошены. Вполне уместно, что их роли сплелись воедино. "Мне нужно знать", - говорит Эндрю после приятной минуты молчания. "Ты клон Кевина? Или есть что-то еще, ради чего ты живешь помимо своего контракта?" На секунду разум Нила разбегается в разные стороны, пытаясь понять, какой путь имеет в виду Эндрю. Он знает, что не может спросить напрямую, иначе Эндрю не поверит тому, что он ответит, поэтому он говорит то, что, по его мнению, должен сказать. "Я действительно не знаю, ради чего еще жить", - немного задумчиво отвечает Нил. "Это моя жизнь". "Как печально. Дай мне знать, если что-то изменится". У Нила нет даже шанса перевести дух; линия замолкает, как только Эндрю произносит последнее слово. Нил прижимает телефон к уху, затем медленно опускает его, пребывая в замешательстве. Еще больше сбивает с толку боль в груди, которую он никогда раньше не чувствовал. Это похоже на жжение при вдохе, который вы делаете после того, как вас удерживают под водой. Он игнорирует это чувство и смотрит на неизвестный номер с кодом города Нью-Йорк. Он сохраняет его как новый контакт, называя Эндрю "03". Он не прикасается к своему телефону до конца ночи. —— Он прибывает в Лос-Анджелес как раз на восходе солнца и сидит в кресле, накладывая макияж, за час до того, как обычно начинается утренняя тренировка. В студии ни в коем случае не тихо; команда декораторов суетится вокруг, расставляя реквизит и закрепляя фоны, фотограф разговаривает с отделом освещения, стилист катает вешалку для одежды взад и вперед по съемочной площадке. Хотя для него это тихо. В его мозгу есть что-то еще более громкое, кричащий хаос, кричащие нервы, которые отказываются прекращать атаковать его позвоночник каждый раз, когда он оглядывается и видит Эндрю. Эндрю откинулся на спинку косметического кресла, закрыв глаза и положив ноги на туалетный столик перед собой. Он даже не взглянул на Нила с тех пор, как тот приехал. Нил говорит себе, что ему все равно. Сегодня только они снимаются для обложки. Завтра стартовые составы "Морских королей" прилетят на оставшуюся часть фотосессии, а затем сразу же улетят обратно, чтобы подготовиться к своей первой предсезонной игре, в то время как "Ночные ястребы" будут сфотографированы в Нью-Йорке. Итак, остаются Эндрю и Нил. Ни Рико, ни Кевина, ни тренеров. Только они. Ни для чего нет возможности, потому что, чего мог хотеть Нил от Эндрю? Что мог дать ему Эндрю? Ничего. Эндрю даже ничего не мог ему предложить, так что Нилу нечего выбирать. Тем не менее, Нилу приходится потянуться за своей бутылкой с водой и сделать большой глоток, заставляя себя отвести взгляд от Эндрю, отгоняя эти мысли прочь. Именно тогда он замечает, что камера установлена перед большим белым фоном NEL в глубине студии. Два стула были поставлены рядом друг с другом справа, прямо напротив другого стула, расположенного слева. Это похоже на подготовку к собеседованию, это Нил знает. Чего он не знает, так это почему. Нахмурившись при виде этой сцены, Нил смотрит на своего менеджера и спрашивает: "Это еще зачем?" Хотя у него уже есть идея. Его менеджер говорит, уставившись на свой телефон, как будто это не имеет никакого значения и что Нил уже должен был быть в курсе: "Для вашего закулисного интервью с Эндрю". И это было именно то, о чем Нил догадывался, но все равно его сердце замирает в груди, и все слова слетают с его губ. "О-о". Затем он смотрит на свое отражение, надеясь, что что-то в нем успокоит его. Это безрезультатно; тогда его сердце решает начать колотиться. "Как - вместе?" "Как будто вместе", - говорит его менеджер, приподнимая одну бровь, в то время как его глаза остаются на телефоне. "Какие-нибудь проблемы с этим?" Нил делает глубокий вдох и бросает взгляд на Эндрю. Нет, никаких проблем нет, потому что наличие проблемы означало бы, что у него есть проблема с тем, чтобы быть рядом с Эндрю, и... И Нил вроде как хочет этого, по какой-то причине, так что —— "Нет, без проблем". После того, как визажист нанесет на лицо Нила множество кисточек и губок, и после того, как он оденется в первый наряд за день, его ведут на собеседование, где уже сидит Эндрю. Он выглядит таким же расслабленным, как и раньше, его ноги скрещены в лодыжках, руки сложены на животе, а глаза закрыты. Он не открывает их, когда Нил садится рядом с ним. Факт, за который Нил благодарен, потому что даже просто сидя рядом с Эндрю, Нил чувствует жар на коже и стеснение в легких. Он сжимает свою бутылку с водой до тех пор, пока треск пластика не становится громче его пульса. Но почему, вот что ему интересно, почему он так себя чувствует? На самом деле, он провел тысячу интервью, проводил их с разными товарищами по команде в точно такой же ситуации и раньше. Он даже нервничал из-за некоторых из них. Но никогда так не было. Не до такой степени, чтобы он не мог усидеть на месте, чувствуя себя таким беспомощным, как будто его вены вибрируют под кожей. "Прекрати". Одно слово, произнесенное так просто, похоже на нажатие на тормоза. Нил немедленно останавливается. Его руки, сжимающие бутылку, ослабевают, плечи опускаются, и он, наконец, смотрит налево. "Прекратить что?" - спрашивает он, не обращая внимания на то, как запыхался. Тогда Эндрю открывает глаза и находит в себе достаточно сил, чтобы слегка повернуться и посмотреть прямо на Нила. Он ничего не говорит, но ему и не нужно. Нил полностью разжимает руки, мышцы при этом вздымаются с облегчением, и делает глубокий вдох. “Прости”. Но теперь, когда его руки не заняты, безумие снова нарастает внутри него, поэтому Нил позволяет своему взгляду полностью остановиться на Эндрю. Просчитывает все: его глаза, его позу, его легкое и спокойное дыхание - как будто он на самом деле вообще не дышит. “…как ты думаешь, какие вопросы они нам зададут?" Нил пытается найти хоть какой-нибудь признак того, что Эндрю так же взволнован, как и он сам. Это вызывает легкий хмурый взгляд в его сторону, но в конце концов Эндрю вздыхает и закрывает глаза. "Все, что имеет значение, - это ответы, которые ты решишь дать". "Это не поможет". "Ммм". Как раз в тот момент, когда Нил собирается снова начать высасывать жизнь из своей бутылки с водой, чувствуя, как каждая его косточка наполняется электричеством, Эндрю говорит: "Ты не обязан отвечать ни на один вопрос, на который ты не хочешь, даже так, как они этого хотят". Нил издает смешок, граничащий со скептицизмом. "О, правда? У тебя есть какой-то секрет, о котором я должен знать?" "Это не секрет. Это называется "стоять на своем"." По какой-то причине это звучит как оскорбление, и у Нила тяжело опускается сердце. Он оглядывает студию на различных членов съемочной группы, установку освещения, реквизит и все, что предназначено для того, чтобы фальшивые вещи выглядели настоящими, и вздыхает. "Как будто у меня вообще когда-либо была какая-то почва". "Ммм", - снова говорит Эндрю, и больше ничего. Нил избавлен от необходимости думать об ответе интервьюера, приближающегося к ним. Она представляется и протягивает руку, чтобы пожать Нилу, но быстро отдергивает ее, когда Эндрю просто смотрит на неё. "Приятно познакомиться с вами обоими", - говорит она, ни разу не дрогнув в улыбке, и садится напротив них. "Может быть, мы начнем?" Сначала интервью состоит из простых вопросов: как давно они читают журнал, какой у них любимый выпуск, за какую команду они болели больше всего, когда учились в колледже, - простые вопросы, на которые Нил уже знает, как ответить. Но ничего никогда не бывает легким. "Нил, теперь, когда Эндрю, игрок высшего ранга, сидит здесь рядом с тобой, что ты к нему чувствуешь? Вы все еще оптимистично оцениваете свои шансы?" Инстинктивно Нилу хочется немного посмеяться и повернуться лицом к Эндрю. Когда Нил улыбается, это для него, а не для камеры. "Я чувствую себя хорошо. Я имею в виду, да, вы можете быть на первом месте, но статистика - это всего лишь статистика. Верно, Эндрю?" Медленнее, чем тает снег, Эндрю поворачивает голову, чтобы посмотреть на Нила, без тени чувств на лице. "Я ненавижу тебя". Улыбка Нила становится еще шире, но он быстро прячет ее и снова поворачивается лицом к камере. "...будет забавно доказать, что он неправ". Интервьюер улыбается и смотрит на Эндрю. "А как насчет тебя, Эндрю? Ненависть - довольно сильное слово по отношению к Нилу, тебе не кажется?" Все еще звуча так же пусто, как и три его предыдущих слова, Эндрю пожимает плечами и говорит: "Ненависть может означать многое". "Итак, Нил так же свиреп лично, как и на корте?" Глаза Эндрю горят на лице Нила. "Вовсе нет". Этот огонь сжигает и вскипает злобу в груди Нила, и Нил быстро поворачивается к нему лицом и огрызается: "Как будто ты от этого какой-то особенный". "Никогда не говорил, что я такой". "И это позор", - беззаботно говорит Нил, драматично пожимая плечами. "Я вроде как надеялся, что где-то там есть душа, учитывая, как много ты вносишь в каждую игру". "О, Нил", и это удивительно, как любой человек может звучать так пусто и в то же время быть снисходительным, "Не было - пока не появился ты". Это сказано так злобно, что, должно быть, это оскорбление, но оно колет и тычет вверх по позвоночнику Нила, пока не достигает его головы, и тогда Нилу снова становится жарко. Его спасает - или, может быть, прерывает - интервьюер, когда она внезапно издает воркующий звук, ее глаза широко раскрыты, когда она говорит: "О, это звучит многообещающе. Так это правда, Эндрю, что ты стал играть более интенсивнее во время тренировок из-за Нила?" "Возможно, из-за того, насколько он глуп". "А ты, Нил? Что было вашим стимулом?" Нил не может смотреть никуда больше, кроме как на лицо Эндрю и эти горящие глаза. "Эндрю". И он смотрит на Эндрю, а Эндрю смотрит прямо на него в ответ. Поэтому, когда задается следующий вопрос, это не удивляет Нила так сильно, как следовало бы, по крайней мере поначалу. "А теперь, Нил, давай поговорим о твоем прошлом. Вы не смогли найти работу ни в одной другой команде NEL из-за инцидента, связанного с новостями о вашем отце. Оказывает ли он на тебя какое-нибудь влияние теперь, когда ты добился этого?" Затем до него доходит, и горячая кровь Нила остывает так быстро, как только у него начинает кружиться голова. Он смотрит в камеру с побледневшим лицом и потрясенными глазами и заикается: "Э-э, что? Я не... я не могу ответить на это". Прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз говорил что-либо о своей семье и своем отце. С тех пор он проводил каждый день, откладывая это в долгий ящик, отодвигая назад, оставляя в своем прошлом. Когда об этом говорят так откровенно, кажется, что весь его разум перевернули и разорвали на части. "Конечно, вы должны чувствовать что-то вроде гордости или победы. Что бы ты сказал своему отцу, если бы тебе дали такую возможность?" Руки Нила снова сжимаются сами по себе, ногти впиваются в кожу. Комната кружится, и он понятия не имеет, что где и почему. Он вернулся в тот момент, с репортерами, вопросами, гневом, страхом и полным невежеством относительно того, кто он такой. "Я не думал... э-э, есть еще какие-нибудь вопросы?" "Все, что первое придет на ум". "Я-я думаю..." "А как насчет вашей ма..." Слишком восторженный голос интервьюера резко прерывается словами Эндрю: "Он сказал "нет"." Таким твердым тоном, что в кричащей комнате воцаряется тишина. Нил не дышит. "О, я спрашивал Нила, но если у тебя есть что сказать по этому вопросу..” Выражение лица Эндрю стало мрачнее, чем было несколько минут назад. Он не хмурится и не насмехается; достаточно одного взгляда, и весь мир затуманивается. "И Нил сказал "нет", так что, если у вас нет других вопросов, касающихся того, для чего вы на самом деле здесь, я думаю, мы закончили". Рот интервьюера приоткрывается, но ничего не выходит. Ее взгляд перебегает с Нила на Эндрю и на кого-то за камерой, когда Эндрю выскальзывает из кресла, не удостоив никого взглядом, и покидает студию. Нил остается сидеть, чувствуя тяжесть в каждой конечности, его глаза не могут отвести взгляд от дверей, через которые только что прошел Эндрю. Его менеджер подходит к нему, разговаривает с кем-то по телефону, говорит сердито и на этот раз выглядит сосредоточенным. Нил улавливает свое собственное имя где-то в разговоре - вместе с именем своего отца. Однако Нил настраивает все это, каждый голос и слово, сказанные ему. Его легкие болят, и он ничего не замечает, пока они внезапно не замолкают. Потому что в тот момент, когда он, наконец, снова может дышать, Эндрю снова входит в двери и возвращается на съемочную площадку. —— Проходит полчаса, прежде чем Нила вызывают на съемочную площадку. Его нервы все еще в смятении, но так же, как и на корте, он отталкивает их, чтобы сосредоточиться на текущей задаче. Он делает то, что ему говорят, играя отведенную ему роль. Он никогда раньше не делал такой масштабной фотосессии, поэтому он без колебаний наклоняет подбородок то в одну, то в другую сторону, когда его инструктируют, улыбается, когда его спрашивают, передает все эмоции, которые они хотят от него передать. Понятно, какую историю они пытаются рассказать. Но действительно ли он верит в эту историю? Действительно ли он ненавидит Эндрю так, как о нем говорят в мире? Нил так не думает, даже когда он ловит взгляд Эндрю между подкрасками и улыбками, и все, что Эндрю делает, это моргает. Здесь просто нечего ненавидеть. Нил много думал об Эндрю с момента первой встречи с ним, и он не может придумать ни одной причины. Соперничество не приравнивается к ненависти. Прежде чем Нил может вернуться на съемочную площадку после подкраски, парикмахер повязывает на голову Нила бандану цвета морской волны, убирая челку с лица. Она говорит удовлетворенным голосом: "Теперь это больше похоже на правду, эй, новичок?" У Нила руки чешутся протянуть руку и снять её. Когда Эндрю вызывают на съемочную площадку, весь поезд сходит с рельсов. История не может быть рассказана, когда персонаж отказывается произносить свои реплики. Выдвигаются требования и просьбы, но Эндрю реагирует так, как будто они никогда даже не были сказаны. Либо нарочно, либо просто потому, что ему просто все равно. "Эндрю, можешь нам хотя бы улыбнуться?" - спрашивает фотограф, убирая камеру от лица. "Сделай его мрачным, порочным, настороженным. Что угодно." Лицо Эндрю остается таким, каким оно было весь день: холодным и бесстрастным, на нем не отражается ни единой эмоции. Нил смотрит, не дыша, руки сжаты в кулаки, ногти впиваются в ладони. Если бы он когда-нибудь вот так отказался, если бы он когда-нибудь отрекся от того, кем они хотели его видеть... его бы не существовало. И все же Эндрю стоит там, засунув руки в карманы своих сшитых на заказ брюк, выглядя таким, какой он есть всегда, а не таким, каким они хотят его видеть. И он не исчезает. К концу Нил улыбается. Если он не может отрицать правила, не может их нарушать, тогда он с радостью посмотрит, как Эндрю это делает. В конце концов директор в отчаянии кричит, поворачиваясь к менеджеру Эндрю и требуя подчинения, но менеджер Эндрю просто качает головой. Режиссер зовет на обед, изрыгая непристойности, когда уходит со съемочной площадки, громко разговаривая со съемочной группой, когда все они выражают свое раздражение по поводу Эндрю. Нил не может перестать улыбаться и обнаруживает, что даже не хочет переставать. Однако это сюрприз, когда Нил поворачивается со съемочной площадки и обнаруживает, что Эндрю ждет его. Он смотрит в никуда, но как только он уверен, что Нил рядом с ним, он направляется к двери. Нил без вопросов следует за Эндрю, который останавливается перед своим менеджером и молча протягивает руку, пока менеджер не достает пачку сигарет и зажигалку. Затем он поворачивается к выходу, проходит по коридору, спускается по лестнице и выходит через черный ход, который ведет в переулок. Нил по-прежнему не задает вопросов, когда Эндрю прислоняется к стене здания, к черту дизайнерский костюм, и закуривает. Он не задает вопросов, когда Эндрю делает глубокую затяжку, затем передает сигарету Нилу. "Это тебе не идет", - наконец говорит Эндрю, слова медленные и хриплые. Он указывает теперь свободными пальцами на бандану, все еще повязанную на голове Нила. "Спасибо", - говорит Нил, в его голосе ясно слышится насмешливое намерение. "Я же выбираю носить это". "Ты прав", - соглашается Эндрю, снова потянувшись за сигаретой. Нил хмурится, брови и рот приподнимаются. "Это называлось сарказмом. Ты слышал об этом?" "Тогда, должно быть, определение изменилось". "Что ты имеешь в виду?" Эндрю не торопится с ответом, вместо этого предпочитая прислонить голову к кирпичу, закрыв глаза и выдыхая облако дыма к небу. "У тебя есть выбор. Если тебе это не нравится, сними это". "После того, как ты только что так разозлил их, отказавшись улыбаться? Ты знаешь, как это сделать, или ты никогда раньше не испытывал радости?" Это открывает один глаз. Полуприкрытый взгляд Эндрю достаточно ледяной, чтобы заморозить огонь. "Здесь нечему улыбаться", - просто говорит он. "Хотя для вас это, должно быть, новость. Если они говорят "улыбнись", ты улыбаешься. Если они скажут бежать, ты спросишь, куда? Это печально". Нил поднимает руку к голове, чувствуя, как мягкие завитки его волос растрепались вокруг банданы, придавая лицу форму, которая должна была принадлежать ему, но была создана кем-то другим. Они завязали его волосы назад и удалили последние пять лет его жизни, превратив его обратно в новичка-первокурсника в Аризоне. Его руки двигаются, как будто он хочет снять бандану, но он не может. "Это не от меня зависит", - тихо говорит он. Теперь оба глаза Эндрю открыты, он смотрит прямо перед собой на противоположную стену. "Грустно. Ты слишком озабочен тем, чтобы угодить людям, которые хотят от вас только одного. Это твое лицо будет в журнале. С твоим именем играют". Эндрю делает еще две или три затяжки, время течет так же медленно, как он дышит. Затем он поворачивается к Нилу, держа сигарету в стороне, и четко говорит: "Иди сюда". Как бы ни был ошеломлен Нил такой внезапной командой, он делает несколько шагов, разделяющих их, пока не оказывается прямо перед Эндрю. Рука Эндрю тянется к бандане. "Ты хочешь быть этим человеком?" Нил отвечает автоматически: "Нет". Не колеблясь, Эндрю вцепляется пальцами в материал и стягивает его с головы Нила, так же быстро перекидывая через плечо. "Тогда не будь этим человеком". Он кладет почти погасшую сигарету между пальцами Нила, затем открывает дверь, ведущую внутрь, оставляя Нила одного в переулке. Он докуривает сигарету, не сводя глаз с материала цвета морской волны, лежащего на грязной земле переулка Лос-Анджелеса. Нил не берет бандану в руки. Оказавшись внутри, он возвращается к своему гримерному креслу, позволяя художнику подкрасить его лицо. Трудно оставаться неподвижным, когда Эндрю находится всего в нескольких футах от тебя, когда Нил не может перестать думать о нем, когда Нил снова и снова прокручивает прикосновение пальцев Эндрю к своим волосам. Он позволяет себе бросить взгляд в его сторону, наблюдая, как явно взволнованный визажист размазывает пудру по щекам Эндрю, Эндрю откинулся в кресле, снова положив ноги на туалетный столик. Нет причин вставать и подходить, но и причин не делать этого тоже нет, поэтому Нил выбирает, что он хочет делать. Это самое странное ощущение - позволять своим ногам идти туда, куда они хотят. Странно, что это по отношению к Эндрю. “Привет”. Визажист игнорирует вмешательство Нила, но Эндрю немедленно открывает глаза. "Я хотел сказать тебе спасибо, за, э-э, за то, что было раньше". Его рука поднимается и ложится на спинку стула Эндрю, пальцы крепко сжимаются, чтобы остановить себя от изменения того, что ему не позволено менять, от прикосновения к тому, к чему он не может прикоснуться. "Ты знаешь. Единственный раз, когда я могу сказать что-то, что я действительно думаю, это о тебе". Может быть, им играют как марионеткой, но его соперничество с Эндрю реально. Все, что он сказал об Эндрю, было правдой, независимо от того, воспринимается ли это миром как ненависть. Это не ненависть. Вселенная замирает и сидит в резкой тишине. Эндрю бросает свирепый взгляд на визажиста, выпроваживая ее прочь, затем снова смотрит в зеркало, когда вселенная нажимает кнопку воспроизведения. "Значит, есть что-то, выходящее за рамки твоего контракта?" В голосе Эндрю слышится намерение, намерение, на которое Нил хочет ответить. Он сразу понимает, о чем спрашивал Эндрю этим телефонным звонком, и у него сжимается сердце. Он не может. "Это не то, что мне позволено иметь". В голосе Нила слышится мрачность, на которую Эндрю не реагирует. Он сидит неподвижно и безразлично. "Но хочешь ли ты этого?" Его никогда раньше об этом не спрашивали. Из-за этого факта он не может снова поднять взгляд, не может заставить себя встретиться глазами с Эндрю в отражении. "Я никогда этого не хотел", - говорит он наконец, и это не "да", но и не "нет". "Это не отвечает на мой вопрос", - говорит Эндрю, как будто он ожидал, что Нил скажет это. Однако он не дает Нилу шанса попробовать и вместо этого соскальзывает со своего места, чтобы встать рядом со своим менеджером. Проходит пятнадцать минут, прежде чем их обоих вызывают обратно на съемочную площадку. Режиссер бросает один взгляд на уложенные волосы Нила и округляет глаза, чтобы соответствовать ярости, которую он вымещал на Эндрю. "Что случилось с твоими волосами?" - спрашивает он и оглядывается в поисках парикмахера. "У нас есть правила для съемок, ты должен быть готов". "Я такое не ношу", - категорично отвечает Нил, и что-то настоящее лопается и кровоточит в его груди, но это не больно. "Не будь трудным. Это не для тебя - это для картины". "Я её не надену". "Ты хочешь, чтобы мы продолжили эту фотосессию или нет?" он огрызается и машет рукой парикмахеру. "Это очень просто; держи эту глупую штуку на голове и улыбайся, когда тебе говорят. Понял?" Борьба заполняет рот Нила, слова и проклятия, которые можно остановить, только прикусив его язык. Это не имело бы значения. Это не имеет значения. Не здесь. Его "нет" здесь не существует, точно так же, как это всегда было и всегда будет. Поэтому Нил вздыхает и склоняет голову, и когда стилист натягивает на его кудри еще одну бандану и туго завязывает ее, он не снимает ее. Фотосессия снова начинается, но на этот раз Нил не улыбается, потому что его об этом не просят. Стоять плечом к плечу с человеком, который должен быть его врагом, человеком, которого он должен ненавидеть, хотя на самом деле это не так, кажется еще одной ложью. Мир не узнает, когда выйдет журнал, что они на самом деле не ненавидят друг друга, не таким образом. На снимке для обложки, скорее всего, они вдвоем будут смотреть друг на друга сверху вниз, с расстоянием в дюйм между их лицами. Мир никогда не узнает, какие идеи обдумываются в этом пространстве. Эндрю что-то предлагает. Решение, выбор. Что-то, чему он может сказать "нет" - что-то, чему он хочет сказать "да". То, чего у Нила никогда раньше не было. Это всегда было то, что он должен был делать, никаких других вариантов. Это не то, что кто-то другой может решить за него. Это даже не то, что он может решить почувствовать сам, потому что вы можете сказать себе, что не можете, но это не мешает вам хотеть протянуть руку и прикоснуться, быть тронутым. Он тоже никогда не хотел этого раньше. Как он мог сказать "нет"? Это первый раз, когда его тело и разум сказали единое "да". Забавно, что это противоречит всему, что прописано в его контракте, что это все, от чего он должен отказаться. "Эндрю". Он говорит это в последнюю секунду, которую они проводят вместе, прежде чем стилисты и визажисты разлучат их. "Я хочу этого". Эндрю мгновение рассматривает Нила с непроницаемым выражением лица, но Нил знает, что на самом деле ему не так скучно, как кажется. Он уходит, ничего не сказав, и Нил знает, что это еще не конец. Час спустя он доказал свою правоту, когда на его телефоне зазвонило текстовое сообщение от "03". Это куча цифр, которые на первый взгляд ничего не значат. Нилу не требуется много времени, чтобы понять, что цифры - это координаты, время и номер комнаты. 34.066042, -118.410602 10 753