Вера в чудо

      Гермиона как раз заканчивала ощипывать неведомое пернатое, когда в домик ввалился Малфой с двумя ведрами воды, которые аккуратно перелил в котел и в бадейку, стоявшую возле печки.       – Вода? – удивилась Гермиона, уже мысленно прикинувшая, как из веток и удлинителей ушей организовать примитивный фильтр для талой воды.       – Почти у самой деревни есть колодец, – шумно выдыхая ответил Малфой, выходя на улицу. Девушка услышала, как он там чем-то загремел, а потом он занес еще два ведра, которые тоже опрокинул в бадью.       – Но вчера ты топил снег! – возмутилась она.       – Вчера она кончилась, а мне было лень идти так далеко, – легкомысленно отмахнулся Драко, и был тотчас же наказан длинной и очень поучительной лекцией о том, что может случится с человеком, если он будет пить неочищенную воду. Тема была очень болезненной, потому что сама Ищейка один раз уже обожглась подобным образом и теперь «дула на молоко».       – Да ладно, я уже три недели время от времени топлю снег, – недоверчиво покачал головой Малфой после ее проникновенного спича, – и ничего, все нормально…       – Вот начнется у тебя дизентерия, я на тебя посмотрю! – припугнула Грейнджер, ткнув в Малфоя птичьей лапкой, – А, главное, как ты будешь смотреть на меня, потому что мне придется тебя лечить! И заметь, у тебя не будет Обливиэйта, чтобы хоть как-то облегчить себе участь!       Несколько секунд она любовалась вытянувшимся лицом Малфоя, а затем его капитуляцией. Счет стал один-один, и Гермиона немного повеселела.       – Ладно. Я понял. Больше никакого снега. Буду ходить к колодцу даже на ночь глядя.       Малфой отошел к ее аккуратно сложенным вещам и совершенно бесцеремонно туда закопался. Гермиона хотела было его отогнать, но потом подумала, что ничего крамольного он там не найдет, поэтому не стала отвлекаться. Неведомое пернатое, еще надо было обжечь на огне, почистить от требухи и всего прочего, а потом уже думать, как его готовить.       – Это что? – спросил Малфой, вертя в руках ее бисерную сумочку.       – Сумка, в ней было расширенное пространство и лежали все мои вещи.       – Невероятно! Это же явный самодел! – восхитился Малфой, - Лицензии Министерства, ясное дело, нет? Если память мне не изменяет, подобные чары разрешены исключительно изготовителям сумок и чемоданов и строго контролируются?       Гермиона в ответ мило улыбнулась и одним резким движением отрубила птичье горло. Когда на седьмом курсе она зачаровывала сумочку, одобрение и лицензия Министерства – последнее, о чем она думала.       – Я так и понял, – тоном «ничего не произошло» заметил Драко, откладывая сумочку в сторону, – а тут что было?       – Безразмерная веревка.       – Хм… Клейма Уизли тут не стоит, значит… ага... Где покупала?       – Аграба, – не стала скрывать Гермиона, почуявшая, что вся эта инспекция затеяна не просто так, – там сбоку должна быть арабская вязь, странно, что ты не заметил.       – Угу… – рассеянно отозвался Малфой, – дорого стоило? Покупала, как артефакт?       – Ну... Прилично так, – осторожно отозвалась девушка. Не говорить же, что вещицу она получила в качестве своеобразной взятки.       – Вот так и дурят дилетантов… – вздохнул Малфой, подходя ближе и поднося коробочку к ее глазам. Там, где виноградной лозой вились буквы арабской вязи, сейчас угрюмо топорщились три кривоватых домика иероглифов.       – Просто очень хорошо зачарованная коробка. Судя по всему, она у тебя уже давно, значит чары очень высокого качества, однако это не артефакт. Не удивлюсь, если эти иероглифы значат «Сделано в Китае». Не знаю, сколько ты отдала за это, но подделка очень недурная.       Лавка мастера выглядела солидно. Цены – тоже. Да и сам владелец вызывал уважение, благообразный старец с узкой козлиной бородкой. Гермиона мысленно поставила себе зарубку в памяти – если работа еще раз забросит ее в Агробу, оторвать ему эту самую бородку. И, возможно, что-нибудь еще.       – Ты уверен?       – Обижаешь, Грейнджер, кто из нас Артефактор? Я же в твоей квалификации не сомневаюсь, ты меня в первые же сутки нашла… Чем хорошо зачарованная вещь отличается от артефакта?       – Сроком действия? Качеством? Силой магии? – Гермиона без труда угадала «учительский» тон у слизеринца и подкинула ему немного дров в топку его самолюбования. Чего греха таить, она сама была такая.       – Если совсем примитивно говорить, то да, – кивнул Малфой, – любое волшебство, так или иначе, имеет срок действия, который зависит от мастерства человека его наложившего. Чары можно обратить, рассеять, переналожить, создавать сложные конструкции – они более мобильны, чем артефакты. Артефакт в же в своей сути – магический предмет. Он сам себе источник и сработает в руках как мастера, так и первокурсника-недоучки, но при этом его действие строго ограничено. Когда меня сюда забросило, кроме волшебной палочки и еще парочки зачарованных вещиц, у меня с собой ничего не было. Поэтому я и предположил, что в этом месте магии нет, но потом ты достала зелья…       – Причем тут зелья?       – Зелья – продукт, созданный из волшебных ингредиентов. Если провести совсем простую аналогию, то зелья – те же артефакты, которые срабатывают в любом случае. В этом мире очень мало магии, в момент переноса все заклинания слетели, потеряв источник, который их питал. Зелья самодостаточны, артефакты – тоже. К примеру, вон те твои четыре ножа, которые ты держишь отдельно. Я предполагаю, они не зачарованы, это как раз и есть твои поисковые артефакты? Они уже отлиты специфическим образом. Я прав?       – Да, но дело в карте, – объяснила Гермиона, – ее улучшали чарами. Увеличение масштаба, подробная местность, обновление названий и населенных пунктов. Сейчас это просто карта мира, причем, довольно старая и не сказать, что актуальная.       – Тем не менее, свои возможности твои клинки сохранили. А это дает нам шанс на возвращение домой.       Гермиона отложила в сторону нож, вытерла руки о лежащую рядом тряпку, призванную играть роль полотенца.       – Собираешься собрать артефакт?       – Оставим это на самый крайний случай, – серьезно отозвался Малфой, вытаскивая ее книгу по рунной магии, – давай попробуем для начала построить рунный портал.       Если бы скептицизм Гермионы был материален, Малфой бы уже в нем захлебнулся. Собрать артефакт, по ее мнению, было куда более реально, чем вновь доверять рунам.       – Твоя самоуверенность, по-моему, граничит с безумием. Это в принципе рисковое занятие даже для обычного перехода, нам же желательно вернуться домой, а это, по твоим словам, другой мир.       – Проложить дорогу я смогу, – ни секунды не сомневаясь в себе, заявил Малфой, – облегчим себе немного работу, проведем ритуал в Новогоднюю ночь. Конец и новое начало, пусть меня укусит загрыбаст, если это не самая волшебная ночь в году. Просто идеальное время, чтобы пробивать ткань миров. Единственное, что нам нужно – мощный источник, который обеспечит активацию круга.       Гермиона вспомнила мерзкий сладковатый запах разложения, пропитавший старую канализационную систему, и ее замутило. Она не рассказывала Малфою про ритуал, который послужил подпиткой для рунного круга. Внезапно в памяти особенно четко вспыхнула страница отчета. Четырнадцать жизней. Ровно столько человек погибло в тот день в подземном зале заброшенной канализации Брюсселя.       – Собираешься устроить жертвоприношение? – равнодушным тоном спросила она, чувствуя, как напряжение медленно растекается по мышцам. Один рывок, оказаться за спиной блондина, короткий удар рукояткой ножа в висок, чтобы вырубить клиента, а потом… Ее запаса зелий вполне хватит, чтобы удерживать Малфоя под контролем до тех пор, пока за ними не придут.       Малфой тем временем достал откуда-то свою палочку (рябина и волос единорога – машинально отметила Гермиона. Интересно, а Гарри сразу понял, про кого шла речь, когда она упомянула эти составляющие?), внимательно изучил ее основание, а затем взял из ножен стилет Гермионы, вставил кончик лезвия в одну только ему понятную точку, нажал и провернул.       Что-то щелкнуло. Палочка, как орех, распалась на две половины.       – В какой-то мере да, это можно назвать жертвоприношением, – глядя на слабо серебрящуюся сердцевину, сказал он.