С культурными реликвиями шутки плохи

«Уважаемый начальник группы Лун, можешь отодвинуть го?..»

      — А? Вот как? — Сюй Лян и головы не поднял, одновременно окуная жареное мясо в соевый соус и говоря: — Но это и нормально. Когда эта партия поступила, она прежде всего прошла как раз через её руки, последние дни она была очень занята, говорят, возвращаясь домой, спала тоже плохо, вчера она закончила с текущей работой, сегодня попросила отгул. Два дня назад я тоже видел, что моральное состояние у неё не очень, с виду крайне уставшая, ощущение, словно поникла всем телом.       Лицо Ци Чэня полнилось изумлением:       — У вас в музее такое сильное давление, когда закипает работа?       — Да нет… — Сюй Лян качнул головой и сказал: — Во всяком случае, я никакого давления не чувствую, даже когда занят — и то очень редко. К давлению приводит в основном необходимость отвечать за культурные реликвии внутри музея, когда работаешь с ними, категорически нельзя допустить ошибку, но у нас все не в первый раз этим занимаются, едва ли доходит до напряжения такой силы. Только характеры ведь разные, Цинь-цзе из тех, кто легко поддаётся беспокойству, обычно она и пустяковое дело может перебирать и перебирать в уме, некоторое давление вовсе не удивительно, может быть, и дома произошло что-то ещё, что её тревожит.       Ци Чэнь кивнул, как-никак, к нему это особого отношения не имело, так что он не стал обсуждать дальше.       Вдвоём они ели с шести и почти до девяти, только тогда у Ци Чэня появилось выражение «я наконец насытился», и вместе с Сюй Ляном они вышли прогулочным шагом и направились к остановке.       Место, что снимал Сюй Лян, было не так чтобы слишком далеко отсюда, но располагалось аккурат в противоположном направлении от Ци Чэня. Он попрощался с Ци Чэнем и пересёк надземный переход, чтобы поймать автобус на другой стороне.       Отсюда до компании «Гуанхэ» было лишь чуть больше одной остановки, по сути, вернуться пешком тоже было бы не очень долго, это заодно и поспособствовало бы пищеварению, однако пусть даже Ци Чэнь выглядел белолицым и изящным, в действительности он был господином, что ни в коем случае не станет сидеть, если может лежать, и ни за что не будет стоять, если может сидеть.       Исключительно бесстыже стоя под рекламным щитом на остановке, он немного подождал, увидел, что восемьдесят пятый автобус, который ему и нужен, медленно прибывает, и, теперь лишь взяв проездную карту, беззаботно последовал за редким людским потоком в салон с задней площадки и сел на свободное место у окна в последнем ряду.       Кто знал, что водитель едва тронется, сразу и затормозит резко. Поскольку перед человеком сбоку от Ци Чэня не было сиденья, что преградило бы путь, инерцией его отбросило так, что он ринулся вперёд на несколько шагов, а затем рухнул на задницу на ступеньках и пожаловался громко:       — Да что это за вождение?! Хорошо, что я крепкий, а не то полетел бы прямо лицом в пол!       Неожиданно водитель ответил, тоже как будто сдерживая гнев:       — А я хотел?! Впереди вдруг выбежал кто-то безглазый и бросился прямо мне под колёса, если б я не затормозил и раскатал в лепёшку, ты бы компенсировал?!       Очень скоро автобус завёлся и снова плавно двинулся. Сидевший на ступеньках молодой человек фыркнул, отряхнул пыль на заднице, вернулся на место, где сидел прежде, и с кислым лицом сунул в уши наушники, продолжая играть на телефоне.       Взглянув на него, Ци Чэнь отвернулся посмотреть в окно — и в итоге как раз заметил длинноволосую женщину в пальто цвета красно-розовой розы, повёрнутая спиной, с сумочкой в руках, она как раз шла, спотыкаясь, возле автобуса, но он ещё не увидел ясно её лица, как автобус уже прибавил скорости, повернул на повороте и оставил ту женщину далеко позади.       — Почему кажется, будто она немного похожа на ту Цинь-цзе, о которой говорил Сюй Лян?.. — пробормотав, Ци Чэнь тут же ощутил, что, должно быть, на него повлиял тот случай в полдень, только потому и возникла такая мысль, в конце концов, он даже совсем не увидел облика этого человека.       Температура в салоне была чуть выше, чем снаружи, оконные стёкла очень скоро покрыл тонкий влажный налёт, и вид вовне сразу стал немного туманным и неясным.       Эта дорога располагалась к западу района Цзяян, не поблизости к центру, потому её нельзя было назвать оживлённой, завеса из рекламных щитов и белых фонарей по обе стороны была совсем не плотной, и они поочерёдно мелькали за окном — размытые конденсатом в сменяющиеся одно за другим неяркие световые пятна.       Такие ночные виды всегда вызывали у него чувство дежавю.       Вероятно, ему снились похожие сны, во снах он тоже ехал внутри чего-то вперёд, покачиваясь вот так, вытягивал руку, чтобы отодвинуть занавеску сбоку, — и мог увидеть склеенные из шёлковой бумаги фонари, разливающие бледное сияние, освещающие путь впереди.       Когда он вернулся во двор компании, административный корпус А уже весь был тёмен, в корпусе В, однако, ещё оставалось несколько мест с зажжённым светом; неизвестно, кто всё ещё работал сверхурочно. Общежитие, где остановился Ци Чэнь, располагалось сразу за административными строениями, пройти через небольшой озеленённый сад — и на месте.       Но когда он достиг здания и вынимал ключ, собираясь подняться, увидел, как сбоку подошла высокая фигура, тусклый фонарь освещал половину лица, делая очертания особенно глубокими.       Человек этот, хмуря брови и опустив глаза, взглянул на Ци Чэня, цокнул языком и сказал крайне неприязненным тоном:       — Ты почему постоянно возникаешь передо мной?!       Ци Чэнь молча сплюнул кровь. «Лицо не нужно? Я всё же хочу спросить тебя, Лун-дае! От чего бежишь, то и является, вот уж действительно — для врагов всякая дорога узка…»       — Добрый вечер, — поздоровался он согласно этикету, а затем отклонился в сторону, чтобы пропустить дае по фамилии Лун подняться первым.       Но кто знал, что этот старейший резко остановится, едва сделав два шага.       Ци Чэнь посчитал, что он снова хочет что-то сказать, и непонимающе поднял голову, но аккурат встретился с внезапно приблизившимся лицом этого человека.       — Ты что делаешь?! — испуганный, он подсознательно попятился на шаг — и эти никчёмнейшие лестничные перила в итоге тотчас упёрлись ему в поясницу, отрезав путь к отступлению.       Хотя характер этого начальника группы Луна был дурноват, и разговаривал он тоже исключительно нерасполагающе, однако внешность поистине имел обманчивую. Очертания профиля его были жёсткими и острыми, когда хмурился и сжимал губы, весь облик его напоминал окутанный холодным сиянием клинок.       И сейчас клинок этот был приставлен к шее Ци Чэня; стоило ему лишь слегка повернуть голову, и он, пожалуй, сразу коснулся бы щеки, а стоячий воротник кашемирового пальто этого человека как раз потирался о подбородок Ци Чэня, когда он опускал голову.       Пусть даже был одет в пальто и обмотан шарфом, Ци Чэнь всё равно почувствовал, что кончик носа этого человека попросту вот-вот коснётся его шеи, он тотчас оказался потрясён так, что волосы на теле сплошь встали дыбом и весь он задеревенел в гробовую доску.       Потерпев-потерпев, гробовая доска наконец заговорила твёрдо:       — Уважаемый начальник группы Лун, можешь отодвинуть го?..       Ещё не успев произнести «-лову», он услышал, как этот человек дважды втянул носом воздух возле его уха, словно нюхая что-то, а затем этот старейший наконец поднял голову, выпрямился, с видом занимающего командную высоту правителя опустил взгляд на Ци Чэня и произнёс три слова:       — Ел жареное мясо?       Ци Чэнь молчал.       Что… за… фигня…       Это, чтоб его, попросту всё равно что грабитель во всеоружии, уперев пистолет в висок, снял его с предохранителя и наговорил кучу страшных угроз, после нажал на спусковой крючок — и в итоге не выстрелило ни хрена, кроме забрызгавшей тебе всё лицо воды!       WTF!       На миг Ци Чэнь ощутил, точно у этого психа по фамилии Лун на лице написаны два крупных иероглифа: слева — 欠, справа — 扁.       Он шевельнул губами, но ещё не успел заговорить, как увидел, что этот старейший уже развернулся, начал подниматься по лестнице и на ходу бросил прохладно:       — Не разгуливай своими заплесневевшими от простоя ногами по улицам посреди ночи, если привлечёшь к себе что-то, что привлекать не следует, то придётся со слезами и криками умолять не поглощать тебя кусочек за кусочком, что жареное мясо.       Ци Чэнь молчал. «Едва наступило девять — и уже посреди ночи… Всё-таки это ты на время посмотрел неправильно или я?»       Что до кусочка за кусочком и подобного… Только что досыта наевшийся жареного мяса Ци Чэнь неосторожно представил это — и его всего тут же охватила дурнота! Поэтому он тряхнул головой, чтобы отбросить эти зверские кадры, и с позеленевшим лицом пошёл вверх.       Говорилось, что это здание компании «Гуанхэ» — общежитие, в действительности же комнаты, однако, больше походили на квартиры для одиночек. На каждом этаже по две, всего — только пять этажей, можно хоть на пальцах пересчитать, что комнат в итоге — не больше десяти, как ни посмотри, а подготовлено это было не для сотрудников всей компании.       Раньше, когда приходил на собеседование, Ци Чэнь волновался к тому же, есть ещё в общежитии свободные места, в результате заведующий Дун успокоил его, искрясь улыбкой: «Не беспокойся, оно очень свободно, не каждому сотруднику нужна комната для проживания».       Ци Чэнь подумал тогда, что это и верно, коренным жителям города Цзян нет нужды жить в общежитии, и те, кто состоит в браке, этим местом тоже обойтись никак не смогут, только одиноким сотрудникам, которым негде остановиться в городе Цзян, и потребуется жить в комнате здесь. Вот только изначально он полагал, что даже так общежитие должно быть почти что заполнено; кто знал, что когда действительно вселится, то увидит, что вечером свет зажжён всего лишь помещениях в пяти-шести.       Он выбрал комнату на самом верхнем этаже, соседняя, похоже, была и вовсе не занята, он смотрел вчера — там всё время стояла кромешная тьма.       Ци Чэнь поднимался по лестнице и наблюдал за идущей впереди фигурой, в душе ликуя: к счастью, они не живут на одном этаже, а не то, окажись он в ситуации, когда поднимешь голову — не видишь, а только опустил — уже и увидел, это сократило бы жизнь по меньшей мере на десяток лет!       Кто знал, что они преодолеют второй этаж, и этот человек всё ещё будет шагать впереди…       Прошли третий этаж — он по-прежнему впереди…       Миновали четвёртый этаж…       Почему этот человек всё ещё! Не! Остановился!       Ци Чэнь молчал.       Держа ключ, стоя на входе собственной комнаты, он с выражением, словно посещал могилу, повернул голову и посмотрел направо: начальник группы Лун открыл соседнюю комнату, даже не бросив на него взгляда, сразу вошёл, а после с хлопком закрыл за собой дверь.       …Где условленные кромешная тьма и не занято?!       Ци Чэнь вошёл ошарашенно и тогда лишь вспомнил, что носящий фамилию Лун отправлялся в рабочую поездку и только сегодня вернулся, вчерашняя тьма в общежитии прямо-таки более чем нормальна.       Сидя за столом, он поприпоминал, какой же всё-таки палец подцепил ключ, когда он раньше выбирал комнату; очень хотелось достать нож и отрубить его — и делу конец.       Глубокая ночь начала весны была на самом деле даже чуть холоднее зимней и подгоняла поскорее спрятаться в одеяло.       Неизвестно, потому ли, что он только сменил обстановку и ещё не приспособился, или по какой другой причине, всю эту ночь Ци Чэнь спал крайне неспокойно. Как пелена его кутали с головой смешанные беспорядочные сны, он был в полузабытьи, но и проснуться, как назло, никак не мог.       Во сне он видел, как его разбудил пронзительный старомодный звонок будильника, а после он, сжимая телефон, посреди сплошной черноты, покачиваясь, наощупь вышел из общежития и добрался до городской улицы. Он был совсем как пьяный, шатался из стороны в сторону, будто идти по прямой не мог вовсе.       Казалось, словно кто-то прятал видеокамеру с низким разрешением и это была снятая украдкой сцена — беспрерывно колеблющаяся, тёмная и нечёткая.       Немощный женский голос прорезал сумрачный хаотичный туман, смутно проникал ему в уши — как будто плача, словно вздыхая; звук был неуловимым и странным.       — Прошу тебя…       — Прошу, умоляю тебя…       — Подойди…       — Приди сюда, хорошо?..       Хриплый старческий голос становился чем дальше, тем настойчивее, один звук накладывался на другой; то лёгкий, то тяжёлый, то далёкий, то близкий, он охватывал собой, многократно наслаиваясь, и Ци Чэню попросту хотелось зажать уши.       — Ты подойди сюда, хорошо, хорошо?.. — изначально невесомый, звук резко обернулся острым, точно вдруг запустили программу для изменения голоса, весь тон скользнул к высокому и необыкновенному, на последнем слоге звучание исказилось и того сильнее — как будто ногтем провели по алюминиевой поверхности, — поражая до мурашек по всему телу.       Под этот пронзительный протяжный звук, что едва не прорезал ему барабанные перепонки, Ци Чэнь внезапно вырвался из мира грёз.       — Эй! — в ушах раздался глубокий голос, тон был по-прежнему полон нетерпения: — Ты нафига жареное мясо порошком мэнхань посыпал, что тебя вот так не добудиться?!       Ци Чэнь, ещё не очнувшись ото сна, невнятно промычал, не вполне понимая нынешнее положение.       — Ты кто?.. — в голосе его всё ещё оставались гнусавость и лёгкая сиплость не проснувшегося. Полуоткрыв глаза, он дважды махнул рукой на источник гудящего в уши звука, по-видимому, желая прогнать этот раздражающий голос.       — Открой глаза! — голос стал ещё нетерпеливее, и не успел Ци Чэнь отреагировать, как ощутил, что его с силой хлопнули по лбу.       «Па!..» — звонко и чисто.       — О! — жгучая боль и ясный голос вместе наконец заставили Ци Чэня раскрыть глаза полностью, он окончательно вышел из хаотичного состояния сознания, непроизвольно прикрыл ладонью ушибленный лоб и сказал сердито: — Кто меня бьёт?       Едва Ци Чэнь, пребывающий в дурном настроении после пробуждения, хотел выругаться в ответ, как рассмотрел, где находится, — и весь закаменел на том же месте.       Это был перекрёсток улицы Вэньчан района Цзяян, расстояние от двора компании «Гуанхэ» не достигало и километра, от главного входа пройти вдоль по улице шесть-семь минут — и можно добраться, идти прямо — и только, даже поворачивать никуда не нужно, исключительно близко.       Но как бы близко это ни было, а Ци Чэнь не должен стоять сейчас здесь, он должен лежать на кровати в общежитии!       Однако Ци Чэнь потёр глаза, ущипнул себя за руку — и был вынужден признать: он в самом деле стоит сейчас в этом самом ёбаном месте.       — С-с… — занывшие вдруг пальцы напомнили Ци Чэню, и он теперь лишь ощутил, что в правой руке всё ещё сжимает что-то мёртвой хваткой, и опустил голову взглянуть, но обнаружил, что это — брошенный прежде на прикроватной тумбочке телефон.       …       На миг Ци Чэнь ощутил себя так, точно его попросту с головы до ног облили ледяной водой.

***

Маленький театр из примечаний автора: Ци Чэнь: Задам тебе вопрос от имени читателей. Лун Я: Тц, говори! Ци Чэнь: Ты ведь разламывался, так? Позволь спросить, разламывался где →_→ Лун Я: …… Взгляды Ци Чэня и смуглого коротышки прослеживают весь путь по лицу Лун Я вниз И вниз… Лун Я резко приходит в ярость: Куда смотрите?! В один миг дао вдруг зажигается сиянием. Смуглый коротышка умирает. Уцелевший, Ци Чэнь весь невинен: Нет же, моя догадка — твои ноги! Привидение смуглого коротышки, обливаясь слезами: На самом деле, моя тоже ┬＿┬