С культурными реликвиями шутки плохи

У меня кости зудят, и я не дождусь, чтоб их почесал гром с девятого неба?

      Старушка страшно боялась, что Лун Я не увидит ясно вещь в её руках, и пока говорила, всё время вытягивала руки вверх, попытавшись передать её ещё несколько раз. Она явно считала эту вещь последним спасительным талисманом, держала её мёртвой хваткой, так что на тыльных сторонах измождённых рук выпячивались кости, отчётливо видимые даже среди обуглившейся плоти.       Ци Чэнь, взваленный на плечо и временно парализованный, в позе, от которой в мозге скапливалась кровь, с трудом приподнял голову, уворачиваясь от почти ткнувшейся ему в нос таблички; оттого что пропитавший её поверхность запах крови был поистине слишком густым, едва её протянули, у Ци Чэня попросту закружилась голова от вони.       Только отодвинувшись так, он действительно рассмотрел её:       Это была чёрная верительная бирка, закруглённая вверху и квадратная внизу, непроглядно тёмная и твёрдая. С виду она была очень тяжёлой и толстой; и слева, и справа — по колонке нанесённых золотом надписей. Выполнены они были в стиле чжуань, только вот черты изгибались и сплетались крайне странно, несколько отличаясь от обычного стиля чжуань и выглядя очень неловкими.       Такое причудливого стиля письмо показалось Ци Чэню знакомым; слегка остолбенев, он вспомнил: этот стиль был совершенно одинаковым со стилем печати, что он видел прежде на документах компании «Гуанхэ».       Ци Чэнь, щурясь, присмотрелся на несколько секунд и, сгладив наконец впечатление от этой неловкости, распознал письмо позолотой на верительной бирке:       «Направленной молитве дан ответ, в перерождений круг закрыта дверь».       — Выглядит очень впечатляюще, — Ци Чэнь потёр нос, закрываясь от по-прежнему сильного запаха крови, и прошептал, не вполне понимая, что, в конце концов, это за штука.       — Действительно впечатляюще… — в миг, когда Лун Я увидел верительную бирку, отвращение и раздражение на его лице заметно отступили. Пока говорил, он перевёл взгляд с верительной бирки обратно на павшую ниц старушку, выражение его было чуточку удивлённым, но очень скоро вернулось к обычному.       После того, как с головы до ног смерил взглядом худую и маленькую, высохшую старую женщину, он нетерпеливо взмахнул рукой, но тон его, однако, не был таким резким, как прежде:       — Ладно, ладно, убери эту штуковину! Дух несчастья тяжёлый до смерти, а здесь ещё два живых человека! Навредишь — поплатишься жизнью!       — Тогда, тогда эта молитвенная би… — бабушка смотрела на него в страхе и недоверии, будто смертельно боялась, что он сейчас передумает.       Лун Я прищёлкнул языком:       — Да сколько можно! Я же не слепой, ногу уже убрал, что ты дрожишь так сильно? Я от этого запаха сразу раздражаюсь, уберёшь ты или нет?!       — Уберу! Я убираю, я убираю… — торопливо соглашаясь, старушка спрятала верительную бирку, точно это было сокровище, в рукав, и старательно подоткнула края, словно положила внутрь не верительную бирку с золочёной надписью, а собственную жизнь.       Но у Лун Я не было никакого терпения стоять там и смотреть, как она дрожит.       Он чувствовал, что человек у него на плече, похоже, несколько беспокоен, должно быть, после того, как провисел головой вниз так долго, ему в самом деле нехорошо. Поэтому он обернулся, сделав два шага, без всякой церемонности толкнул ногой ворота и стремительно пошёл вниз по склону.       Позади ряд кинжалов, вонзённых в стену рухнувшего здания, вмиг рассыпался несметным количеством сверкающего порошка, что затем быстро собрался вместе, обернувшись куклой, похожей на человечка в три цуня.       Всё тело куклы было полупрозрачным, голова — совершенно круглой, живот чуть выпячивался, и с короткими руками и короткими ногами она походила на редьку.       Хотя малец-редька был коротконог, побежал он, однако, отнюдь не медленно. Вытянув ноги прямо, он одновременно выкрикнул: «Подождите меня» и покатился, как мяч, вслед за Лун Я и остальными.       Брошенная в разрушенном доме, старушка на несколько мгновений остолбенела с открытым ртом и только потом торопливо поднялась с земли и погналась следом. И хорошо, что у неё не было ног, потому она неслась по воздуху, а не то догонять, дрожа и пошатываясь, пришлось бы в самом деле тяжело.       Полагаясь на описание Ци Чэня, Лун Я нашёл у дороги машину Сюй Ляна. Он даже не вынул ключи, только качнул пальцем — и от машины послышался сигнал, автомобильные двери распахнулись сами.       Он исключительно просто и грубо сбросил Сюй Ляна на заднее сиденье, не заботясь, что тот лишь наполовину повис на сиденье, готовый вот-вот упасть, и громко закрыл дверь, а после бросил Ци Чэня в переднее пассажирское кресло.       — Посмотри на этот свой глупый вид… — застёгивая ремень безопасности для Ци Чэня, Лун Я неприязненно взглянул на его несколько оцепенелое выражение и не удержался от язвительности.       Ци Чэнь моргнул:       — Ситуация меняется слишком быстро, я слегка не успеваю схватывать.       — Хе-хе, обе руки увечные, конечно, тебе не ничего схватить, — Лун Я как раз собирался закрыть для него дверь со стороны пассажирского сиденья, когда послышался звук удара — полупрозрачный шар прокатился прямо у Ци Чэня перед глазами и налетел на руль.       «Шар» издал лепечущее «Ай-ю», от столкновения подался назад и как кошка упал Ци Чэню на колени, широко раскинув ноги и руки, в позе исключительно расслабленной.       Ци Чэнь молчал. «Это что за штука?!»       Лицо Лун Я дёрнулось, он бесцеремонно поднял кроху и встряхнул:       — Тысячи лет совершенствования, и всё достигнутое — в пёсье брюхо! Уже можешь даже прокатиться всю дорогу, ты в самом деле становишься всё более способным, а?!       Кроха растянул губы в улыбке до того, что выглядел умственно отсталым, и произнёс угодливо:       — Хозяин, твои ноги слишком длинные, мне не угнаться так сразу.       Ци Чэнь молчал. «Вот так мини-прихвостень!»       Лун Я разжал руку с каменным лицом, бросил его обратно на Ци Чэня и затем лишь обернулся и захлопнул дверь машины. Сложив руки перед грудью и опираясь о дверцу, он холодно приподнял подбородок к наконец догнавшей их бабушке и произнёс:       — Давай, расскажи мне. Ты требуешь, чтобы тебе помогли, да ещё в такой манере, будто собираешься убить. Что тебе, в конце концов, нужно?       В машине Ци Чэнь и кроха, с прямой спиной сидящий у него на коленях, уставились друг на друга глазами большими и глазами маленькими. Он не мог пока разобраться, что эта вещица такое.       В итоге та сама раскрыла рот и пробормотала, обращаясь к Ци Чэню:       — Я мальчишка-клинок хозяина.       Ци Чэнь поприветствовал его воодушевлённо, а после не удержался и сказал:       — Малыш, ты можешь коснуться этой кнопки на двери? Да, именно этой, нажми на неё, приоткрой окно, я послушаю, о чём они говорят.       Лун Я ощутил лишь, как автомобильное окно за ним чуть опустилось медленно, а затем две головы протиснулись наружу из-за его талии.       Не находя слов, он потёр лицо ладонью, повернув голову, бросил пристальный взгляд на одного большого и одного маленького, а затем продолжил допрашивать старушку:       — Нечего только молча дрожать! У меня нет столько времени, чтобы торчать здесь с тобой, даю тебе несколько минут, не заговоришь — откуда пришла, туда и возвращайся, ещё раз будешь шататься передо мной, похищая людей, то принеси хоть мешок молитвенных верительных бирок — я забью тебя как скот, и не посмотрев!       — Эта старуха, я, я вовсе не желала губить его жизнь… — сгорбленная, старушка бросила на Ци Чэня взгляд мутных глаз со слишком большими белками и продолжила: — Я просто слышала, как тот человек говорил, что если заманить его сюда и напоить зельем, то он не сможет не помочь мне.       Под подобным клинку косым взглядом Лун Я она замахала рукой и добавила:       — Это зелье не причиняет вреда, оно только лишило его возможности сопротивляться на какое-то время, я только, я только хотела сделать его послушней, сделать так, чтобы он согласился помочь мне.       Лун Я разозлился попросту до того, что хотел смеяться:       — Какой идиот научил тебя искать так смерти окольными путями! Он сказал — и ты поверила? Что же он сразу не провёл Будду до самого запада, не напоил насильно зельем вместе с тобой? Я вполне могу зарезать и двоих за раз, вот была бы выгодная сделка! Скажи, ты уже нашла молитвенную верительную бирку, так почему было не вытащить её и не обратиться за помощью напрямую?! Бережёшь за пазухой до Нового года? Она хрустящая и вкусная?       Старушка:       — …Я, я боялась, вы не признаете эту молитвенную верительную бирку.       Лун Я хохотнул холодно:       — Я настолько заебатый? Ты уже сунула мне эту штуку под самые глаза, и я ещё буду притворяться, будто не видел? У меня кости зудят, и я не дождусь, чтоб их почесал гром с девятого неба?       Ци Чэнь молчал. «Почему этот человек всегда говорит так свирепо…»       Бабушка молчала, похоже, несколько досадуя и сожалея, но в промежутках между тем, как Лун Я высмеивал её, взгляд её по-прежнему время от времени уплывал к Ци Чэню.       Лун Я покосился на неё, подняв руку, чуть надавил на голову Ци Чэня, толкая в машину, и сказал старушке:       — Ты только то и повторяешь, что добиваешься его помощи. С чем, в конце концов, ты просишь его помочь?       Услышав такой вопрос от него, старая женщина, что постоянно держала голову опущенной, наконец подняла лицо, мутные глаза её были затуманены, словно влага обволакивала их слишком долго и давно уже не могла рассеяться. Она испустила легчайший вздох, встала, дрожа, на колени среди ночного ледяного ветра и, согнув горбатую спину, приникла к земле, прижалась к ней лбом.       — Эта старуха ждала в могиле, где погребена одежда, четыреста тридцать и один год, умоляя о том лишь, что настанет день, когда я верну кости сына в родные края.       Голос её был совсем таким же, как Ци Чэнь слышал во сне: дряхлым и скрипучим, будто она прорыдала слишком, слишком много лет…