перед употреблением взболтать

      От мысли, что Чонгук нисколечко не против поцелуя, Тэхена повело. Весь мир сузился до одной точки. Поэтому, когда Чонгук вздрогнул от раздавшегося неподалеку волчьего воя, Тэхен вздрогнул вместе с ним и раздосадовано цокнул языком.       — Вот же…! — он покачал головой.       Момент был упущен. Чонгук заозирался по сторонам, пытаясь уловить откуда был слышен вой. В отличие от него, Тэхен чувствовал, что вертлявые хвосты были где-то неподалеку и бегали к озеру, несмотря на бабушкины запреты. Он оказался прав. Со стороны сосновой рощи к ним со всех лап неслись два темно-серых волчонка.       Чонгук всматривался в движущиеся пятна, которые мельтешили между стволов деревьев. Волчата разгонялись и шутливо цапали друг друга за лапы, пытаясь обогнать. Вопреки ожиданию, что Чонгук будет вести себя настороженно, Тэхен заметил, как в его глазах зажглись огоньки восторга. Конечно, появление волчат никак нельзя сравнить с тем, какое первое впечатления оставил о себе Тэхен.       Волчата замерли в нескольких шагах от присыпанной снегом тропинки. Приоткрытые пасти выпускали пар. Лапами перебирая осыпавшиеся сосновые иголки, волчата мялись на одном месте и ждали разрешения старшего волка. Тэхен кивнул — раз Чонгук не боялся, то пусть подойдут.       Нос одного волчонка ткнулся в раскрытую Чонгукову ладонь.       — Они такие… такие… хорошенькие, — восхищенно залепетал он.       — Хорошенькие? Они — волки, а не домашние щенки.       — Все равно милые, — добавил Чонгук, присаживаясь на корточки.       Пользуясь тем, что человек позволял себя обнюхивать, волчата совали свои носы везде, куда могли дотянуться. Чонгук только смущенно посмеивался и ласково перебирал пальцами шерсть на холках. Наблюдая за тем, как маленькие вертлявые хвосты воровали внимание его человечка, Тэхен недовольно вздохнул. На щеках Чонгука появился румянец. Потеряв равновесие, он заливисто рассмеялся, когда теплый мокрый нос волчонка нырнул под ворот куртки.       — Эй, ведите себя прилично, — возмутился Тэхен. — А тебе хватит валяться, земля холодная. Заболеешь, и бабушка нам всем оторвет головы.       Он протянул Чонгуку руку. Парень уставился на нее, несколько секунд изучая, а затем вложил свою. Губы Чонгука сложились в идеальную букву «о», когда Тэхен, не прилагая усилий, потянул кверху и поставил его на ноги. Волчата забегали вокруг, проскальзывая между Тэхеном и Чонгуком.       — Домой, — твердо произнес Тэхен, не отводя глаз с Чонгука. — Бабушка печет пигоди с капустой. Вам ничего не достанется, если не вернетесь до обеда, — Тэхен с улыбкой покачал головой, когда волчата сорвались с места. — Единственное, чем можно напугать волка, это словами о том, что он лишится обеда.       — Постараюсь запомнить, — сказал Чонгук, провожая взглядом волчат.       За плотной стеной темных стволов деревьев не было видно озера даже тогда, когда Тэхен сказал, что они почти пришли. Местами снег все-таки подтаял, и сквозь белое покрывало пробивались коричневые проплешины сырой земли. Деревья давно сбросили свои листья, и только зеленые елки и сосны держались до последнего. Сойдя с тропинки, под ногами зачавкала грязь. Цвет белых мокасин и так уже едва угадывался под пятнами, а теперь им вряд ли удастся вернуть прежний вид. Тэхен тяжело вздохнул и посмотрел на ботинки Чонгука. Парень уверенно перебирал ногами, нисколько не смущаясь. Взглядом Тэхен уцепился за их сцепленные руки. Все время в пути он не обращал внимания на то, что так и не отпустил руки Чонгука, будто в этом не было ничего особенного. Чонгук сосредоточенно смотрел вперед, наверняка пытаясь рассмотреть озеро. Выражение его лица изменилось всего за долю секунды, когда послышалось хлопанье крыльев и утиное кряканье. Он засеменил туда, откуда исходили звуки, за руку потянув Тэхена за собой.       Серая гладь озера не была скована льдом. Только по краю взялась тонкая ледяная корка, на которой топтались дикие утки. Покидать свое место они не торопились. Чонгук обошел стороной, чтобы не потревожить уток, и встал поодаль, с восхищением наблюдая за тем, как по воде плыл оранжевый луч солнца, ускользающего за высокими соснами.       — Почему они не улетают? Разве им не холодно здесь зимой? — не сводя глаз с уток, спросил Чонгук.       — Их годами здесь прикармливали, вот они и привыкли.       — Прикармливали? — Чонгук повернул голову и нахмурился. — Для чего?       Тэхен приподнял брови и усмехнулся, давая Чонгуку немного времени, чтобы самому догадаться, каким должен быть ответ. Уголок губ Чонгука дрогнул, словно он собирался улыбнуться, но вовремя себя одернул.       — Не может быть, — он мотнул головой, бросив быстрый взгляд на беспечно топчущихся по льду уток.       — Если бы ты попробовал бабушкину запеченную утку, ты бы не был так удивлен.       — А я и не удивлен, я — в ужасе, — сказал Чонгук. — Это жестоко убивать их ради того, чтобы есть.       — О жестокости говорит тот, кто с удовольствием ел томленую говядину, — подначил Тэхен.       — Так я ведь не смотрел ей в глаза перед тем, как есть, — Чонгук повернулся спиной к озеру.       Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, пока Тэхен несдержанно не прыснул смехом.       — Хочешь, я попрошу бабушку, чтобы она больше не готовила утку?       — Хочу, — твердо произнес Чонгук.       — Ладно, — Тэхен склонил голову к плечу, с улыбкой наблюдая за тем, как сменялись эмоции на лице Чонгука.       — Ладно, — морщинка меж бровей Чонгука разгладилась.       — Холодно? — спросил Тэхен, заметив, как покраснела кожа на руках Чонгука.       — А? Да, — Чонгук кивнул, сложив руки вместе, поднес их ко рту, чтобы немного согреть. — В лесу было еще терпимо, но здесь, у воды, ветрено.       Подойдя ближе, Тэхен обнял его со спины, сомкнув руки на животе и умостив подбородок на плечо. Чонгук замер, продолжая смотреть немигающим взглядом перед собой.       — Что ты делаешь? — шепотом спросил он.       — Как что? Хочу согреть тебя, — ответил Тэхен. — Я ведь еще в лесу предлагал.       Тэхен ничего от него не ждал. Но и ложью было бы, если бы он сказал, что ему не хотелось большего. Откровенных прикосновений, обжигающих поцелуев. И согреться так было бы гораздо проще. Он усмехнулся собственным мыслям. Всему свое время. Человечек теперь принадлежал Тэхену, и он готов был ждать столько, сколько потребуется. Для него одно то, что Чонгук был рядом и не отталкивал, заставляло сердце трепетать.       — Ладно, — шепотом сказал Чонгук, накрыв ладонями руки Тэхена.       — Ладно, — с улыбкой повторил Тэхен.       Он невольно прикрыл веки и глубоко вдохнул, поймав чутким обонянием аромат кожи Чонгука. От него пахло медом и цветочной сладостью, как и от самого Тэхена.       — Как ты и обещал, — почти беззвучно произнес Чонгук, но Тэхен все равно услышал.       — Что?       — Ты когда-то обещал показать мне настоящий лес. И ты был прав, на окраине Кансо возле моего дома всего лишь парк.       Тэхен улыбнулся.       — Я всегда исполняю свои обещания, — самодовольно сказал он, сильнее прижимая к себе Чонгука. — Почему ты не бываешь дома?       Еще за столом Тэхен хотел спросить об этом, но, заметив, как изменилось выражение лица Чонгука, решил, что будет лучше сделать это, когда они останутся наедине.       — У меня плохие отношения с отцом, — неохотно ответил Чонгук.       — А с мамой?       — А с мамой… — Чонгук нервно покусывал губу. — С мамой лучше, но мы не близки. Она иногда звонит, но обычно наш разговор длится не больше пары минут. Она не похожа на таких мам, которые заготавливают кимчи для детей, и звонят, потому что им приснился плохой сон, и они хотят удостоверится, что у их ребенка все в порядке. Я всегда завидовал Хосоку, — признался он. — У него замечательная мама. Госпожа Ан ко мне хорошо относится, хоть и не должна. Она всегда говорила Хосоку, что он должен присматривать за мной, потому что не имеет значения, что у нас разные матери, мы все равно братья. Видимо, у Хосока это прочно отпечаталось в голове, раз он продолжает нянчиться со мной, — Чонгук хмыкнул и поднял глаза к небу, сдерживая слезы. — Измена отца закончилась тем, что ему пришлось увезти свою любовницу в Пусан, подальше от глаз тех, кто его знал. Госпожа Ан узнала об этом и подала на развод, и отец был вынужден жениться на моей матери. Хосоку пришлось остаться с отцом из-за финансового положения госпожи Ан. До определенного времени я и понятия не имел, что мы с ним родные только отчасти. Хосок перешел в старшие классы, когда кто-то из его друзей растрепал всей школе о том, что из-за меня отец бросил его мать. Думаю, не стоит говорить, какими словами меня обзывали? — Чонгук криво усмехнулся и потер руками глаза. — Меня ненавидели, и мне часто прилетало по лицу за словесные попытки дать отпор. Мне казалось, что у учителей тоже было предвзятое отношение ко мне, потому что только моего отца вызывали в школу, когда меня избивали. Я никогда не дрался и никогда никого не бил в ответ. Хосок грозился свернуть шею всем, кто посмел бы меня тронуть пальцем. Но ты ведь видел моего брата. Кого бы он мог собой напугать?       Тэхен поджал губы. Он хотел знать, что пряталось за напускной грубостью и недружелюбием, но ни в коем случае не хотел задеть глубокие раны, которые Чонгук носил в себе.       — Квартира, в которой я живу, на самом деле принадлежит нашему отцу и госпоже Ан. У Хосока на нее гораздо больше прав, но он считает иначе. Говорит, что она наша пополам. А дом в Пусане… — Чонгук зашмыгал носом, выпутываясь из рук Тэхен и поворачиваясь к нему лицом. — Дом в Пусане я давно перестал считать своим. После того, как отец подал на развод и обвинил маму, что она разрушила его жизнь, когда решила оставить ребенка, вместо того, чтобы сделать аборт. Возможно не случись этого, то и об его измене никто никогда не узнал бы.       Он больше не сдерживался и не стеснялся плакать. Тэхен молча смотрел на него. Следил за тем, как Чонгук торопливо стирал со щек горячие слезы. Внутри проснулось совсем другое чувство. Не было ни злости, ни желания отомстить тем, кто был причиной слез Чонгука. Хотелось укрыть своего человечка от всего мира и больше никогда не допустить того, чтобы ему делали больно.       — В университете я старался ни с кем не общаться, чтобы никто не узнал ничего о моей семье. Не хотел, чтобы повторилось все, что было в школе. Я, конечно, понимал, что вокруг всем не было до меня никакого дела, но этот страх прочно засел в голове. И теперь мне двадцать пять, — Чонгук тяжело вздохнул. — А я все еще ощущаю себя ребенком, которым пренебрегал отец, и которого ненавидели все вокруг за то, в чем уж точно не было его вины.       — Мне жаль.        Тэхен не знал, какие слова должны стать утешением для Чонгука, и, казалось, чтобы он не произнес, все было бы недостаточным. К сожалению, «я буду рядом» никак бы не стерло этих воспоминаний.       — Мне тоже, — выпустив горячее облако пара, сказал Чонгук. — Я просто хочу… Хочу, чтобы ты это знал. Не жди от меня сразу многого. Я не умею дружить, и о настоящих отношениях… ничего толком не знаю.       Он больше не плакал, но его взгляд все еще оставался влажным. Тэхен протянул к его лицу руку и осторожно, едва касаясь покрасневшей щеки, убрал упавшую ресничку.       — Мне достаточно того, что ты сейчас рядом, — не отрывая глаз от реснички на своем пальце, он улыбнулся. — И я готов завоевывать твое доверие по крупицам. Даже если они будут вот такими маленькими.       Сложив губы трубочкой и сдунув с пальца ресничку, Тэхен ободряюще улыбнулся Чонгуку. Улыбка, которую он получил в ответ, говорила сама за себя. Все было бы намного проще, окажись парой Тэхена такой же оборотень, как и он, но ему достался человек. И улыбка Чонгука была обещанием не закрываться от того, кто, как и обещал, никогда не причинит вреда.       Домой они шли медленно. Чонгук смотрел себе под ноги, иногда поднимая глаза и осматриваясь по сторонам. Тэхен же не переставал таращиться на него, не оставляя попыток понять по отсутствующему выражению лица, что же творилось в голове Чонгука. Жалел ли он о том, что был настолько с ним откровенен, или испытал облегчение, поделившись тем, что болело внутри? Бабушка советовала ему не лезть в душу человека. Волкам было куда проще. Можно было легко прочитать мысли, связанного с тобой одной кровью или судьбой. С людьми все иначе. Они куда сложнее по своей природе, хоть и поначалу казалось по-другому.       Поймав очередной раз его задумчивый взгляд на себе, Чонгук вопросительно приподнял брови.       — Что такое?       — А?       — Ты таращишься на меня.       — Почему сразу «таращишься»? Может, я любуюсь, — усмехнувшись, сказал Тэхен.       Чонгук тоже хмыкнул себе под нос и покачал головой. Его настроение, как и настроение Тэхена сменилось легкой безмятежностью. Все-таки хорошо, что он не промолчал и спросил о семье Чонгука. Это уменьшало вероятность попасть в неловкую ситуацию. Например, вдруг бы Тэхен ляпнул вслух о том, что хотел бы познакомиться с его родителями поближе? А ведь такое желание невольно посещало его голову.       — Бабушка успела приготовить кальбиччим к нашему возвращению, — довольно сообщил Тэхен.       — Откуда ты знаешь? — спросил Чонгук и, прежде чем Тэхен успел ответить, предположил: — Чувствуешь запах?       Тэхен рассмеялся.       — Нет. Читаю бабушкины мысли, а еще тех засранцев, которые сейчас дома крутятся у нее под ногами.       — Так ты и правда можешь читать мысли? — Чонгук пораженно застыл. — И мои тоже?       — Твои не могу.       — Потому что я человек?       — Да, — ответил Тэхен.       — Повезло мне, — Чонгук хмыкнул и зашагал быстрее. — Тогда нам нужно поторопиться. Я давно не ел кальбиччим, тем более домашний. У меня уже текут слюнки.       — Я думал у тебя проблемы с едой, — следуя за Чонгуком, подметил Тэхен.       — Нет никаких проблем. С чего ты взял? — Чонгук бросил на него быстрый взгляд через плечо.       — Твой брат просил проследить за тем, чтобы ты ел, — напомнил Тэхен о договоренности с Хосоком.       — А, — понимающе протянул Чонгук.       — Так проблемы нет?       — Проблемы только у Хосока с гиперопекой, — Чонгук хмыкнул и зашагал бодрее. — Когда я переехал в Сеул, а Хосок уже успел перебраться к своей очередной подружке, его мама часто передавала для меня еду. Ее было много. И сам понимаешься, что осилить то, что предназначалось как минимум на троих, я в одиночку не мог. Еда портилась быстро, и уследить за всем было невозможно. Видимо, я все-таки съел что-то порченое и отравился. После того, как я больше суток не отвечал на звонки, Хосок обнаружил меня в туалете, всего в рвоте и с высокой температурой, — лицо Чонгука исказила гримаса. — Он запаниковал и вызвал скорую. Все обошлось промыванием желудка и неделей в больнице на диетическом питании.       — Пожалуй, я и дальше буду следить за всем, что попадает тебе в рот, — сказал Тэхен и рассмеялся, получив легкий толчок в плечо. — И я не забираю своих слов, сказанных однажды. У тебя замечательный брат. Все-таки я никогда не ошибаюсь.       — Мне кажется, что я буквально вижу, как растет твое самомнение. И я говорил Хосоку, а теперь повторю и тебе: нянька мне не нужна. В конце концов, мне двадцать пять.       — Мое высокое самомнение вполне обосновано, — довольно согласился Тэхен. — И я не нянька, я — твой… — он запнулся, всматриваясь в широко распахнутые глаза Чонгука.       Кем он был для него? Они ведь не давали друг другу никаких обозначений, но Чонгук уже называл его своей парой, мог ли Тэхен сделать тоже самое в ответ?       — Я твой волк, и во мне природой заложено заботиться о тебе, — ответил Тэхен. — Даже когда ты станешь старым и немощным, я буду рядом, чтобы подать тебе руку или заварить для тебя лапшу.       — А ты не постареешь?       Тропинка расширилась, и они вновь смогли идти плечом к плечу. Тэхену так нравилось гораздо больше. Ведь он мог, хоть и мимолетно, касаться Чонгука рукой.       — Постарею, конечно. Я же не вампир, — Тэхен усмехнулся, качнув головой.       — Разве вампиры существуют? — глаза Чонгук удивленно округлились.       Тэхен едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.       — Ну, конечно. Оборотни ведь существуют. Почему бы и вампирам не существовать?       — Ты серьезно?       — Ага, — выдавил из себя Тэхен, поджимая губы в тонкую полоску. — Боже, — он шумно выдохнул и громко рассмеялся. — Не могу в это поверить! Ты, что и правда подумал, что…?! — Тэхен ухватился за живот и сильнее прыснул смехом. — Это же смешно, Чонгук! Эй! Ну, не обижайся. Чонгук, постой… Ты… Черт, бабушка опять будет меня отчитывать за то, что я тебя обидел. Тебе меня совсем не жаль? Ну, постой же ты!       Обогнув смеющегося Тэхена, Чонгук недовольно сощурился и зашагал твердым шагом вперед. Отсюда уже виднелась крыша дома. Возможно в лесу он бы и не решился отойти от Тэхена, но сейчас наверняка чувствовал себя в безопасности и торопливо перебирал ногами, сбегая. Тэхен бросился вслед за ним.       Чонгук первым взбежал по ступеням, но в дом не стал заходить, а лишь переминался с ноги на ногу, дожидаясь Тэхена. Дверь приоткрылась и оттуда высунулась лохматая мальчишечья голова и, прежде чем Чонгук успел что-либо произнести, моментально исчезла, оставив дверь открытой.       — Это Менсок, — оказавшись рядом, сказал Тэхен.       — Это его мы видели в лесу?       — Его и Хвансока, — Тэхен зашел в дом первым и в приглашающем жесте махнул рукой Чонгуку. — Они близнецы. А если судить по звукам на кухне, то дома еще и Хваен.       Отсюда Чонгуку ничего не было слышно, но он все равно невольно бросил взгляд в сторону, где за длинным коридором располагалась кухня.       — Идем, — Тэхен качнул головой. — Уже все готово.       — Ты о чем? Что готово?       Упрямо поджав губы, Тэхен шел в сторону кухни, изо всех сил стараясь игнорировать вопросы Чонгука. Парень коснулся его плеча, но Тэхен увернулся и в несколько шагов оказался перед дверью кухни.       — Ты же понимаешь, что они все равно узнали бы об этом, даже если бы я ничего не сказал, поэтому не было ни одного шанса, чтобы их остановить, — виновато проговорил Тэхен.       — Что ты имеешь ввиду? Тэхен, ты меня пугаешь, и в этот раз по-настоящему, — последние слова Чонгук произнес шепотом.       — Прости, — одними губами сказал Тэхен и толкнул дверь.       Напоминая пугливого лесного зайца, Чонгук переступил порог кухни, задержав дыхание. Тэхен заметил, как он с облегчением выдохнул, никого не обнаружив ни за столом, ни у плиты.       — С днем рождения, — шепотом произнес Тэхен, склонившись к уху Чонгука.       — А? — глаза парня удивленно распахнулись.       Получив сигнал к действию из-за угла, за которым скрывалась дверь к погребу, сначала показались два совершенно одинаковых лица, а затем и бабушка. В ее руках был покрытый белым кремом торт.       — С днем рождения, Чонгук-и.       Из-за спины бабушки появился тонкий девчачий силуэт.       — Не будь обманут ее ангельским внешним видом, это сущий дьявол в юбке, — не отступив от него ни на шаг, Тэхен продолжил шептать Чонгуку на ухо, хотя всем вокруг и так было понятно, что здесь ничего не останется тайным.       — Если бы этот негодник предупредил нас о том, что вы приедете, мы бы успели подготовиться получше и поздравили бы тебя, как следует. Торт не успел пропитаться, — раздосадовано заметила бабушка.       — Но крем все равно вкусный, — заверил один из близнецов. — Мы помогали.       — Вы крутились под ногами, потому что знали, что так вам что-нибудь перепадет раньше остальных, — заметила Хваен. — Я младшая сестра Тэхена.       Она протянула руку Чонгуку, чтобы сжать в приветственном жесте его ладонь. Чонгук торопливо перехватил маленькую ладошку двумя руками и с улыбкой на губах склонил голову.       — Какой красивый браслетик, — Хваен лукаво сощурилась, коснувшись пальцами запястья Чонгука.       — Мне его Тэхен подарил.       — Просто подарил? — усмехнувшись, сестра бросила на Тэхена быстрый взгляд. — И легенду рассказал? — ее губы растянулись в улыбке.       Тэхен не спешил остановить Хваен. Может, это и к лучшему, если она все сейчас расскажет Чонгуку?       — О лунном камне? Рассказал, — Чонгук непонимающе нахмурился.       — И ты принял подарок?       — А не должен был? Это ведь просто браслет. У него ведь нет никакого особого значения, — Чонгук перевел взгляд с Хваен на Тэхена.       Хваен открыла рот, чтобы наконец сказать то, что собиралась в самом начале, но бабушка остановила ее.       — Не лезьте. Это Тэхена дело, — твердо произнесла бабушка.       Стол был заставлен тарелками с едой. Чонгук с любопытством рассматривал все миски, заполненные закусками, а Тэхен с улыбкой наблюдал за ним. Возможно, останься они в городе, то Тэхен ничего и не устраивал бы, но бабушку было не переспорить. Она искренне верила в то, что каждый прожитый год — подарок судьбы, и его нужно встречать с радостью, чтобы судьба и дальше была благосклонна к их семье, частью которой теперь был и Чонгук.       Макколи сглаживал беседу. Тэхен отмалчивался, редко вставляя слова в бабушкины рассказы, радуясь тому, как Чонгук с охотой соглашался на все, что ему предлагали из закусок. Проблем с едой, похоже, у него и правда не было.       — В лесу на разной удаленности друг от друга расположено несколько больших ферм, — сказала бабушка. — Нам привычнее называть их общинами. В основном там живут оборотни нескольких поколений, но многие сейчас предпочитают перебираться в ближайшие города. Только смысла в этом не много, потому что волк есть волк, и как бы ему не хотелось, его все равно будет тянуть к родным местам и лесу.       — Не у всех так. Я вот не привязан ни к родному дому, ни к лесу, — торопливо заверил Тэхен.       Не хотелось, чтобы Чонгук себе что-нибудь надумал. Вдруг он решит, что Тэхен не сможет жить в городе и потащит его за собой в эту глушь? Конечно, Тэхен лукавил, но лишь отчасти. К лесу он не был привязан, только так уж получилось, что свой разум Тэхен делил и с волком, которому нужно было место, где он мог чувствовать себя свободно и не переживать о том, что его тайна может быть раскрыта.       — Ерунда, — бабушка усмехнулась, качнув головой. — Тебя со слезами на глазах пришлось отрывать от моей юбки, когда ты в школу пошел.       — Ничего подобного.       — Да и в город ты переехал только из-за мальчишки, — причмокнув губами, бабушка бросила на него насмешливый взгляд.       — Похоже, макколи тебе больше не стоит пить. Говоришь глупости всякие, — Тэхен возмущенно запыхтел.       Он нахохлился под тихие смешки за столом, но быстро сдулся, поймав на себе веселый взгляд Чонгука. И гадать не нужно было. Чонгуку здесь, с его семьей, было хорошо. От этого Тэхен готов бы простить насмешки и глупые разговоры. Хваен первой заметила то, как он смотрел на Чонгука, и время от времени подмигивала и растягивала губы в широкой, довольной улыбке.       Ужин закончился не поздно, но у Чонгука закрывались глаза от усталости, и Тэхен, прежде чем помочь с уборкой на кухне, собрался показать комнату, где он заночует. В Сеул вернуться они собирались пораньше. Чонгук переживал за Майли. Он мог бы попросить Хосока присмотреть за ней, но подобная просьба вызвала бы у него вопросы, на которые давать ответ Чонгук пока был не готов.       На втором этаже дома располагались спальные комнаты и несколько уборных. Тэхен махнул рукой на дверь, покрытую темным лаком.       — Здесь ближайшая к тебе уборная, — обозначил он. — Не перепутаешь. Дверь шире и темнее. А вот здесь моя комната, — он указал на дверь напротив. — А твоя — через дверь от моей. Мне хотелось бы, чтобы ты был со мной в комнате, но я подумал, что тебя это может смутить, поэтому спать ты будешь тут.       Комната, которая досталась Чонгуку, принадлежала отцу Тэхена, а затем и матери, когда она перебралась сюда после ритуала предназначения. Здесь осталось мало фотографий. Мама почти все перевезла в город, когда решила, что там жить будет удобнее. На стене висело пару портретов, сделанных в лесу, и несколько фотокарточек с его пухлым детским улыбчивым лицом. Комнатка маленькая. Места хватило только для кровати с бежевым балдахином и шкафа на две дверцы. Чонгук покрутился у стены с фотографиями и сел на кровать.       — Почему твоя сестра так удивилась браслету? — спросил Чонгук, задумчиво рассматривая лицо Тэхена, который стоял прямо перед ним.       Мысли он, конечно, не читал, а вот эмоции вполне легко мог угадать. Тэхен улыбнулся и, шумно вздохнув, признался:       — Она не браслету удивилась, а тому, что ты не знал его настоящего значения.       — Так это все-таки не просто безделушка?       Тэхен сел рядом, взволнованно покусывая губы.       — Не просто, — опустив голову, он улыбнулся вновь. — Такие браслеты волки завязывают друг другу, когда дают обещание провести бок о бок всю свою жизнь, — Тэхен взял Чонгука за руку и провел пальцами по бусинами. — Это что-то вроде колец у людей.       Казалось, за повисшей в воздухе тишине можно было расслышать то, как гулко забилось сердце Чонгука. Тэхен боялся пошевелиться, чтобы не напугать его еще больше. Это было нечестно по отношению к нему, вот так без объяснения повязать на его руку брачный браслет, но в ту самую минуту Тэхеном точно руководил не здравый смысл, а волчье сердце, которому хотелось быстрее сделать Чонгука своим.       — Получается… Мы теперь в браке? — глаза Чонгука широко распахнулись.       — Да, — Тэхен поднял на него виноватый взгляд. — Правда… браслет же на твоей руке, значит, для волков только ты в браке, а я пока… свободен. Вот Хваен и удивилась. Почему на твоей руке есть, а на моей нет. Я на самом деле не думал о его предназначении, когда надевал на твою руку, — торопливо заговорил Тэхен, когда Чонгук отнял свою руку. — Мне правда хотелось, чтобы на тебе был мой запах и всего-то. Я уже говорил, что ты мне ничего не должен, Чонгук. Ты — человек. И на тебе не работают все эти волчьи заморочки. Мы можем просто дружить, как договаривались в самом начале… Никакого брака. А к бабушке будем приезжать, когда захочется побывать на свежем воздухе. У тебя здесь будет своя спальня… И я всем скажу, чтобы держали свои языки за зубами и не думали лезть с…       — Не хочу, — тихо произнес Чонгук.       Он продолжался перебирать пальцами бусины, как делал и в первые же минуты, когда браслет появился на его руке.       — Что? — Тэхен тяжело сглотнул ком в горле.       — Я не хочу просто дружить. У тебя же есть еще? — Чонгук взглядом указал на свой браслет. — Хочу повязать и на твою руку, чтобы все было правильно. По-волчьи. И, наверно, надо будет сказать Хосоку. Не обо всем, конечно, иначе его хватит удар, — посмеиваясь, сказал он.       — Хочешь рассказать брату о том, что мы…       — Можно будет начать с того, что мы нашли общий язык и решили сблизиться, — немного задумчиво, предложил Чонгук. — Он поверит…       Тэхен нетерпеливо обхватил плечи Чонгука руками. Объятия получились крепкими и неудобными из-за позы, но Тэхен ничего не мог с собой поделать. Он ведь не ослышался и ничего себе не придумал? Слова Чонгука не были похожи на игры разума.       — Тогда… я могу тебя поцеловать? — шепотом спросил Тэхен, не выпуская Чонгука из объятий.       — Нет, — не задумываясь ответил Чонгук. — Но вот, если бы ты не спросил, а просто сделал это, то я, наверно, не был бы про…       Чонгук громко засмеялся, когда Тэхен опрокинул его лопатками на кровать и навис сверху, с жадностью рассматривая румяные щеки и блестящие влажные губы, по которым Чонгук от волнения раз за разом проскальзывал языком.       Время замедлилось. Тэхен шумно втянул воздух носом. В комнате пахло только ими двумя, но Чонгуком больше. Горячий, возбуждающе терпкий аромат его кожи после целого дня проведенного в лесу, буквально сводил с ума. Взмах ресниц завораживал. Тэхен видел в его глазах отражение своих, горящих желтым пламенем. Он не будет глупцом, которому нужно повторять дважды. Тэхен возьмет то, что ему предназначалось самой судьбой.       Скользнув языком меж разомкнутых губ, Тэхен с хищным рыком ворвался обжигающим поцелуем в рот Чонгука. А губы Чонгука горячие, влажные, вкусные. На них остались терпкость макколи и сладость крема с праздничного торта. И теперь Тэхен понимал откуда бралось желание отхватить от Чонгука кусочек.