circulus doloris

«Как-то тут тихо» — подумал про себя Кавех, медленно шагая по мягкой лесной настилке. Возвращаться обратно нет смысла, просторные поля уже давно за километрами густого, живого леса. Путь один — вперед. Его бы удручала нынешняя ситуация, но в каком-то смысле он может вздохнуть спокойно, ведь преследователи давно отстали. «- Все-таки, — думает он, — смерть в лесу от диких зверей и голода намного печальнее, чем от клинка». Сумерки, прохлада вечера, но здесь, в лесу, воздух застоялый, сырой. Шаг за шагом словно становилось темнее, деревья ближе, лес гуще, а тревога нарастала. Кто знал, что праздник окончания лета будет таким. Где он — жертва, бегущая в глубь, в призрачной надежде спасти свою шкуру. — А ведь табу на эти леса! — дрожащим голосом шептал он. — Нельзя сюда ходить, а если и суешься, то только с лесными стражами. Ноги путались в разросшихся корнях, а почва хлюпала. — Болото? — вдруг осознал он, чувствуя неприятный запах. Где-то из воды торчали тяжелые, поросшие мхом рога с погруженным наполовину черепом, где-то коряги, что в усталости кажутся монстрами. Теперь же неосторожный шаг был равен смерти. Никто не придет на помощь, никто не протянет руку и не вытащит из трясины. Кавех отчетливо знал, как знал формулу периметра или сложение чисел, здесь и будет его могила. Он всегда думал, что конец его жизни будет в глубокой старости с внуками, правнуками и детьми по обе стороны от его смертного одра. Потом же думал, что в славной битве за честь, родину или во имя благой цели. Может быть даже от несчастного случая, подавившись едой или от переутомления. А может от голода, раз он в долгах по самые уши? Но он никогда представить себе не мог, что его последний вздох будет в проклятом лесу, в грязной болотной воде, где не поют птицы и не видно первых вечерних звезд. Ноги ватные подкашивались, а он хватался пальцами за ветки мертвых деревьев, усталость навалилась на него. Во рту не было ни крошки еды, ни капли воды с самого утра, да и привал не делал уже очень давно. Картинка перед глазами плыла, словно в дымке, но вдруг… Он увидел огоньки где-то по ту сторону болота. Фонари или может быть костры, манили его к себе, доброжелательно приветствовали гостя. Оттолкнувшись от сырого дерева, он пошел вперед, осторожно ступая по земле. Трава светилась теплым зеленым светом, указывая на безопасную тропинку. Деревья раздвинули свои кроны, теперь было видно небо с мириадами звезд, и даже парящий в небе дворец показывал свои очертания. Спереди же виднелись домики странной формы, напоминающие персик зайтун с окошечками, ступеньками и дверными проемами, покрытыми мхом. А около домиков удивительные маленькие создания: желтые, зеленые, красные. Некоторые парили в воздухе используя листики как лопасти, некоторые стояли на земле. Они опасливо поглядывали на Кавеха глазками-бусинками, особо пугливые прятались в домиках. В центре этой небольшой волшебной деревеньки стояло дерево: ствол его был с фиолетовым оттенком, а рядом летали частички света. — Это нара! — Точно нара. — Что он тут делает? Слышались шепотки с разных сторон. — Нара, тебе нужно уходить, — самый смелый из всех существ подошел к Кавеху, дергая его за брюки. — Иначе он найдет тебя. — Кто найдёт? — забеспокоился Кавех, ему было очень легко, расслабленно в этом месте. Словно все невзгоды остались по ту сторону болота. — Хоз- Кавех резко открыл глаза, оглядываясь по сторонам. Он все в том же лесу, только тьма уже практически кромешная. Звезд не видно, а волшебных огоньков на другой стороне не было. Пока память о сне была свежа, он все-таки решил рискнуть. Поднялся с сырой земли, по привычке отряхнувшись от прилипших травы и листвы, а потом пошел по тропинке из снов. На удивление земля под ногами хоть и прогибалась, но была твердой. Раздвинув ветки вековых деревьев руками, он шагнул на полянку. Домики из снов — только огоньки и костры не горели, а причудливых существ нигде не было. Словно раньше здесь и жили, но жители давно покинули это место. Все как было во сне. В центре дерево — обычное, высохшее, но все-так же вокруг, хоть и очень тускло, летали частички света. — И кто же посмел, — раздался голос, словно со всех сторон и из ниоткуда одновременно. Будто этот голос, такой ласковый и приятный, звучал у него в голове, — проникнуть в мои владения? У Кавеха сердце упало в пятки. Он судорожно оборачивался вокруг себя в поиске источника звука, а когда его глаза в темноте наткнулись на силуэт человека, инстинкты кричали «Беги». «Беги ради себя» Он чувствовал себя зверьком перед охотником, и хруст под ногами, как сигнал, заставил его бежать. Сорваться с места и бежать, что есть силы. Ветки больно били по лицу, оставляя после красные полоски, кровоточащие и зудящие. Единственная вещь, на которую Кавех обращал внимание — преследователь. Очередной. За день. Вот только… Оно не отставало, следовало, как тень, слишком быстро для человека, слишком разумно для животного. Деревья пытались остановить Кавеха, хватали его за одежду и за ноги корнями, разрывая ткань и кожу. Нога все-таки зацепилась за корни, и он шумно рухнул на землю, жадно глотая ртом воздух. — Думал, сбежишь? — смеялся голос справа, а потом слева, снова справа. — Раз убивать собрался, покажись хотя бы! Кавех панически перебирал варианты, как все-таки ему спастись от ужасной участи. Справа густые заросли, слева трясина, а зеленые глаза все ближе и ближе. — А не помрешь ли ты от страха, увидев меня? — спросило существо, размышляя, издеваясь. — Ты настолько страшный? — вопросом на вопрос ответил Кавех, действительно задумавшись. А вдруг он просто умрет от страха? Предстанет перед ним настолько отвратительно ужасающее существо, что сердце остановится? — Как знать, — у этого существа были руки, потому что Кавех услышал хлопок в ладоши. Кровь бежала по лицу и телу теплым клюквенным соком. Ткань его рубашки неприятно прилипала, а нога сильно болела. Положение у него незавидное. Деревья раздвинули свои ветви, давая возможность луне осветить поляну. Под тусклый свет вышел Он. — Я хозяин этих мест, — промурлыкал Он, с серыми короткими волосами и изумрудными глазами. — А кто же ты? Хозяин ухватил гостя за подбородок, хорошенько всматриваясь в лицо. Кавех свел брови, нахмурился. — Отпусти, — позабыв о здравом уме выпалил Кавех — он не боялся, но был раздражен. В нем никогда не бушевали безмолвные шторма. Думает — говорит. — Твой боевой нрав страшно меня раздражает, — Хозяин выдохнул, словно невыносимо сильно устал. Словно каждый четверг ловит таких, как Кавех, в своих лесах. Эта усталость была заразительна, хоть и не очевидна. Однако ситуация была интересная, как минимум необычная для человека. Стоило появиться мысли о том, что опасности как таковой ему не грозит, он позволил себе расслабиться. Сразу захотелось принять ванну, поужинать и лечь спать. Немного поразмыслив, не сводя взгляд с Кавеха, Хозяин все-таки пришел к кое-каким выводам. — Я вижу ты устал, — ласково лился голос, но Кавех сразу провел параллель с хитрой лисой. А эта резкая смена настроения нагоняла жути. Разум кричал об опасности, но что-то на границах его сознательного и бессознательного тянулось к существу. — Пройдем ко мне, отдохнешь. Здраво мыслить Кавех уже не мог. За день произошло много всего, и критическое мышление просто отключилось. «- Меня в любом случае ожидает смерть, а так может пощады вымолю» — думал он про себя и, поджав губы, словно взвешивая все за и против (когда ответ четко и ясно был в голове), он кивнул. «Дурак», — подумалось Хозяину, однако он лишь улыбнулся, следом прикрыл глаза и поднял Кавеха на руках без усилий. Опасная близость была между ними — человек смог рассмотреть бледную, как поганка, кожу; густые ресницы, словно дорожка в гроб (именно так он и подумал, наверное, не один человек погиб из-за этой красоты), тонкие брови, аккуратный нос. — Осторожнее, — жаловался Кавех, когда существо пыталось взять его удобнее. — По твоей вине я не могу идти. Добровольно отдал себя на растерзание. Такая уж натура у людей — хватаются за хрупкую соломинку, чтобы отсрочить неизбежное хотя бы еще на некоторое время. Будь то пара минут, дней или часов. Эта черта в людях Хозяину нравилась. Он упивался их надеждой, но только вот… этой надежды не было в его госте. Понурый взгляд, мешки под глазами, пятна крови и синяки по всему телу. Потрепанные вещи, сломанное перо в пшеничных волосах. От человека пахло свободой, своенравностью, степями, пустыней, обжигающим солнцем и сладкими фруктами. Воспоминания распускались цветами в его голове. Однако гость, вымотанный последним бесконечным днем знойного лета, уже давно спал, укутавшись с головой в мягкие перины. Он уснул еще по дороге в дом, проспал весь путь и не проснулся даже когда Хозяин раздевал его, обрабатывая глубокие царапины. Хозяин Топи нанес мазь на опухшую лодыжку. «- Стоило ожидать, — думал он, со всей нежностью и осторожностью бинтуя ее. — Что ты придешь сам.» Время было давно за полночь, гробовая тишина за окном, и лишь мыши в доме скреблись под потолком и в стенах. — Аль-Хайтам, — сквозь сон, с горечью и отчаянием бормотал человек. — Что ты сказал? — удивился Хозяин Топи, резко оборачиваясь на мужчину. Но тот не слышал вопроса, продолжая видеть беспокойный сон. Аль-Хайтам был растерян, а в душе его загорелась надежда. Тусклая, слабая, фантомная, она была всего лишь вероятностью кубика, но грела душу. Существо снова прошло к кровати человека, касаясь его лба двумя пальцами. Теплое зеленое свечение — и человек больше не хмурился, не бормотал. Наступил спокойный сон.