ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

ЦЕНТР МИШЕНИ

— Эв, нужно сказать родителям. — Нет! — она разбирала кровать. Я мешал ей, сидя на одеяле. — Как это выглядит со стороны? Ты выходишь замуж, а они не знают за кого. Ты вообще не хочешь говорить им, что мы обручены! — Арт, ты очень пожалеешь, — Эва взбивает подушку. Моей голове тоже достаётся. — О чём? Что твои родители узнают обо мне? — О затее знакомства. Ты старше меня на тридцать пять лет, мои родители гораздо младше тебя. — Почему это проблема? — я кинул носки в угол спальни. Если бы не спор, Эва бы взбесилась на неряшливость. — Папа не примет тебя. — Они не простят тебя за то, что ты умолчала о свадьбе. — Тебе проще, твои родители давно умерли! Ни с кем не надо меня знакомить. Ты даже не представил меня брату! — Я сказал ему, что мы обручены. Он поздравил нас. — В глаза его не видела! — Он постоянно в разъездах, — я расстегнул пуговицы на рубашке до живота, — почти не бывает в нашей стране. Не переводи тему! Бери телефон и звони матери, завтра поедем к ним. Через три месяца мы поженимся, твои родители будут на свадьбе. — Не позвоню! — Сам позвоню. — Год без секса! Так и подохнуть можно! — Я буду трахать тебя мысленно. Ты знаешь, я умею. С телефона Эвы я набрал номер её матери. Молодой голос скрывал настоящий возраст. — Миссис Винтер, добрый вечер. — Здравствуйте, — она не ожидала услышать мужчину. — Меня зовут Артур. Больше полугода я живу с Вашей дочерью. Через три месяца мы поженимся. Я бы хотел познакомиться с Вами и мистером Винтер. — О, Артур. Вы тот, о ком говорила Эва? Ваши отношения настолько серьёзные? — Да. — Мы ждём Вас с Эвой завтра вечером. — Договорились. До завтра. До свидания. — Всего хорошего. Я отключился: — Сложно было, правда? — спросил обидевшуюся Эву. — Пожалеешь, — она стукнула меня подушкой. В шесть вечера следующего дня мы с Эвой стояли у двери дома мистера и миссис Винтер. Матери — утончённый букет и дорогие Брауни из ресторана в Атлантик-сити, отцу — виски из Великобритании за шесть миллионов долларов. — Покупаешь их? — А что мне сделать для начала? Я показываю, что могу обеспечить тебя и их. — Папа не оценит твой подарок, — Эва поправила галстук. — Мать — Энн, отец — Алан? — Да. Господи, как я волнуюсь! Эва нажала на звонок. Дверь открыла полная дама лет пятидесяти. — Привет, мам, — за улыбкой страх. Энн обрадовалась дочери, но потом перевела взгляд на меня. — Здравствуйте, миссис Винтер, — я вручил ей букет. — Мам, это Артур. Энн в шоке, не знала, что сказать. — Добрый вечер… Проходите, — Энн пропустила в дом и, забирая пальто, прошептала Эве, глядя на меня: — Папа будет в шоке. — Мягко сказано. Энн проводила нас в гостиную. Мы заняли диван у столика. Торт, тарелки, стаканы — знакомство по правилам. — Алан, иди сюда! Он в гараже занят своими делами. — Миссис Винтер, это Вам, — я вручил пакет с десертом. — Спасибо, не стоило. Да я понял. — О, кто приехал! В гостиную зашёл высокий мужчина в рубашке с закатанными рукавами. По вздувшимся венам на предплечьях я понял, что ему не составит труда мне врезать. Эва предупреждала, её отец — дровосек. — Пап, привет! После недолгих объятий Алан заметил меня. Я, как пятнадцатилетний мальчишка, боялся, что мне от него прилетит. — Артур, — я протянул руку. Он оценивал меня, разглядывая с ног до головы, не скрывая призрения. — Значит, ты — жених моей дочери? — Да. Не пожав руку, Алан молча сел за стол. Ужасно. Отвратительно. «Я тебе говорила», — про себя подумала Эва. — Мистер Винтер, это Вам. Не сводя с меня глаз, Алан забрал пакет, вынул бутылку и налил себе стакан до краёв. Мой стакан остался пустым. — Что за напиток? Не видела нигде такую бутылку. — Виски из Великобритании, — ответил я Энн. — Он, наверное, кучу денег стоит? — Нет, как и все виски в Америке. — Эв, мы с тобой по шампанскому? — Да, можно. Она наполнила два бокала: — Артур, выпьете? — Нет, спасибо. Хоть мы и приехали на такси, я собирался выпить — не каждый день знакомишься с родителями невесты, но, видно, не судьба. — Артур, расскажите, как познакомились с Эвой. Энн отходчивая. Желание узнать меня получше поможет матери принять выбор дочери, чего не скажешь об отце. — Я увидел её, читающую книгу на набережной. Так получилось, что я знаком с автором, но Эве не признался. Мы обсудили книги и поняли, что наши вкусы совпадают. Потом я пригласил её на выставку. — Вы — творческая личность? — Искусствовед. У меня офис, где я организую выставки: картины, скульптуры, инсталляции. Музей… — от волнения я прокручивал в руках пустой стакан. — Эве нравится, поэтому она часто посещает, скажем, мои выставки. — Интересно, — Энн отпила шампанское. Любой матери приятно услышать, что жених её дочери как минимум не наркоман и не преступник, а порядочный человек. Жаль, не про меня. — Мы познакомились в 2013-м, — помогала Эва, — а начали встречаться относительно недавно. — Вы сказали, живёте вместе? — В загородном доме. Квартира Эвы пустует, но продавать мы её не планируем. — Машина? — Разумеется, мэм, — не говоря о мотоцикле в гараже. — О, называй меня Энн, Артур, — одобрение. Одна победа в кармане. «Не радуйся раньше времени», — предупредила Эва. — Мне — пятьдесят один год, — Алан пожирал взглядом, пыхтя от ненависти, — Энн на год младше. Сколько тебе, женишок? — Шестьдесят, — спокойный ответ. Алан залпом выпил третий стакан виски: — Шестьдесят. Ты был женат? — Нет. — Дети есть? — Нет. — Чего ты добился к шестидесяти годам? Ничего. — Что ты можешь дать моей дочери? — Счастье, любовь, защиту и заботу. — У неё есть отец, есть дед. Такой, как ты, не нужен нашей семье. — Алан, перестань! — Энн, не глупи! — он с яростью посмотрел на неё. — Очнись! Что за цирк ты устроила? Разве не видишь полнейший бред? — Это выбор нашей дочери. Артур — хороший человек. — Вы предохраняетесь? — спросил меня Алан. — Да, — на самом деле, нет. — Планируете детей? — После свадьбы. — Что будет с Эвой и ребёнком после твоей смерти? В любом случае я умру раньше Эвы, Алан прав. — Я обеспечу их после своей смерти. — Пустые слова. Ты раскидываешься словами и подарками. Уверен, что купишь её любовь? — Пап, я люблю Артура не из-за денег, — Эва не врала. — Этим миром правят деньги! Он побалуется с тобой, заделает ребёнка, а потом выкинет вас, как мусор, и найдёт себе девчонку моложе тебя! Я не верю в любовь в современном мире, — Алан встал. — Делайте, что хотите. На свадьбе ноги моей не будет, — пригрозил мне пальцем: — Я не приму тебя в свою семью. Он вышел прочь из гостиной. Я услышал шаги по бетону и громкий стук двери. — Артур, прости его, — просила Энн. — Алан вспыльчивый и резкий, но отходчивый со временем. — Я говорила, что так и будет! — упрекнула Эва. — Мам, я не хотела всего этого. — Ты хотела от меня скрыть? Сыграть свадьбу тайно? — Да. Призналась бы потом. — Я изначально был против сокрытия свадьбы, поэтому знакомство — исключительно моя инициатива. Возможно, я поступаю неправильно или старомодно, но отношения не должны быть тайными. Эв, это твои родители, и в любом случае я — твой выбор. — Согласна с будущем зятем, — Энн опустошила бокал и засунула в рот вилку с тортом. — Мужчина порядочный, умный. Таких в семье Винтер не было. Ты достойна лучшего, Эва, и ты получила достойного. — Мне следует с ним поговорить, — я встал с дивана. — Куда он пошёл? — В гараж, у него мастерская. Выпьешь для храбрости? — Эва поднесла ко мне бокал. — Нет, спасибо. Здравый ум поможет. Где гараж? — Справа по коридору третья дверь. — Арт, папа может тебя убить, — серьёзно сказала Эва. — Тогда ты с лёгкостью найдёшь мой труп. Я знал, чем занимался Алан. Когда он раскрывал мне в лицо свою душу, я читал его. Хобби — подсудное дело, за такое и в тюрьму посадят, но дьявол ему не судья. Гараж без машины, мастерская без инструментов. На стенах нет пил и топоров. Дровосек на работе, дома ювелир. Гараж обставлен специальными тазиками и приборами разогрева. На стенах молотки, отвёртки и прочие мелкие инструменты. В хобби Алана главное не сила, а терпение. — Используешь керосин? Алан чистил пистолет за столом: — Кто тебе разрешил сюда приходить? — Не говори, что используешь электричество. — Уйди отсюда, тебе здесь не место. Тебе не место в моей семье. — Электричество опасно. Не смей его больше использовать, — я ходил по мастерской. — Старый патрон без труда выстрелит. Ты — взрослый, умный человек, а терпения не набрался. Оружие не висело на видном месте. Алан хранил его в огромном сундуке. — Вздумал меня учить, щенок?! — Удаляй грязь обычной жёсткой щетиной для одежды. Не латунной, не металлической. Наливаешь в ёмкость керосин и опускаешь туда оружие, герметично закрываешь и забываешь на три недели. Не используй молоток, только киянку. Обрабатывай металлические части средством для химического воронения. Вместо керосина возьми дизельное топливо и забудь о горелках. Алан положил пистолет, но не повернулся ко мне лицом. Мои слова его заинтересовали. — Ты же спец по картинкам и фигуркам. — Я многое знаю. — Тогда знаешь, что нужно сделать. — Я не уйду отсюда, пока не поговорю с тобой. — Я всё сказал. — Впервые мы занялись сексом спустя месяц сожительства. Спали под разными одеялами. — Заткнись! — процедил. — Я не хочу это слышать. — Я не мог… перейти грань. — Но перешёл. — И не жалею. Твоя дочь — бриллиант. Однажды я чуть не женился. У меня было кольцо, но я опоздал. Долгие годы я не верил в любовь, да и сейчас не верю до конца. Однако мне не хочется терять Эву. Алан встал из-за стола и подошёл: — Ты старый. Очень-очень старый. — Вопрос возраста? — Зачем моей дочери второй отец? — Я не буду ей отцом, буду мужем. Алан упёртый. Сложно переубедить. — Алан, у меня есть дочь. Лицо вмиг изменилось: — Эва не знает? — Нет, и не узнает. Это тайна, с которой я умру. — Что же ты за отец такой? — Я не участвовал в воспитании, видел дочь один раз. Десять лет назад она вышла замуж за мужчину, который старше её на двадцать два года. Я не был на свадьбе, не знаю мужа. Она счастлива благодаря мужчине рядом. Он — её спасение. Самое главное для отца — видеть дочь счастливой. Она сделала свой выбор, выбрала взрослого мужчину. Мне остаётся верить, что он не причинит ей вред, и я верю. Дочь навсегда останется для меня маленькой девочкой, и до конца своих дней я буду за неё переживать. Глаза Алана заслезились: — Ты сделаешь Эву счастливой? — Ты построил этот дом своими руками. Чудесный дом, в котором вы с Энн вырастили замечательную дочь. Возможно, твоя жена дала больше эмоций, чувств и любви к девочке, чем ты. Матери близки с дочерьми. Сейчас, Алан, стань для Эвы отцом. Я не посягну на твоё положение в семье. У Эвы есть отец, и это ты. Я не полюблю Эву, как ты, но только ты в любой момент подставишь отцовское плечо. У меня не получится стать тебе другом, возможно, мы не сядем за один стол без чьей-либо просьбы, но, прошу, разреши мне сделать твою дочь счастливой. Алан без слов протянул руку. Я ответил на жест. — Добро пожаловать в семью, искусствовед. Я заулыбался: — Собираешь только оружие? — Попадается в основном оружие, а что? — У меня есть Железный крест 1-о класса времён Первой Мировой Войны. — Интересно. — Не для продажи, стоит гроши. Мне он не нужен. Реставрировать не надо, он в прекрасном состоянии. — За сколько отдаёшь? — Смеёшься? Отдаю даром. Я же сказал, он мне не нужен, глаза мозолит. — А у тебя откуда? — Кажется, купил на барахолке. Его вручили солдату за храбрость, не за убийства. — Приноси. Награде в коллекции я обрадуюсь, а мой друг Войер позавидует. — Договорились. Нагнетающая тишина и заминка перед предложением. — Не хочешь пошуметь? Я посмотрел на сундук: — В мастерской? — Стрельбища нет, но мишень имеется, — Алан открыл сундук с кучей разного оружия. — Пистолеты, автоматы, гранаты, даже пулемёт есть! — взял пулемёт. — МГ 08/15. «Машиненгевер», — произнёс без акцента шёпотом, прогоняя старые воспоминания. — Смотрю, ты разбираешься. — Модель 1915-о года с изменёнными сошками для более удобного эксплуатирования. Я разбираюсь в немецком оружии. Этот пулемёт… — от запаха железа во рту привкус земли. Земля с кусочками металла во рту единственного выжившего солдата. — Хорошая вещь для своего времени. Я помнил сколько бед принёс пулемёт моей семье. — Как тебе этот красавчик? — Алан взял отреставрированный пистолет. Сильный поток крови прилил к голове, зашумело в ушах. Ненароком я коснулся кончиком языка нёба и почувствовал железо. Дырки давно нет, но старый рубец напоминал о последнем миге в жизни. Не сегмент. Моя настоящая жизнь. — Пистолет Люгера «Парабеллум». Основное оружие офицеров Вермахта, — я держал его в руке и дрожал от страха перед прерванным суицидом. — У меня есть патроны, — Алан очень хотел пошуметь. Нет. Я не выстрелю из него. — Люгер — отличное оружие с недостатками. У тебя есть что-нибудь американское? Я не стрелял из американского. — Кольт? — он достал из сундука пистолет, сильно пахнущий керосином. — Сделать тебя или поддаться?

***

— Мне кажется, они там долго, — заволновалась мама. — Арт заговаривает зубы. В этом моему жениху нет равных. — Жениху. Ты точно уверена в своём решении? — Да. Не хочу сомневаться в нём. А ты что думаешь? — Он, конечно, староват. Ты уж меня прости, твоего отца можно понять, но я — твоя мать, и я всегда буду на стороне дочери. — Спасибо. Послышались выстрелы из мастерской. — Только не это! — Папа что, стреляет? — Моли Господа, чтобы он не стрелял в Артура! С порога мастерской мы увидели совершенно неожиданную картину. — Зачем долго целишься? — спросил Арт. — Долго обрабатывать оружие у тебя нет терпения, а рассматривать цель — с большой радостью! — Ну я же должен прицелиться! — папа в нескольких футах от мишени с пистолетом в вытянутой руке. — Алан, зачем люди стреляют из пистолета на войне? Пистолет предназначен для ближнего расстояния. Ты не снайпер, не поразишь цель в километре от себя! — Артур выпил тёмную жидкость из папиного стакана. Километр? Почему он произнёс «километр», а не «миля»? — Дай сюда, — забрал пистолет. — Ты — стрелок, но у тебя закончились патроны для винтовки, а враг поблизости. Ты достаёшь пистолет из кобуры. У тебя пара секунд, чтобы произвести выстрел. Нет времени для прицеливания. У солдата плохое зрение? Носи очки. На войне всем плевать на твои диоптрии. Запомни, три секунды. Поднимаешь, — стоя с прямой спиной, Артур вытянул вперёд правую руку, — не прицеливаешься, а сосредотачиваешься на цели, это разные вещи, — рука замерла на доли секунды, тело не шелохнулось, — и спускаешь курок. Погремел выстрел с отдачей. Пуля попала в центр мишени. — Господи! — вскрикнула мама. — Не зажимай глаза, Алан, — Артур часто моргал, — и не щурься. Зрение портится. — Понял-понял тебя. — Простите, а чем вы занимаетесь, мальчики? — спросила я. — Алан, совсем сдурел? Чем заставляешь заниматься Артура? Он же искусствовед! — Не знаю, Энн, какой он — искусствовед, но в оружии шарит больше меня! Я смотрела на Артура, ожидая объяснений. — Мы занимаемся мужскими делами, любимая, — он подошёл к столу и сделал глоток тёмного алкоголя. — С каких пор ты стреляешь? — Я умею стрелять. Я в армии служил сорок лет назад, но руки-то помнят. — Вы и пьёте здесь?! — кричала мама. — Алан, я заберу у тебя все игрушки! — Виски! — папа стукнул по лбу. — Арт, как я мог забыть, что ты подарил мне отличнейший виски! — он выбежал из мастерской, видимо, за тем самым виски. Артур смотрел на меня с улыбкой. — «Арт»? То есть теперь не только я тебя так называю? — Алан не смирится с моим возрастом, но пообещал, что мы станем друзьями. — Он тебя одобрил? — спросила мама. — А вы сомневались?