ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

Многие из властелинов сидели на земле, тот же, о ком не думали, носил венец.

Сир. 11, 5.

Всё было ложью. С самого начала всё было ложью. Я понял. Он с самого начала был рядом со мной. — Привет, — голос — звук металла. Рот не улыбается, но глаза блестят от восторга. — Это… — сажусь на пол спиной к стене, слёзы мешают подбирать слова, — это шутка?… Не может быть… Ты не можешь быть Им… — Почему? — Потому что… — Потому что я всегда был рядом с вами? Был на виду, когда происходили странности? — Да… — В этом-то и суть, Джеймс. Держи друга близко, а врага — ещё ближе. Герой войны. Инвалид. Перебинтованный. Я называл его братом. Сердце вот-вот остановится. Не знаю, чувствует ли он это, потому что всё, что мне было известно об Эмиле Бакланде, оказалось ложью. — Тебе плохо? Принести воды? — Не смей так со мной разговаривать! — Я волнуюсь за тебя, Джеймс. — Неужели?! Ты продолжаешь притворяться даже сейчас! — Я не притворяюсь. Я действительно переживаю за тебя. Голос не мультяшный. Пугающий и монотонный. Специфика очень странная, запоминающийся тембр. Грубость, бас и глубина. Голос подвижный, резкий, но интонация спокойная. Слова произносятся правильно, без ошибок. Он на стуле в расслабленной позе. Одет в камуфлированную куртку, клетчатую рубашку с футболкой, синие джинсы и малиновые ботинки, на голове нет шапки — он спокоен. Что скрывают бинты? — Отдышался? Стало полегче? Я перевариваю случившееся. Воспринимаю прошедшие события иначе. Вспоминаю. — Ты пришёл за ответами. Спрашивай. Медленно подхожу к нему. Шатает от шока, нет возможности прийти в себя. — Это сон? — Нет, реальность. Во сне другие оттенки цветов. Возможно, это наша последняя встреча в реальности. Твой последний шанс поговорить со мной. — Мне продолжать называть тебя Эмилем или лучше Пифоном? — Мне не очень нравится прозвище Пифон, поэтому можешь продолжать называть Эмилем, если тебе будет удобней. — Эмиля Бакланда не существует? — Я его выдумал. О нём нет информации. Хотя, может, где-то и существует настоящий Эмиль Бакланд, но он не я. — Твои способности — фальшь? — Ты про сердца и души? Хм. В каком-то смысле нет. Я не останавливаю сердца напрямую, не могу отключить сердце. Души я и правда читаю, отчасти. — Как ты убил Крауча? — Во сне умирают, Джеймс. Я заставил его навсегда заснуть, поэтому остановилось сердце. — Его душа свободна? — Да, он воспользовался дверью. — Зачем ты убил Войера? Пифон тяжело вздыхает: — Его час настал. Мне больше не нужен наставник. — Просто избавился от него? — Звучит грубо, но да. — Вы правда знакомы с 90-х? — Правда. Тогда я впервые прикинулся инвалидом с даром, Войер меня приютил и, скажем, взял на попечительство. — Твоя мать? — Фальшь. Останавливаюсь сбоку от него. Он абсолютно спокоен. Я представлял его другим: наглым, громким, жёстким, эмоциональным — настоящим психопатом. Эмиль был импульсивнее Пифона. — Ты убил брата! — меня одолевают злоба и ненависть. — Ты казнил его на моих глазах! Он умирал, а ты смотрел на него! Ты был на площади. Сказал, что он ещё живой. — Этот мальчик хотел умереть. Другой мальчик исполнил его желание. Удо не подал знак, что я настоящий у тебя за спиной. Удо? Что значит «удо»? — Всё было спланировано? Я не верю… — Да, подготовлено заранее. Удо специально познакомил нас. Это я сказал, что мне пора войти в игру, и он согласился. — Удо?.. Пифон улыбается. Разумеется он называет брата настоящим именем. — Удо меня не спас, — произносит с горечью. — Мой старший брат Удо не спас меня, не забрал. Я гнил живьём, пока Удо жил своей жизнью. Его звали Удо. — Как вы всё провернули? Как ты забрал череп? — Ты решил, что Удо остановил время для тех, кто в доме, но он остановил для меня. Я был на улице, у всех на виду. Когда время остановилось, я спокойно подобрать череп с земли. — Нет. Сеера выкинул череп после взрыва, именно тогда время возобновилось. Что ты сделал с Лоуренсом, сержантом, который тебя охранял? — Когда время остановилось, я был на улице, замерли те, кто уже находился в погребе. Удо это сделал, чтобы спецназ не зашёл в дом раньше положенного, и чтобы Винс увидел фальшивый чёрный ход. После взрыва пошло время. Мы побежали к торцу Леди, Лоуренс передал по рации, что выбило окно, Джордан велел нас с Войером поменять местами. У меня было несколько секунд до рокировки. Когда Войер выходил на улицу, я погрузил Лоуренса в сон и выполнил свою часть игры. — Куда ты дел череп? — Тут же перенёс в свой мир. — В Мир Снов? — В моём мире нет живых людей, там иллюзии. — А потом вернулся на место. — Верно. Я разбудил Лоуренса, Войер увидел нас двоих у торца. Далее рокировка. — Лоуренс должен был увидеть череп под окном. — Нет. Удо выкинул его позже из-за взрывной волной. Сеера приходил в себя после взрыва. Демона отбросило к стене, он долго поднимался с колен, задыхаясь от дыма и гари. — Всё было спланировано до доли секунды. — Да, мы рассчитали. — В какой момент ты решил убить брата? — В юности, возможно, в детстве. Когда мне стукнуло сорок, я сказал матери, что убью Удо. Она не поверила. Я не хочу вспоминать, но необходимо разобраться в смерти Сееры. — Как ты его убил? — После того, как он напал на Винса, я переместил его на стройку. Способности становиться невидимым и управлять временем сыграли против Удо. Как только ты попросил проверить Леди, войдя в первую же комнату, я погрузил в сон сопровождающих меня спецназовцев и переместился на стройку. Ты разговаривал с Войером на улице, в то время как я ударил брата молотом по спине. Затем я перенёс его тело на витрину магазина и снова воспользовался невидимостью. Пока мы ехали на площадь, Удо ждал расплаты. Народ столпился у магазина, когда на пустой витрине неожиданно появился твой друг. А дальше ты знаешь. — Как ты отправил мне смс? Пифон достаёт из кармана телефон: — С него. Я заранее написал смс и ждал нужного момента для отправки. У нас с Удо была особая связь — номера засекречены символами, поэтому ты бы никогда не нашёл номер, с которого было отправлено то смс, ну а номер Эмиля ты знаешь, он настоящий. — Сеера знал, что умрёт тогда? — Он догадался о смерти на стройке. Я бы не дал ему умереть от болезни. В голове щёлкает. Сердце немного успокаивается, но теперь болит голова. — Я не верю! Не верю, что Сеера меня обманул! — Джеймс, по факту он не обманул. Удо выбрал череп, а не тебя. — Он… он всё подстроил! Он — лжец! Он не сказал ни единой правды! — Произошедшее после смерти Удо не относится к нему. Я не назову брата лжецом или манипулятором. Удо — очень умный человек, вундеркинд. Умственная особенность сыграло с ним злую шутку в будущем, брат стал шизофреником. Меня же окрестили, — Пифон подносит указательный палец к виску, — идиотом. Я был очень стеснительным, молчаливым и замкнутым ребёнком. Как-то я нашёл труп кошки и долго его разглядывал, мать подумала, что кошку убил я. Врачи поставили диагноз — идиотизм. Обидно, наверное, иметь старшего сына вундеркинда, а младшего — идиота. С этим диагнозом я прожил всю жизнь. Слишком поздно мне сообщили, что я не был идиотом. Выходит, замкнутый мальчик носил клеймо из-за дурацкой врачебной ошибки. — Сказки о войне — ложь. Не было Ирака. — Да, — он усмехается, — Ирака не было. — Твои медали? Твои геройства? Миномётный обстрел? Твои военные печальные истории? — Вызвать жалость так просто, — сдвигает брови к переносице. — Я думал, вы будете похожи, вы же братья… Как я ошибался, представляя себе Пифона. — Мы не были похожи с Удо. Это тоже очень помогло. Нельзя догадаться, что мы — родственники. — Там, в морге, я видел его настоящим? — Да, таким брат навсегда остался в моей памяти. — Это и есть Удо. Пифон смотрит на меня краем левого глаза и смеётся: — Ты не понял. Личности-личности. Все личности создал я. Удо менялся в тот момент, когда я захочу. Он помнил всё, что совершил в жизни, помнил каждую личность. — Нет… психиатр сказал, что смена личности происходит по прихоти больного, он не знает ничего о прошлых личностях, происходит шок в момент перед переходом. — Повторюсь, Удо — умный человек. Сыграть недоумение или шок проще простого. Однако шок всё-таки был. Повешение, церковный концерт, исповедь, письмо, выход на поклон, тест на беременность. Удо настрадался в последний момент — в момент перед переходом. Ты, как обычно, скажешь, что твой друг тебе врал, а я назову твоего друга самым ужасным человеком на свете. — Ты клевещешь на него из-за ненависти! Говори что угодно, но ты не заставишь меня его возненавидеть! — Правда? — Пифон подаётся вперёд. — Джеймс, ты считаешь меня всеобщим злом, но всё это время злом был именно Удо. Знаешь, что он творил? — Нет, не хочу знать! — У него было восемь личностей. Восемь личностей брата — восемь лап у паука на шее, — Пифон щёлкает пальцами. — Как символично! Он ненавидел одну личность: Святой Отец, насиловавший маленьких мальчиков. — Не говори чушь! Сеера не педофил! — Спроси у Теда. «Душа ребёнка». — Что?.. — Маленький Тедди Джонсон очень любил Отца Габриэля, но Святой Отец любил его по-взрослому. — Я не хочу это слышать! — взъерошиваю волосы на голове. — Ты лжёшь! — Ты плакал, когда у тебя на глазах умирал Удо, оплакивал бездыханное тело на секционном столе, ты ездишь на его машине, полученной в наследство, а он насиловал детей тридцать один год. Я сбился со счёта на восемьдесят четвёртом ребёнке. У меня подкашиваются ноги, сердце бьётся быстрее. Восемьдесят четыре ребёнка за тридцать один год. — Он это делал не по своей воле! Ты создал такую личность! — тычу пальцем в Пифона, позабыв о страхе. — Ты заставлял его творить эти вещи! — Я — монстр? Я изнасиловал детей? — Он был оружием в твоих руках! — Ты его оправдываешь, но в душе зарождается очень маленькое чёрное сомнение. Оно со временем вырастет в ненависть. Как можно дружить с педофилом? — Он не педофил! — голос срывается от крика. — Удо поплатился за деяния Святого Отца личностью Мориса Беллами. — Морис убил Джессику Смит? — Нет. — Где она? — Где ей и место, — Пифон скрипит брекетами. Я молчу. Пытаюсь прийти в себя, но не выходит. — Физическая оболочка была всегда. Зачем тебе череп? — Чтобы загадать желание. — И что же ты хочешь? Устроить геноцид? — Для геноцида мне не нужен череп. Я могу самостоятельно погрузить в глубокий смертоносный сон целый город. Завтра они умрут, Джеймс. Тебе их не спасти. Однажды я уже устроил геноцид, за что получил награду. Я вошёл в историю, но история меня вычеркнула, точнее я стёр себя и Удо из истории. Тогда я убил гораздо больше людей, чем собираюсь убить на Оазисе. Ты не обнаружишь трупов — они канут в небытие. — Ты просил брата находить отмеченных, чтобы потом в один момент их убить? — Людей на планете стало слишком много. Они считают, раз обладают даром, что имеют огромную значимость для Вселенной, но они её же и портят. Не обязательно быть отмеченным, чтобы называться особенным. Оазис — грязь, я очищу мир от чумы. Пифон подходит к тумбочке у стены. За широкой спиной мне не видно, что он делает. — Мы с Удо пытались очистить мир. Он — своими методами, я — иными. У нас почти получилось, но в последний момент мы поняли, что ничего не выйдет. Я загадал желание, нам дали второй шанс. — Удо сказал, что ты нашёл череп. — Я откопал его, он был зарыт глубоко в земле. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять, для чего он создан, — скрежет зубов, на тумбочке бинты с пластырями и брекеты. Пифон снимает маску. — Я загадал желание. — Что? Он поворачивается лицом. На шее с правой стороны яркая голова змеи, туловище обвивает горло и спускается под рубашку с футболкой. Вторая голова на тыльной стороне правой ладони. Под пластырями и бинтами прятались змеи. — Иную жизнь для себя и брата, — зубы не скрипят от брекетов. — Я не Фредди Крюгер, Джеймс. — Ваши способности появились после исполнения желания? — Удо приобрёл их со временем, я сразу изменил физическую оболочку, потеряв истинное обличие. — Ты убил брата, потому что он хотел уничтожить череп. — Отчасти, да. Удо нечего загадывать, он смирился с участью, а у меня есть одно желание, и я намерен его загадать. Я ждал пятьдесят два года для второго желания. Удо не говорил? — Что? — Второе желание можно загадать спустя столько лет, сколько тебе было на момент первого. Мне было пятьдесят два. Прошло достаточно времени, чтобы обдумать предпочтения. Тебе придётся ждать пятьдесят один год. — Мне это на хер не нужно! Я уже загадал долбаное желание, которое полностью изменило мою жизнь! Я потерял жену! Моя жизнь рухнула в один-единственный момент! — Я понимаю, тебе тяжело. — Ты ни черта не понимаешь! — хожу кругами, поглядывая исподлобья на Пифона. — Ты не знаешь, что такое любовь! — от крика слюни вылетают изо рта. — Верно, — он болезненно закрывает глаза. — Я не знаю, что такое любовь. — Я могу тебя убить. Мы не во сне! — нащупываю пистолет в кармане плаща. — Ты реален, из плоти и крови. Один выстрел между глаз, и всё закончится. Направляю пистолет на Пифона. Ни один мускул не дрожит на его лице. — Джеймс… — Заткнись! — рука трясётся. — Живы мы вдвоём, другие умерли. Один из нас останется в живых. — Ты не хочешь жить. — Я обязан отомстить! — За Удо? — Пифон смеётся. — Он не достоин мести. За Войера? Старик сказал, что покончил с воровством, но это ложь. С моей помощью он украл сорок одну книгу из засекреченных библиотек. Войер откапывал оружие? Воровал из гаража лучшего друга, поверь мне, там есть чему поживиться. Плохие люди умерли, Джеймс. — Хватить заговаривать зубы! — Ты считаешь меня злодеем в истории, но я скажу тебе, что каждый человек играет свою определённую роль в этом театре, и ты здесь главный актёр. Нажимаю на предохранитель. Не снимается. Не подаю вида о неисправности пистолета. — Откуда у тебя пистолет? Откуда? — Разве ты забрал его из кабинета комиссара? Не забирал. — Не смущает, что он лёгкий? Ах, да! Ты же не пользуешься оружием. Отвожу пистолет от лица Пифона. Лёгкий и пластиковый. Нажимаю на курок, струя воды выстреливает в сторону. Как я мог забыть? Я не вытащил его, оставил в плаще. — Ты сходишь с ума, Джеймс. Разум сосредоточен на мне, а не на запертом в тюрьме человеке. Удо говорил, что Мурир представляет опасность, но ты прицепился ко мне и к черепу. Подумай хорошенько: ты запер Мурира в огромной бетонной коробке с сотнями людей. Стремишься спасти всех, но не спасёшь. Выбирай, кто выживет: отмеченные на Оазисе или обыкновенные смертные в пожаре. Я больше не контролирую Мурира, жестокий мир поглотил его. Он возьмёт своё. — Я не детектив, — пялюсь на игрушку в руке, капли пота текут по лбу. — Я не соображаю, что происходит вокруг. — У каждого своя роль, Джеймс. Твоё решение будет последним. Голова разрывается. Сеера в библиотеке не причинял мне такую боль. Треск свечей и лампочек действует на нервы. — Сильно болит? Мне это знакомо. — Пошёл ты! Пошёл на хер! — Твоя смерть мне невыгодна, по крайней мере сейчас, но и у меня под ногами не бегай, — Пифон кладёт руки плечи. — Иди домой. Ты заснёшь, приснится хороший сон. Обещаю. Лихорадит, пот стекает ручьями, рубашка насквозь мокрая. — Но сначала беги отсюда. Мой раб мёртв, его убежище мне не нужно. Беги и не оглядывайся. Не смей умирать, ты мне ещё нужен. Я молча ухожу из комнаты в коридор. Пифон остаётся за спиной. Ступаю одной ногой на половицу — она скрипит, второй шаг — скрип. На стенах паутины трещин. Квартира сейчас рухнет, мне приказано бежать. И я бегу к выходу. Пол за мной рассыпается. Внизу квартира Сееры, есть ли в ней Марра? — Марра! Марра! В ответе нет смысла. Стены, пол и часть потолка провалились на этаж ниже. Невозможно выжить при обвале, если только Марры нет в квартире Сееры. Пожалуйста, Марра, будь в другом месте! Я добегаю до входной двери и переступаю порог. Квартира с Пифоном проваливается вниз. Бог Снов покинул наш мир и вернулся в искажённый. Спускаюсь по лестнице. Четвёртый этаж завален кусками бетона и брёвнами. Одна квартира разрушилась, остальные не пострадали, но люди в доме просыпаются от ужасающего шума и бегут прочь. От паники и пыли задыхаются и кричат, зовя на помощь. — Обрушилась квартира на пятом этаже! — объясняю я. — Вызовите спасателей и покиньте дом! Полная луна на тёмно-синем небе, усыпанном звёздами. Прекрасное время, чтобы поехать домой и заснуть. Я завожу Мустанг — машину, что когда-то водил педофил. Не перейду на сторону Бога Снов. Он не заставит меня усомниться в Демоне. Щелчки в голове. Определённо, я схожу с ума.