ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

ЗАПОМНИ

1986 год

Я очнулся в переулке. Ночь. Дождь. Грязная куртка с ботинками, чёрный пиджак и брюки. Голова болела. Я дотронулся до лица: щетина. На висках чисто: нет длинных волос. Я протёр глаза и не почувствовал брови с ресницами. Что с лицом? Холодно. Я поднялся с асфальта и укутался в куртку. Куда идти? Брат сказал идти вперёд и встретить девушку. В переулке громко, откуда-то доносилась ужасная музыка. Последнее, что я слушал, — детский церковный хор. Музыка играла за ржавой дверью. Брат сказал, девушка будет на улице. Нужно её найти. Через дорогу у мусорного контейнера курила девушка. Блондинка с пышной причёской. Короткая юбка, телесные колготки, сапоги на высоком каблуке и яркая куртка. Как ей не холодно? Решив, что я подошёл стрельнуть сигарету, девушка протянула открытую пачку. — Я не за этим. Она рассматривала меня, жуя жвачку: — У меня нет дури. — Я не наркоман. — Выглядишь, как наркоман. Неужели я плохо выглядел? — Что выдаёт? — пытался разузнать у неё про новую внешность. — Чёрные круги и глаза. Давно не принимал. — Я давно ничего не принимал, — протёр глаза. Я не был наркоманом, не был алкоголиком. За всю жизнь выкурил несколько сигарет. Вредные привычки не по мне. — Совсем-совсем ничего? — она согнула ногу и упёрлась стопой в стену. Короткая юбка задралась. — Я пуст. Я как чистый лист. — Как зовут? — Морис, а тебя? — Джесс. — Что за музыка играет? — я показал на ржавую дверь. — Хип-хоп. — Кто-кто? — Из пещеры вылез? Не слышал хип-хоп? — Предпочитаю классическую музыку. — И как курить травку под Моцарта? — Не пробовал, не знаю. — Ты сказал, что чист? — Джесс выкинула окурок. — Фигурально, не визуально, — обвёл грязный костюм. — Резинка есть? — Я лысый. — Презерватив есть? — Нет конечно, — зачем носить с собой презерватив? Джесс лопнула пузырь жвачки перед моим лицом: — Не бойся, не мятная, — дотронулась до паха. — Будет приятно, — надула второй пузырь, — фруктово-сладко. — Ты… ты хочешь тут? — Ага, на картонке, — кивнула на контейнер. — Я встану раком, а ты вставишь сзади. Окей? Меня смутило её предложение. — Хочу тебя, — прошептала она в губы. От неё пахло яблочной жвачкой и сигаретами. Щелчок слева в голове. Появилась нестерпимая похоть. — Тебя можно во все щели? — голос стал мерзким. — Да, чем быстрее отымеешь, тем лучше. Скоро заиграет моя любимая песня, нельзя её пропускать. Грубо схватив за ногу и порвав колготки, я кинул Джесс на асфальт за мусорным контейнером. Тело, с которым разрешено делать что угодно. Я поставил Джесс раком и разорвал юбку. Любимая песня подождёт. — Если пикнешь, шею сверну. Я вставил до основания. Хочет быстро — получит. Джесс молчала, ягодицы краснели от нервных толчков. Глубоко на сухую. Удовольствие не заказано. Я смотрел на небо. Член влажный из-за крови. — Ты не предупредила, что девственница. Она не девственница. Я порвал не девственную плеву, я рвал её. Неприятно и мокро от большого количества крови. Член барахтался, как пробка в океане. — Как хорошо, что секс придумали разнообразным. Я вытер член о ягодицы и вставил в анальное отверстие. Плевать, готова Джесс морально и физически к анальному сексу, я получу своё. — Смотрю, ты — шлюха. Сколько членов расширило задницу? Не каждая даст в задницу любимому мужчине. Джесс, видимо, безразлично кому и что подставлять. Женщину, как и мужчину, унижает анальный секс. Как сломать Джесс? Мужчины любят анал, в том числе и те, кто не пробовал. Это их натура. Я не получал удовольствия. Что чувствовала Джесс? Она молчала, изредка стонала. Я лёг на неё всем телом, сдавливая рёбра руками. Джесс мокрая от дождя, крови, пота и меня. — Да! Вот так! Блять, как же ты хорош! Ещё! Я чередовал анальный с вагинальным, Джесс подо мной извивалась и пыталась дотянуться. — Стой… Хватит… — она тяжело дышала. — Ты охуенно трахаешься. Я три раза кончила, твоя очередь. — Я сказал заткнуться! — придушил её. — Я уже кончил в тебя пару раз, но ты не почувствовала, потому что шлюха. Оставшись в заднице, я опустил руку к влагалищу. Может, член у меня выдохся, но не пальцы, утонувшие в крови, смазке и сперме. Скрип ржавой двери и мужские голоса. — Джесс, в людном месте и при посторонних? Сильнее возбуждаешься? Лично меня — да. Я трахал её членом и руками, добиваясь, чтобы после меня Джесс перестала трахаться вовсе. Рубашка и брюки испачкались кровью и выделениями. Громкие стоны переросли в крики похоти. — Эй, ты слышал? — Да, кажется. — Откуда? — Присмотрись, мусорник трясётся. — А вдруг там кто-то трахается? Мы помешаем. — Когда люди просто трахаются, не кричат. Я кончил в Джесс четвёртый раз. Выдохся. Она лежала на асфальте с пульсирующим членом в заднице. Посторонние голоса стихли. Контейнер сдвинулся. — Какого хера вы делаете? — спросил парень в кепке. — Тебе подсказать или сам поймёшь, сосунок? — я задыхался от перевозбуждения. — Воу, сколько крови! — второй парень испачкал белые кроссовки. — Эй, ты что наделал, кретин? — Знатно потрахался, малышня! — Помогите… — прошептала Джесс, — умоляю, помогите… — Ах ты лысый еблан. Кровавый кроссовок прилетел в челюсть. Били по лицу и животу. Оттащили меня к железной двери. Парень в кепке забежал внутрь звать на помощь, второй проверял Джесс. Я сидел под фонарём с расстёгнутой ширинкой и торчащим членом. Побитый, измотанный, в крови. Дёрнул языком во рту — выплюнул зуб. Небольшие потери в сравнении с Джесс. Ко мне подбежал парень в грязных кроссовках: — Тебе повезло, приятель, она жива, а ты никуда отсюда не уйдёшь. От удара в челюсть я упал замертво. Меня зовут Морис Беллами и в 1986-м я изнасиловал девушку по имени Джесс. Я не запомнил время до суда. Кажется, это и не важно. Я помнил суд. Навсегда запомнил. — Признайте вину, мистер Беллами, — настаивал адвокат. — Срок будет небольшим. — Я не виновен, Уилл! Это было обоюдно. — Тогда почему у неё травмы? — Она просила ещё и ещё! Последнее заседание. Перерыв. На одной стороне я, на другой — Джесс. На её стороне суд присяжных. Прокурор показал фотографии разорванных женских гениталий. На двух прошедших заседаниях меня признали виновным, на третьем Уилл добивался снисхождения. Четырнадцать лет за изнасилование? Смеётесь?! — Морис, пожалуйста, одумайся! — Не признаю вину! Я не виноват! Мы шептались в зале, пока Джесс курила у чёрного хода. Разнервничалась, потребовала перерыв. — Морис, тебя видели и опознали, а значит ты виновен. — Она — шлюха и сдохнет как шлюха! Не засадит меня в тюрьму на четырнадцать лет! — У неё отлично получается. Присяжные и судья поддерживают её. — Какого хера, Уилл? Она и двух слов связать не может, а тут терминами кидается! Качает права. Что за цирк? Почему не говорят, что она была пьяная в стельку? — Алкоголь притупляет чувства, поэтому она не закричала сразу, что её насилуют. — Ты — дурак? Я не насиловал! Она могла вырваться в любой момент, но не захотела. — У неё спина в синяках, несколько рёбер сломано, гематомы на шее. Это не изнасилование по-твоему? — Уилл, она мычала, как умственно отсталая, когда её вытаскивали из-за контейнера! — Скажи спасибо, что она не инвалид и совершеннолетняя. — Тогда в чём проблема? Мы тупо занимались сексом! Да, не дома в кровати, какая разница? — Морис, пожалуйста, заткнись. Я предупреждал, что так и будет. Отказываешься играть по моим правилам — сгниёшь в тюрьме. В зал вошли Джесс и зрители. Ой, чёрт, сейчас начнётся. — Всем встать, — попросила секретарь. Присяжные и судья заняли места. — Перейдём к допросу пострадавшей. Джесс села на стул возле судьи. Монашка, невинная. Строгая блузка с пиджаком и брюки клёш. В суд не придёшь в короткой юбке. Не хватало нимба над головой. Сука. — Мисс Смит, — обратился прокурор, — Вы знакомы с подсудимым? — Мы познакомились в ту ночь, ранее я его не знала. — Вы познакомились или он? — Он. Он подошёл и завязал разговор. — Вы говорили о сексе? — Конечно нет. — Ложь! — закричал я. — Сука, не ври! Судья застучал молотком председателя по столу: — Мистер Беллами, сядьте. Мистер Хендриксон, успокойте подзащитного. — Да, Ваша Честь, — Уилл зашептал мне: — Морис, не ори, веди себя достойно. — Она лжёт!.. — Мисс Смит, каким Вам показался мистер Беллами? — спросил прокурор. — Неприятным человеком. Я подумала, он — бомж или наркоман, хотела быстро докурить и сбежать от него. Когда Беллами рассказал, что собирается сделать со мной, я не успела уйти, потому что он меня схватил. Сука. Что она несёт?! — Он толкнул Вас на асфальт? — Да, но сначала говорил, что поставит на картонку. Я сильно ударилась и повредила колени. Беллами порвал одежду и изнасиловал меня. Было очень больно, Ваша Честь, я терпела из последних сил. Ты не кричала, тварь! — Ваша Честь, — вмешался Уилл, — кроме братьев Перкенсов, обнаруживших мисс Смит и мистера Беллами, никто не слышал криков. Мы опросили жильцов дома. — Он затыкал мне рот, — спохватилась Джесс, — засунул грязные пальцы в рот. Как мои пальцы оказались во рту, если они были в заднице и пизде? Заученный текст. Джесс говорила не свои слова. Ей помогали. Джесс наигранно заплакала: — Ваша Честь, он разрушил мою жизнь! Уничтожил во мне женщину! Из-за него я не могу смотреть в глаза мужчинам, я их боюсь. Больше никогда не лягу под мужчину. Отныне в каждом мужчине я вижу Мориса Беллами. Я хочу, чтобы преступник ответил за содеянное, чтобы сгнил в тюрьме. — Вопросы есть к пострадавшей? — обратился судья к адвокату и прокурору. Оба ответили, что нет. Наступила моя очередь. — Мистер Беллами, займите место мисс Смит, — попросил судья. Не сяду на место шлюхи. — Морис, не тормози, иди. — Я не буду давать показания, — шептал Уиллу. — Не сяду на её место. — Вы отказываетесь давать показания? — уточнил судья. Я встал. — Морис, она топит тебя. — Ваша Честь, ночью в переулке я увидел пьяную девушку, спящую за мусорным баком. У меня встал на короткую юбку. Да, я воспользовался случаем, — я врал, как врала Джесс. — Она не сопротивлялась. Парни слышали стоны, значит ей нравилось. Я не признаю вину, потому что был чистым, а она пьяной. Не я разрушил её жизнь, она сама себя похоронила. — У Вас всё, мистер Беллами? — поинтересовался судья. Я повернул голову на Джесс: — Я стал последним и запоминающимся. Ты меня оценила. Я улыбался, белые зубы сверкали на безликом лице. Она запомнила моё лицо без бровей, без ресниц, с чёрными кругами под красными глазами и седой щетиной. О да, Джессика Смит меня запомнила. Последовал допрос свидетелей, побивших меня братьев, и подруг Джесс, с которыми она пришла на дискотеку. Пострадавшую ни в чём не упрекнули и описали как порядочную девушку. В своём последнем слове Джессика Смит расплакалась и сквозь слёзы прокляла меня. Она победила. Уничтожила Мориса Беллами. Последнее слово осталось за ней. Меня приговорили к четырнадцати годам. Я покинул зал с мыслью, что такова участь Мориса Беллами. Перед машиной я спросил Уилла: — Кто консультировал Джессику? — О чём ты? — Кто ей помогал? — Органы правопорядка, Морис. — Детям своим расскажи, чтобы не повторили ошибки Джессики. Кто ей писал речь? Кто заставил отстаивать права? — Уилл мялся отвечать. — Есть дополнительное лицо в деле, тайное. Кто? — Мне нельзя о нём говорить. — Уилл, я не приду к нему с местью. — Это… начинающий адвокат, практикующийся. — Видимо, замечательный, подающий надежды? — Да, Морис, у него хорошее будущее. Он лично взялся за Джессику. Захотел, чтобы правосудие свершилось, ибо оно слепо. Я не назову тебе фамилию. — Назови имя. — Тимми. Его зовут Тимми.