ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

СОН — РЕАЛЬНОСТЬ

1977 год

Одна ошибка меняет жизнь. Один неверный поступок ломает судьбу. Одно неправильно сказанное слово ставит крест на будущем. Прошло слишком много лет. Слишком много лет я искал Её. Мир отвратителен без Неё. В миллиардах людей нет одной. Я услышал плач с детской площадки. Недалёкий отец сильно раскачал качели, девочка упала и ударилась головой. Отец звал на помощь, просил вызвать «скорую». Собравшаяся вокруг толпа неумело приводила девочку в чувства. Я прошёл мимо, думая о чёрной гриве кудрей. Я пришёл к ней во сне узнать, как дела. — Как тебя зовут? Девочка прочитала на ладони: — Лейла. — Не знаешь своё имя? — Я забыла. — Как можно забыть своё имя? — Я упала с качелей и забыла. — Я видел. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Хорошо, но я ничего не помню. Как тебя зовут? — Ты не запомнишь. — Я запишу. — Запомни моё лицо.

***

1993 год

Пока Лейла росла, я отчётливо склонялся к существованию реинкарнации. Я нашёл Её спустя столько лет. С каждым годом девочка больше походила на Неё. Странное чувство, я второй раз наблюдал, как Она росла. Комната Лейлы. Сон. — Ты ещё помнишь, как я выгляжу? — Наутро я забываю, но потом что-то шевелится в отголосках памяти. Как будто я должна тебя помнить, но твой образ постепенно стирается. — Ты стала затворником комнаты? — Выхожу на улицу с мамой. Репетиторы приходят заниматься со мной. Я учусь в университете. — Выходишь на улицу? Везёт, — я улыбнулся. — Меня родители не выпускали из дома. Тебе нравится твоя жизнь? — Я не знаю другой. — Злишься на отца? — Нет, но мама до сих пор его не простила. — Я тоже виноват перед тобой. Я тоже качал тебя на качелях, и ты упала. — Тебя не было там. — Там были только мы. В другое время. Тебе было семь, а мне — одиннадцать. Твои родители сильно ругались на меня, да и от моих прилетело. — Ты говоришь о чём-то другом. — Верно. У тебя было сотрясение, выросла шишка. Две истории так похожи. — И что было дальше? — Я любил тебя и хотел быть с тобой. — Что-то помешало? Я встал со стула и подошёл к кровати. — Мама говорит, что я в таком возрасте, когда у мальчиков одно на уме. — Я не мальчик. — Мужчина, в любом случае. — Ты была у меня первой, я буду первым у тебя. — Не хочу, — Лейла вжалась в изголовье. — Уйди. Я лишился девственности с женщиной в сорок девять лет. Этому послужили многие факторы: извращённое детство, уродливость и отношение к девочке, живущей по соседству. Мой первый раз был с той, которую я любил всю жизнь. Я запомнил его не потому, что у меня сначала не получилось из-за комплексов, а потому, что Она приняла меня таким, каким я стал. — Это будет не больно, обещаю. Я не умею заниматься сексом так, чтобы это было больно. — Я закричу… — Тебя не услышат. Это сон. Наутро ты останешься невинной. Происходящее во сне — плод моих или спящего фантазий. — Я не знаю, что это. Не хочу этим заниматься. — Когда-то и я так думал. Я узнал о сексе в пять лет, поэтому и не хотел им заниматься. Стоя у кровати, я прикоснулся к оголённой ноге: — Не возьму тебя силой. Я не монстр. Доверься мне. — Ты не выглядишь как человек, который не причинит боль. — Раньше моё лицо было иным. Ты считала его красивым. Я сел на кровать и поцеловал Лейлу. Ничего. Пустота. Не потому, что она не умела целоваться и ранее не была с мужчиной, скорее дело в самом сне. Он искажён из-за разума спящего. Я вновь поцеловал Лейлу, она успокоилась и доверилась. Бог Снов всемогущ, но я не пользовался своим положением в интимном плане. Я не демон искуситель, утоляющий всевозможные сексуальные фантазии женщин. Мне просто нужна Лейла. Это важно для нас обоих. По завершению я понял, что одним разом не обойдусь. Лейле понравилось, а мне… я повторял одни и те же движения и ничего не чувствовал. Лейла заснула у меня на груди, я встал с кровати и исчез. Наутро она не вспомнила о ночи, не похвасталась, что в двадцать три года лишилась девственности во сне с таинственным мужчиной, наблюдающим за ней больше десяти лет. Я оставлю обрывки воспоминаний после себя, после секса, а когда появлюсь в действительности, Лейла вряд ли меня узнает. А если вспомнит… А если вспомнит? Она должна меня знать. Двойников не существует. Настолько похожих людей не бывает. Я создал иную жизнь, продолжил жить после смерти, чтобы найти Её. Я буду видеть Её каждый день, вдыхать Её запах, слышать Её голос. Чувства? Я обожал Её, а Она не ощущала меня в постели, физически не могла. Это моя вина. Её изуродовали по моей вине. Секс не станет преградой. Я же жил без секса пятьдесят лет. Мир не изменился, люди по-другому смотрели на обыденные вещи. Секс стал олицетворением серьёзных отношений. Если от секса с Лейлой я никогда не получу удовлетворения, это не повод её бросить. Мне нужно время. На календаре 1993-й. Пятьдесят лет со дня Её смерти. Смерти, в которой я виноват.

***

2008 год

Я дважды теряла память на встрече с Марком или… больше. Не помню. Что он говорил? Ах да, принимать таблетки. А какие? Я записала в ежедневник. Я в автобусе. А куда ехала? Домой, точно. Это мой автобус? Вдруг я села не в тот автобус и приеду не туда? — Простите, какой номер у автобуса? — спросила я на весь салон. — Третий, — ответил парень. — Спасибо. А мне в какой? На ладони: «Третий автобус». Фух, я в нужном. А на какой остановке выходить? Я не узнала улицу за окном. Проехала нужную остановку? Как же… на какой улице я жила? Не выходит… не помню. На ладони подсказка: «Улица Бассо». Без подсказок не выживу. — Простите, «Улицу Бассо» уже проехали? — Нет, синьора, четыре остановки до неё, — ответил тот же парень. Почему он назвал меня «синьорой»? Сегодня Марк сказал, что я похожа на итальянку. Он говорил это раньше? Возможно. В моей семье нет итальянцев. Сколько осталось времени? Несколько минут. Скоро память сотрётся, и я забуду, куда ехала. Автобус остановился. Зашла толпа. На свободное место рядом со мной сел высокий крупный мужчина. У него знакомый запах и круглая серёжка в левом ухе. Не успела его разглядеть, когда он заходил, да и толку, если лицо сотрётся из памяти через несколько минут. Я наблюдала в окно за проезжающими в тумане машинами, но мне очень хотелось взглянуть на того, кто сидел рядом. Почему он казался знакомым, если я не запоминала ничего? Кисти в замке на коленях. На правой змея. Рука со змеёй касалась моего тела. Когда? Во сне. Он тот, кто мне снился много лет. Он тот, кого я любила во снах. Я любовалась им. Мужчина сначала не заметил, а потом повернулся. Один глаз чёрный, другой — синий, выбитые цифры и белые рубцы возле уголка рта. Он мило улыбался и качал головой. — Извините, — я зашептала, мужчина наклонился, чтобы лучше расслышать, — может ли сон стать реальностью? Странный вопрос для обычного человека, но, если мужчина из сна, он ответит. — Через минуту память сотрётся, и Вы не вспомните ответ на вопрос, — шепчущий голос глубокий и грубый. — Вы и вправду готовы услышать от меня ответ? Иногда мы хотим, чтобы некоторые сны стали реальностью, Лейла. — Синьора, синьора! Я проснулась от мужского голоса и руки на плече. — «Улица Бассо» через три остановки. Вы просили напомнить. Я в автобусе, передо мной парень. Меня разбудили. Я спала? Невероятно реальный сон. — С Вами всё хорошо? — Да. Спасибо большое. Сны бывают ужасными. Порой тебе так нравится там, что не хочется просыпаться, а потом «бац», и тебя будят. Внутри сожаление. Я сидела с сожалением, что тот мужчина мне приснился. Вероятно, он не станет реальностью. На остановке зашли люди. Высокий и статный мужчина в камуфлированной куртке и серёжкой в левом ухе занял свободное место рядом со мной. Да! Это снова он! Я щипала себя за руки, проверяя реальность происходящего. Больно в реальности. Мужчина заметил странные телодвижения и покосился. — Всё хорошо? — глубокий бас. — Да. Я достала ручку из сумки и написала на руке: «Он реален в третьем автобусе». — Что Вы пишите? Я натянула рукав куртки: — Напоминание, чтобы не забыть. — Вы что-то забываете? Везёт. Я, к сожалению, помню всё, что было в моей жизни до мельчайшей детали. — Завидую Вам. Он взглянул на меня разноцветными глазами и быстро отвернулся. Мне было необходимо дотронуться до его руки или щеки, но тогда бы моё странное поведение привлекло внимание. Я подвинула ногу и соприкоснулась с коленом. Мужчина реален. Он вышел на следующей остановке. Я смотрела на широкую спину. Нельзя упустить шанс. Я успела протиснуться через закрывающиеся двери. — Мужчина! Подождите! Я задохнулась от пробежки, но догнала его. Он остановился и внимательно посмотрел на меня. — Подождите… пожалуйста. — Я что-то обронил в автобусе? — пошарил по карманам куртки. — Нет-нет. — Тогда что случилось? — Не поймите меня неправильно, но Вы мне снились. Очень много лет. Я видела Вас во снах и наконец встретила в реальности. — Во снах? И что же мы делали? — Много всего, — уклончиво ответила. — Скажите, Вы верите… — В судьбу? — разноцветные глаза переливались на ярком солнце, отчего мужчина становился более живым и привлекательным. — Да. Хоть я и не верю в подобного рода вещи. — Зря. Я, например, верю. Если Вы действительно увидели меня в реальности, значит я готов, — он медленно отдалялся. — Извините, мне пора. Уверен, мы скоро встретимся. — Как Вас зовут? — Имена ничего не дают, Лейла! Несмотря на болезнь, я уживалась в социуме, а социум принимал меня такой, какая я есть. Прописанные Марком таблетки увеличивали продолжительность памяти. В детстве она не превышала четырёх минут, сейчас держится полтора часа. Неплохо. Когда-нибудь я протяну нескольких часов. Ресторан «Рейнольдс». Суббота, девять вечера. Перед входом память стёрлась, мои друзья дали установку отдыхать. Мы встречались нечасто, но на встречах я чувствовала себя почти здоровой. Как хорошо иметь друга, который не расскажет твою историю третьим лицам и не разнесёт слухи, ведь у него память полтора часа. — И он мне говорит: «Шалава». Девочки, моё гнездо прыгало на стольких членах, что вам и не снилось, но пару дней назад я был у венеролога — я здоров. Кто из нас двоих шалава? Лиам — гей. Год назад тяжело расстался со своим парнем Фредом и пошёл в отрыв. Лиам постоянно об этом говорил, поэтому я помнила. — Тебе можно алкоголь? — спросила Джилл. — Нет. Новые таблетки сильно действуют на печень, в сочетании с алкоголем убьют. — Тогда чего-нибудь сладенького, яркого и неалкогольного? — предложил Лиам. — Да, это по мне. Джилл поторопила официанта, чтобы тот скорее принёс блюда. Нельзя терять время впустую. — Марк верит в новую терапию? — спросил Лиам. — Не знаю, во что он верит. Лично я потеряла всякую веру. Двадцать лет назад смирилась, что память не вернуть. — Но теперь тебе — тридцать восемь. Ты живёшь одна. Ты одинока, Лэй. Не принимай на личный счёт, я к тому, что непостоянство памяти может привести к несчастным случаям. — Знаю. — Ты обклеила стены пометками, но это не выход. — Что ты предлагаешь? Лиам мялся развивать затронутую тему. — У него только два предложения, — сказала Джилл. — Дом для инвалидов? Я в состоянии за собой ухаживать. — Лэй, дело не в ухаживании и содержании, — оправдывался Лиам. — Никто не застрахован от случайностей. В твоём случае нужен глаз да глаз. Мы с Джилл не живём с тобой и не живём твоей жизнью. Страхуем, как можем, но не залезем в душу и голову. — Не рассматривала вариант вернуться к родителям? — Нет, Джилл. Я еле-еле от них съехала. Мать заперла меня в комнате на двадцать лет. Это не жизнь, а заточение. — Если не дом для инвалидов и не проживание с родителями, остаётся третий вариант, — любимая тема Лиама. — Мужик. Тебе почти сорок, подруга. Пора замуж, время заводить детей. Обзаведись семьёй. Они за тобой присмотрят. — Я не понимаю, зачем вообще, чтобы за мной кто-то присматривал? Я немощная? — Не физически, дорогая, — Лиам взял меня за руку. — Душевно. — Ни один мужчина не примет меня и мою память. Жизнь со мной — Ад. Кому вздумается каждый день влюблять меня в себя снова и снова? — Найди себе такого же… странненького. Например, не красавца, но с доброй душой. Кто будет смотреть на тебя и сам каждый раз влюбляться снова и снова. — Такого не бывает.

***

Она с друзьями за четыре столика от моего. Лейла ненавидела платья, кофты с глубокими вырезами и юбки. Покупала строгие костюмы, рубашки, узкие джинсы, футболки и короткие куртки. У неё мужские повадки и ни капли женственности. Подобных ей приписывают к лесбиянкам, но я видел женственность и открытость. Лейла отвергала женщин и предпочитала мужчин. Моё сердце вот-вот остановится. Я чувствовал нечто подобное шестьдесят пять лет назад, когда шёл к Поезду Смерти. Тогда я впервые ощутил металлические удары в груди. Я шёл к Поезду, слёзы катились по щекам. Они и сейчас текли. Почему я вспомнил? Потому что Лейла похожа на ту, чьё бездыханное тело припорошили пыль и песок. Слеза потекла из чёрного глаза. Солёные воспоминания о Ней под грустную музыку. Я постарел, стал сентиментальным. Шестьдесят пять лет у Поезда я оставил горе и все чувства. Я потерял душу. Лейла разбудила старые людские эмоции, как когда-то это сделала Она. У меня мало времени, меньше часа. Я вытер слёзы салфеткой и встал из-за стола.

***

— Мне кажется, к нам приближаются, — Лиам кокетливо отвернулся. — Кто-то очень большой и брутальный. Я люблю таких. Смотрите и учитесь девочки, как разговаривают с мужиками. К нашему столику подходил высокий мужчина в тёмно-синем костюме и со змеёй на шее. Его лицо я где-то видела. — Скажите, Вы верите в сны? — спросил он меня. — Я верю в сны, — ответил Лиам. — Иногда приснившееся сбывается. Столкнёшься с чем-то в реальности и вспомнишь, что это было во сне. Удивительно, не правда? Мужчина покачал головой, размышляя: — Такое часто происходит. Специфика сознания и подсознания. Я верю, что наши сны создаёт третье лицо. А Вы как думаете? — он опустил на меня взгляд. — Я? — указала на себя пальцем. — Мне снятся странные сны, я их не выдумываю. — Ой, а я порой такое выдумываю, — Лиам флиртовал. — О да. Знаю, что Вам снится, но я к содомии не отношусь. Он дал понять Лиаму, что не гей, и что чары двадцатидевятилетнего гея на него не действовали. Лиам обиженно отпил через трубочку коктейль. — Мужчина, Вы что-то хотели? — спросила Джилл. — Меня зовут Эмиль. Я бы хотел пригласить на танец вашу подругу. — Извините, не танцую, — я не умела. — Ты научила меня танцевать. Попросила не смотреть под ноги, а смотреть на тебя, и у меня получилось. Побудем вдвоём наяву, а не во сне, — Эмиль протянул руку со змеёй. — У нас мало времени, Лейла. Лиам и Джилл заметно занервничали, когда Эмиль назвал моё имя. Он знал меня, а мы его — нет. — Извините, Вы знакомы с Лейлой? — поинтересовалась Джилл. Я всматривалась в лицо, в змей. Почувствовала на теле тёплую чешуйчатую кожу. Мы были близки с Эмилем не в реальности. — Настало время превратить сон в реальность. Я вложила ладонь и последовала в центр зала. Эмиль гораздо выше, я не доставала до плеча. — Мы смешно выглядим. — Потому что ты маленького роста? — Потому что оба в костюмах. — Мне нравится твой стиль и предубеждения. Костюм на женщине более привлекателен, чем платье. — Тебе нравятся женщины похожие на мужчин? — Ты мне нравишься. — Ты снишься мне. Почему? — Потому что я выбрал тебя. Я не замечала Лиама и Джилл за столиком, потому что не отрывала глаз от Эмиля. — Сегодня ты всё-таки назвал своё имя. — Ты всё равно его забудешь. — Я забуду тебя через полчаса. Мы медленно танцевали, в то время как ресторан жил своей жизнью. — Больше никаких снов? Теперь ты в реальности? — Как пожелаешь. От Эмиля вкусно пахло горьким шоколадом. Яркий и резкий аромат пробирал до дрожи. — Я больна, ты же знаешь. Реальность — не сон, чтобы прийти на несколько минут. — Не преуменьшай. У нас было не несколько минут. Было долго и много. От стыда я уткнулась ему в грудь: — Выдумываешь. — Ты же знаешь, что нет. Твои друзья правы, тебе нужен кто-то в доме. — Заведу кота. — Двухсот двадцати фунтовый пойдёт? За мной не нужно ухаживать. — Тебя нужно любить, но как, если я тебя забуду? — А я влюблю тебя в себя. Я не боюсь твоей болезни. — Не знаю, сколько людей было рядом со мной за тридцать восемь лет, но все они ушли, и ты уйдёшь со временем. После танца Эмиль вернул меня за стол и исчез. Лиам и Джилл расспрашивали о нём, но память подвела и я забыла. Друзья проводили до дома. Я не выпила на ночь выписанные Марком таблетки. В первом часу меня разбудил шум дождя. Я выглянула в окно и увидела мужчину в тёмном костюме на заборчике под деревом. Волосы намокла, капли стекали по лицу. Мужчина смотрел на меня и ждал. Я быстро оделась и выбежала на улицу. Не засну, пока не узнаю, кто он. — Вам помочь? Дождь идёт, Вы промокли. — Когда идёт дождь — это же здорово, — он ловил капли. — Когда она ложилась спать, он догонял её во снах. Мальчик с печальными глазами и самая красивая девочка на свете, — он встал. Свет фонаря блеснул в разноцветных глазах. — Почему не спишь, Лэй? — Почему ты следишь за мной? — Потому что мы должны быть вместе. — Я знаю твоё имя? — Ты его не запомнишь. Мужчина приблизился в два шага, нагнулся и поцеловал. Поцелуй разбудил меня от многолетнего сна. Я уже целовалась с ним, но не по-настоящему. — Пойдём ко мне. — Ты не из тех, кто спит с первым встречным. — Я знаю тебя давно. Не прогоню из кровати. — Я уйду, когда посчитаю нужным. Дождевик и мокрый костюм на полу в коридоре. В кровати горячее тело с запахом горького шоколада. На животе дыры, в глазах нет стеснения. Змея с шеи опускалась на правую руку и соединялась со второй на тыльной стороне ладони. Когда он целовал меня, слёзы капали на мои щёки. Я не выпускала его из объятий, действиями говорила, что он замечательный, но почувствовала дрожь под ладонями. — Подожди, — задыхаясь, он слез с меня. — Нужно успокоиться. — Тебе плохо? — Дышать нечем, в груди колет. Я включила ночник и увидела множество рубцов на груди. Мужчина, с которым я только что занималась сексом, держался за сердце и сдирал кожу. — Звоню в «скорую». — Что скажешь? — он притянул на кровать. — Что твоему парню стало плохо во время секса? Смешно! Побудь со мной. Просто побудь со мной. — В шкафчике были таблетки от сердца. — Они не помогут. — Не в первый раз? Было раньше? — Очень-очень давно. Думал, не повторится. — Ты болен или это нервы? — Возможно, и то и другое. — Всё же было замечательно, — я гладила по щетине. — Почему разнервничался? — Ты такая красивая. Так хочу быть с тобой, — он поцеловал в ладонь. Я села за спину и обняла. — Успокойся. Сейчас пройдёт, — положила руки на грудь. Сердце билось очень медленно. — Ты меня сейчас забудешь. — Зато ты — нет. Пожалуйста, помни меня.