Незрячие.

      Казалось, что я на минуту сомкнула глаза, но вот Джейкоб стала трясти меня за плечо.       — Ясное солнце, Джей, — сонно-хриплым голосом сказала я.       — Всегда над нами, Рора.       — Ты вообще спала? — Зевая, спросила я. Спина затекла. Отстой.       — Нет, не спалось.       — Совсем?       — Может пару минут подремала. Вставай скорее, скоро придут родители Голлума. Нам нужно как можно тише уйти отсюда.       Мы быстро скрыли все следы нашего пребывания в архиве, и минут через пятнадцать, когда я и Джейк уже стояли в том же углу, что и вчера, пробираясь внутрь, я услышала поворот ключа. Дверь заскрипела, и с улицы повеяло свежестью.       — Дорогой, ты слишком строг к нему.       — Если я не буду с ним строгим, то он превратится в то же, чем стал его брат.       "Чёрт, не хорошо подслушивать семейные разборки", — пронеслось в моей голове. Мне хотелось как можно скорее уйти из архива, но, судя по отсутсвию звука шагов, они стояли в дверях.       — Ну дорого-ой, — приторно протянула мать Голла. — Он же ещё ребёнок.       — Ему пора заботиться о своём будущем. Заводить полезные знакомства.       — У него есть друзья, и пока ему их хватает.       — Меня напрягает, что он так свободно впускает их в закрытую секцию. Шестьдесят пятый строгий... Намного строже меня. Если он узнает, что есть у нас в секции...       Почему-то я сразу подумала не о запрещёнке, а о продолговатом предмете. Удивительно, но аудиокниги настолько плотно вошли в мою жизнь, что для меня они уже обыденность, уже не что-то, что может нанести вред. А вот...       — Он не узнает, его дети не глупые. Особенно сто одиннадцатая. Но ладно, у нас сегодня много работы, — последнее слова она странно выделила интонацией.       На наше счастье, они отошли от входа, но сделали то, из-за чего в моих ушах начался дикий шум, а дыхание спёрло. Они пошли в нашу сторону.       Если бы они наткнулись на нас, то нам вылетело бы так, что мало не покажется. Мы не просто остались в архиве, мы подслушали что-то личное. Очень личное. Семья Голла никогда не упоминает старшего сына.       Из паники меня выдернула Джей. В прямом смысле. Она с силой дёрнула меня, и я, чуть не споткнувшись, вслед за ней переместилась к противоположной стене. Повезло, что на пути не было стола. Или чего-то ещё.       "Это было очень безрассудно между прочим!", — подумала я, злясь на подругу. Но головой понимала, что стоять на месте и ждать не только безрассудно, но и страшно.       Мне казалось, я вообще перестала дышать. Мне казалось, что я не тут. Только грубая рука Джейкоба продолжала удерживать меня на связи с реальностью. В висках стучало, мозг придумывал оправдания и вдруг... Хлопок! Джей задела книгу, и та упала. Твою...       — Дорогой, аккуратнее.       — Это не я.       "Пиздец!".       Отец убил бы меня четыре раза за одну мысль об этом слове. Мама для красивого числа убила бы в пятый. Но не время думать об этом. Время действовать!       — А! Ты что, дверь не закрыла?       — Ну да, чтобы не душно было.       — Ясно, просто сквозняк.       Отец Голла развернулся и пошёл к двери. Ему до неё было шага три, нам с Джей два. Время замедлилось. Я через силу глубоко вдохнула, задержала дыхание, и сжала руку подруги, давая сигнал: "Сейчас!".       Мы быстро, но тихо (настолько тихо, что, кажется, перо громче планирует на пол) оказались у двери. Вот она — свобода! Сразу за нами скрипнула половица. Я изо всех сил навалилась на стоявшую предо мной Джей, и мы вдвоём, еле успев переставить ноги, оказались на улице.       За нами захлопнулась ловушка, из которой мы чудом спаслись.       Я, не дыша, опустилась на землю рядом с Джейк. Около минуты мы с ней сидели, облокотившись друг на друга, стараясь нормализовать дыхание и унять сердца.       — Это было... — начала я.       — Круто.       — Нет.       — Да, — она приобняла меня за плечо и тихо засмеялась.       Через несколько минут, придя в себя, мы разошлись по домам.       У меня из головы не выходило наше маленькое приключение с Джейкобом. Прогоняя в голове случившееся, я незаметно очутилась дома. Это было странно, но в тот момент, когда страх отступил, я осознала, что ощутила — свободу. В тот момент мне показалось, что я готова на всё.       "Главное, чтобы об этом не узнала Джейк. Иначе приключения будут происходить каждый день... А я этого не выдержу."       — Дочь, где ты была? — Сердце от неожиданности ушло в пятки. Слишком много потрясений за сегодняшнее утро...       Я попыталась взять себя в руки.       — Ясное солнце... — на автомате начала говорить я, хоть и понимала, как это нелепо сейчас звучит.       — Где ты была? — бросил отец, прерывая приветствие. О-ох, он очень сильно зол.       — Папа, я была с Дж... Со сто десятой.       — Где? — вновь повторил он.       — У неё дома.       — Хватит врать! — рявкнул он, от чего мне стало ещё дурнее.       — Пап, я объясню... — но я не успела договорить. Ураган "С069N45" уже здесь.       — Да как ты можешь пропадать всю ночь, а потом являться под утро так, будто ничего не было!       — Папа...       — Не перебивай, С111, — впервые он назвал меня так во время нашей ссоры. Меня передёрнуло. — Мы с твоей матерью вынуждены волноваться из-за твоих выходок, а ты, эгоистка, этого не видишь! — Он запнулся, будто оговорился. Мои стыд, шок и удивление отступили, забурлила ярость.       — Это я эгоистка?! Да это всё ты! Если бы ты не был таким, если бы проявил хоть каплю внимания ко мне и моим интересам...       — Я, я, я! Ты только о себе! И ещё говоришь, что ты не эгоистка?! Да тебе всё равно на свою семью! На то, что твой брат мог оказаться в опасности из-за твоей выходки! Ты хотя бы на секунду подумала об этом?       — Если бы это было настолько опасно, то я бы не просила Эда...       — Опять Эд?! Ты же совершенно не понимаешь к чему это может привести!       — Дорогой, подожди...       — Не лезь! Я сейчас с ней говорю!       Ярость перерастала в гнев.       — Нет, мне не плевать на семью. Только на тебя. Ты никогда меня не понимал. Ты ужасный отец!       Повисла тишина. Звенящая тишина. Чёрт, что я наделала... Эти слова будто бы не я произносила...       Вдруг со стороны отца послышался нервный вздох, а после что-то упало. Звук разбившегося стекла прервал тишину, но я уже не обратила на него внимания: из глаз ручьём потекли слёзы. Но я не должна была дать понять, насколько мне больно от моих же слов.       — Рора, — тихим голосом протянул Эд. Он всё это время был здесь? Слышал всё то, что я наговорила?       — Отстань, Эдмунд.       Я развернулась и хотела выйти на улицу, но меня схватили за руку.       — Рора... Постой...       — Эд. Пожалуйста. Уйди, — мой голос дрожал, слёзы скатывались по щекам.       Я выбежала из дома и направилась в "своё место". Туда, где меня никто не найдёт.       Я зашла в лес и, поблуждав немного, споткнулась о скамейку. Упала. Не сильно, но больно. Колено защипало. Я поднялась, села и разрыдалась.       Тут, в лесу, на скамейке, в окружении гигантских деревьев, я могла не скрывать эмоций. Могла просто поддаться им, дать им обрести контроль над разумом.       Никогда, никогда он не узнает, что я плачу из-за своих слов. Пусть думает, что сильно меня обидел. Я не позволю ему узнать, что к нашим ссорам я привыкла, что его слова уже давно не ранят. И что ранят мои.       — Не вини себя.       Мама. Меня не мог найти здесь никто, кроме неё. Ведь раньше это было её место.       Я продолжала сидеть, ожидая, когда она наконец-то сядет рядом со мной. Мама положила руку мне на плечо и нежно сжала его, как-будто хотела поддержать меня.       Я ждала, когда она заговорит, но мамина тактика была другой. Она молчала пока человек сам не решится поделиться тем, что его тревожит. Странно, даже зная о её уловке, я каждый раз на неё попадалась.       — Я не хотела этого говорить ему...       — Мы с папой это знаем.       И вновь замолчала. Я чувствовала себя неловко и не знала, как продолжить разговор. Не умела говорить по душам. Как отец. Всё же, мы с ним были похожи. Сильнее, чем этого хотелось.       — Милая, послушай, — мама взяла меня за руку. — Я знаю, что ты уже взрослая и можешь жить так, как захочешь, но мы остаёмся семьёй. Папа очень сильно переживает за тебя, пойми,— она прислонилась своим лбом к моему виску. Она всегда так делала, когда хотела меня подбодрить.       — Я знаю, но он иногда так себя ведёт, что я просто забываю о том, что он заботиться о нас с...       Я запнулась. Мама не запрещала нам с Эдом называть друг друга по именам, но я прекрасно знала, что она напрягалась, когда мы с братом звали себя так. Мама тоже не любила называть нас по номерам, поэтому она ласково называла нас "милая" или "дорогой". Как сейчас.       — Послушай, я прекрасно понимаю, как ты презираешь систему номеров, но по-другому никак. Мы все должны подчиняться законам, дорогая. Иначе наступит хаос и могут пострадать люди, которые тебе дороги, пойми.       — Я знаю, мам, просто... — По моим щекам вновь потекли слезы. — Я просто хотела отдохнуть. Я не понимаю, что плохого я могла сделать просто оставшись там? Мы просто переночевали в архиве и всё. Но папа...       Скрывать что-то от мамы не хотелось. Да и не за чем, она наверняка знала, где я была.       — Ночью ко всем в общине зашли Стражи, — и тут я забыла как дышать. Не испуг, как тогда в архиве. Не естественный, природный страх перед чем-то. Срах за что-то. За семью, за то, что я могла их подставить и... Подписать приговор.       — Твой брат не смог нам внятно объяснить, где ты, поэтому пришлось соврать, что ты спишь. Нам очень повезло, что Стражи не стали проверять, так ли это. Но в следующий раз нам так может не повезти.       — Я... — Мой голос задрожал. В горле пересохло. — Я не знала. Почему они решили провести осмотр?       — Нам никто ничего не объяснил, да и мы не стали спрашивать. Нам нужно было как можно быстрее избавиться от них, — мама сложила мои руки и накрыла их своими. — Я прекрасно знаю, как хочется в твоём возрасте приключений, жить беззаботно, но ты должна понять, что стоит делать, а чего нет.       Я ничего не ответила. Не могу представить, насколько сильно родители беспокоились, когда Стражи постучались к ним, а меня не было рядом.       — Милая, я тебя не виню, правда.       — Прости, я не знала... — прошептала я.       — Знаю. И твой папа тоже. Возможно он и наговорил глупостей тебе, но ты должна понимать, что твой отец любит тебя и старается сделать всё, чтобы защитить нас. Для этого он должен быть строгим. Когда у тебя будут дети, ты поймёшь, что не всегда сможешь дать им то, что они хотят.       — Надеюсь, что никогда не стану мамой, — усмехнулась я.       Мама лишь хихикнула и назвала меня глупышкой. Я приобняла её и положила голову на плечо. Она всегда умела уладить недопонимания между мной и отцом. Можно сказать, что это стало её работой. Она никогда не злилась на то, что я или Эдмунд вытворяем.       Лучшая мама на свете. Мне очень с ней повезло, как и с папой. Хоть я в этом никогда и не признаюсь.