I Won't Let You Wilt

Автобус мчался под безлунным небом мимо однотипных пригородных домов. Санни прижался лицом к окну, пытаясь унять странную боль в груди. Как бы ему хотелось, чтобы тревога просто растворилась в тишине. И вместе с тем — проносящиеся за стеклом пейзажи напоминали, что впереди его ждал яркий, красочный мир, стоило лишь сделать первый шаг ему навстречу. Тогда солнце согрело бы кожу, а свежий весенний ветер напомнил о самых счастливых временах в его жизни. Но даже самые яркие дни не могли вернуть ему тот свет, что он запрятал так глубоко в своих самых сокровенных воспоминаниях, что едва не погасил его. Свет, что он впервые увидел в горящих глазах Бэзила. Санни поправил повязку на раненом правом глазу. Потратить все деньги, накопленные за время работы кассиром в продуктовом магазине, на поездку в родной город было весьма сомнительным решением. Учитывая, как всё обернулось, он не то чтобы вообще хотел возвращаться домой. Санни принял это решение спонтанно, едва обменявшись с матерью парой слов, прежде чем выйти за дверь. Стоило ли всё это того, зависело от парня с маленьким розовым цветком в волосах. Остальные мои друзья… Как бы то ни было, друзья восприняли его признание не слишком хорошо. Рассказав всё, он медленно открыл здоровый глаз, полагая, что был готов посмотреть в глаза им. Но увидев шокированное выражение Обри, замешательство в лице Кела и боль в глазах Хиро, он понял — ничто не могло подготовить ему к такому. Они разозлились и на Бэзила за его «помощь» Санни, за молчание, длившееся годами и сделавшее и без того ужасную ситуацию ещё хуже. Санни так и не признался в причастности Бэзила ко всему этому кошмару — тот сделал это сам. Ужас в лицах друзей от услышанной правды навсегда въелся в его череп. Их признание навсегда изменило отношение к ним друзей, уничтожив любую вероятность, что однажды всё могло бы стать так, как прежде. И пусть тёплый свет правды осветил непроглядную бездну внутри, он показал, как больно мог обжигать его огонь. Санни принял эту боль. Он без остатка принял их неверье, их гнев, всепоглощающую печаль и полную потерю доверия. Он принял тепло их объятий, когда заплакал. Он не сопротивлялся ничему, что происходило дальше, и тем больнее было осознавать — теперь они тоже видели его руки, по локоть перепачканные кровью. Единственным человеком, чью боль от признания он никак не хотел принимать, был Бэзил. Зная его мягкую и чуткую душу, Санни боялся представлять, сколько мук ему пришлось пережить за последние годы. Он сделал бы всё возможное, чтобы искупить вину, если бы только это могло спасти Бэзила. Но я не смог его спасти… Они так и не простили нас обоих, как бы я ни хотел, чтобы они простили его.

***

Весь оставшийся путь Санни смотрел в облачное небо. Прорежется ли хоть один луч света из чёрной лампочки, сквозь абсолютную тьму которой ничего не было видно?.. По мере приближения к станции сердце Санни билось всё чаще и чаще. Знакомые достопримечательности этого города, каждое дерево и каждый дом навевали море воспоминаний, и далеко не все из них были приятными. Ему стало грустно. Город был таким же, как прежде, но люди, жившие в его памяти, — уже нет. Он больше так не цеплялся за эти воспоминания. После переезда он старался быть более открытым, активным и общительным. Он хотел стереть без следа прежнего себя, но быстро понял, что от старых привычек не так-то легко избавиться. Запереться в комнате и увязнуть в болоте на бесчисленное количество дней было всё ещё слишком просто. Он устроился на работу, чтобы избежать этой участи, но всё равно едва ли смог завести друзей. Счастливым его делали лишь фотографии в альбоме Бэзила — их улыбающиеся лица и минувшие беззаботные дни. Он так сильно скучал по ним. Вернуться в пространство, где они вновь могли быть счастливы вместе, было не так уж и трудно. Выходить из него оказывалось всё сложнее и сложнее с каждым разом, и однажды это уже захватило его в ловушку иллюзорных приключений, повторявшихся без конца. Лишь один человек напоминал ему, что туда нельзя возвращаться. Он не мог продолжать стирать его из памяти. Не видеть его улыбку значило потерять всё. Наконец, автобус доехал до станции. Глубоко вздохнув, Санни встал и вышел из него, стараясь не обращать внимания на растущую дрожь в коленях. Площадь Горизонта была такой же, какой он её помнил. Послеполуденное солнце ярко освещало дверь в «Пиццу Джино», из которой доносились запахи свежей пиццы и геройских сэндвичей. Интересно, были ли Кел и Хиро там? В это время года Хиро обычно возвращался из колледжа. Он огляделся, высматривая знакомые лица, но увидел лишь экокультистов, кучи мусора, смердевшие на сто футов вперёд, да пару бродяг на траве. Он увидел людей на пикнике, и на мгновение у него перехватило дыхание. Он выдохнул, не узнав никого из них. Санни отогнал непрошеные мысли. Он должен был сосредоточиться на основной причине, по которой вернулся сюда. Он был бы рад вновь увидеть Кела, Хиро и Обри. Ему хотелось навестить свой старый дом, даже если он был уже вовсе не его. Какая-то часть Санни задавалась вопросом, был ли ещё на заднем дворе их старый домик на дереве. У него было столько планов на эту поездку. Но пока их все придётся отложить. Он прошёл два квартала к югу от парка Горизонта. Последние два года он старался поддерживать связь с друзьями по телефону. Кел и Обри почти всегда были готовы поболтать, в отличие от Хиро, что был слишком занят учёбой. А Бэзилу, похоже, вообще не нравилось общение на расстоянии. В те пару раз, когда Санни пытался с ним созвониться, тот, казалось, отвечал неохотно и часто придумывал отговорки вроде «мне надо полить цветы». Через несколько месяцев после переезда Бэзил и вовсе перестал отвечать на звонки и сообщения. Его молчание не давало Санни покоя почти все эти два года. И пусть Кел говорил, что видел Бэзила в парке и на площади время от времени; пусть утверждал, что тот в целом не изменился, Бэзил скрывал свои заботы и тревоги, не желая никого обременять и уходя всё глубже в себя. В последнее время Санни почти не спал. Вот уже месяц Кел и Обри вообще не видели Бэзила в округе. Мысль о том, что с ним опять могло случиться что-то плохое, не выходила у Санни из головы, порождая тревогу и острое чувство вины — не такое, как прежде — намного, намного хуже. Он блуждал по самым тёмным пространствам в поисках Бэзила. Он выкрикивал его имя во снах, просил прощения за те четыре года, что его избегал, и умолял вернуться. Я больше не могу блуждать во снах. Санни ускорил шаг, завернув за угол в конце квартала. Он затаил дыхание, проходя вдоль забора. В тот момент что-то в нём дрогнуло. Вскоре он увидел дом Бэзила. Во дворе было всё так же полно растений. Первыми виднелись подсолнухи вместе с красными и оранжевыми тюльпанами, фиолетовыми астрами, гортензиями, рогозом и несколькими орхидеями «Белая цапля». У Санни встал ком в горле. Он надеялся, что Бэзил ещё был здесь. Медленными, уверенными шагами Санни направился к дому. Пальцы впились в обложку тёмно-зелёного фотоальбома. Его руки дрожали. Дойдя до входной двери, Санни закрыл здоровый глаз и сделал несколько глубоких вдохов. Он вспомнил, как научился успокаиваться, даже когда страхи без малого не взяли над ним верх. Дрожь в руках стала понемногу утихать. Но ком в горле и тревога где-то глубоко внутри никуда не исчезали. Он не мог избавиться от них в одиночку. Я должен увидеть Бэзила. Затаив дыхание, Санни позвонил в дверь. Он напряжённо ждал, надеясь услышать звук приближающихся шагов. Он без труда отличал лёгкий шаг Бэзила от более тяжёлой поступи Полли. Он едва дышал, крепко прижимая альбом к груди, пока в какой-то момент напряжение не стало невыносимым. Он вновь позвонил, а затем и постучал в дверь. Нет ответа. На периферии зрения сгущались тёмные тени. Внутренняя дрожь медленно подступала к горлу, обжигая его. Санни сделал ещё несколько глубоких вдохов, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Тени приблизились, почти полностью перекрыв обзор, но затем стали отступать. Сердце Санни продолжало биться часто-часто. Его руки взмокли от пота. Он едва не выронил фотоальбом, когда прошла ещё минута, но к двери так никто и не подошёл. Закатное солнце отбрасывало длинные тени на крыльцо дома. В нарастающей летней жаре слышалась громкая трель сверчков. Лёгкий ветерок разметал его тёмную чёлку по глазам. Видимо… Бэзила нет дома. Вздохнув, Санни отошёл от двери и развернулся в сторону улицы. Оглядываясь назад, он не то чтобы вообще продумывал эту поездку. Ему казалось, что Бэзил впустит его к себе сразу, как только он приедет. Но раз его не было дома... Санни и впрямь больше негде было остановиться. Ему придётся попроситься к Келу, а может, и к Обри на ночь. Он никому не сказал, что приедет, так что его внезапное появление было бы неудобным для всех. Санни вышел на тротуар. Ещё две минуты он простоял там, прижимая альбом к груди и наблюдая за редкими проезжающими мимо машинами. Тёплый вечерний воздух поминутно оседал на коже прохладой. Ароматы, разносимые ветром, казались до боли знакомыми и навевали воспоминания. Он мог бы легко затеряться и раствориться на их фоне навечно. Он увидел чёрную кошку, пробегающую по улице, и подумал… Мари… Я не могу цепляться за эти воспоминания вечно. Было уже начало лета, но ночи в здешних краях были ещё очень холодными. Санни не был одет достаточно тепло, чтобы провести тут ночь. Останься он стоять здесь, посреди улицы, он мог бы легко замёрзнуть насмерть, рухнув на землю закоченевшим трупом. Трупом прямо у Бэзила под домом. Было бы это трагично? Или комично?.. Он тяжело вздохнул, смиряясь, что увидеться с Бэзилом сегодня не удастся, и повернул к дому Кела. Завтра придётся прийти сюда ещё раз. Санни положил альбом в рюкзак. Когда солнце скрылось за горизонтом, он шагнул в направлении, откуда пришёл. — Санни? Этот голос… Санни тут же обернулся и увидел, что дверь слегка приоткрылась. Он уставился на неё, гадая, не галлюцинация ли это? Не послышался ли ему этот голос? К его удивлению, дверь приоткрылась сильнее. В дверном проёме показалась копна светлых волос с двумя пушистыми прядями сбоку. Сердце Санни пропустило удар. — Бэзил? — откликнулся он. Дверь захлопнулась с громким стуком. Не колеблясь ни секунды, Санни побежал к двери. Всё, что он видел и слышал, не могло быть плодом его воображения. Дверь действительно открылась, и Бэзил на самом деле позвал его по имени. Зайдя так далеко, Санни не мог отступить. Он должен был его увидеть. Он должен был рассказать Бэзилу всё. — Бэзил! — выкрикнул Санни, колотя в дверь. Он услышал шаги за стеной. Его шаги, замершие совсем рядом с дверью. Санни затаил дыхание. Увижу ли я его, когда дверь откроется? — Хей, это Санни. Слышать эти слова от самого себя было странно. Санни никогда не был любителем поболтать, предпочитая молчать и слушать даже во время совместных вылазок с друзьями. Мари однажды отметила, что он был тихим, как кошка. С момента переезда он пытался быть более открытым к разговорам — с переменным успехом. Он вступил в школьный дискуссионный клуб, где учился формулировать и озвучивать свои мысли в виде выступлений и презентаций. Впрочем, он всё ещё временами превращался в безмолвную статую, не способную поддержать минимальную беседу. Он вспомнил, как из-за этого провалил несколько собеседований. Удивительно, что его вообще взяли на работу. Теперь у него был лишь один шанс сказать всё, что хотелось. — Хей, Бэзил, — начал Санни. — Много времени прошло с тех пор, как мы говорили в последний раз, поэтому я решил приехать и проведать тебя. Как твои дела? У тебя всё хорошо? …Я что-то слышу. Он напрягся каждой клеточкой тела, услышав скрип приоткрывшейся двери. Из проёма на него смотрели пронзительно голубые глаза, прикрытые светлой пушистой прядью. Такие красивые. — Санни, — тихо проговорил Бэзил. — Ммм… привет. Маленький след от удара, что я нанёс тебе, всё ещё видно под глазом. — Привет, Бэзил, — улыбаясь, ответил Санни. Словами не передать, как же сильно ему хотелось, чтобы Бэзил улыбнулся в ответ. — Кел и Обри сказали, что уже давно тебя не видели, — прервал Санни неловкое молчание. — У тебя всё нормально? — Ох… да, — ответил Бэзил. — Я в порядке. Наконец, Бэзил открыл дверь полностью, позволив Санни впервые за долгое время рассмотреть его как следует. Пусть даже и одним глазом. За эти несколько лет Бэзил почти не изменился. Он всё ещё носил зелёный свитер и светло-коричневые шорты. В его волосах был красивый розовый цветок. Санни же отправился в поездку в совершенно новом образе: на нём были ярко-красная рубашка и зауженные тёмно-синие джинсы. Между ними вновь повисла напряжённая тишина. Санни открыл рюкзак и вытащил из него фотоальбом. — Я взял его с собой, — сказал Санни. — Хочешь ещё разок просмотреть наши старые фото? — Ох… эмм, честно говоря, — Бэзил отошёл от двери, — я совсем не ожидал, что ты сегодня приедешь. — Прости, что так внезапно, — щеки Санни зарделись от смущения. — Я… немного беспокоился о тебе. На миг в лице Бэзила мелькнуло удивление. Санни не знал, хорошо это было или плохо. — Охх… спасибо, Санни, — сказал Бэзил с тенью лёгкой улыбки. Не успела она стать шире, как тот уже отвернулся и отвёл взгляд. — Можно войти? На улице становилось темно и холодно. Он ни черта не спланировал эту поездку и не мог скрывать, что ему больше негде переночевать. — …Окей, — не сразу ответил Бэзил. В доме было темно и, казалось, никого, кроме Бэзила, не было. Это напоминало о тех днях, когда Санни сам запирался в комнате и не выходил оттуда, пока мама не заставляла его заняться делами по дому. В животе свернулся тугой узел — не становился ли Бэзил таким же, каким был когда-то он сам? Санни подошёл к выключателю. — Я включу свет? — А-а, да, конечно. Тёмную комнату залил свет, открывая взору полки с множеством аккуратно расставленных цветов и чистую кухню с миской супа, дымящимся на стойке. Санни почти вздохнул с облегчением — Бэзил всё ещё хорошо справлялся с домашней рутиной. Санни сел на диван и открыл альбом на первой странице, надеясь, что просмотр старых фото поможет завязать разговор — возможно, даже приятный. Бэзил по-прежнему стоял посреди коридора, опустив глаза в пол. — Бэзил? — заволновался Санни. — Что-то не так? — Я… ммм… К несчастью, лицо Бэзила стало гораздо мрачнее, чем когда-либо на памяти Санни. Под его глазами пролегли тёмные тени. Всё было не так плохо, как в ночь их жестокой драки, но уже опасно близко к этому. Санни отложил фотоальбом в сторону. Он старался не смотреть на Бэзила в открытую и не заставлять его чувствовать себя неловко, но, несколько раз обведя взглядом комнату, всё равно не смог этого избежать. — Санни… ты и вправду здесь? — прошептал Бэзил. Разумеется, я здесь! Санни не знал, что сказать. Любая тень недовольства быстро растворялась в бездонном омуте печали. После всего, через что они прошли, он едва ли мог разозлиться на Бэзила. Он злился скорее на самого себя, что не смог вернуться раньше. Его ведь никогда не было рядом, когда Бэзил в нём нуждался. Санни сам с собой не мог разобраться — как он мог поддержать кого-то другого? Но сейчас он и впрямь хотел знать, что с Бэзилом происходит, и был готов сделать что угодно, чтобы ему помочь. Прямо как когда Кел, едва не выбив дверь, заставил Санни выйти из дома впервые за бог знает сколько времени. Что-то в нём надломилось, когда он услышал, что Бэзил плачет. — Бэзил? — П-прости… меня… Санни поднял на него недоумённый взгляд. — Простить? За что? Бэзил сделал шаг назад. Он утёр слёзы рукой, рвано всхлипывая. Я должен быть спокоен. — Бэзил, ты не должен ни за что изви— — Санни, зачем ты вернулся?! Губы Бэзила задрожали. Слёзы быстрыми струйками потекли по его лицу. В нём было столько боли, что у Санни разрывалось сердце. — Ты… не обязан возвращаться, — продолжил Бэзил. Видеть его таким было для Санни невыносимо. — Но я вернулся, потому что хотел снова увидеть тебя. — Зачем? Ты сердишься на меня? — Бэзил отвёл взгляд. — Мне жаль, Санни. Мне… очень… жаль… И почему в конечном счёте я всегда причиняю людям боль? — Ты не сделал ничего плохого, — как можно мягче сказал Санни. Бэзил пятился назад, пока не упёрся спиной в стену. — Только глянь, что я сделал с тобой. Твой правый глаз… он ведь никогда не заживёт. — Я не злюсь на тебя за это, — уверял Санни. — И никогда не злился. — Тогда… почему ты здесь? Вернулся, чтобы опять меня бросить?! На этом силы Санни иссякли.

***

В ту ночь, когда они сцепились с Бэзилом в его комнате, Санни должен был предпринять хоть что-то. И пусть он в итоге лишился глаза, он был рад, что смог достучаться до друга прежде, чем с ним случилось нечто по-настоящему ужасное. Он ни секунды не жалел о том, что пришёл к нему тогда. Мать Санни была с ним в корне не согласна. Она опешила, услышав, что сын хочет вернуться в родной город, к Бэзилу. Зачем тебе снова видеться с тем парнем? Он нанёс тебе такое страшное увечье! Из-за него ты стал наполовину слепым! От него одни неприятности. Если бы только вы никогда не повстречались… Если бы Бэзила не было там в ту ночь, если бы только его не было рядом с тобой, всего этого можно было избежать! Не уходи, Санни. Не возвращайся туда… снова… Санни уставился в пол, сжимая руки в кулаки. Вся семья его ненавидела. Очевидно, эта поездка сильно подпортила их отношения с матерью. Его отец… ну, он, видимо, понял, что они с Бэзилом сделали с Мари, и, скорее всего, уже никогда захочет увидеть сына. Его сестра? Ох… Он бы соврал, не скажи, что разрушил отношения буквально со всеми, кто был ему дорог. Санни больше не знал, что сказать. Его жизнь и впрямь была в полнейшем беспорядке. Ради собственного душевного здоровья и счастья ему стоило вернуться в свой вымышленный мир, где он и все его друзья вновь проживали бы лучшую жизнь. В мир, где ему не приходилось постоянно иметь дело с болью, гневом, одиночеством… Я не могу туда вернуться. У Санни подкашивались ноги. Он не умел утешать людей и, что бы он ни сделал, — это никому бы не помогло. Лабиринт эмоций был мало того, что неуправляем, — он был непроходим. Поиск счастливой концовки привёл бы лишь к горечи разочарования. Если он действительно хотел сделать других людей счастливыми, ему просто не стоило когда-либо появляться в их жизни. Ничто не могло спасти таких ужасных людей, как он. Отказаться от счастья было бы лучшим решением для всех. На глаза навернулись слёзы. Он не мог жить ради собственного счастья. Оно было разбито давным-давно под ярким солнечным светом, упавшим с лестницы в бездонную пропасть. Но если бы в мире был кто-то, кого Санни и впрямь хотел сделать счастливым, — это не было бы достойной причиной, чтобы жить? Я буду жить ради твоего счастья, Бэзил. Санни вытер слёзы с левого глаза. Я должен тебе кое-что рассказать. — Бэзил, я всегда буду к тебе возвращаться, — сказал Санни сдавленным голосом. — Я всегда буду рядом, чтобы держать тебя за руку, так что не беспокойся. Я буду с тобой, что бы ни случилось, только не плачь больше, ладно? Прежде чем кто-то из них успел что-либо сказать, Санни подошёл и крепко-крепко обнял Бэзила. Они рыдали друг у друга на плече и не могли остановиться. Санни сжимал его тело в руках и впервые за долгое время чувствовал себя счастливым. Вот бы время остановилось и ему никогда не пришлось его отпускать. Бэзил, теперь я и впрямь вернулся. — Санни, я столько наговорил тебе, мне так жаль… — прорыдал Бэзил. — Нет, это мне жаль, что я покинул тебя так внезапно, — ответил Санни. — Я должен был быть с тобой, а не прятаться в комнате. Я должен был попытаться всё исправить, должен был рассказать всем правду. Прости, что был таким эгоистом. — Санни… а ты… изменился, — шептал Бэзил. — Знаю. Надеюсь, так и есть. Санни всматривался в глаза Бэзила, впервые замечая, как красиво они блестели под влажным следом слёз. Его взгляд отличался от взгляда Обри. В её глазах горела сила и непоколебимая стойкость. В глазах Бэзила — свет тающей свечи, готовой померкнуть в любой момент при одном неосторожном движении. И у Бэзила, и у Обри были очень красивые глаза, но к первым тянуло как-то по-особенному. Я… люблю?.. Он хотел сберечь свет в глазах Бэзила. Хотел, чтобы его глаза сияли так же, как и его улыбка, по которой Санни всё ещё очень скучал. Я правда… люблю?.. Он взял Бэзила за руки и не собирался отпускать. Он всматривался в черты его лица, надеясь увидеть — хотя бы крошечную тень! — улыбки. Он так сильно хотел увидеть её ещё раз, такую яркую, светлую, тёплую… и потерянную почти на два года. Он проделал весь этот путь ради одной лишь улыбки. …Бэзила? Но лишь слабый след улыбки коснулся его губ. Не знал, что я… такой… Но… Если это и вправду он… — Я рад, что ты вернулся, Санни, — тихо сказал Бэзил. В его слабой улыбке было столько печали… — Я тоже рад тебя видеть, — ответил Санни. Он наконец отпустил его, и в тот же миг сердце сковало холодом. — Наверное, я должен извиниться за то, что возник так внезапно, — продолжил Санни. — Ты не отвечал ни на электронную почту, ни на звонки, а когда я услышал от Кела, что он не видел тебя уже месяц, я подумал, что должен… Санни смолк, заметив, как Бэзил загрустил от этих слов. Бэзил сжал левую руку в правой, глядя в сторону. — Ох, ммм… прости. — Всё в порядке, — тут же ответил Санни. — Теперь я здесь, так что мы можем говорить о чём угодно. Печаль в глазах Бэзила становилась всё более и более явной, заставляя Санни всё сильнее за него волноваться. — Я… в последнее время не очень хорошо себя чувствовал, — признался Бэзил. — Что-то случилось? — Я… Бэзил выглянул в окно. Всего минуты назад он бы увидел Санни на тёмной улице, готового уйти прочь. — Полли уволили, — очень тихо сказал Бэзил. — Родители… ищут мне нового опекуна. Улыбка Санни медленно сползала с лица. — Она уехала пару недель назад, — продолжил Бэзил. — С тех пор я живу один. Была ли на то причина? — Я… и сам неплохо справляюсь, — Бэзил снова смотрел на Санни с лёгким намёком на улыбку. — Я сказал родителям, что вполне могу какое-то время пожить один. — Ты и впрямь хорошо справляешься, — постарался приободрить его Санни. — Если бы меня оставили одного на пару недель, мой дом выглядел бы в разы хуже. Бэзил тихонько хихикнул. — Спасибо, но… Но? Бэзил медленно прошёл на кухню, где оставил миску с супом. Наверняка он уже был чуть тёплым или совсем остыл. — …но теперь ты здесь, верно? — Бэзил легко ему улыбнулся. Что-то в груди Санни медленно разливалось теплом. — Да. — И надолго? Санни напрягся. У него не было даже обратного билета. Он был так сосредоточен на том, чтобы увидеть Бэзила… Он и не подумал о том, что будет делать после. Возможно, здесь и не будет никаких «после»… Глубоко вздохнув, Санни прогнал эти мысли. Он точно не ошибся, когда решил вернуться и повидаться с Бэзилом. Они снова были вместе, и ему не хотелось никуда уезжать в ближайшее время. У него были кое-какие сбережения, так что он мог остаться по крайней мере на несколько недель. И раз уж все в городе его хорошо знали, было бы нетрудно устроиться на работу репетитором или разносчиком пиццы. Он мог бы остаться на всё лето, если б захотел. На всё лето… — Я останусь настолько, насколько захочешь, — сказал Санни. Бэзил замер. Он посмотрел на Санни. Его глаза были полны двойственных чувств. — …Эммм, ты не собираешься назад? — спросил Бэзил. — Вообще? Губы Санни дрогнули. У него не было ни шанса произнести то, что рвалось наружу, не звуча при этом крайне глупо. Он хорошо усвоил всё, чему учили в дискуссионном клубе, и постепенно становился куда деликатнее, чем о себе думал. …Может, однажды я стану Хиро. — Ты меня слышал, — ответил Санни. — Я вернулся к тебе и не собираюсь уезжать так скоро, как в прошлый раз. Ну, если только ты сам этого не захочешь. Его щёки залились краской. Что, если Бэзил попросит его уйти? — Санни… ммм… — Эм, если тебе неудобно меня оставлять, я могу попробовать остановиться где-нибудь ещё, — добавил Санни, сгорая от смущения. Бэзил отвернулся. Следующие секунды прошли в гнетущей тишине. Санни понятия не имел, что будет делать, если сейчас его вышвырнут за дверь. Наверное, я это заслужил. Бэзил вновь посмотрел на него с очень мягкой, слегка подрагивающей улыбкой. — Ты можешь остаться, — ответил он наконец. — Я… подготовлю для тебя место. У меня есть свободный матрас. Свободный… матрас? Ох, значит, его бабушка… — Спасибо большое, — улыбнулся Санни несмотря на печальные известия. — Кстати, эта повязка на глаз тебе очень идёт. — Рад, что моё лицо выглядит лучше. Бэзилу хотелось то ли рассмеяться, то ли стыдливо отвести взгляд. — Я пойду поищу тебе подушек и одеял, — сказал он и поспешно удалился в сторону своей комнаты. …Может, стоило сказать что-то получше. В груди Санни вновь стало легко. Он едва мог поверить, что вернулся в родной город к лучшему другу и теперь мог пожить с ним какое-то время. Бэзил всё ещё ни разу не одарил его широкой улыбкой, но теперь у них было полно времени. Так много всего случилось с того дня, как я открыл дверь Келу. В ночном небе за окном сияли звёзды. Они горели куда ярче и красивее, чем когда-либо на памяти Санни. Он не знал, что этому послужило — особенность местности или то, что Бэзил снова был рядом. Вместе они могли начать оправляться от их общего травматичного прошлого. Нужно было лишь, взявшись за руки, сделать первый шаг.