Зарождение

Утро ветеринарного врача Билли Райта началось совсем не с кофе. Его каждодневный ритуал в виде позднего завтрака с женой и двумя сыновьями прервал неожиданный звонок. Райт должен был явиться на службу раньше положенного: десяток фермерских голов смиренно ожидал своей участи в загонах скотобойни. – Скоро буду. – буркнул в трубку Билл. Последний раз поймав на себе взволнованный взгляд жены, он раздраженно хлопнул дверью и удалился. Прежде приятный на слух голос Сюзи Кватро с утра действовал ему на нервы. Билли выключил радио и до конца поездки слышал только шум мотора и редкие звуки отходящего ото сна города. Через пятнадцать минут неспешной езды он был на месте. На небольшой парковке возле скотобазы стояло ещё несколько машин. Он припарковался возле старенького пикапа Томми Хьюитта. "Ни свет ни заря, а он уже тут. Приехал живодер на любимую работу…" Надев рабочий халат, Билли приступил к обязательной перед забоем процедуре - обходу с целью осмотра. В здании было несколько помещений временного содержания для скота, но сегодня Билли предстояло побывать лишь в одном. Там бычки породы герефорд, как пациенты в палате, ожидали его прихода. Билли, представляя себя заботливым доктором, водил рукой, обтянутой синей силиконовой перчаткой, по тельцу уготованного на убой животного. Исхудание, повышенная температура, опухоли, хрипы, язвы - ничего из этого не должно было пройти мимо его взора. Иначе заказчик получит некачественное мясо, что равно увольнению. Начальство, в лице Пола Леджера, ни за что не закроет глаза на такое упущение. Выговор, штраф и лишение занимаемой должности. Такого Билл никак не мог допустить. Дома его ждали неоплаченные счета ипотеки и нуждающиеся в образовании дети. – Ну как тут, Билли? Все путем? – обратился к задумавшемуся ветеринару Пол. В руках он держал планшет с журналом результатов осмотра. Пол принес его специально для Билла. После брошенной фразы он протянул ручку и бумаги ветеринару для подписи. – Кхм… Никаких внешних проявлений возможных заболеваний я не заметил. – на одном дыхании произнес Билл. – Думаю, можно допускать к убою. – Отлично. – кивнул Пол. – И что бы мы без тебя делали, Билли?! На его чествование Билл скривил губы в наигранной улыбке. Босс удалился, а ветеринар вновь остался один на один с теми, кого отправил на смерть. С теми, кому собственноручно дал статус "смертника". Запахи сырости и естественного аромата животных уже не казались чем-то отвратительным и отталкивающим. Гораздо страшнее был запах, который витал далее по коридору, в убойно-разделочном цехе. Когда Билл представлял себе кровавую картину умерщвления животных, его пробивало на холодный пот. Наспех заполнив журнал и ветеринарное свидетельство, по обыкновению он удалялся еще до полудня. Истошно-низкое мычание безысходности, что отражалось от белой плитки цеха, слушать было невыносимо. Билл убегал от него. Иногда даже забывая вещи в кабинете. "Учился на врача, а не на судью. И все равно выношу решения." Это была последняя мысль, промелькнувшая в голове у Билла перед тем, как он повернул ключ зажигания машины. Его голубой рено, покидая парковку, поднял клубы пыли в воздух. Огоньки габаритов и фары по мере отдаления становились более тусклыми. А потом - исчезли вовсе, как и сам Билл. В отличие от свободного и вольного в любой момент скрыться ветеринара, у скота, приговор которому - смерть, выбора не было. Перепуганным животным приходилось идти по узкому железному загону в неизвестность, терпеть удары палкой от подгоняющего сзади человека. Чувствовать, что смерть близко, что проходы специально сооруженных коридоров сужаются, что в воздухе витает металлический запах крови, и ни один из этих этапов невозможно ни вычеркнуть, ни пропустить, ни избежать. Нет рено, на котором можно уехать, нет семьи, что успокоит нервы после пережитого. Томми, держа в руках пневматический пистолет, смотрел сверху вниз на то, как молодой бычок барахтался в узком вольере как в стальных тисках. Единственный просвет, к которому животное тянулось - не огражденный листами железа потолок. Томми видел, как черные глаза с длинными ресницами округлялись до предела. Животное вертело головой из стороны в сторону, высовывая длинный синий язык. "Волнение. Чувствует скорую гибель." Хьюитт никогда не допускал того, чтобы бык начинал мычать, поддаваясь панике. Низкочастотные звуки, что доносились снизу первое время были похожи на мольбы о помиловании. После нескольких лет работы - мольбами о быстром и безболезненном лишении жизни. Томми не медлил. Наставлял пистолет ко лбу и спускал курок. Животное мгновенно падало на землю, и дело было сделано. Бычок изрядно помучавшись, наверняка попал бы в рай для парнокопытных, если такой вообще когда-либо существовал. В любом случае, его миссия на этой Земле была завершена. В отличие от Томми Хьюитта, которому предстояло выполнить еще кучу грязной работы. Будучи одним из самых результативных работников, он уступал в этом деле разве что своему напарнику, старому-мяснику Джареду. Когда он не выходил на смену, Том вынужден был возлагать и его обязанности на свои широкие плечи. Раньше на каждое животное он тратил не более десяти минут: в его обязанности входило убийство, а разделочный процесс брал на себя Джаред. Теперь же из-за затяжных запоев старика время работы и спектр задач Хьюитта значительно увеличились. Томми, подняв тушу с помощью цепи, несколько секунд простоял без движения. Перед ним покачивалось, подвешенное за одну из конечностей, мертвое животное. На Томми волной нахлынули воспоминания. В то время, когда Хьюитт только получил работу, Джаред успел отдать скотобойне четверть жизни. Он был единственным мясником отдела забоя. Джареду требовался помощник, однако сам он этого никогда не признавал. Он был по-старчески высокомерен, ко всем недоверчив. Работать с ним по доброй воле никто не желал из-за постоянных выходок, которые частенько списывали на прогрессирующую деменцию, и этаких безумных, дедовских "проверок на прочность". Томми же был из тех немногих людей, кто относился к его заскокам с пониманием. Он уважал Джареда, видел его в качестве авторитета, учителя и наставника, что не могло не льстить старому мяснику. – Я сделаю из тебя мужчину, Томми. – бросил он однажды, рассекая горло висящему вниз головой быку. – Настоящего мужчину. Кровь хлынула обильным потоком на пол и Джаред немедля подставил жестяную кружку под кровавую струю. Наполнив бокал до краёв, Джаред протянул его Томасу. – Джарет. Я не… – Пей, Том! – прикрикнул мясник. – Если ты не баба, докажи мне это. Докажи, что не зря занимаешь это место. Том выхватил бокал из рук Джареда. Прильнув губами к краю, он сделал пару глотков. Теплая кровь разлилась во рту, а рецепторы передали ее солоноватый привкус. Изо всех сил мужчина старался не скривить лица, дабы не злить старика. От напряжения на его скулах заиграли желваки. – Вот! – воскликнул Джаред. – Вот, где сила и власть! В мужестве. Никогда не забывай про это, сынок. Никогда! Том, допив до конца, звонко поставил бокал на стол. Рукавом вытер влажные губы. Его взгляд пересекся с довольным и горделивым взглядом Джареда. Проверка была пройдена. Последующие годы работы на скотобойне, не могли не оставить глубокого отпечатка. За период многочисленных смен Томас заматерел, значительно нарастив массу. Чувства его притупились, и прежнее сострадание к скоту превратилось в безразличие. Теперь он с явной агрессией работал тесаком, разделывая свежую тушу. "Сука, ненавижу..." Иногда, прямо во время работы, прошлое болезненными воспоминаниями накатывало на Томми Хьюитта. В голове то и дело всплывали образы десятилетней давности. Томми запомнил на всю жизнь насмешливые рожицы, которые корчили одноклассники, высмеивая уродство его лица. Вспоминал щипки, толчки, перешептывание, тыканье пальцами и неприятный подростковый гогот за спиной. Равнодушие родителей, невнимательность учителей и отсутствие какой-либо поддержки. Маска на пол лица, что закрывала глубокие шрамы от пережитой в младенчестве оспы, замкнутость в себе и глубокая затаенная ненависть ко всему миру. Весь этот тяжелый груз ему приходилось нести в одиночку. До тех пор, пока все кардинально не изменилось. После нескольких лет страданий и непринятия, бывшего слабого здоровьем мальчишку заменил грузный высокого роста мужчина с тесаком в руках. Никто больше не смел посмотреть на него косо или пренебрежительно. Даже тертый калач, предприниматель Пол Леджер, слегка побаивался своего двухметрового подчиненного. Он знал, что тот, кто работает плечом к плечу со старым волком Джаредом, сам в итоге становится полуживотным: крепким и холодным как сталь. Хьюитт сумел за несколько лет прослыть уважаемым на скотобойне работником, блестяще выполнявшим план и бьющим собственные рекорды продуктивности. Тогда, наверное, в первый раз в жизни к нему стали относиться должным образом. Правда, заслуженное почтение он ощущал только тогда, когда держал тесак в руке. Поднимал и опускал, разделяя куски пополам. Деревянная доска оглушала удары и неприятный стук, однако звук ломающихся костей и хрящей стоял, казалось, повсеместно. Капельки крови успели запачкать черный фартук и открытый потный лоб Томми. Но на свой устрашающий внешний вид мужчина не обращал никакого внимания. В своей привычной манере незаметно наблюдать за работой подчиненных, Пол неожиданно для себя подметил: "Когда Хьюитт работает, для него весь мир будто меркнет..."