Зарождение

Мысли, пчелиным роем жужжали в голове Салли, в то время, как она, пытаясь заснуть, то скидывала, то натягивала одеяло на босые ноги. Косой дождь ритмично барабанил по крыше и оконному стеклу, а комнату потихоньку начал заполнять запах сырой древесины. Девушка сверлила взглядом белый потолок. Встав с постели Салли вновь огляделась. Лабиринт, состоявшийся из спинки кресла, острых углов деревянной тумбы и дверного косяка, на ощупь был преодолен блондинкой. Салли включала свет, озарив комнату блеклым сиянием синего ночника. Девушка поморщилась. Слипшиеся от косметики глаза и помятый вид встретили ее в зеркале. Взъерошенные волосы и одутловатость лица портили всю привлекательность цветущей юности. Девушке захотелось умыться. Спустя пару засушливых секунд мысли о воде зажгли забытое за пару часов пламя жажды в горле. Во рту пересохло, и Салли почувствовала острую необходимость глотнуть чего-то помимо собственных слюней. Девушка с шумом выдохнула. Дело в том, что наглости хозяйничать в чужом доме посреди ночи у не хватило бы, однако, другого выхода не было. Желание было настолько велико, что инстинкт самосохранения на время терял всякую власть над её пугливостью и излишней мнительностью. Салли сделала первый шаг в неизвестность — вышла за пределы своей запираемой, безопасной ночлежки. Дверь тихонько шелохнулась за спиной, но не скрипнула. Салли старалась быть ниже травы и тише воды, которую так жаждала заполучить. Несмотря на затуманенный усталостью разум, выученный порядок скрипящих ступенек таки всплыл в голове, и блондинка учтиво их пропустила, ступая, как кошка, аккуратно и расчетливо. Трескающийся звук паленого дерева вдруг коснулся перепонок девушки. Первая, очевидная ее мысль была о пожаре, но никаких признаков дыма в доме не наблюдалось, а свистящий звук тлеющей в огне древесины все не утихал. Салли поняла, что кто-то разжег камин. Спустившись по лестнице девушка спряталась в угол между и уличной дверью и стеной, отделяющей прихожую от гостиной. На секунду ее посетила идея побега через главную дверь, однако ночью под проливным дождем бежать было некуда. Салли выглянула из своего временного укрытия, озарив беглым взглядом гостиную. Перед ее взором предстала спинка кресла, чернявая макушка и темная шея Хьюитта. Часть камина, что была видна Салли, служила на тот момент единственным источником света в комнате. Девушка прищурилась, стараясь вглядеться в детали ночного времяпровождения хозяина дома. Рука Тома свисала с подлокотника и держала стеклянное горлышко бутылки пива. Вторая рука была недоступна пытливому взору блондинки. Было ясно одно — не ей одной этой ночью не спится. Непонятно откуда набравшись смелости, Салли кашлянула, дабы привлечь внимание мужчины. Томми медленно повернулся в сторону шума. По его расслабленному виду Салли поняла, что это далеко не первая выпитая им бутылка. — Бессонница? — протянул Том. — Пить очень хочется… — с хрипом выдавила Салли. Поставив полупустую бутылку на кофейный столик, Томми резко встал с кресла, и пара широких шагов в момент привела его на кухню. Салли услышала журчащий звук жидкости и сухо сглотнула. Через несколько секунд вентиль крана был закручен, и Том все с той же скорой маневренностью, обычно недоступной пьяным людям, оказался рядом с девушкой. Бокал прохладной воды под собственной тяжестью слегка задрожал в правой руке Салли. Первый глоток показался ей самым приятным, около райским, ощущением, которое когда-либо испытывал человек, будучи на земле. Томми, покачиваясь, с интересом наблюдал за блондинкой. Ее глаза были блаженно прикрыты, прямо как в рекламе химозных напитков для детей. По шее текли тонкие водяные струи, а мышцы сокращались в такт глоткам. Закончив, Салли протянула бокал новому знакомому, одной рукой вытирая влажные губы и острый подбородок от оставшихся капель жидкого наслаждения. Том, поставив бокал на место, вновь стал гнездиться возле открытого пламени камина. Расправив плечи, он позволил телу принять свободную форму и подстроиться под изгибы кресла из жестокого ватина и поролона, набитого под потертую ткань. Салли выжидающе смотрела на мужчину сверху вниз и не понимала почему ее тело, будто накрахмаленное платье, стало обездвиженным и одеревенелым. — Я пойду. Спасибо, Рассел. — процедила девушка, готовясь уйти. — Меня… не так зовут. — выдал сонливое признание Том. Салли издала непонятный гортанный звук. В обычное время подобное заявление серьёзно бы насторожило и оттолкнуло ее, однако сейчас выбора с кем проводить ночь не было. Оказавшись он хоть Усама Бен Ладеном, Салли бы осталась дожидаться рассвета в доме. — Так вы не Рассел? — Нет. — Ии… Настоящее имя не назовёте? — Ты знаешь мое имя, Сал-ли. Том ребячески тянул и смаковал двойную согласную имени. Салли хмурилась в недоумении. Прикусив губу, девушка постаралась собрать немногочисленные скомканные за семнадцать с половиной лет воспоминания. Ни одного знакомого образа мужчины в маске так и не всплыло в памяти. «Сал-ли! Сал-ли!» — звонким голосом раздавалось в голове. Девушка вздрогнула. Воспоминания из детства прошлись по телу электрическими волнами. Салли вспомнила, что никто из ее узкого круга хьюстонских знакомых не называл ее имя на растяжку, с насмешливой издевкой над удвоенной «л». Так делал лишь один человек из Бэйтауна, оставленного в далеком прошлом. Мальчишка из давно позабытой жизни, оставшийся в воспоминаниях детства. Томми Хьюитт. Соседский парнишка со шрамами на лице, комплексами и развивающейся психопатией, о которой Салли, по малолетству, и не догадывалась. Теперь он явно не был похож на худощавого высокого паренька, козла отпущения уличных ребят. Том был похож скорее на того, кто устраивал травлю, чем на того, кто от нее страдал. Изумленная Салли не удержавшись на ногах приземлились на краешек дивана. Не в силах вымолвить ни слова девушка вглядывалась в темный лик новоявленного Томми, пытаясь угадать эмоцию, незаметной тенью мелькающую на его лице. В его глазах, на радужке, плясали, поблескивая, огненные языки пламени. Грудь и плечи в такт ровному дыханию синхронно покачивались волнами во время штиля. В полудреме Томми потягивал пиво все из той же бутылки, безучастно рассматривая тлеющие в камине угли. Его веки тяжелели, готовясь сомкнуться и погрузить хозяина в лишенную сновидений дремоту. Салли, не переняв и толику его спокойствия, подорвалась с места. — Я, наверное, пойду наверх. — на выдохе произнесла Салли. — Угу-м. — промычал Том. Салли ускорила шаг. Вмиг забравшись по лестнице на второй этаж, девушка влетела в комнату. Заперев дверь блондинка задрожала. Она билась в конвульсиях, вспоминая окрашенные радостью детства, но омраченные внезапным переездом деньки в Бэйтауне. Вспомнила глупые и пустые обещания, которые давала малолетнему Тому, его вечно грустное, но ясное навсегда изувеченное лицо. Не справившись с наплывом чувств и эмоций разного окраса, Салли разрыдалась. Оперевшись спиной о белую дверь, она медленно спускалась к полу, закрывая ладонями измазанное тушью лицо. Сейчас она была похожа на даму-театралку, гримм которой потек после репетиции сложной драматичной сцены. На полу блондинка, глотая слезы и периодически всхлипывая, провела не более получаса. Том прервал прорыв эмоциональной плотины коротким стуком в дверь. — Салли?! — послышался звук из замочной скважины. — Оставь меня. — Салли! Открой дверь. — Том! Почему ты не сказал сразу?! — Салли, заливаясь горячими слезами, стала колотить кулаками по двери. — Черт бы тебя побрал, Салли! Открой дверь! — рявкнул Том. Салли послушалась. Холодок мелкой дробью прошелся по всему телу, и ее истерика вдруг перестала нарушать симфонию шороха летнего ливня и шелестящих от ветра листьев. Щелкнув замком, девушка оставила небольшую щель, давая Хьюитту возможность открыть дверь самому. Блондинка отвернувшись, прятала за волосами свой взмыленный и заплаканный вид, пока Том заполнял пространство комнаты своим присутствием. — Я никогда не имел дело с истериками. — начал Том. — Ага. — неровно дыша, кивнула Салли. Она стояла посередине комнаты со скрещенными руками в пол оборота от Хьюитта. Ее опухшее от слез лицо и красные щеки оставались в тени, однако острая линия подбородка и нижней челюсти была приподнята и подсвечена тусклым сиянием синего ночника. Плечи девушки продолжали подергиваться от тихих всхлипываний. Внезапно Тому захотелось приобнять Салли, дабы успокоить ее разыгравшиеся нервы. Мотнув головой Том попытался избавиться от кружащих разум смелых и неуместных помыслов. Холодный полумрак и положение вещей давали полную свободу воображению. Пребывая в стране фантазий, Том и не заметил, как Салли сделала два больших шага навстречу. Теперь девушка стояла вплотную и смотрела на мужчину снизу-вверх. Том изо всех сил старался сохранять хладнокровие и черствость, хотя из-за напряженности в мышцах его слегка пошатывало. — Томми… То есть, Том. Мне так жаль. — извиняющимся тоном произнесла Салли. — Тогда я сказала тебе, что вернусь. Я была, ну, знаешь, ребёнком. И… Том поднял правую руку, жестом обозначая момент, где Салли пора замолчать. Глаза девушки в непонимании забегали. — Это уже не важно. Не за что извиняться. — обнадежил Том. Салли часто закивала и заключила в свои утешительные объятия Томми Хьюитта. Правда, было не совсем понятно, для кого эти объятья являлись утешением. Едва ли для самого Тома — уже сформировавшегося во всех отношениях мужчины. Выступать против такого приятельски-дружественного проявления ласки он не стал. Том чувствовал жар в груди девушки, недавно пылающей в душевной агонии. Ее почти выветрившейся за день запах приторных духов был едва уловим. Томми чувствовал и его, и аромат цветочного шампуня, которым Салли мыла свои прямые русалочьи волосы. Он опустил голову. Тающая на лице помада пачкала его свободную рубашку. Салли бросила кроткий взгляд на мужчину. Ее глаза остановились на покрытом щетиной подбородке. Захлопав ресницами, Салли потянула шею наверх. Приоткрытые губы девушки встретили сопротивление в виде горячего рта Тома. Растительность на лице и шершавая ткань маски слегка царапали тонкую изнеженную кожу. Салли не замечала этого. Она почувствовала на небе кисловатый алкогольный привкус, и от этого будто захмелела сама. Дыхание девушки стало прерывистым и рваным, как у недавно вынырнувшего аквалангиста. Поцелуи же все не прекращались. Том чувствовал терпкую горечь и солоноватость ее тонкой кожи. Оставив пару синих отметин, он поднимался выше, доходя до уровня глаз. Язык Томми развязно хозяйничал во рту у партнерши, на что она в ответ возбужденно покусывала его нижнюю губу. Мычание и глуховатые гортанные стоны пробуждали в нем ранее необузданное чувство и желание. Проведя рукой по мягким холмистым бедрам, он задался вопросом о возможной невинности Салли: под натиском его прикосновений девушка дрожала как осенний лист. На секунду Хьюитт отстранился. Салли влажной рукой схватила Тома за жесткие волосы и притянула как можно ближе к себе. Пару шагов отделяли блондинку от кровати и она, точно рассчитав траекторию, упала, приземлились на скрипящие пружины толстого матраса. Том тяжело дыша стоял и смотрел на девушку сверху вниз, собой разделяя друг от друга ее острые колени. Опустившись на локти, Хьюитт занял позицию параллельно ее телу. Их отделяли лишь пару сантиметров одежды. Салли первой решила исправить такое досадное упущение. Семеня тонкими длинными пальчиками, девушка поочередно расстегивала чёрные пуговицы на рубашке Тома. Хьюитт в свою очередь зря времени не терял. Колющими волосами небритой щетины он бороздил просторы выступающих ключиц, одновременно проходясь по ним и языком, и влажными губами. При этом девушка издавала самые смелые, дразнящие и будоражащие звуки, которые только подстрекали Тома к более решительным действиям. Пока Салли судорожно справлялась с десятью пуговицами, Томми практически не глядя, двумя рывками, стянул приталенные светлые джинсы, оголив гладкие, изящные ноги. Инстинктивно Салли подалась бедрами вперед, обвив ногами талию мужчины. Салли чувствовала особое натяжение ткани на его брюках. От осознания силы его возбуждения нижняя часть живота девушки болезненно запульсировала. Проступившая влага, разливаясь, раскаленной лавой обжигала припухшую от возбуждения плоть. Поджав губы, Салли откинула голову назад. Секунда одиночества совсем не помешала бы ей, однако Том не заставлял себя ждать. Он заботливо поглаживал внешнюю часть бедра, ведя рукой по покрасневшим от загара икрам, одновременно избавляясь от последней, сильно мешающей ему части одежды — нижнего белья. Топ девушка сняла заранее, через голову. Мужчина оставался обнаженным лишь по пояс, и у девушки обостренно взыграло чувство справедливости. Потянувшись руками к ширинке, нагая Салли в секунду оказалась на полу, стоя на коленях. Ее нос касался мощного торса, покрытого мелкой испариной пота. Девушка слизывая влагу, водила губами по колышущимся от предвкушения животу. Том непроизвольно вздрагивал, касаясь пальцами области ее затылка и надплечья. В ушах Салли звучал белый шум. Ей не было слышно ни гула неуемного ветра, ни трели косого дождя, ни бранных слов, бросаемых в ее сторону от Пэм, одной из немногих, действительно неравнодушных к ее судьбе людей. Сейчас животное желание затмевало изнуренное сознание девушки. Она увидела страсть в буроватом оттенке глаз Тома. Близость казалась ей искуплением несуществующей вины, этакой индульгенцией. Салли хотела духовного единения, того, что связывало их несколько лет назад, того, что заставляло забыть о факте пребывания на этой грешной земле. Порок цепко захватил их в свои когтистые лапы, и теперь, пути назад, в чистый и девственный рай, не было. Действиям своим девушка отдавала полный отчёт, эстроген в крови подсказывал нужный алгоритм действий, а неопытность выдавало горящее факелом лицо. За пару секунд справившись с черным ремнем, Салли небрежно метнула предмет одежды на пол. Том чувствовал, как вся кровь, циркулирующая по телу, приливала в единственную, но довольно весомую точку. Уравняв степень их обнаженности, Салли метнула взгляд на то, что раньше, в разговорах, вызвало у нее чувство стеснения и неудобства. Грех, скрываемый под кучей одежды, вызывающий тихие сдержанные смешки, и тонны поучающего осуждения, предстал перед ней во всей красе. Блондинка уверенно коснулась губами эпицентра нервных клеток, и Тома накрыло встречной волной наслаждения. Гортанный басистый рык, сорвавшийся с его губ, показался Салли самым прекрасным звуком, из когда либо ею услышанных. Оставляя за собой паутину розовой помады, девушка языком проходилась по неровностям и шероховатостям органа. Слюни и смазка тягучими каплями тянулись к полу, а увеличенные зрачки девушки превратили ее глаза в космические черные дыры с голубоватой каймой. Волнуя рукой крайнюю плоть, блондинка почувствовала его отвердение. Томми нехотя прервав ласки, резко поднял Салли за локоть и бросил на кровать. Приземлившись на живот, девушка попыталась перевернуться, но не успела — Том плотно прижал ее, навалившись всем телом. Его эрекцию Салли почувствовала внутренней стороной бедра. Тело девушки стало радиомаяком, передающим любые сигналы извне. Она чувствовала, как пальцы Тома свободно гуляли по выступающим забористым позвонкам, будто он бил палочками по ксилофону. Девушка выгибала спину в противовес его точечным прикосновениям. Импульс. Порыв. Рывок. Парализующая боль вдруг охватила нижние конечности и часть поясницы девушки. Издав непонятный шипящий звук, она сощурила свои утомленные кошачьи глаза. Том насторожился. Извиняющимся тоном мужчина шептал Салли на ухо слова утешения. Горячий поток беглых мыслей, заключённых в слова, породил волну мурашек, куцым строем спускавшихся к пояснице. «Теперь и он сделал мне больно. 1:1.» Слияние двух вызывающе изогнутых тел сопроваждалось протяжными хлюпающими звуками. Крепко держась за изгибы точеной талии, Хьюитт наращивал темп толчков. Салли сожалела о том, что не могла видеть в этот момент его пронзительных, искрящихся глаз. К его мокрому лбу наверняка прилипли волосы, а мышцы на теле, перемигиваясь, сокращались. Представив такую картину, девушка почувствовала некую слабость в конечностях, после которой, неожиданно для себя, оказалась на верху блаженства. Слившись с Салли в поцелуе, Том предотвратил свой едва не сорвавшийся от удовольствия стон. В тот вечер девушке показалось, что внутри нее что-то дрогнуло и шевельнулось, однако из-за усталости она не придала этому большого значения. Были ли это бабочки, или его семя, не столь важно. Главное, что он, теплый, все еще слегка возбужденный, лежал рядом, делил с ней постель, и, казалось, не выпускал ее из своих рук.