Охотник/Рыцарь

      Для сдавших выпускные экзамены досрочно никакой церемонии вручения диплома предусмотрено не было, а потому уже пятого ноября, спустя какую-то неделю от последнего экзамена, на электронную почту Годфрида пришло сухонькое письмо из министерства образования, в котором находилась цифровая версия его диплома. К слову, диплом был практически эталонным, что вызывало в мужчине лёгкий огонёк гордости за самого себя.       Но не об этом сейчас!       В прошлой жизни Годфрида сложно было назвать бедным человеком, скорее даже совсем наоборот. Он был бароном рейхсгау Централь (хотя прямого участия в управлении и не принимал благодаря подсуетившимся в нужное время предкам), занимал не последнее место в австрийской фракции ордена (хоть там от "австрийской" одно только название), имел кое-какой политический вес на юге империи, да и вообще за годы службы зарекомендовал себя как прекрасный полевой оперативник и командир малых групп (хотя на счёт последнего сам Годфрид имел немного иное мнение), а потому деньги в кошельке мужчины водились и не сказать, что малые. Другое дело, что рыцарь тратил большинство собственных средств либо на спонсирование родовых земель, либо на снаряжение и расходники для работы в Долгую ночь. Бывший фон Риттер был вообще привычен к аскетичному внутреннему убранству собственных жилищ - роскошью (да и просто обжитым видом) не могли пославиться ни его кельи в Бреслау, Опельне и Кракове, ни кабинет в родовом замке.       Можете считать это своеобразным психологическим приёмом. Человек знает, что ему есть куда возвращаться после мучительно растянутого во времени акта защиты народа империи в Долгую ночь, но к этому месту излишне не привязан и легко покидает его в случае необходимости. Должен признать, что изначально это и вправду было трюком для разума Годфрида, но, по прошествии десятков лет в роли члена ордена, аскетизм внутреннего убранства жилища стал само собой разумеющейся особенностью и не более. В представлении уже отнюдь не молодого ликантропа, дом должен быть сугубо функциональным во всём, во вторую очередь удобным и лишь в самом конце списка признаки достатка (и то лишь в случае необходимости оный продемонстрировать). Если у тебя есть собственная комната, то ты не ставишь там роскошную, но при этом неудобную мебель - главное, чтобы всё было максимально удобно в использовании, а на внешний вид абсолютно плевать. В конце концов, внешне видимая роскошь личной собственности перестаёт играть роль, когда тебе порой приходится проводить недели в грязи осеннего Шварцвальда, например.       Пожитков мужчина в теле юноши особо не накопил за время жизни в столице, а потому собирать особо было нечего - комната в общежитии №29 была практически на сто процентов безлика и личных вещей Годфрида здесь было не особо много, а потому и уезжал он отсюда с лёгкой душой. При заселении в комнате уже были раскладной диван, шкаф, табурет и письменный стол, всё даже по виду насквозь дешёвое, но всё же бесплатное, и с того момента ничего кардинально не поменялось. Ну в самом деле, две прикрученные полки со столовым сервизом и десятком книг, которые пришлось приобрести в физическом экземпляре ради восполнения знаний - недостающих, устаревших или несоответствующих местному видению; постельное бельё и сменная одежда, чтобы спать и ходить было в чём, пока грязное в стирке; небольшая стопка рабочих тетрадей на 96 листов, в которых Годфрид писал выкладки для будущего гримуара (а его надо завести как можно скорее). Никаких картин, максимально нейтральный цвет обоев, поставленная застройщиком дешёвая мебель - всё максимально аскетично, но при этом удобно на приемлемом для самого мужчины уровне, а значит привычно. В покоях правда книг было сильно больше и тематика изрядно отличалась, да и в одном из углов обычно стоял не шкаф, а стойка под доспехи и оружие (поддоспешную рубаху и прочую одежду он обычно просто складывал на стул), но это особой роли не играет.       К тому же комната всё ещё была закреплена за ним, а потому мужчине теперь всегда есть куда вернуться. И это ещё сильнее роднит эту комнату с орденскими кельями и кабинетом в Риттершлоссе - когда в голове есть понимание, что возвращаться есть куда и ты не какой-то бродяга бездомный с мечом на поясе, то и странствовать легче. По крайней мере, так было и есть у самого Годфрида.       Близилась зимняя пора, всего месяц остался, но путешествия в зимнюю пору Годфрид мог себе позволить и в прежнюю пору, потому для него это было не важно. Особенно учитывая факт того, что зимы на восточной части Сануса в целом мягче привычных климатических условий и напоминали скорее таковые в Юго-Восточной Европе (может чуточку похолоднее), если бы её не размолол Катаклизм в труху несколько эр назад. Да и в конце-то концов, будучи вервольфом умереть от зимнего мороза? Это даже не смешно, это уже просто позор какой-то.       Рюкзак уже был почти собран, походный набор Годфрид составил ещё до начала экзаменов, а провиант на первое время решил не покупать, так как для начала планировалось сплавать на Патч. Там мужчина собирался немного, скажем так, стряхнуть пыль со своих боевых и магических навыков, отработать парочку уже появившихся идей, прощупать почву на тему получения полевого патента не в столичном ведомстве, а канцелярии местной боевой школы. О последнем Ашер уже немного разузнал и официальная информация говорила, что Сигнал входит в реестр аккредитованных учебных заведений, имеющих право на выдачу ограниченного перечня подтверждающей документации. К сожалению, конкретика по пунктам этого перечня стояли с пометкой ДСП и требовала того, чтобы Годфрид уже был хотя бы вовлечённым в охотничью деятельность лицом, которым он мог бы считаться будучи мастером Кузнечной гильдии, но увы. Так или иначе, мужчина сомневался, что ему не разъяснят все интересующие его моменты непосредственно на месте, так что едет он туда всё равно не зря. Более того, он почти уверен, что этот трижды клятый патент будет успешно выписан, даже пускай и с ограничениями или какими-нибудь особыми условиями.       Ладно, плевать, вне крупных городов с охотниками всё равно работают спокойно даже без наличия лицензии или патента - там немного не до формальностей, скажем так. Да и какой прок разводить пустые размышления на подобные темы, если всё не только можно узнать самому на месте, но и сам ты при этом чуть ли не на поклаже сидишь и готов отправляться в путь? Ну вот и Годфрид думал, что смысла всё это не имеет и, аккуратно уложив в рюкзак чистовые выкладки под будущий гримуар, которые он со всей тщательностью и усердием законспектировал с ранее упомянутых мной черновиков, застегнул молнию поклажи.       Поправив крепление правого наруча и закреплённые справа ножны больше из желания чем-то занять руки, чем с каким-то практическим смыслом, Годфрид в последний на долгое время раз оглядел свою комнату и, с каким-то даже облегчением вздохнув, вышел за порог.

***

      Когда Озма был молод, ещё в своей изначальной жизни, он не понимал слова учителей магии, которых нанимал его отец. Магия для него была банальной обыденностью не вызывающей интереса, а уже после гибели первого человечества, когда они с Салем сумели отыскать друг друга, магические изыскания остались на хрупких плечах его жены - он был слишком занят попытками сохранить и организовать ту горстку людского рода, что сумела спастись после Анафемы. С тех пор много воды утекло, с ныне бывшей женой он лично не встречался уже порядка трёх веков точно и желанием хотя бы в глаза посмотреть ей не горел, будем честны.       В миру он отчего-то известен по сказкам о Бесконечном человеке и Волшебнике, но магия никогда не была его особым коньком - он всегда был лишь базарным фокусником на фоне настоящих волшебников, предпочитая добрую сталь магическому искусству. Но сказать, что магией он за все эти века после ухода Братьев не занимался, будет ложью - просто пришёл он к этому далеко не сразу, а после сотворения Дев Сезонов у него осталась настолько ничтожная горсть магических сил, что в итоге он просто вернулся к своему изначальному уровню сил в ипостаси Озмы. В общем, да, к магии Бесконечный человек пришёл очень не быстро.       По сути говоря, отправной точкой стал роковой день, когда всё снова стало ужасно. В той жизни его звали Озимар и платой его недопонимания и страха стало то, через что сейчас приходится проходить человечеству. После смерти дочерей Салем обозлилась на весь мир и... надо признать, что ещё очень долго Озму мучали кошмары, в которых он видел умирающих на его руках детей, как Салем рыдала над ними, как она в ярости низвела его до атомов. Магия, ставшая смертельной для ещё совсем юных девочек, была его рук делом и это... это, пожалуй, самая первая вещь из бесконечной плеяды последовавших за ней, за которую Озма так и не сумел себя простить.       Последующие за той смертью дюжину перерождений мужчина просто удалялся в какую-нибудь глушь и предавался самобичеванию, не желая ни с кем разговаривать. И как-то уж так вышло, что со временем в народе родилась сказка о Бесконечном человеке или просто Волшебнике, хотя по меркам Первого человечества его познания в магическом искусстве даже среднестатистическими было бы стыдно назвать. Дело в том, что даже те немногие доступные самому Озме знания о магии были для людей чем-то непостижимым, величайшей магией на свете. Знали бы только они на что способна его жена...       Прошло уже слишком много лет с той поры, когда старик был достаточно молод. Борьба с так и не простившей его поступков женой продолжалась скорее по инерции, чем из реального человеколюбия. Да и бессмысленно это - когда он нашёл Реликвию Знаний, сила уже давным-давно была растрачена на Дев и некоторые иные его эксперименты, и на вопрос "Джинн, как мне победить Салем?" ему был простой ответ "Ты не можешь". Его силами невозможно побороть плоды собственной глупости, а задавать вопрос "Джинн, как мне исправить всё, что я натворил?" он просто струсил. Хотя сама дух Лампы, судя по всему, прекрасно знала об этом вопросе, что кружился у него в голове после её ответа. И каждую новую сотню лет он всё также не решается задать не только этот вопрос, и каждую сотню лет он неизменно получает всё тот же ответ от Джинна из Лампы, который прекрасно знает о всём, что на уме у старого волшебника.       Совсем уж по-стариковски опираясь на свою трость-меч, в навершие которой был вставлен старый кварцевый орб из его давно сломанного магического жезла, ныне Озпин посмотрел на табличку над входом в серое панельное здание. Надпись говорила о том, что он прибыл на нужное ему место - городское общежитие №29.       Словом, поручить что бы то ни было директор академии Бикон мог огромному количеству человек, но в итоге волшебник не утерпел и таки решил пройтись до места жительства молодого человека по имени Годфрид Ашер самостоятельно.       Знаете, вопреки боязни членов Совета и председателя этого органа власти включительно, у директора Бикона личной гвардии не было. Вернее даже не так, гвардия у Его Величества Озпина II Уэльса действительно была, но с момента его отречения от престола минуло вот уже почти 80 лет, а принимать новобранцев в неё перестали и того раньше - ещё к началу Великой Войны. От грозной маленькой армии короля, что была предана лично и исключительно ему, ныне, наверное, народу и на взвод не наберётся, да и те уже давно одряхшие старики по большей части - вы уж не смотрите на самого Озпина.       Другое дело, что у Короля-воина были обширные связи как внутри, так и за пределами королевства. Много кто был ему так или иначе должен, некоторые были ему искренне верны и были готовы выполнять поручаемую работу без принуждения - последним, к слову, старый волшебник платил весьма неплохие деньги. В конце концов, при крайней необходимости всегда можно было обратиться к так называемым "вольным охотникам" или даже менее чистоплотным сородичам оных - обыкновенным наёмникам. Деньги у Озмы в данной инкарнации водились не малые (впрочем, данное выражение актуально почти для каждой его инкарнации), ведь Уэльсы были не просто монаршим родом Вейла, но и родом древним, а потому за свою историю они успели накопить огромное состояние в виде большого количества недвижимости, обширнейшей королевской библиотеки и уж тем более денег. О чём речь, если Озпин был в числе основных инвесторов печально известного проекта по строительству мегаполиса на горе Гленн?       Так или иначе, всё это не так уж и важно. И причина ведь крайне банальна - ему было любопытно поговорить с первым за много сотен лет полноценным магом, который не имеет к нему никакого отношения. Такой же он как и сам Озма перерожденец? Может это представитель каким-то чудом сохранившейся неизвестной директору магической традиции? Последнее исключать, к слову, не стоило - на просторах Ремнанта Озма периодически встречал тех, кто невообразимым образом сумел сохранить обрывки древних знаний родной цивилизации волшебника.       В некоторых поселениях, особенно из числа достаточно старых, до сих пор в обиходе можно было встретить сильно видоизменённые заговоры из древних времён и, благодаря сильно уплотнившемуся с той поры магическому фону планеты, они даже худо-бедно работали. Особенно старые семьи и кланы хранили в качестве реликвий пронесённые сквозь века останки магических гримуаров. Из того же разряда были уникумы, что даже умудрялись при помощи долгого труда поколений над клочками давно забытой истории сначала переводить собственные Проявления в разряд династических, а затем постепенно видоизменять их под некое подобие магии. Хотя больше всего поражала Озпина неистребимая жреческая магия - богов на Ремнанте не осталось с уходом Братьев, а духи со временем практически перестали показываться с уплотнением фона, но культы всему и вся продолжали появляться и самое поразительное в том, что периодически молитвы получали слабый отклик в виде маленького чуда.       Магия, следы которой оставил юный Ашер не походила ни на что из перечисленного выше. Простенькие и кривые заговоры, каковыми они представлены в глуши, не могут сделать ничего более, чем слегка видоизменить то, что и так имеется - например, можно на время унять головную боль или сделать огонь чуть горячее, но не более того. Старые гримуары и магические трактаты современные люди если и смогут перевести, то просто не сумеют понять пронизывающую их терминогию, а потому чего-то столь систематизированного и исправно работающего на чистой магии без налёта ауры банально не получить. Да даже на жреческое колдовство это всё не спишешь, потому как от ритуала сотворённого Озпином по реконструированному рисунку может и шёл какой-то флёр божественной силы, но настолько тонкий и не похожий на ощущения от Братьев, что столь мощного эффекта получиться просто не могло. "Даже волнительно как-то," - с самоиронией подумал многовековой маг, - "Давненько я не погружался в магию, да"