Ландыши

Я решил подумать о ландышах позже. Сейчас — душ. Струи воды приводили в чувство. Я нарочно поставил напор побольше, чтобы… Честно, не знаю для чего. Наверное, привычка мыться таким образом осталась у меня с детства. — Аповлан. Оохентай, — услышал я приглушённый окрик. О каком хентае идёт речь я не понял, поэтому пришлось выключить воду и переспросить: — Что ты сказал? — Да блять! Я говорю ты еблан, напор уменьшай, принцесса. Я за водные процедуры платить не хочу. — Зря. Во-первых, они повышают настроение и помогают избавить от похмелья. Во-вторых за воду все равно плачу я. Чес ответил что-то невразумительное. Я не стал прислушиваться. Вместо этого, с наслаждением смывал грязь и пот. В нос ударил странный ядреный запах. Я перевернул бутылку с гелем, который взял интуитивно. На этикетке было выведено: «Чистая линия», «Аромат ландышей». Рука дрогнула. Перед глазами пронеслось одно из воспоминаний вчерашней ночи: мы с Чесом, пошатываясь, стоим посреди поля цветов. Друг сосредоточенно срывает бутон за бутоном, собирая букет ландышей. Или это игры моего воображения? Хочется верить, что второе, но букет под кроватью говорит об обратном. Ничего я понимая, я мотнул головой и включил воду, смывая мыльную пену. Предстояло заполнить пробелы в памяти и расспросить Чеса и вчерашнем. Душ освежал, настроение с отметки «неплохое» стремительно поднималось до «отличное». Я сам не заметил, как стал напевать: Oh we're not gonna take it No, we ain't gonna take it Oh we're not gonna take it anymore Из-за закрытой двери послышалась возня. Не придав значения, я продолжил петь: We've got the right to choose and There ain't no way we'll lose it. Приглушённый бас гитары приятно ударил по слуху. Это Чес решил подыграть мне. Он отыграл партию и заголосил: This is our life, this is our song We'll fight the powers that be just Don't pick our destiny 'cause You don't know us, you don't belong! Чистый и посвежевший я, покончив с водными процедурами, красился и подпевал. Наш с Чесом дуэт невольно заставлял улыбаться шире. Идеальное взаимопонимание и исполнение. Музыка объединила нас, и в моменты совместного исполнения любимых песен я чувствовал это особенно сильно. Одевшись и сделав укладку, я дошёл до кухни и обнаружил, что Чеснок, закинув ноги на стол, самозабвенно исполнял «Историю сосны». Я не стал отвлекать Чеса разговорами и принялся за приготовление завтрака. В нашем почти всегда пустом холодильнике кроме недельного запаса пива нашлись несколько яиц и бекон, из которых я соорудил яичницу. Чес отставил гитару к стене и с аппетитом следил за тем, как я расставляю тарелки и напитки. Себе, как и хотел, я заварил кофе, а Чесу поставил бутылку пива. Вторую за сегодня, судя по соседней. — За доброе утро, — отсалютовал Чеснок. — За жуткое. Ужасающее. Чарующее, — поддержал я тост. Завтракали мы молча, так как оба были голодны. Я не помнил, обедали ли мы вчера, но, судя по ощущениям, нет. — Ну, — спросил я, когда с едой было покончено. — Не напомнишь мне, что в ванной делает гель с ландышами? — Так у вас амнезия, сударь? — Чес, хорош. Что было вчера после первой кружки пива? Чеснок откинулся на спинку стула и хрипло рассмеялся. Каждый смешок сопровождался поскрипыванием многострадального предмета мебели. Бери больше, ха-ха. Наклюкался ты после первой, а выпил две или три, я не считал. Выносит тебя знатно… Кстати, ты понравился официантке, она весь вечер к тебе клеилась. А когда подошла поближе, ты… аха-ха, блеванул на нее. — Досадно, — рассудил я. — Я ведь извинился? — О да! Ты так извинялся, что она позвала тебя в подсобку! Этого я не помнил, поэтому, затаив дыхание, спросил: — И что я? — А ты как всегда! Пихнул ей деньги в качестве компенсации и извинился раз в сотый. Видел бы ты ее лицо! — Чес рассмеялся ещё громче. Я выдохнул. Мне было страшно услышать ответ — вчера я плохо себя контролировал и мог натворить того, о чем пришлось бы сожалеть. Не хотелось заводить роман с первой встречной официанткой. Чес тем временем продолжил: — Зря ты, надо было пользоваться случаем. Там такие бупс, во! Чес сымитировал размеры официантки. Выходило, третий. Я досадливо вздохнул. Время идёт, а Чес не меняется. Как можно приставать к любой красивой девушке? Не понимаю. Вслух я сказал: — Однажды ты поймёшь, главное — характер! Необычная совокупность черт, которыми ты восхищаешься: сила и красота, ярость и грация. — Ну-ну, я прям смотрю и вижу картину маслом: твой папаша нанимает киллершу прикончить тебя, а ты с воплями: «Постой, давай познакомимся!» гонишься за ней. Сила и грация! — Маловероятно. С воплями я ни за кем не побегу, это для меня нехарактерно. — Да похуй, ты смотри в суть! Я посмотрел. Теория Чеса хоть и бредовая, но имеет место быть. Если бы отец захотел меня устранить, поручив сделать это прекрасной даме, она могла бы вызвать у меня восхищение. Но умереть от ее рук я бы все равно не захотел, так что, вероятно, уносил бы ноги. Вслух я спросил: — Чес, зачем нам вчера понадобились ландыши? — А это, друг мой, глюки твоей фантазии. Не было никаких ландышей. — Нет, я… Чес перебил: — А гель ты поди у какого-нибудь фрика отжал. — Хорошо, — коротко сказал я, улыбнувшись.