The Last hope.

Абрам чуть не проглотил свою сигарету, резко давясь кашлем. Взглянув на друга, он просипел. — Что ты сказал? — Ты, черт побери, слышал. Мне нужно, чтобы ты пошёл со мной в ювелирный и помог выбрать нормальное кольцо. Я не разбираюсь в этом дерьме. — С чего ты решил, что я разбираюсь? По-твоему я каждый год прыгаю под венец? — немного придя в себя, Абрам зажёг новую сигарету. — Окей, я не против потаскаться по стеклянному помещению с маленьким разнообразием дерьма, которое стоит больше моих почек. Ты узнал размер её пальца? Алекс тупо уставился на него. — Не отвечай. Конечно, ты не знаешь. Для начала.. Абрам стал говорить план их секретного задания и с каждой брошенной фразой, он чувствовал возгорающее волнение внутри себя. Это было очень странно, ведь он занимал в этом спектакле самую второстепенрую роль. Он был даже не продавцом, а гребанным деревом, который стоял весь спектакль в одной точке, пока все торжество не окончилось и его не попросили снять костюм. Закончив свой гениальный план, он ждал одобрения друга и резкий смех привлёк его внимание. Кевин откинулся на спинку кресла и, зажав рот ладонью, заливисто смеялся над тем, что сказал Патрик. Внимание переключилось на палец Кевина и Абрам мог представить себя на месте Алекса. Он бы хотел, чтобы Кевин стал его мужем, но просить такое было слишком рано. Их отношения строились очень быстро, но Абрам ни о чем не жалел. Его любовь и доверие к Кевину были беспрецедентными. — Хорошо, так и поступим, — голос Алекса вырвал его из мечтаний и вернул на орбиту. Абрам кивнул и вернулся на свое место, но прежде чем сесть он поднял Кевина и усадил его на себя. Лёгкими и небрежными движениями он стал ласкать ладонь своего парня и палец за пальцем исследовать знакомые руки. В течении нескольких минут Абрам стал более уверенным.

***

Ники решил, что ему нравится семья Клозе. Тихий и седовласый мужчина, который почти на весь день уходил в свой магазин и такая же спокойная супруга. Они были схожи с характерами его собственных родителей, но отличия были кардинальные. Сэм был тихим, но временами, единственный шум в доме исходил именно от него. Самой громкой чертой в мужчине был его смех. И Ники это обожал, то, как он не стесняясь своего возраста смеялся и шутил. Это вызывало эйфорию и желание посмеяться вместе с мужчиной. Лютер не смеялся до коликов в животе, до слез скапливающихся в уголках глазах или же до простого хохота. Обычно его отец мог улыбнуться или же издать негромко фырканье. Никогда это не превышало лимита громкости в доме, ведь чрезмерно сильные эмоции не присутсвовались в семье Хеммиков. К удивлению Ники, именно Мейс отвечала за все вопросы в доме. Её муж и собственный сын подходили к ней за советом, а женщина могла в иной раз побранить своих некомпетентых соседей. Мария и брань? Это было смешно. Ники считал, что его мать даже под дулом пистолета не произнесет мат. Эрик. Хмм. Эрик был Эриком, насколько это вообще можно объяснить. Ники старался не находится слишком долго в одном помещение с мужчиной, не только потому что каждый раз Эрик пялился на него, но и по собственным желаниям. Высокий, с красивой улыбкой и образцовый сын. Это могло относиться и к нему, но был последний пункт, в котором Ники потерпел провал и он чертовски был уверен, что не разрушит другую семью и другого человека, как себя. Ники достаточно знал какого это, когда собственные родители отварачиваются от тебя и, несмотря на то, что Эрик был чёрствой занозой в заднице, он не заслуживал такой боли, а самое важное, Ники никогда не сделает добровольно кому-то больно. Поэтому, он знал одно. Насколько бы Эрик не был безупречной внешности, это не имело для него значение , потому что этот парень навсегда останется для него просто знакомымпод одной крышей. Ничего более. Обжечься одного раза ему хватило. И словно ощутив, что речь шла о нем, Эрик постучался. — Слушай, мама сказала, что тебе требуется купить некоторые вещи до начала учёбы. Ники подтянул колени к подбородку и кивнул. Чем меньше слов он произнесет, тем быстрее парень исчезнет. — Эм, да. Так вот, о чем я. — Эрик полностью вошёл в комнату, почесывая затылок. — Я вроде как не занят в ближайшее время. — Оу, все в порядке. Мистер Клозе может мне помочь с этим. Пожалуйста. Черт возьми, пожалуйста, просто уходи и прекрати смотреть этими красивыми глазами. — Нет, не может. Вряд-ли мой отец освободиться в ближайшие две недели, — Эрик прошёл чуть внутрь и сел в позе лотоса на ковёр. — У него завал в магазине, плюс там попеременно ремонт второго помещения, а мама собирается уехать к бабушке на несколько недель. У неё скачет давление и мама беспокоится, что та недосточно хорошо станет приглядывать за собой. Поэтому, твой единственный вариант — это я. — Надеюсь, твоя бабушка в порядке? Эрик удивлённо взглянул на него. — Да, ничего серьёзного. Думаю, это просто старческое? Ну, то, что произойдёт с каждым человеком, кто находится на пенсии и вырастил хотя бы одного ребёнка, — добавив последнюю реплику в предложении, Эрик мило скорчился, словно его собственная шутка укусила его за задницу. Ники все обдумывал другие варианты. Господи, да что угодно будет хорошо. Однако реальность была таковой. Он нихрена не знал город, у него не было собственной машины, что позволила бы ему добираться до нужного места и это с учётом того, что даже будь у него машина, то вряд ли можно объяснить какого черта за рулём сидит четырнадцатилетний подросток. Вздохнув, он уточнил. — Я ведь могу поехать на метро. Тебе не обязательно делать это. Эрик ухмыльнулся и растопырив пальцы, быстро отчеканил. — Ну, во первых, метро летом, в разгар сезона, когда приезжают туристы, не самое лучшее решение. Во вторых, тебе все равно понадобится машина, ведь ты будешь с покупками. В третих, такси чертовски дорогое, из-за все тех же туристов, для которых сделана это программа обдираловки. И в четвёртых, ты не знаешь город и твои скудные запасы знания немецкого вряд-ли тебе помогут, если ты вдруг потеряешься. Ники слабо попытался. — Я мог бы найти англо-говорящего человека и сесть на метро, если накуплю слишком много всего. — Это так, но смотри в первый пункт, — со знанием дела, произнёс Эрик. — С покупками тебя там разорвут надвое и вероятнее всего всё, что ты купишь, либо украдут, либо испортят из-за давки. Ники внутреннее застонал, но продолжил держать каменное выражение лица, не собираясь показывать, насколько он ощущает себя в дерьмовом положении дел. — Брось, неужели я выгляжу так, как будто кусаюсь? — Что? Нет, конечно нет, — вытянув руки вперед, Ники резко ими помахал, — я ничего такого не имел ввиду. — Тогда, почему ты так сильно противишься принять мою помощь и компанию на день? — немного обиженно произнёс Эрик. — Это не так, — слабо запротестовал Ники. —Я не против, — ещё тише добавил, — конечно ты не кусаешься, это было бы странно. Эрик хмыкнул и плавным движением поднялся. Стоя у двери, он бросил. — Я зайду за тобой к четырём. Будь готов. И кстати, — Ники полностью развернулся, смотря ему в глаза, — я кусаюсь, но только если меня хорошенько попросить. Подмигнув, ублюдок выскочил из двери, оставляя красного и задыхающегося Ники. Его сердцебиение билось в районе горла, а мысли кружилась в вихре, не имея возможности выстроиться в логическую цепочку. С ним флиртовал парень. Нет, не парень. С ним флиртовал чёртов Эрик мать его Клозе. Накрыв свои горящие щеки, Ники глубоко вздохнул носом и тихо прошептал в комнату. — Нет, он не флиртовал. Просто показалось. Показалось. Да, имеено так. Ничего другого быть не может. Ага, конечно. Показалось.

***

Держа на поводке Данте, он шёл в сторону огромного круглосуточного с картой дедушки. Хотя Натан сказал, что формально это его карта, но пока что записано на его имя. Эндрю считал, что делать покупки с помощью этой карты станет неловковим делом, но благодаря поддержки его бабушки и её одобрению он быстро почувствовал удовлетворение, когда появилась возможность покупать абсолютное любое дерьмо, не переживая о деньгах. Хоть он не особо и нуждался в наличке или ещё в чем-то. Абрам покупал им всё. То, что заставляло близнецов дважды оглядываться, служило ему сигналом, с котором заполнялась тележка их семьи и появлялись разного рода вещи в их доме. Иногда всё доходило до абсурда, просто зачем им чёртов хрусталь? Абрам на это ответил, что Аарону это понравилось и он купил, но суть в том, что Аарон нихрена не помнит этого и сам частенько пребывает в шоке, что засматривается на такие вещи, однако это не меняет того, что у них теперь есть дома хрусталь и они, черт побери, не знают, что туда класть. Также карманные, которые Абрам давал им двоим каждый понедельник. Эндрю большую часть их откладывал, а остальные тратил на всякую чепуху, но в данной ситуации, ему нужно было больше пятидесяти долларов. И он точно не собирался тратить свои отложенные деньги на это. У них есть другая цель использования, которую Эндрю с радостью дожидался, чтобы исполнить в жизнь. Что ж, карта. Эндрю изначально не тратил ничего из денег дедушки, пока сам Натан не заявился к нему в комнату со словами, что он сделал не так и почему его внук так сильно пытается его оттолкнуть. Так что Эндрю был вынужден сделать свою первую покупку в тот же день и успокоить своего деда, показывая, что с их отношениями все в порядке. Натан дарил свою любовь и другими способами, но самым его любимым способом было обеспечить своих внуков нескончаемым запасом денег, и потому Эндрю принимает это своеобразное проявление любви и тратит кучу долларов в радость своему дедушки. Безумие? Но это с ними работает. — Эндрю, —хнычет Аарон тащась сзади, — это не может подождать, пока на улице не станет прохладнее? Мы получим солнечный удар и умрём на месте. Эндрю закатывает глаза, но потом вспоминает, что Аарон его не видит, потому разворачивается на месте и ещё сильнее закатывает глаза прямо в лицо брату. На что тот надувается и становится похожим на рыбу. — Почему день рождение Джереми будет отмечаться в нашем доме? — продолжает упорствовать Аарон. Эндрю чрезмерно громко вздыхает и говорит. — Потому что это было моим предложением и Джереми согласился. Взрослые тоже не против, поэтому не вижу проблем. — Проблем и нет, — отвечает Аарон и хватает тележку, пока Эндрю укладывает Данте в свою. — Просто я не понимаю, почему нам не пойти к нему домой? Эндрю вспоминает дом Джереми и мысленно морщится. Старые завалы так сильно похожие на те, в которых они с Аароном когда-то жили. Возможно мама Джереми и любит сына, но одной любовью не прокормить и черт возьми, Эндрю собирался сделать день рождения своего первого друга самым лучшим в его жизни. Эндрю шёл и скидывал с полок всё, начиная от огромных пачек чипсов до невообразимо разных газировок. Его цель в том, чтобы напичкать весь дом разными снэками и галоннами мороженого и обьедаться этим в течение всего дня. Абрам вероятнее всего приготовит лазанью или домашнюю пиццу, поэтому Эндрю не беспокоится о нормальной еде. Когда его тележка пополнилась до краёв, он разворачивается, чтобы увидеть такую же картину и у его брата. Помимо снэков Аарон бросил в свою корзину несколько упаковок воздушных шаров и колпачков. Эндрю поднял бровь на это, на что Аарон покраснел и стал бубнеть себе под нос, но не убрал их обратно на полку. Иногда Эндрю забывал, насколько его брат может быть ребёнком. Оплатив свои покупки, ему пришлось терпеть надменный взгляд кассирши. Когда оплата произошла, женщина подняла обе брови, словно была уверена, что два маленьких ублюдка не смогут это оплатить и предоставят ей кучу проблем. Эндрю ничего не сказал ей и просто дал наличку курьеру, который собирался довезти их покупку до дома, потому как Эндрю и Аарон вряд-ли и половину смогли бы унести. Он довольно вздохнул и представил реакцию Джереми на все, что они купили. Мальчик вероятно взлетит до потолка, а потом, схватив его за руку начнёт таскать повсюду, чтобы съесть и попробовать все, пока не заболит его живот и пока Эндрю его не остановит. Это видение вызвало крошечную улыбку у него на лице. — Ну что ж, я рассчитываю что на мой день рождения ты потратишь намноого больше усилий, чем на своего Джереми, — проворчал Аарон. — Если ты вдруг забыл, но фактически когда у тебя день рождения, оно и у меня, поэтому, это означает, что я с вероятностью на сто процентов буду отдыхать, потому что тратить свою энергию на что-либо, — это не то, чтобы мне хотелось на свой день рождения. Аарон скорчился и показал ему язык. Эндрю показал ему средний палец, на что близнец вытянул ладони и показал ему два средних пальца. Вот так они и шли кидая в друг друга средним пальцем, пока окружающе перещептывались, смотря на них. — Ладно, всё, хватит! — первым сдался Аарон. — Я забыл спросить, откуда вышел курьер в магазине? — Это новая функция магазинов. — Хмм, круто. Наверное все что мы накупили весит в три раза больше нас. Мы бы никогда не смогли это унести. — Говори за себя. Я бы смог. Аарон поднял левую бровь, насмехаясь. — Нет, не смог бы. — Смог. Я уверен, что я вполне смогу поднять этот вес, когда мне исполнится например шестнадцать, — Эндрю поднял ладонь, затыкая брата, когда тот захотел перебить, — ты не уточнил в какой промежуток времени я могу это сделать, так что технически,— повторил Эндрю, — я победил, потому что я смогу это поднять, но через шесть лет. — Ты такой зануда, — протянул Аарон, улыбаясь во весь рот. Эндрю пожал плечами и прошёл к парку, позволяя Данте бежать без поводка. Пёс побежал вперёд, размахивая хвостом, но постоянно оборачиваясь на Эндрю и держа его в поле зрения. Близнецы сели на одну из лавочек отдохнуть. Аарон продолжил безостановочно болтать и когда тема перешла про болезни, которые он вычитал в своей книге, Эндрю сморщился. Ему хотелось поесть, но не сейчас, когда его брат с особым интересом рассказывал, как гной вытекает из разного рода ран и какого оттенка он будет. Тень заслонила их от солнца и Эндрю повернулся, чтобы взглянуть на того кто к ним подошёл. Сердце посдскочило к горлу, а кожа под нарукавниками стала гореть так сильно, словно там появились новые порезы. Мягкие локоны обромляли лицо женщины, а её глаза были полны непролитых слез. Аарон заткнулся, когда понял, что его брат не слушает его речь и повернулся в сторону незнакомки. — Эндрю? — прошептала женщина так тихо, так осторожно. Даже сейчас, когда его близнец сидел рядом, она словно знала, к кому ей обращаться. Она смотрела на него и её взгляд умолял. Эндрю чувствовал головокружение и тошноту. Боль в сердце проткнула его грудь и стала сжимать, сжимать и сжимать, пока он не почувствовал, что не может дышать. — Эндрю, — прошептала она. — Привет, малыш. Аарон недовольно опустил брови и его поза поменялась. Он сел так, чтобы заслонять брата и зло зыркнул на женщину. — А вы кто? Небольшая тишина, когда женщина собиралась с духом. — Меня зовут Касс. Я, — она громко сглотнула и прерывисто продолжила. — Я - мама Эндрю.