Черновик судьбы: Никогда

– Селия Фарлонг! Немедленно иди сюда. К лицу мгновенно прилила кровь. Ну да, на что она вообще надеялась? Наблюдательность отца непременно прославят в местных легендах. А может, и не только в местных. Конечно, он заметил пропажу, и теперь ее ждала унизительная выволочка на глазах у целой деревни. Снова. Селия опустила голову и поплелась к Дэйгуну. Лонна и Ванда, с которыми она только что болтала у колодца, захихикали и зашептались. До нее донеслось ненавистное: «Полуэльфийка». В глаза ее так называли только деревенские хулиганы вроде Уэбба и его братьев, но она не раз слышала это прозвание, тихо сказанное за ее спиной, даже от взрослых. Нижняя губа Селии горестно дрогнула. Ну их всех. Брат Мерринг говорил, что обижаться глупо. К тому же, гнев отца куда горше глупого хихиканья. …Интересно, называет ли он ее в сердцах «получеловеком»? Про себя, не вслух: она еще ни разу не слышала от Дэйгуна даже намека на брань. Но он и обычные слова порой умудрялся говорить так, что ей хотелось разреветься. – Я запретил тебе трогать мой лук. Ты помнишь об этом? Вот и сейчас голос отца даже не был сердитым – он был холодным и неприятным, будто пригоршня снега, запущенная за шиворот. Уж лучше бы он ее отругал или выпорол, чем вот так. Бивила пороли каждую неделю, зато нисколько не реже и обнимали, и говорили, что он молодец. Ее обнимала только Эми. Ну и Бивил разок – когда она упала в овраг и вывихнула ногу. А потом сбегал за отцом, и Дэйгун принес ее домой на руках, но даже тогда держал, как мешок с каким-нибудь хрупким и не особо ценным барахлом. Глаза защипало просто нестерпимо, Селия мысленно сосчитала до десяти, размеренно дыша носом, как он ее учил, и только потом покорно кивнула: – Помню. Но я подумала, что… – Что я не замечу? – перебил отец. – Глупо. И что же заставило тебя встать на стезю воришки? Это было ужасно несправедливо! Селия подняла на него взгляд, изо всех сил удерживая все-таки набегающие слезы: – Я просто хотела сделать тебе подарок, па… – она оборвала себя. Ему не нравилось, когда она называла его «папа». Не нужно делать все еще хуже. – …Дэйгун. Сюрприз, вот! Его тонкие губы были по-прежнему сжаты в непримиримую жесткую линию: вторжения в свои дела отец не прощал, об этом знала вся Западная Гавань. И всякое добро в его запертых сундуках было частью этих «дел». А вот Селия – нет. Она всегда была менее важна, чем лук или даже потертый ремень с отломанным язычком. Однажды она увидела, как Дэйгун, перебирая вещи, посмотрел на тот окаянный ремень – как на что-то важное и дорогое. На нее он так никогда не смотрел. – Как трогательно, – ледяной тон, которым эти слова были сказаны, вовсе не соответствовал их смыслу. – Я зачаровала твою тетиву! Она стала прочнее и никогда теперь не вымокнет! – выпалила Селия, доставая из подсумка проклятую бечеву и все еще отчаянно надеясь, что лед растает, что Дэйгун все поймет и оценит ее старания. В конце концов, настолько сложное колдовство у нее получилось в первый раз. Эми так еще не умела, а Тармас сказал, что вышло ничуть не хуже, чем у него самого. «Ну похвали меня, пожалуйста! Хотя бы раз, хотя бы разик посмотри на меня с одобрением!» – молча молила Селия. И знала, что не скажет об этом вслух – ни за что и никогда. Дэйгун взял тетиву, внимательно ее осмотрел и пожал плечами: – Если бы я хотел зачарованную тетиву, я заказал бы ее у Тармаса или Галена. Иди домой, Селия. В ближайшие райды у тебя будет очень мало свободного времени. Она опять кивнула и молча зашагала домой. А в голове билось проклятое: «Никогда, никогда, никогда…»