Бесконечность

      Ванна, наполненная до краёв горячей водой, клубы густого пара в воздухе и алкоголь в крови дарили волшебное чувство невесомости. Марии казалось, что она парит где-то в праздном небытие далеко от прошлого, будущего и самое главное настоящего. Она могла с лёгкостью забыть о незримой опасности и неопределённости собственного будущего. Жизнь растворялась в дымке пьяного сознания и мельтешившей перед глазами белой плитки, облицовывающей стены маленькой комнаты в убогой квартире на окраине спального района.       Не было больше ни сожалений, ни пустоты, только разливающиеся по телу приятное тепло, и полная готовность принять смерть. Она уже не в первый раз напивается до состояния «мне плевать на всё». Не в первый раз лежит в ванне и ждет момента, когда сознание отключится, а лёгкие наполнятся водой. Не в первый и, скорее всего, не в последний.       «Алкоголь — это не выход.»       Чужой голос в голове прозвучал до омерзения резко и чётко, словно приказ. Мария вяло улыбнулась. Сколько раз Солдат говорил ей это, отнимая спасительницу-бутылку? Эгоист. Разве он не видит, как ей плохо и больно? Почему… Почему он до сих пор жив? Почему не пустил себе пулю в висок? Неужели его спасает программа, намертво вшитая в мозг? Она блокирует естественное желание самовыпилиться? Или дело вовсе не в программе Суперсолдата? В особенностях личности Джеймса? Его устойчивой психике? Или натренированной за годы службы солдатской выдержке?       Марию хватило всего на пару дней жизни в кошмаре. Жуткие силуэты в белых халатах, медленно выплывающие из темноты комнаты. Чужие холодные руки в перчатках, прикасающиеся к оголённой коже. Выцветшие обои спальни со скоростью света, сменяющиеся на стены, обшитые мягким белым матрацем или на серый бетон с тёмными пятнами крови. Горы изуродованных трупов. Запах дыма и гари. Крики. Автоматная очередь. Взрывы. Кровь и боль. Боль и кровь. И так без остановки по кругу. Невыносимые воспоминания, заставляющие тело подскакивать посреди ночи с постели и словно в бреду искать лезвие ножа или алкоголь. Однажды она даже попыталась выпить очистительное средство для унитаза лишь бы не ощущать, не слышать хруст собственных костей, ломающихся под ударами приклада. Жаль, что Солдат всё же успел выбить из рук пластмассовую бутылку. Но вот теперь она наконец-то лежит в долгожданном блаженном забвении. Никто не нарушит её покой. Сторож вернётся к ночи. У неё предостаточно времени, чтобы насладиться предсмертным одиночеством.       К сожалению, мнимый побег продлился недолго. Кто-то резко выдернул её душу из ласковых объятий смерти. Удары по щекам. Два пальца в рот, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Желудочный сок обжёг горло и нос. Непрекращающийся надрывной кашель. Некто снова затолкал свои пальцы глубоко в её глотку, пару раз шлёпнул по щекам, а потом и вовсе вылил на голову целое ведро холодной воды. Мария не сразу поняла, что ощущение реальности вернулось. Стены больше не водили хороводы. Онемевшее тело колотило от холода. За окном голубое небо сменила чернота.       — Б-б-бля, с-снова т-ты.       Говорить было трудно, из-за неповоротливого языка и трясущейся челюсти. Мария хотела послать своего спасителя к чёрту, хотела разозлиться, подскочить и расцарапать ему лицо, но усталость и апатия на корню задушили зарождающийся гнев. Лёгкие словно бы наполнил парализующий ядовитый дым. Ничего не хотелось делать, даже моргать. Всё что осталось от неунывающей Марии Картер — пепел и сажа. Солдата же, наоборот, сжигала изнутри холодная ярость. Его тщательно скрываемые чувства выдавали едва заметные признаки, которые Марии за годы партнёрства удалось изучить вдоль и поперёк. Резкая складка между бровей. Красивые губы, сомкнутые в строгую прямую линию. Вздутые от напряжения синие вены на предплечьях. Определённо он был чертовски зол.       — Который уже раз? Когда вы прекратите? — в его тихом голосе можно услышать недовольство и вселенскую усталость, ещё бы, ведь она в очередной раз заблевала ему ботинки и джинсы.       — Т-третий, если м-мне… п-память н-не и-изм-меня-ет.       Он накинул на её голову полотенце и включил горячую воду. Комната снова наполнилась паром. Мария, дрожа от холода попыталась закутаться в махровую ткань, но ослабевшие руки не справились с поставленной задачей. Мужчина тяжело вздохнул, заботливо укутал девушку в полотенце и начал старательно растирать заледеневшие конечности.       — Вообще-то восьмой, — внезапно заговорил Солдат, чем несказанно удивил Марию. — Не помните, как в последний раз я откачивал вас на кухне?       — А твой словарный запас день ото дня всё шире и шире, Ледышка. Не беспокойся, в следующий раз так уж и быть выйду в окно. Можно поаккуратней? — она попыталась увернуться от широких ладоней, которые слишком грубо тёрли полотенцем кожу на её худых плечах.       — Если вас не согреть, то вы заболеете.       — Так нехрен было мне на голову холодную воду лить, придурок. Хватит, я сказала! Убери руки! Лучше дай мне глотнуть виски.       Мария кивнула в сторону полупустой бутылки. Солдат нахмурился и покачал головой.       — Алкоголь — это не выход.       — И без тебя знаю, что «алкоголь — это не выход», попугай сраный. Не нужно мне об этом напоминать, каждый ёбаный раз. Дай уже мне наконец нормально сдохнуть!       — Успокойтесь. Моя главная задача — ваша безопасность, — Солдат, не обращая внимание на слабое сопротивление, набросил Марии на голову второе полотенце.       — Помочь подняться?       — Иди к чёрту!       Картер знала, что никуда он не уйдёт. Будет сидеть с ней до последнего, как верная псина, пока она сама не встанет и не поплетётся в спальню, чтобы проспаться. Утром при удачном раскладе её встретит завтрак, состоящий из открытой консервы, при неудачном: невыносимо угрюмое лицо Зимнего Солдата, который не разделит с ней скромную трапезу, но будет чистить на другом конце стола оружие, от одного вида которого у Марии начинается несварение. Он не заговорит с ней о попытке суицида, а она не расскажет ему, почему её так тянет надраться с самого утра. Замкнутый круг. Она знала, что должна разорвать его, иначе они никогда не сдвинуться с мёртвой точки. Вопрос состоял лишь в том, как это сделать?       — Как… Как ты живёшь с этим? После всего, что они с нами… с тобой сделал. Ты что, и вправду перестал быть человеком, Солдат?       Она впервые решает заговорить с ним о прошлом, минуя установленное собой же негласное правило не обсуждать произошедшее в ГИДРЕ. Он на секунду замирает, словно обращается в каменную статую, смотрит долго поверх её плеча, а потом опускает взгляд. Мария знала — ответа не последует, но видимо именно сегодня Солдат решает впечатлить её своей непонятно откуда взявшейся коммуникабельностью.       — Я не помню.       Его глухой голос, наполненный стылой печалью и непонятной горечью, осел в душе осколками разорвавшейся гранаты.       — Совсем ничего?       — Совсем.       — Значит, я единственная, кто помнит. Приплыли, твою мать!       Она не сдержалась и рассмеялась. Отчаянно, надрывно, до хрипоты. Смех не заглушил боль от пронзительной несправедливости. Он не помнит. Просто не помнит!       — Тогда что ты здесь делаешь, консерва доисторическая?       — Выполняю приказ. Защищаю вас любой ценой.       — Вот оно как. Пиздец! Чёртов код! Кто бы мог подумать, что он работает настолько идеально? А ты счастливчик, Солдат!       — Код?       — Ну да. Та дрянь, что сидит в твоей башке, — она слабо ткнула указательным пальцем в его лоб. — Прямо тут. Внутри. Всё из-за неё! Ты всего лишь машина. Блядская смертоносная машина, не способная на человеческие чувства. Не способная думать и желать. Всего лишь, блять, машина, исполняющая приказы.       Мария надеялась, что её слова ранят сидящего перед ней человека. Раздавят. Унизят. Уничтожат. Но лицо Зимнего Солдата хранило молчание. Он даже бровью не повёл. В очередной раз вытерпел её истерический выпад, как уравновешенный взрослый. Его спокойствие отрезвило. Ей стало невыносимо стыдно за свои жестокие необдуманные слова. Зачем она так? Он ведь не виноват. Никто в этой комнате, чёрт возьми, не виноват, что они стали такими!       Если бы не Алехандро и его телепатические фокусы, возможно, Картер могла бы спокойно ненавидеть и презирать Зимнего Солдата. Каждый день смешивать его с грязью и причинять невыносимые страдания в отместку за всё то, что ей пришлось пережить. Но она видела куда больше, чем следовало. Видела настоящее прошлое Барнса. Видела, как он боролся с тьмой. Видела, как он проиграл. Когда-то устрашающий Зимний Солдат был обычным парнем из Бруклина. Весёлый. Светлый. Смелый. А потом в его жизнь пришли война и ГИДРА, которые выжгли всё хорошее, что было в Джеймсе Бьюкенене Барнсе. Что же по итогу осталось? Лишь едва тлеющие угли. Он такая же несчастная жертва обстоятельств, как и она, только вот вся соль в том, что он даже не осознаёт суть проблемы. Человек без прошлого, навечно скованный цепями незнания. Судьба даровала сержанту Барнсу второй шанс, на который он в отличии от неё имел полное право. Картер даже немного завидовала ему.       — Баки.       Мария осторожно произнесла его имя, боясь, что за этим последует, взрыв, что разверзнуться небеса и её пронзит молния, но ничего не произошло. Никто не покарал её за то, что она решила безжалостно отнять у человека благословенное незнание. Зимний Солдат всё с таким же равнодушным лицом сидел напротив, и это придало ей смелости. Чёрт возьми, он имеет право знать хотя бы своё настоящее имя.       — Нет. Джеймс Бьюкенен Барнс, — она попыталась улыбнуться, но вышло откровенно плохо. — Твоё имя. Уверена, тебе оно не о чём не говорит, но ты должен запомнить. Джеймс Бьюкенен Барнс. Запомнил? Ты больше не Зимний Солдат.       Его задумчивое лицо, говорило о том, что он переваривает полученную информацию, но, к сожалению, больше никаких перемен в Барнсе Мария не увидела.       — Ну и чего завис, отмороженная задница? Неужели что-то вспомнилось? Блядь. Чего я вообще жду? Что ты внезапно всё вспомнишь? Такая тупость. Шесть дней прошло, а ты только и делаешь, что не изменяешь привычкам Зимнего Солдата. Подъем в пять утра, пробежка, тренировка, душ, завтрак, чистка оружия, сборы, затем уходишь куда-то, возвращаешься поздно ночью и так по кругу. Мы словно на очередной миссии в какой-нибудь Испании, только вот вместо того, чтобы взять меня с собой завалить какого-нибудь неизвестного нам с тобой хера, ты уходишь один хуй пойми куда. Уходишь и, блять, всегда возвращаешься, чтобы вытащить меня с того света!       — Пока для вас ходить со мной опасно, — безапелляционным тоном заключает Барнс, не поняв истинную причину возмущения сидящей напротив него девушки.       — «Опасно». Поверить не могу, что это говоришь мне именно ты. Мы с тобой сбежали. Но что с того? Мы все еще находимся в западне. Ловушке из собственных страхов. Все еще рабы. Ты и я — кто угодно, но никак не люди. Больше не люди. Слишком многое пережили, слишком много дерьма натворили. За наши грехи мы не имеем права даже дышать. Как же я это все ненавижу. Ненавижу!       Шесть дней одиночества и дешевый виски, купленный на краденные у Зимнего Солдата деньги, развязали ей язык. Она больше не могла выносить этот ад одна. Больше не могла вариться в котле собственных мыслей. Ей нужна была поддержка, нужен был кто-то кто смог бы разделить с ней непосильную ношу. Как жаль, что под рукой у неё лишь лишённый воспоминаний кусок льда, не способный на проявление эмоций. — Раз я Джеймс Бьюкенен Барнс, то… как мне тогда называть вас?       Девушка вылупилась на Барнса, так словно видела перед собой не человека, говорящего на идеальном русском, а пришельца, который внезапно начал отращивать щупальца и петь гимн США.       — Мария Бернадетт Картер.       Сердце тревожно забилось в грудной клетке, от нахлынувших воспоминаний о человеке, которому она уже как-то раскрыла своё имя. За опрометчивую доверчивость Родеско всадила ей нож между лопаток, и вот дурочка Картер снова безрассудно наступает на те же грабли. Жизнь её ничему не учит.       — Приятно познакомиться, мисс Картер, — в ответ произнес мужчина и робко приподнял уголки губ. — Позволите помочь вам подняться?       Его вежливая скомканная улыбка и протянутая раскрытая ладонь низвергли Марию в ступор. Она впервые видела его таким… Нормальным? Не угрюмым сальновалосым ублюдком, а уставшим и — Мария откусила бы себе язык, если бы произнесла это слово вслух — милым. Сейчас он был немного похож на Баки из подсмотренных воспоминаний. Бравый красавчик сержант — мечта любой девушки. Всего одна улыбка, всего один открытый взгляд серых глаз заставили её поверить в почти что чудо. Может быть не все потеряно? Может быть когда-нибудь Зимний Солдат сможет стать прежним хорошим парнем Баки Барнсом, другом Стива Роджерса. Ведь в конце концов они выжили, смогли сбежать и до сих пор не сошли с ума — по крайней мере один из них всё ещё обладал толикой здравого смысла.       — Когда-нибудь ты всё вспомнишь. Это неизбежно, ведь тебя давно не обнуляли. Воспоминания возвращаются каждый раз спустя какое-то время после… неважно. Они вернуться, обязательно. Постепенно, но вернуться, делая тебя всё больше… — Мария остановилась не зная, что именно ей можно произнести, а что лучше опустить. -Поверь миг, когда ты осознаешь себя, будет самым ужасным в твоей жизни, — неожиданно в мозгу Марии зародилась мысль. Простая, ясная и удивительно чистая. Она будет рядом с ним и поможет ему. Вот он чёрт возьми смысл, ради которого стоит жить. Вот он — шанс разорвать порочный круг. Шанс вернуться из тьмы вместе с ним. Хоть немного искупить собственные грехи. — Но я буду рядом, — Мария потянулась к нему и сжала широкие мужские горячие ладони своими холодными пальцами. — Буду рядом, чтобы не дать тебе упасть.       — Хорошо, — легко согласился Барнс. — Значит, больше никаких попыток уйти на то свет?       Мария не могла честно и открыто ответить на его вопрос, потому что не было никаких гарантий, что она снова не схватиться за нож, чтобы полоснуть себя по венам. Она слабая. Всегда была и будет слабой. Так зачем давать пустые обещания? И всё же она нашла в себе силы соврать.       — Да. Ты и я должны жить. Мы должны пройти через это вместе. Думаю, так будет честно. Отныне, я твой проклятый ангел хранитель. Договорились, Снеговик?       — Думаю, да.       Он помог ей подняться и дойти до кухни, усадил за стол, укрыл обнажённые плечи пледом, налил две кружки крепкого чая и уселся напротив.       — Завтра мы покидаем Штаты, мисс Картер.       — Плевать. Чем дальше, тем лучше.       Баки молча изучал стену за её спиной. Мария мелкими глотками пила слишком сладкий чай.       — Давай уже выкладывай, чего ты там мнешься, — недовольно буркнула девушка, прекрасно понимая, что раз Солдат не упёрся в свою комнату, значит впервые со дня их побега ему приспичило поговорить.       — Мисс Картер…       — О прошу тебя, просто Мария. От твоего «мисс» меня тянет блевать Отмороженный.       — Тогда и вы зовите меня по имени, — настойчиво проговорил Барнс, не глядя на собеседницу, которая фривольно прихлёбывала чай, не заботясь о предательски сползшем пледе.       — Чего ты там пялишься на стену, как какой-то кошак? Или… тебя что, смущают мои сиськи?       Она приподняла брови и задорно усмехнулась, игриво выпячивая вперёд грудь с затвердевшими тёмными сосками.       — Скорее их отсутствие.       Мария на секунду зависла, осознавая произошедшее, а потом тихо фыркнула в кулак. Определённо Зимнего Солдата не волновала такая мелочь как голое женское тело, что нельзя утверждать о Джеймсе. Но мистер Барнс, как настоящий джентльмен, не мог позволить себе ляпнуть грубость в адрес дамы. Или он не считает её за женщину? И когда в нём произошли столь забавные перемены? Почему она упустила момент «оттаивания» мистера Невозмутимой Сосульки? Ах да, в последние дни она была слишком пьяна, чтобы думать о ком-то помимо себя.       — Один — ноль, Барнс, — проговорила девушка заворачиваясь в плед. — Мы не настолько друзья, чтобы звать друг друга по именам.       — Тогда кто мы друг для друга?       — Напарники, коллеги, братья по несчастью. Выбирай, что понравится.       — Тогда я продолжу называть вас «мисс Картер», раз мы друг другу чужие люди.       — Делай что хочешь, Снеговик. Ну так и о чём ты хотел поговорить? Давай быстрее пока я в настроении.       — О вашей проблеме с алкоголем. В пути могут возникнуть некоторые трудности, связанные с…       — У меня нет проблем с алкоголем. Мы с ним неплохо ладим, — встретив колючий взгляд собеседника, она закатила глаза. — Всё под контролем, сладенький. Не парься.       Барнс недовольно покосился в сторону мусорного ведра, около которого стройным рядом стояли пузатые бутылки и жестяные банки из-под пива.       — Что вы делали вчера, когда меня тут не было?       — Лежала и плевала в потолок?       — Лежали в собственной блевоте под этим столом.       — Оу, ну ладно. Может быть, ты прав и мои отношения с бутылкой зашли слишком далеко. И что теперь? Не думаю, что тебе следует вмешиваться в наш бурный роман, ты будешь третьим лишним, зай.       Барнс не стал ничего отвечать на глупые шутки Картер, вместо слов он вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки несколько буклетов и бросил на стол. Мария скользнула по ним взглядом. Маска наигранного веселья слетела с её лица.       — Ты не сможешь упрятать меня в клинику на принудительное лечение. Не имеешь права! — она гневно хлопнула по столу ладонью, но под тяжёлым взглядом Барнса стушевалась и начала нервно изучать яркие заголовки. — Что? «Собрание анонимных алкоголиков». Ты же не серьёзно? А тут что? — она подцепила пальцами буклет. — «Тридцатидневный курс лечения в частном диспансере»? Звучит, заманчиво, но я лучше затолкаю себе в нос сверло включенной дрели, чем добровольно дам согласие на то, чтобы эти уроды накачали меня успокоительными.       — По документам вы — моя несовершеннолетняя сестра, а я — ваш опекун, несущий за вас полную ответственность. По законам я имею полное право настоять на госпитализации без вашего согласия. Всё ради вашей защиты, мисс Картер.       — Сестра? Несовершеннолетняя? Прикалываешься?! Мне двадцать один или… три?! Вроде бы… Стой. Какой сейчас год?       — 2014.       — Мне уже тридцатник! Какой к чёрту опекун?!       Мария отшвырнула в сторону буклеты и зло посмотрела на Барнса, который сидел спокойно и даже немного расслаблено.       — С вашим ростом и телосложением вы выглядите лет на шестнадцать. Удивлён, что вам продали алкоголь, даже после того, как я избавился от ваших посредников.       — Распугал всех бедных бомжей, готовых за отсос спасти девушку из беды, — поймав хиурый взгляд Барнса она едко улыбнулась, вскинув голову. — Что, презираешь меня? Поверь в ГИДРЕ, со мной творили и не такое.       — Вчерашний труп в подъезде ваших рук дело?       — Не совсем. У старика сердце не выдержало, когда я опустилась перед ним на колени и открыла рот. Так и умер со стояком от переизбытка чувств, такое часто случается, когда тебе слегка за пятьдесят, так что будь осторожен, — доверительно проговорила Мария и засмеялась.       — Ещё одно условие — не убивать.       — Говорю же это не я, — обиженно протянула девушка, отхлебнула чай и пожала плечами.       — Мы договорились или мы едем в клинику?       Повисло молчание. Они смотрели друг другу в глаза ровно минуту. Первая сдалась Мария. Она знала, что Барнсу ничего не стоит упрятать её в лечебницу.       — Твоя взяла. Ничего не обещаю, но я постараюсь больше не нажираться и… не убивать всяких уродов, готовых трахать всё у чего есть дырка.       Баки кивнул и облегчённо выдохнул:       — Рад, что мы пришли к соглашению.       — Иди в задницу, Барнс! — крикнула Картер, уходя в комнату, где стояла единственная кровать.       — И вам спокойной ночи, мисс Картер. Подъём в шесть.