Счастье, рожденное болью

Такемичи Ханагаки владелец действительно известной фамилии и сын не менее известных родителей, владеющих огромным бизнесом, построенным не самым мирным путем. В действительности же семья Ханагаки просто большая преступная организация, которая успешно выдает себя за частную компанию, занимающуюся электроникой и энергетикой. Такемичи в обществе слыл представителем золотой молодежи, причем именно в самой мерзкой трактовке этого понятия. Несмотря на то, что вся семья и все ее дела располагались в самом центре Токио, юноша всегда отдавал предпочтение именно разгульному Роппонги, а потому проживал тут в гордом одиночестве. Известный своими разгулами, пьянками и походами по самым дорогим местам района Такемичи Ханагаки знали многие, причем не только обычные люди, но и авторитеты в той или иной среде. Пусть сейчас еще совсем мальчишка, но Ханагаки растили как наследника огромного капитала, которому должно уметь им распоряжаться. В действительности он никогда не кичился и особо не радовался подобной жизни, рожденный исключительно для наследования семейного дела, Такемичи был совершенно обделен родительской любовью, пусть никогда и не жаловался. Ханагаки вопреки своему поведению на публике и вполне распатроненному мнения, был человеком очень умным, по сему особых неприятностей родным не доставлял. Такемичи всегда желал в той или иной мере родительской любви, они не были плохими или холодными людьми, вовсе нет, путь и через призму жесткого расчета, они все еще искренне любили друг друга, смотрели в глаза так будто влюбленные подростки, возможно по этой причине Ханагаки и не смел жаловаться. Пусть и не осознанно, но он всегда старался привлечь внимание родителей, сначала это была хорошая учеба и неподражаемые интеллектуальные успехи, однако результатов это не приносило, и Такемичи просто ушел в загул, и то не совсем обычный. Но не увидев и результатов и от этого действа решил просто отстраниться от семьи и уехал в Роппонги, продолжая свой веселейший образ жизни. Не смотря на все свои похождения, мальчишка всегда понимал, что меру знать надо, а потому не смотря на походы по барам, клубам, азартные игры и драки, всегда выходил сухим из воды, старясь не приближаться к миру криминала. Пусть родители и построили свой успех именно на такой политике, Такемичи никогда ее не разделял, стараясь держаться как можно дальше от криминального мира на протяжении все жизни, вот только не особо хорошо это у него получилось. А все началось, пожалуй, с того, что к Ханагаки в очередной раз прикопались гопники, которых тот, в большинстве своем, терпеть не мог. Они всегда казались если не идиотами, то просто обделенными умом людьми, что максимум способны выполнять приказы начальства, и то не всегда правильно. Пусть Такемичи в драки ввязывался регулярно, чаще всего выходил без единого синичка, Ханагаки и не был полным нулем по части физических возможностей, но голова была его главным оружием. Поэтому в большинстве своем все заканчивалось словесными унижениями противника и его отступлением, но не в этот раз. Видимо эти шестеро либо очень тупые, либо просто тупые, Такемичи понимал свое бедственное положение, но парнем был принципиальным, и за свои слова был готов получить по лицу, зато сохранить достоинство и гордость. И размышляя о том, что завтра голова болеть будет не только от похмелья, натыкается глазами на две заинтересованные макушки, что возможно хотят отпиздить его, зная кто такой Ханагаки Такемичи или им просто скучно. К счастью двум мальчишкам действительно оказывается просто скучно посреди шумного ночного Роппонги, и по переулку разносятся крики, хруст костей и прочие звуки. Две незнакомые личности явно заинтересованы им, а потому Ханагаки не особо боится ведь интерес взаимен. - А ты я смотрю языкастый. – тот что повыше улыбается хищно, и уж очень походит на того, что пониже, и Ханагаки узнает в них известных нынче братьев Хайтани. - Скорее принципиальный, особенно в отношении идиотов, не умеющих думать собственной головой? - Тогда с братом вы точно не поладите. – младший язвительный, но бесспорно забавный, ситуация все интересней, а от того теперь уже Ханагаки начинает давить лубу. - Эй, мелкий! Хорош наглеть, имей хоть какое-то уважение к старшим! - Уважение к цифре в твоем паспорте? – мелкий кривит лицом, но явно доволен, и отвлекаясь от совместной перепалки с братом обращается к Такемичи – Я Риндо, этот великовозрастный идиот Ран. – оказывается эти двое действительно Хайтани - Мичи - А у «Мичи» есть полное имя и фамилия? – Ханагаки весело, так что хочется рассмеяться прямо на месте, но тот лишь хмыкает в кулак и расплывается в привычной улыбке, слыша заигрывающий тон старшего. - Можете считать это дружеским обращением. - Считаешь, что мы подружимся? - Оооо, определенно да, думаю нам будет очень весело, господа Хайтани.

***

Так и сложилось, несмотря на то, что Такемичи столь скоро покинул злосчастный переулок, Хайтани определенно им заинтересовались. Не прошло и недели как состоялась их следующая встреча. Ханагаки хорошо знал, кто такие Ран и Риндо, и чем они собственно занимаются, но с ними было весело, а потому они встречались все чаще. Вскоре случайные встречи, что происходили подозрительно часто, переросли не только в прогулки, но в совместные ночи в барах, клубах, а иногда и в набивание чужих лиц. Известность Хайтани росла с каждым днем, а Ханагаки всегда присматривал за этими двоими и иногда подстраховывал. Теперь каждый вечер аккурат в девяти часам ровно, звонок в квартиру Такемичи просто разрывался, и Хайтани наглым образом вытаскивали его из собственной обители, не слушая абсолютно никакие возражения. Хотя иногда их вечера проходили в спокойной обстановке, они просто приходили побитые к Ханагаки и наглым образом, занимали его кровать, таща несчастного мальчишку за собой в постель. В конечном итоге, оба брата просто перестали покидать его дом, все чаще оставались ночевать и вместо того чтобы как обычно свалить с утра по раньше, зная, что Такемичи проспит минимум до обеда, взяли привычку оставаться на поздний завтрак, а позже и вовсе не уходить. Такемичи никогда не был против всего этого, его дом и без того казался болезненно пустым, как и его владелец, Ран и Риндо отлично скрашивали его одиночество, были приятными собеседниками и просто симпатизировали Ханагаки, а потому он никогда не был против, когда его впервые потащили в постель, когда стали позволять себе больше тактильных контактов, когда его впервые зажали между двух тел и страстно целовали, куда только могли дотянуться. Хайтани пусть и были жестокими, но к близким всегда тянулись с особой нежностью, как, впрочем, и к друг другу. Возможно именно по этой причине они столь осторожно проявляли свои чувства по отношению к Такемичи. Тот со стороны вообще казался полной загадкой, пусть они и были знакомы давно тот так и не представился своим полным именем, а все парни и девушки, что пытались к нему приблизиться всегда безжалостно отшивались, некоторые получали по лицу. От этого было еще более удивительно, как спокойно Мичи принимает их прикосновения, никогда выворачивается из объятий и не пытается сдернуть руки, что так часто опускались на его худую талию. Хайтани вообще позволяли себе много вольности, но границу никогда не переходили, хоть Такемичи был и не против. А в один момент Хайтани просто зажали его между своих тел, и просто без всякого стыда и сопротивления распускали руки. Тогда Ран впервые позволил себе целомудренный поцелуй, а после только глубже пробирался в рот любимого человека, сплетая языки, зарываясь в черные кудрявые волосы и постанывая прямо в поцелуй, видя с каким взглядом на него смотрит Риндо, что примостился со спины и выцеловывал не ясные узоры на шее Ханагаки, оставляя столько засосов, что и посчитать сложно. Такемичи только и мог, что безвольно сдаться в столь ласковые руки, в которых ему так давно хотелось оказаться. Ран всегда держал игривое настроение и даже сейчас в столь интимный момент давил хищную улыбку и нашептывал на ухо Ханагаки всякий бред. Риндо же упорно пытался его заткнуть, видя, что Такемичи сейчас просто со стыда сгорит, но зрелище и правда было невероятное, а слушать его тихие постанывания однозначно нечто прекрасное. И Риндо продолжает ласкать тонкую шею, слегка оттягивая рубашку и открывая им обоим вид на выступающие ключицы, на которых Ран моментально оставляет засос продолжая расстегивать несчастную тряпку, пока Рин длинными пальцами добирается до торса Такемичи и лезет еще ниже под кромку брюк. Их отношения действительно оказались чудесными, Такемичи не помнит сколько раз за тот вечер услышал признаний в любви и сколько произнес сам, хотя это и не имело особого значения. С тех пор Хайтани больше не покидали квартиры Такемичи, и становились все более любвеобильными и получали тоже в ответ. *** Вот только потом прошла битва за Роппонги и внезапно все стало хуже некуда, Хайтани грозила тюрьма, а Мичи находился в такой панике, что просто не знал куда податься, когда он увидел этих двоих вернувшихся домой непривычно поздно, с совершенно пустыми лицами сразу все понял. - Мичи… – голос Рин-Рина дрожит от слез, и безысходности, что одолевает всех присутствующих, Ханагаки еле стоит на ногах и падает прямо радом с двумя побитыми телами, притягивая их как можно ближе к себе. - Видимо тебе придется какое-то время нас подождать. – Ран тоже скоро расплачется. Такемичи впервые видел их такими апатичными и казалось безнадежными, Риндо впервые рыдал на его памяти, а Ран сворачивался в позу эмбриона валялся прямо на полу в прихожей вздрагивая время от времени. Ту ночь они провели вместе не отлипая друг от друга, Ханагаки смог заснуть только под утро, а когда поднялся с постели дом уже пустовал, Хайтани были взяты под стражу.

***

На самом деле, как у не совершеннолетнего, у Ханагаки был несчетное количество проблем, начиная от того, что он не мог в полной мере использовать свои знания для того чтобы вытащить этих двух индивидуумов из тюрьмы, заканчивая тем, что его так и не пустили на финальное заседание. Год и шесть месяцев, полтора года – это казалось чем-то невероятным, Ханагаки впервые был настолько благодарен сам себе и своим родителям, за такие обширные связи и рычаги давления во всех сферах. Найти хорошего адвоката было просто, а вот выбить благосклонного судью нет. На самом деле изначально Хайтани грозила не просто детская колония особо строгого режима, а настоящая тюрьма, особенно Рану, которому аккурат исполнилось шестнадцать. В итоге они расстаются только на полтора года, а Риндо с Раном отправятся в исправительную колонию строгого режима для несовершеннолетних. Эти долгие пять недель до следующей встречи с братьями, Такемичи провел в натуральном аду, учеба была задвинута на задний план, и единственное, о чем могла думать темноволосая голова это Риндо и Ран. Ханагаки вновь решился обратиться к своему психотерапевту, с котором закончил работу еще давно, но сейчас он понимал, без профессиональной помощи все может пойти не туда. К тому же назрела не менее важная проблема, а что собственно с Роппонги? Такемичи очень хорошо помнил какими усилиями Хайтани добивались этой победы, своего беспрекословного авторитета. Наверно поэтому Ханагаки Такемичи сейчас известен не только как Советник Королей, но и как временный правитель Роппонги, на удивление никто не стал оспаривать его положение, было конечно несколько мелких стычек, но не более. В период отсутствия Королей Роппонги занимала мирную позицию и старалась не ввязываться в конфликты, старясь хранить в секрете то, кто на самом деле руководит районом сейчас. В основном Такемичи занимался именно экономической стороной вопроса, заведовал заведения, что с недавних пор стали принадлежать Хайтани и расширял территорию экономического влияния, наращивая финансовые капиталы. Тогда он, впрочем, и столкнулся с Хаджиме Коконоем, пусть тот и работал на Черных Драконов, но деньги упускать никому не хотелось, а потому они начали довольно плодотворное сотрудничество. Что интересно все дела Такемичи ввел от своего имени, а вот официальная документация оформлялась на братьев. Ханагаки не желал подставлять Хайтани, а потому всегда выдавал себя за собственника. С людьми же в основном общались верхушки бывшей банды, что решили пойти за новыми Королями, Ханагаки не имел не малейшего желания общаться со всем этим сбродом, особенно учитывая его подавленное моральное состояние, ему только и оставалось, что ждать, когда дадут разрешение на свидания.

***

В следующий раз они увидятся только через месяц, хоть в исправительной колонии не такие жесткие порядки как в тюрьме, но на свидания никого кроме родственников не пускали, а потому пришлось подкупить несколько работников и выбить себе встречу. Ханагаки тогда с большим трудом удалось не разреветься, вспоминая, что все их общение ограничивалось письмами, на которые так и не приходили ответы. Такемичи всегда был излишне эмоционален в отношении Хайтани, и уже в сопровождении работника колонии, что явно не очень верил, что Ханагаки может быть третьим братом Хайтани, трясущимися ногами шагал по обшарпанным бетонным коридорам, а на глазах уже наворачивались слезы. Заветная дверь открывается, и как только Такемичи попадает в поле зрение Хайтани, сзади которых стоит очередной охранник, Риндо срывается с места и стискивает Ханагаки в объятиях с такой силой, что аж кости трещат. Младший сейчас совершенно не сдержан, ведь обычно Ран наиболее эмоциональный, но видимо для Риндо этот долгий месяц и невероятный тактильный голод, что скопился в теле, слишком тяжелая ноша. Охранник уже собирается его оттащить или даже ударить, но Ран вовремя вмешивается, знает, что, если кто-то сейчас попробует отнять у Рин-Рина Мичи тот просто взбесился и проломит кому-нибудь голову голыми руками. Ран сам тихо подходит к этим двоим и видит, как Риндо целует пушистую макушку и прячет скупые слезы в чужих кудрях. Ран сам не выдерживает всего самообладание заканчивается, целый чертов месяц они провели без Мичи, и если бы не охрана, из-за которой они не могут вести себя свободно, Ханагаки бы давно остался без одежды. Старший излишне осторожно кладет руки на похудевшие ссутуленные плечи и слышит тихие всхлипы Ханагаки, что льнет к родным теплым рукам, как ласковый зверек. Именно сейчас они с Риндо так остро ощущают, насколько глубока их пагубная зависимость от Мичи, о котором они так мало знают. И это чертова ломка, когда они остаются наедине в камере и тут нету его, никто не прикоснется к ним, не заплетет волосы Рана и не будет протирать запачканные линзы очков Риндо. Без Мичи очень тяжко, особенно когда просидишь в одиночке несколько дней и мысли уходят не в то русло, а единственное, о чем может думать тупой одержимый мозг — это то, что какая-то мразь может посягнуть на их милого Мичи. Единственная отрада многочисленные письма, которые их мальчик пишет ежедневно, но передают их только раз в неделю, не давая написать даже строчки в ответ. «Простите, что не смог по присутствовать на суде, эта упертая женщина отклонила мой иск, подумать только!» «Я нашел вам хорошего адвоката, мы попытаемся максимально скостить вам сроки, только прошу сидите тихо, я очень за вас волнуюсь, особенно ты Ран тебе шестнадцать и тебя могут упечь в настоящую тюрьму.» «Простите, простите, простите, простите, в этом только моя вина…» «Со мной все хорошо, недавно был у вас дома, там так пыльно просто ужас, но обещаю, как только освободитесь приедете в чистую квартиру!» «Не удивлюсь если вся колония под вами ходит, только будьте осторожны, новые связи — это конечно хорошо, но постарайтесь не ввязывать в проигрышные авантюры.» «Вы оба все не отвечайте, я не знаю, что делать, пока свидания запрещены, но сотрудники говорят, с вами все хорошо, мне от этого не легче…» «В Роппонги пока спокойно, я за ним присматриваю» «Риндо, Ран что бы не случилось, я вас люблю, не забывайте об этом…» «Ответы все не приходят.» «Простите!» «Я люблю вас!» «Ран!» «Риндо!» «Черт вас дери Хайтани!» - Мичи, ты так похудел, с тобой все в порядке? – старший спрашивает тихо, не хочет, чтобы кто-то еще услышал, как дрожит его голос, ведь он понимает не все в порядке, Мичи остался один, опять в своей пустой квартире, а если кто-то навредит ему, если кто-то посмел посягнуть на то, что по праву принадлежит Хайтани. - Нет, со мной не все в порядке! Я…, да я каждый чертов день писал вам обоим, и что ни одной строчки в ответ, что мне прикажите думать, я весь извелся с вами, с этим Роппонги, за которым глаз до глаз нужен, так и на свидание пускать не хотели! Я, блять, оказывается не близкий родственник… - мальчишка все сильнее заходится в истерике, пока не чувствует, как теплая рука Риндо поглаживает его замершую поясницу, успокаивая льющиеся слезы - Прости, у нас не самое примерное поведение, пришлось навести немного шороху на новой территории, вот у нас и отобрали возможность писать. - Мичи, прости Мичи, мы выйдем и все будет хорошо, ты только дождись, чуть-чуть совсем немного, никогда тебя одного не оставим – младший наконец решается заговорить, голос Риндо охрипший после слез, а он сам все продолжает прятать лицо в чужих волосах, не желая показывать опухшие глаза, Мичи расстроиться. - Такемичи, я Ханагаки Такемичи. – оба брата удивленно посматриваю на Ханагаки и вспоминают известную даже им фамилию, а Риндо по неясной причине вздрагивает и только ближе жмется к Мичи. - Не уж то тот самый? - Да, и что с того! Что-то не нравиться, так своей фамилией поделитесь. - Ну если ты подождешь немного, то с превеликим удовольствие, да Рин-Рин. – им опять невероятно весело, как и в первую встречу, Ханагаки готов рассмеяться во все горло и прямо сейчас найти что-нибудь кольцевидное. - Теперь не отвертишься. - Господи, два идиота.       

***

Полтора года проходят все так же тяжело, правда теперь хоть иногда, но Ханагаки читал письма от этих двоих, поражаясь насколько у Рана небрежный почерк, а ведь для Такемичи он старается выводить все эти сложные иероглифы под присмотром Риндо, который иногда переписывает эти милые строчки. Хайтани часто рассказывают о поколении s-62, Такемичи это немного беспокоит, но он все также продолжает молчать, зная, что его возражения могут действительно повлиять на этих двоих, но это все же не его дело. Единственно, что ему под силу сделать для более безопасной деятельности в Роппонги это наращивать связи и подминать под себя полицию. Аккурат в последнее время родители развернули бурную деятельность, видимо скорое совершеннолетие заставило их задуматься о собственном сыне, мама начала иногда звонить, а отец все чаще отсылает ему документацию компании, от чего Ханагаки только больше зарывался в работу, это помогало забыться. Отец уже давно изъявил желание пообщаться с Такемичи, вот только диалог ничем хорошим не окончился, Ханагаки старший всегда радикально относился к малолетним бандам, все же в будущем это потенциальная угроза, которая может разрастись до огромных масштабов. Отец все вещал о «Поднебесье», а когда проскочила фамилия Хайтани, Такемичи и вовсе ненадолго выпал из мира. Он не хотел ставить Рана и Риндо перед тяжелым выбором, либо они встанут на его сторону и станут предателями, либо столкнуться с его семьей, а позже и ним самим. Заставить кого-то из них разбираться с этой проблемой слишком проблемно, к тому же, он сам до последнего не говорил кто он есть, и Рин-Рин судя по всему понимает к чему все идет. Поэтому сейчас они с отцом сидят у юриста, тот явно недоволен, но старается держать лицо и скрепя зубами подписывает документ об отказе от наследства. Правда, очевидно все так просто не обойдется, это все так непросто, Хайтани… Снова расставаться с ними слишком тяжелая ноша, но лучше он возьмет ее на себя чем заставит их страдать. Так в забытье, самобичевании и работе, совершенно не замечая ничего вокруг, только отмечая дни до освобождения Хайтани проходят дни Такемичи. Судя по письмам настроение у обоих слегка обеспокоенное, но это скорее мандраж перед скорой встречей. Они действительно давно не видели друг друга, особенно после того, как начальство тюрьмы прознало про его не совсем законные похождения Ханагаки и вовсе запретили приближаться к колонии, не то что видеться с Хайтани.

***

Ханагаки забирает Хайтани домой, рассматривает причудливо окрашенные волосы парней и глупо улыбается, уж очень ему все это нравиться. Оба Хайтани не хотят отпускать его из своих рук, и только и делают, что пристают к до невозможности уставшему Ханагаки. Домой в кое-то веке возвращаться действительно приятно. Квартира снова наполняется знакомым шумом, Ран орет на все помещение, понимая, что из всех своих любимых вещей он вырос, а потом на несколько часов застревает в ванне, вспоминая запах шампуня Такемичи и кондиционера для белья, которым всегда пахнет их одежда. Ужин проходит в такой атмосфере, что Ханагаки хочется плакать от счастья, да и братья слишком довольные, приятно снова возвращаться домой, видеть Такемичи не только в фантазии, но и наяву, есть его еду, прикасаться к нему, чувствовать его запах. Они оба наконец-то там, где им и должно быть, тонущие в заботе их мальчика Ханагаки, что вовсе не желает отходить от Хайтани. И все действительно идет прекрасно, год совместной жизни после колонии они отмечают с размахом, все реже вспоминая пережитую разлуку. Вот только ситуация все накаляется, и Такемичи понимает скоро ему придется покинуть этот дом, оставить родной Роппонги, оставить Хайтани. Ханагаки все рассказывает Рин-Рину и продолжает реветь ему в плече, получая объятия и успокаивающие поцелуи. Тот все понимает, понимает почему Такемичи не может рассказать об этом Рану, и так и не найдет силы с ним попрощаться, оставляя только связку писем, пропитанных слезами, писем, что получал из колонии. Так они и расстаются, Ханагаки уезжает на другой конец Японии, скоро ему приходит новость о смерти родителей, а ему только и остается, что проливать горькие слезы, вспоминая, кто повинен в их смерти, кто пренебрёг своей семье выбрав любовь, которую оставил. Кто спустя даже двенадцать лет никому не позволяет к себе приблизится. Такемичи всегда наблюдает, сколько бы времени не прошло, он всегда знает, чем заняты его дорогие братья, знает, что Ран даже спустя много лет все также использует одеколон, что Ханагаки как-то раз подарил, а Рин по привычке усталый приходит в старую квартиру, но понимая куда привел его уставший мозг, так и не решается ее открыть. Коконой всегда присматривает за этими двумя по просьбе Такемичи, а потому после распада Поднебесья Ханагаки так и не возвращается обратно, его оказывается все еще ищут. И уже Бонтен интересуется неким Ханагаки Такемичи, что руководил Роппонги в одиночку полтора года, а потом просто исчез с радаров. Хайтани же упорно молчат, не желая рассказывать Майки, кем был Советник Королей. Такемичи хорошо устраивается в жизни, держит небольшой бар, занимается финансами нескольких крупных компаний и торгует информацией, анонимно, разумеется. Все, казалось бы, прекрасно, но Ханагаки спустя долгие годы все еще одинок, не позволяет никому даже близко подобраться к себе, только девчонки на одну ночь, и то это происходит не часто. И возможно за это время Ханагаки даже смирился, с постоянной пустотой, что вечно напоминает о себе, старыми фотографиями и вещами, которые он так и не смог выбросить из жизни, да и не хотел если честно. Слишком много это для него значит, слишком много воспоминаний хранят те фото, слишком много боли приносят… Такемичи больше не приходит к психиатру, когда ему так плохо, что хочется на части разорваться, Такемичи просто позволяет себе уничтожать себя самобичеванием и продолжает смотреть на упаковку успокоительных, которое никогда не принимает, потому что облегчения он не достоин. Единственное успокоение – это небольшой бар, совсем недавно купленный Ханагаки за бесценок, почти разоренный бывшим владельцем и нелицеприятными гостями. Сюда довольно часто захаживали криминальные авторитеты из разных банд, что никогда не заканчивалось ничем хорошим. При Такемичи это место по-настоящему расцвело, сюда все также ходили преступники, но Ханагаки никогда не позволял конфликтовать в этом месте. Возможно поэтому многие сочли небольшое заведение на самой окраине Токио отличным местом для проведения переговоров, а Такемичи не возражал, лишь видел отличную возможность достать побольше информации.

***

И однажды к нему пришел Коконой, и не один, в компании верхушки Бонтена. Ханагаки понимал по какой причине перед ним сейчас стоит Сано Манджиро, а Хаджиме виновато поглядывает на него, он явно чем-то обеспокоен, и понятно, чем … Хайтани ведь еще нет… - Ханагаки Такемичи, верно? - Да, Манджиро-сан, что вас привело в мою скромную обитель? – Хаджиме только кивнул ему в качестве приветствия – и тебе здравствуй Коко-кун, как работа. - Твоими трудами не так тяжко. – Ханагаки только наигранно улыбается, ему страшно, и не потому что рядышком маячит Санзу известный своей особой жестокостью, скоро сюда явятся Хайтани, а он ко встречи не готов. - Совершенно не понимаю, о чем ты – сейчас Такемичи довольно часто помогал Коконою, пусть и анонимно, но иногда присылал интересную информацию, и дело тут не только в старой дружбе, чем лучше дела банды, тем лучше Рану и Риндо. - Я хочу, чтобы ты работал на Бонтен, готов предложить тебе место верхушки – Манджиро прервал их милый обмен любезностями, Сано явно был не в настроении, как и сам Такемичи – или место личного подчиненного Хайтани – и эта мразь так гаденько улыбается, что Такемичи аж перекашивает, Хаджиме видя, что Сано перешел черту, старается успокоить Ханагаки и слегка приобнимет его за плечи, как делал еще давно в Роппонги. - Закрой свой поганый рот. – Ханагаки не боится, даже когда чувствует холодную сталь пистолета Харучие у себя на виске, он слишком взбешен чтобы здраво рассуждать, шантажировать его Хайтани, угрожать его Хайтани, да Манджиро действительно идиот. Краем уха все слышат звоночек открывающейся двери, но никто не обращает на очередного гостя внимания, слишком напряженная обстановка. – Посмеешь притронуться к Рану и Рину, и я проломлю твою поганую черепушку. - Такемичи успокойся, пожалуйста – Хаджиме только сильнее сживает его плечи, а видя кто заявился в бар, сразу оборачивается на Харучие – Санзу опусти пистолет. - С чего ты его так защищаешь, разве неуважение к главе не карается смертью. – Коконой только яростнее смотрит на наркомана, тот явно не в здравом рассудке и не сможет оценить насколько взбешёнными взглядами на него сейчас смотрят Хайтани. - Не смей посягать на то что мое по праву! Только посмей… - Гневную триаду Ханагаки прерывает громкий вскрик Санзу и столь знакомый хруст, который лишил Харучие руки. Такемичи смотрит в глаза своему дорогому Рин-Рину, что сейчас готовиться сломать Бешенному псу Майки еще несколько костей. Коконоя буквально отрывают от Ханагаки, жестоко бросая на пол, прожигая нечитаемым взглядом. Все верхушки удивленно поглядывают на весь этот цирк, впервые видя Хайтани в таком состоянии, нагнетающую атмосферу разбавляют только дикие вопли Санзу и крик Риндо, которого Какуче уже пытается оттащить от лежащего тела. - Что уже в край обдолбал свои мозги, ты хоть знаешь на кого посмел наставить курок!? А!? Я не слышу твоего ответа! Опусти меня Какуче, эта дрянь посмел угрожать Мичи! Да ты на своих ногах отсюда не уйдешь! Я тебе обещаю! - Да успокойся же ты наконец-то, хватит беситься из-за какого-то мальчишки. – а Ханагаки застыл, он и пошевелиться не может. Почему, почему они заступаются за него, почему Рин-Рин так кричит, он ведь их бросил, он сделал им так больно, почему они все еще защищают его, почему, почему, почему…? - Мичи, успокойся, он не успел сделать тебе больно? – столь знакомые руки так привычно оплетают его талию, кажется их разница в росте стала еще больше, Ран прижимает его спиной к груди и принюхивается к нежным кудрям, что успели отрасти и слегка распрямиться – Мичи ответь мне, пожалуйста, я ведь беспокоюсь. – Такемичи только собирался выдавить из себя хоть слово, как их прерывает очередной крик Риндо. - А мне напомнить тебе, как ты на пули из-за Изаны бросался! – Хитто вздрагивает и мгновения Риндо хватает чтобы вырваться их железной хватки – Вот и заткнись! – ему хватает всего секунды чтобы приблизиться к Мичи, взглянуть в эти незабываемые глаза, его дорогой Мичи плачет, они оба понимают почему, и им давно не нужны извинения, они давно уже разрешили этот конфликт и просто ждали удобного момента для встречи. Такемичи Ханагаки всегда будет принадлежать Хайтани, а сейчас это только вопрос времени. – Мичи! – Рин прикасается к заплаканному лицу и чувствует, что Такемичи вот-вот перестанет держаться на ногах и осторожно забирает их мальчика из рук брата, подхватывает под бедра, позволяя оплести себя всеми конечностями, и уносит в служебное помещение подальше от чужих глаз – Он не успел сделать тебе больно, вот черт, похоже останется синяк, но ничего сломаем ему еще несколько костей и ты будешь спать спокойно, наш милый Мичи. - Майки – старший все еще остается в помещении и пытаясь сохранить остатки самообладания обращается к начальнику – Такемичи будет работать в организации, он отлично управиться с финансами и торговлей информацией, но лучше доверь ему Роппонги, многие ведь еще помнят Советника Королей. – все присутствующие удивленно смотрят на Рана, понимая, что за «мальчишка» перед ними только что был, пусть Ханагаки и не долго пробыл в мире гопников, но фигурой стал культовой – Но запомни, он принадлежит нам, не Бонтену.

***

- Мичи – они с Риндо наконец-то остаются одни, а Такемичи только пуще прежнего приживается к теплому телу рядом, пряча опухшее лицо в чужой шее – Ну же Мичи посмотри на меня, я совершенно не злюсь на тебя … мы не злимся – и как только Ханагаки осмеливается поднять голову в его губы сразу же впиваются жестким голодным поцелуем. В такие моменты Рин-Рин всегда был не сдержан, слишком он соскучился по этим губам, изголодайся по этому телу, ведь не одна гребаная проститутка не способна заменить для Хайтани маленького мальчика Ханагаки Такемичи. Риндо продолжает терзать чужие губы, прикусывает нижнюю и почти сразу ощущает этот невероятный железный привкус, зализывает ранку, что будет болеть еще несколько дней. Такемичи в ответ только приоткрывает рот, позволяя своему обожаемому Рин-Рину захватить еще больше территории, Рин целуется страстно, почти дико и его совершенно не смущает слюна, что скатывается по подбородку и пачкает идеально белый ворот рубашки, окрашивая его розовым. - Как же соскучился по твоему вкусу Мичи – Ханагаки хочет что-то ответить, запротестовать, но его снова затыкают поцелуем и валят на ближайший диван, нагло сдирают рабочую одежду и присасываются к шее и ключицам, вгрызаясь в мягкую кожу, оставляя болезненные метки. Риндо совершенно не волнует дерьмовая звукоизоляция, открытая дверь, только Такемичи его маленький дорогой, смущенный, заплаканный Такемичи. - Я смотрю вам без меня весело – абсолютно никто не смущен ситуацией, уж очень привычной очень она стала привычна за долгое время совместной жизни и даже разлука не портит этот сладкий момент. - Ран, Рин простите я опять… - Такемичи затыкают уже всем известным способом правда теперь это делает Ран осторожно прикасается уже к опухшим губам и игриво забирается в чужой рот, ощущая легкое послевкусие винограда, видимо он все еще нравиться Мичи – Заткнись ты наконец, у нас между прочим так и не было прощального секса. - Ран, я ведь так и не смог тебе сказать этого – слезы начинают литься пуще прежне, а Хайтани старший в унисон со своим младшим братом начинает раздевать Такемичи и оставлять засосы, зализывая чужие болезненные укусы - Так теперь поприветствуй нас достойно, мы ведь так соскучились по тебе, верно, Рин-Рин. - Добро пожаловать домой, Мичи.