Холод

      Пробирающий до костей холод сковал моё тело, лишая возможности двигаться расслабленно. Воздух обжигал лёгкие своей морозной свежестью. Снежный вихрь летел прямо в лицо, кусая за щёки и заставляя жмуриться. То был не простой снежок, от которого становилось на душе уютно, то была настоящая метель, пугающая своей разрушительной силой. Безумные напевы её становились всё более унылыми, печальными. От этого гула хотелось заткнуть уши и спрятаться.              Я привыкла к этому. Привыкла к тому, что в такую погоду слышать собственное дыхание было трудно. Шагать твёрдо — тоже. Преимущественно это произошло потому, что я выросла в самом северном районе Стены Роза.              Утопия. Символичное название моей Родины, которое не имело ничего общего с первоначальным значением. Но какое вкусное слово. Смаковать его на языке было одним удовольствием, только вот потом приходилось выплёвывать, иначе был велик риск умереть от удушения.              Многие мечтали уехать оттуда. Практически ненавидели это место. Хотя, конечно, до уровня жизни Подземного города нам было далеко. Но отдалённость от основных территорий и суровые погодные условия сыграли своё дело, и по большей части жители этого района были предоставлены сами себе. Они были нелюдимы, своевольны и неуправляемы. Температура в особенно жаркие дни едва ли поднималась до 25 градусов. Это создавало определённые сложности с пропитанием, потому что выращивать что-либо в таком климате было практически невозможно. Люди подолгу голодали. Дичи в близлежащих лесах было мало, поймать что-то было редкостью. Но навыки охоты прививали с детства, ведь в первую очередь это помогало защититься от хищников, которые в особенно оголодавшие периоды своего существования, имели наглость периодически спускаться с гор в населённые пункты и нападать на людей. Это было обычным делом, и каждый житель хотя бы раз с этим сталкивался.       Но человек до сих пор существовал лишь потому, что был способен приспосабливаться. И я с привычным для этих мест упорством обладала этим умением. Однако, по определённым причинам я была в числе тех, кто стремился покинуть это место. И я была близка к своей цели.       Я сомневалась, что служба в армии — лучшая моя идея. Но иного пути я для себя не видела. Да и поздно задумываться об этом, когда за плечами почти три года, проведённых в Кадетском училище. Зато я точно знала, что такая перспектива рубила на корню все мысли о том, как удовлетворить свои маломальские потребности. У меня всегда будет занятие, крыша над головой и скудная еда в тарелке. Это гораздо лучше, чем быть беспризорницей в постоянном поиске денег на своё убогое существование.       Разумеется, в данный момент времени я проклинала своё решение всеми возможными речевыми оборотами. Большинство моих товарищей по службе сейчас находились в тёплых казармах, потому что делать что-либо в такую погоду не представлялось возможным. Начинался сбор новобранцев, и Инструктор Уилсон послал именно меня встречать гостя из Разведкорпуса, который, должно быть, ехал сюда за характеристиками.       Вдалеке уже показались огни охранного пункта. Сегодня на территории дежурили двое ребят из моего отряда.       — Вы тут живы? — спросила я, когда подошла ближе.       Они тут же синхронно обернулись и скорчили недовольные рожи. Обычно в такую погоду пост оставался без охраны.       — Ты чего тут забыла? — стараясь перекричать свистящий ветер, поинтересовался Зак.       Зак Харрис был высоким и коренастым парнем, который делал определённые успехи в плане физической подготовки. Особым умом он не отличался, но его дружелюбие и общительность сполна компенсировали этот недостаток. Хотя, если признаться честно, он всё равно мне не нравился.       — Меня послали встретить человека из Разведкорпуса, — ответила я, пожав плечами.       — Повезло ему тащиться сюда в такую погоду, — хмыкнул второй кадет, которого звали Вильям.       Спустя пару минут сквозь метель показалась нечёткая фигура, которая стремительно приближалась к нам. Я поспешила навстречу.       Мужчина шёл удивительно твёрдым шагом, одной рукой он держал поводья, а другой — воротник армейского плаща, которым он старался прикрыть шею от ветра. Вороная лошадь рядом с ним совсем изнемогала и, очевидно, готова была упасть прямо посреди дороги.       — Капитан Леви, — чинно поприветствовала его я и отдала честь, прижав одну руку кулаком к сердцу, а другую заведя за спину, — мне приказали встретить вас.       — Где я могу оставить коня?       Зак, услышав этот вопрос, тут же подоспел к нам. Он тоже отдал капитану честь и, перехватив поводья, потащил лошадь к конюшне.       Я была наслышана о своеобразном характере этого человека и не хотела искать этому подтверждений лично, поэтому молча развернулась и, кивнув по пути Вильяму, двинулась в сторону Главного корпуса. Капитан Леви, как и ожидалось, пошёл за мной.       Меня нельзя было назвать падкой на разговоры, чаще всего любой беседе я предпочитала тишину. Но в этой ситуации молчание меня напрягало. Присутствие постороннего человека рядом очень ощущалось, и я чувствовала себя некомфортно. Это был не страх. Возможно, лишь волнение оттого, что рядом со мной шёл сильнейший боец человечества.       Ни для кого не секрет, что слухи о силе капитана Леви ходили не только среди военнослужащих. Его хладнокровная расчётливость, скорость реакции и количество убитых титанов стали настоящим достоянием общественности. Разумеется, мне не приходилось видеть его в деле, но природное любопытство не давало покоя. По правде говоря, расхваленный жителями стен герой представлялся мне несколько иначе. Он был отнюдь невысок, а усталый взгляд и синяки под глазами были видны даже в столь тусклом освещении.       Особенно сильный порыв ветра разметал мои тёмные волосы, которые выбились из-под шапки. Я недовольно сощурилась, поправляя висевший на плече мушкет.       — Вы здесь все с оружием ходите?       От неожиданности вопроса, который рассёк затянувшееся безмолвие, я бросила быстрый взгляд на капитана, удостоверяясь в том, что он действительно обращался ко мне. Его глаза изучали моё снаряжение и на секунду встретились с моими.       — Так точно, — ответила я, слегка усмехнувшись. — Здесь ведь не юг, у нас много диких животных.       На мою реплику он показательно промолчал. А я была и рада, потому что от его острого взгляда мне становилось ещё холоднее, чем от снега, попадающего за шиворот.

***

      Последние дни в Кадетском училище летели с невероятной скоростью. Я не переставала лелеять мечту сбежать с севера и оказаться как можно дальше от родного дома. Мне казалось, что после смены местоположения я смогу начать жизнь с чистого листа, а ужасы прошлого смиренно останутся позади. Эта своего рода фантасмагория преследовала меня, куда бы я не шла. И я не знала, что именно было хуже: понимать, что я собственноручно окунала себя в пучину несбыточных иллюзий или то, что прошлое нависло надо мной, словно грозовая туча.       — Блэк, шевелись! — Громкий голос инструктора привёл меня в чувство, практически за шкирку вытаскивая из нескончаемого потока размышлений.       Тренировка была в самом разгаре. Мы бегали вокруг корпуса, и я сильно отставала от остальных.       — Если ты будешь так плестись, то титаны сожрут тебя в первую очередь!       Я стиснула зубы от очередного едкого комментария. Сил не было, дыхание приближалось к истеричному, но усилием воли я заставила свои ноги передвигаться быстрее, ни секунды не сомневаясь в том, что завтра это издевательство над собственным организмом мне обязательно аукнется.       В последнее время я часто вот так выпадала из реальности. Раньше я не замечала за собой чего-то подобного. Это бесило. Но я сваливала это всё на волнение из-за предстоящих перемен. Мой шанс попасть в десятку лучших был ничтожно мал, хоть я и не была слабачкой. В наших краях все были стальной закалки и уровень физической подготовки был на порядок выше, если сравнивать наш корпус с южным. Такая высокая конкуренция лишала меня полной свободы выбора. Доступ к наиболее престижному ряду войск был мне закрыт. Испытывала ли я расстройство по этому поводу? Не особо. Конечно, военная полиция располагала многими преимуществами, начиная с того, что их работа позволяла жить во внутренних стенах, заканчивая тем, что они обладали куда большей властью и уважением, чем Гарнизон или Разведкорпус. Но я не питала симпатии к роду их деятельности. Охранять порядок внутри стен, заниматься сбором налогов и поддерживать власть короля представлялось мне делом невообразимо скучным и удручающим.       Другим вариантом был Гарнизон. В связи с высоким уровнем смертности Разведкорпуса и жесткими условиями конкурса в военную полицию, кадеты чаще всего предпочитали именно его. Но я знала, что этот ряд войск в силу своей многочисленности являлся и самым неквалифицированным. Бойцами становились лишь некоторые, остальные занимались штабной работой.       О Разведкорпусе я думать боялась. Многие вполне обоснованно называли их самоубийцами. Я же считала, что это люди с огнём в сердце. Это люди, которые хотели перемен, жаждали свободы, стремились знать о природе титанов, которые загнали нас за каменные стены, лишая возможности развития и познания мира вокруг. Меня вдохновляло это, но в то же время до жути пугало. Я понимала, что шанс дожить там хотя бы до тридцати выпадал не всем. Чаще всего новобранцы погибали в первых же вылазках, многие возвращались калеками и становились непригодными не только для службы, но и для жизни в целом.       Инстинкт самосохранения отчаянно вопил, что эта дорожка не для меня. Жалкое желание продлить свою убогую жизнь. Отмерить побольше дней. Я душила это в себе. Отчасти мне было ясно, что решение я уже приняла. Мной не двигала месть или благородное стремление помочь человечеству. Я просто хотела покинуть север, ведь служба в Гарнизоне обязывала меня остаться в родных краях. Этого допустить я не могла. С другой стороны, мне действительно казалось, что лучше умереть, но попытаться хоть на мгновение приблизиться к свободе и к разгадке тайн титанов, чем бестолково довольствоваться мимолётными наслаждениями и дурманящими разум утехами.       Инструктор громко объявил об окончании тренировки, похвалив всех, кроме меня. Взмыленные и уставшие кадеты сплошной массой двинулись в сторону казарм. Я плелась позади.       — У тебя всё в порядке, Арья?       Я оторвалась от лицезрения своих грязных сапог и тающего под ногами снега и попыталась сфокусировать свой взгляд на девушке, возникшей рядом.       С большей частью отряда я поддерживала нейтральные отношения, но Клэр Коллинз была практически единственным человеком, с которым мне удалось подружиться. Мы были полными противоположностями. Она — яркая во всех смыслах, очаровательная девушка с потрясающей улыбкой; лёгкая на подъём, дружелюбная, весёлая, местами даже легкомысленная. Порой её взбалмошное поведение заставляло меня задумываться о том, как наше общение продлилась так долго. Но я закрывала глаза на раздражающие черты её характера, потому что знала, что сама не подарок.       — Всё нормально, — немного запоздало ответила я.       — На тебя орали всю тренировку. — Клэр многозначительно подняла брови.       — Ага, — согласилась я. — Ты уже решила, куда пойдёшь после окончания училища?       — Военная полиция мне не светит, поэтому я отправлюсь в Гарнизон, — беспечно ответила она. — А ты?       — Я хочу вступить в Разведкорпус.       Клэр внезапно остановилась, её большие светло-зелёные глаз поражённо уставились на меня. Она явно искала в моих словах подвох, но я говорила вполне серьёзно.       — Ты спятила? — возмущённо вскрикнула она, всплеснув руками.       — Да, — усмехнулась я, глянув на девушку исподлобья. — Ну, пошли, чего встала-то?       Коллинз выглядела обескураженной. Оно и понятно, за три года я ни разу не высказывала своего рвения присоединиться к смертникам. Я вообще находилась в стороне от публичных обсуждений их деятельности, предпочитая роль пассивного слушателя.       Многие в училище считали их бессмысленной тратой налогов, особенно после того, как четыре года назад пала стена Мария. Меня не заботило мнение толпы, но я не хотела конфликтов. Вспыльчивым северянам только дай повод, чтобы поскандалить. К тому же большинство кадетов из моего отряда уйдут в Гарнизон, и больше мы никогда не пересечёмся, поэтому я не видела абсолютно никакой надобности в том, чтобы посвящать кого-то в свои мысли и планы.       — Почему ты сказала мне об этом только сейчас? — искренне удивилась Клэр.       — А это что-то бы поменяло? — вздохнула я, устало потирая переносицу.       — Я думала, ты презираешь лёгкую смерть, — бросила она, кажется, даже не задумываясь о том, какой подтекст имели для меня её слова.       Воспоминания о родительском доме были для меня омерзительны. Я возненавидела каждую крошечную деталь этого проклятого места и мечтала о дне, когда потеряю память, чтобы забыть всё, что видела и с чем жила до двенадцати лет. И хуже всего было, когда кто-то, брошенными невзначай фразами, лишний раз напоминал мне о том, как именно моя мать ушла из жизни.       Я с трудом сдержала рвущуюся наружу агрессию. Кровь будто кипела, мне моментально стало жарко. Стиснув зубы, я позволила себе только едко ухмыльнуться. От переполнявших вмиг эмоций я даже не совсем разобралась, на кого злилась больше. На Клэр за её поражающее скудоумие? Или на себя? Ведь сколько бы не прошло времени, меня всё ещё это задевало.