Холод

      Вопреки моим ожиданиям, дни тянулись неимоверно медленно. Они ложились на плечи тяжким грузом, растягивались в особо ленивой манере, превращая существование в нескончаемую погоню за новым рассветом и надеждами о том, что завтра точно будет лучше. Пока все новобранцы постепенно вливались в новый коллектив и привыкали к здешним порядкам, я предпочла всё напрочь игнорировать, на автомате исполняя порученные мне задания и бездумно уповая на то, что это хоть как-то поможет избежать навязчивых мыслей и пугающих перспектив развития моей никчёмной жизни.       Но чувство тревоги не покидало ни на минуту. После разговора с Эрвином Смитом прошло почти две недели, за которые я уже успела извести себя до состояния полной подавленности. Очередное разочарование в отце неожиданно ударило под дых, воскрешая в памяти всю связанную с ним черноту, которая, словно тень, всюду следовала за мной, насмехаясь над моими жалкими попытками избавиться от собственного прошлого.       Отрицать его порочную натуру было невозможно. Но убийство... Оправданий я ему не искала, потому что в глубине души понимала, что он способен на такое. Впрочем, его мотивы всё же оставались для меня неизвестными. Для меня, как и для подавляющего большинства людей, убивать себе подобных было противоестественно. Однако в своих убеждениях я не могла назвать себя категоричной. Безусловно, убийство другого человека — это вершина цепочки актов насилия, но я понимала, что существуют ситуации, в которых подобные действия можно назвать уместными. Мир жесток и иногда излишнее проявление добросердечности и порядочности может запросто стоить жизни.       Мозг бесконтрольно обдумывал всё случившееся. Итогом было обременительное, ложащееся камнем в груди, тянущее и скребущее чувство. Я знала, что худшее уже случилось, и приблизительное развитие дальнейшей ситуации мне было ясно, но груз беспокойства настойчиво тянул меня за собой. Томительное ожидание сводило с ума.       Военная полиция прислала письмо с утверждённой датой явки на допрос. Я посчитала это издевательством, потому что слушание было назначено буквально после нашей планируемой вылазки за стену. Словом, они будто надеялись, что я не смогу вернуться и тогда допрашивать будет некого. Бравые защитники мирной жизни человечества во плоти.       Такое состояние напрочь лишило меня здорового сна. После отбоя я долго ворочалась в постели, сопровождая свои метания оглушительным скрипом старых пружин, чем нередко вызывала недовольное шипение со стороны моих соседок по комнате. В беспокойных снах меня преследовал родной дом, где образы минувшего, вызываемые неумолимым воображением, облекались в плоть и тенью бродили по замурованным комнатам. От их неразборчивого шёпота по ночам под глазами залегли синяки, отчётливо выделяющиеся на моей бледной коже днём.       Вильям проявлял излишнюю проницательность, каждый день наблюдая мою мрачную физиономию. Он не донимал меня вопросами, хотя было видно, что его буквально распирало от любопытства. Удивительно, что он сумел сдержаться, когда обнаружил меня с красными глазами на утро после разговора с командором. Юноша лишь окинул меня странным взглядом, неловко кашлянул, обозначая своё присутствие, и начал болтать на отстранённые темы, смысл которых я едва улавливала.       На удивление его компания мне импонировала. В отличие от меня, он попал в десятку лучших, а потому его распределили под командование капитана Леви, который проводил тренировки с более опытными бойцами. Этому факту я была рада, потому что среди солдат, успевших повидать в своей жизни не только титанов, но и бесчисленное количество смертей сослуживцев, мне было сложно адаптироваться. Их скорость маневрирования на УПМ и сила ударов в рукопашных поединках казались мне недосягаемым идеалом.       От безжалостных занятий по два раза в день я едва не валилась с ног. Мышцы горели адским огнём каждый раз, когда я уходила с тренировочного поля под пристальным взглядом капитана, который, к моему изумлению, никак не комментировал мои навыки, ощутимо отличавшиеся от остальных солдат из отряда. Я старалась изо всех сил, но единственное, чего мне удалось добиться за это время — это изнурения, которое не покидало меня ни на минуту, навязчивой болью прокатываясь по напряжённому телу при каждом моём движении. К такому сложно было привыкнуть.       Но ещё труднее было принять неопровержимый факт того, что я являлась слабым звеном. И это жутко бесило. Я не страдала от насмешек или косых взглядов, ведь предпочитала не замечать людей вокруг, но ощутимый удар по самооценке был очевидным, когда я мысленно отчитывала саму себя за очередную оплошность.       Так происходило и сейчас.       Утренняя тренировка по пространственному маневрированию невероятно бодрила. Мы отрабатывали технику работы в паре на искусственных титанах, которых должны были самостоятельно отыскать в лесу. Это упражнение было мне знакомо, раньше мы практиковали его в Кадетском училище. Суть заключалась в том, что один подрезал сухожилия на ногах, а другой добивал окончательно. Для меня работать в команде всегда было трудной задачей, поэтому я была рада хотя бы тому, что меня не ставили в пару с незнакомыми людьми. Да и значительная разница в мастерстве меня здорово угнетала, а Вильям был не намного лучше меня, что позволяло нам выполнять задание хоть и медленно, но зато без ошибок.       — Где-то здесь должен быть ещё один, — прокричал Вильям мне в спину.       Из-за своего высокого роста парню было сложно обрести необходимую скорость и манёвренность, поэтому я практически всегда была впереди и роль добивающего брала на себя.       Лёгкий шелест ветра ласкал слух. В лесу было значительно прохладней, ведь солнце едва пробивалось сквозь густую листву, мешая воздуху нагреваться до раскалённых температур. Рубашка, в которую я была одета, развевалась при каждом движении, а ремни привычно натирали кожу.       Внезапно случайный просвет попал мне прямо в лицо, заставляя моментально зажмурить отвыкшие от яркого света глаза и пропустить момент появления деревянного титана.       — Чёрт, — прошипела я от неожиданности.       Времени на то, чтобы оценить обстановку вокруг и поменять направление без риска для своей жизни у меня не было, потому что я уже на полной скорости приближалась к возникшему на пути препятствию. Краем глаза я заметила, что Вильям успел перерезать искусственные сухожилия на ногах, и конструкция начала заваливаться.       Нужно было действовать.       Гарпун я выпустила, попав прямо в подбородок титана. Для осуществления задуманного пришлось прибавить газу и крепко вцепиться (насколько это позволяло зажатое в руках оружие) двумя руками в трос, задавая направление собственным телом. Едва не коснувшись ногами земли, я пролетела под титаном снизу и тут же начала резко подниматься вверх. Описав в воздухе полукруг, я оказалась прямо над затылочной частью, отцепляя на ходу гарпунный захват и нанося сокрушающий удар клинками.       — Это было неплохо, — тихо сказал Вильям, когда мы приземлились на землю.       Я слабо кивнула в ответ и опустила голову, упираясь руками в согнутые колени в попытке отдышаться. Никакая похвала не была способна меня порадовать, ведь мы, как и всегда, пришли гораздо позже остальных.       — Не понимаю, — прозвучал надменный голос Оруо где-то рядом, — почему вас взяли под командование капитана Леви? Очевидно, что вы не дотягиваете до нашего уровня и только тормозите процесс, — добавил он, явно довольный собой.       — Мы хотя бы финишную черту носом не пропахали, — невозмутимо ответила я, даже не повернувшись в его сторону.       Мой далеко не прозрачный намёк на прошлую нашу тренировку, где Бозард благополучно свалился прямо в самом конце полосы препятствий, встретили сдержанными смешками. Бесспорно, он был очень сильным бойцом, но его высокомерие и хвастовство своими способностями играли с ним злую шутку, чему все вокруг, как я успела заметить, втайне радовались.       — Чего? — выпалил Оруо, гневно хмурясь. — Ты это мне, мелочь?       — Тебе, — твёрдо сказала я, соизволив глянуть на парня. Безразличный взгляд скользнул по его лицу, а после ненадолго задержался на шее, поэтому я поспешила прибавить: — Классный платочек.       Наблюдать за опешившим Оруо было сплошным удовольствием, а потому мои губы непроизвольно растянулись в снисходительной полуулыбке. В первый день знакомства я моментально просекла, что он пытался подражать нашему капитану. Это показалось мне сначала странным, а потом забавным, ведь на него он был совершенно не похож. Привычку носить жабо он тоже перенял у Леви и было словами не передать, насколько нелепо это выглядело.       Вильям после моих слов звонко захохотал, но моментально закрыл рот ладонью, чтобы не привлекать к себе внимания.       — Ты как со мной разговариваешь? — резко спросил Оруо, стараясь скрыть смущение, но его покрасневшие щёки выдавали его с головой. — Я вообще-то старше!       — Держи в курсе.       Несмотря на нашу разницу в возрасте, Бозард был таким же рядовым солдатом, поэтому я не испытывала дискомфорта, вступив с ним в перепалку.       — Достаточно, — осадил нас капитан Леви, наблюдавший за этой сценой с самого начала. — У тебя есть какие-то вопросы? — спросил он, подойдя к Оруо поближе.       — Никак нет, капитан, — ответил тот, встав по стойке смирно.       — Тогда и нечего рот открывать.       После нам дали небольшой перерыв, чтобы привести себя в порядок и сходить на обед, а дальше по расписанию была очередная лекция по Строю Дальнего Обнаружения, разработанная лично Эрвином Смитом. Её вел Дита Несс — один из командиров, занимавшихся подготовкой новобранцев. Человеком он был серьёзным и к делу подходил ответственно, чем определённо заслуживал уважения.       В рекордное время я приняла холодный душ и с наслаждением сменила форму на сухую. Игнорируя тяжесть в ногах, я подошла к раковинам, чтобы застирать сменную рубашку, которая успела испачкаться в некоторых местах. Взгляд ненароком скользнул по мутному отражению в небольшом зеркале. С досадой пришлось подметить, что волосы находились в полнейшем беспорядке, поэтому, закончив со стиркой, я расплела косу и сделала её заново. Я была обладательницей довольно внушительной тёмной копны, которая нравилась мне в моей внешности, пожалуй, больше всего остального. Стричься я не торопилась, хоть и понимала, что для солдата причёска у меня не совсем подходящая и может серьёзно помешать мне в бою. Тем не менее я успешно справлялась с этим все три года в Кадетском корпусе, а потому надеялась, что смогу оставить всё как есть. Наверное, для девушки в моём положении было довольно забавным размышлять о таких вещах. У солдат нет пола, поэтому многие женщины в части предпочитали не заморачиваться и ходили преимущественно с короткими стрижками. Но я упрямилась, усложняя себе жизнь тем, что волосы приходилось постоянно заплетать и прятать их под одежду.       Вильям уже ждал меня в столовой, по привычке заняв нам стол около окна. С ним рядом сидела Петра, которая оживлённо о чём-то верещала. Меня немного напрягали болтушки вроде неё, но почему-то именно такие люди чаще всего меня и окружали. Словно своими разговорами они компенсировали мою молчаливость. Им явно было интересно друг с другом, потому что поток обсуждаемых тем не заканчивался никогда. Частенько от этого у меня даже начинала болеть голова, а их болтовня превращалась в раздражающий шум, в который я даже не пыталась вникать, лишь изредка отвечая, когда обращались непосредственно ко мне.       Петра Рал была очень обаятельной девушкой. И я успела заметить, что её доброта и внимательность к окружающим невероятным образом располагали к себе. Я относилась к ней нейтрально. Она была сильна в бою, в меру умна, но отчего-то казалась мне слишком наивной для этого мира. Непоколебимость её убеждений, честь и благородное стремление спасти человечество для меня были излишней крайностью, которую я не одобряла.       Сложно было назвать меня прожжённым циником. Но свобода от догм и необоснованной веры во что-либо были для меня, несомненно, положительной чертой. Я никогда не глумилась над принципиальными людьми, но понимала, что далеко не все готовы отстаивать свои взгляды, ведь большинству из них они не принадлежат вовсе. Это навязанное мнение кого-то, кто кажется им правильным и заслуживающим всеобщего уважения. Такие люди постоянно притворяются, чего в глубине души стыдятся. Показная добродетельность, неумение называть вещи своими именами и доверчивость — эти качества в людях я терпеть не могла.       Как правило, днём я обычно мало задумывалась о беспокоящих меня проблемах, потому что постоянно находилась в компании людей и была занята делом, но вид мелькнувшей на горизонте Клэр заставил меня омрачиться.       — Может, сядем здесь? — Довольно высокая девушка, которая теперь всюду ходила с Клэр вместе, махнула в сторону нашего стола и приветливо нам улыбнулась.       — Нет, — раздражённо бросила Коллинз, хватая ту за предплечье так, что она чуть не выронила поднос с едой. — Тут всё занято, пошли отсюда.       Я слегка повернула голову, чтобы проверить её слова, но стол был полупустой.       — Что это было? — спросила Петра, озадаченно смотря ушедшим девушкам вслед. — У нас же есть место.       — Не обращай внимания, — посоветовал Вильям, не сдержав лёгкого смешка. — У Арьи с Клэр...       — Заткнись, Вильям, — перебила я парня, угрюмо уткнувшись в тарелку.       — Да ладно тебе, — протянул он, разводя руками. — Это же ерунда.       — Вот и замолчи тогда.       На мою суровость парень лишь расхохотался, но тему всё же сменил.       Клэр Коллинз по-прежнему меня игнорировала.       Первое время я пыталась пойти с ней на контакт, начав с незначительных приветствий, но она просто проходила мимо, словно я внезапно стала для неё невидимкой. Признаться честно, это было неприятно. Особенно, если в тот момент поблизости находились люди, которые становились невольными наблюдателями этого жалкого зрелища.       Значило ли это, что я была настолько плохой, что не заслуживала её внимания?       Несколько дней я перебирала свои недостатки, винила себя за резкие слова и порывалась пойти на мировую. Пока одним холодным утром на меня внезапно не накатило осознание того, что Коллинз именно этого и добивалась. Цель её показного равнодушия — воззвать к моему чувству вины, ведь я слишком быстро залезла в её голову и прямо в лицо сказала о том, что её поведение выглядит до невозможности глупо. Конечно, я могла быть мягче, но какой в этом смысл? Ведь речь шла о жизни и смерти, а не о выборе платья или кавалера.       Я могла бы пойти на поводу, дабы не накалять конфликт, извиниться, чтобы она получила то, чего она так хотела. Но я не собиралась давать ей ощущение даже иллюзорной победы. Раз уж она собралась играть в молчанку, каждый раз бросая мне вызов своими действиями, то пусть. Этим она лишь обнажала собственные слабые места, демонстрируя передо мной бессилие и свой склочный характер.       Она знала, что я права. И была неспособна принять это, очевидно, решив сделать меня символом своих разногласий с семьёй.       Похлёбка, торжественно поданная нам на обед, больше походила на мутную воду из заброшенного колодца, в которую по ошибке накидали овощей. Насыщения такая пища не приносила, но жаловаться было бессмысленно. По Разведкорпусу уже давно ходили разговоры о том, что нам урезали финансирование. Видимо, выводы были сделаны как раз из-за таких вот блюд.       — Классно ты сегодня Оруо на место поставила, — неожиданно выдала Петра, хихикнув.       — Сам виноват, — отозвалась я.       — Мне его даже немного жаль стало. — Девушка меланхолично пожала плечами, задумавшись.       — Почему это? — возмущённо спросил Вильям, округлив глаза.       — Ну, — замялась Петра, нахмурив тонкие брови, — капитан для него авторитет. Что плохого в том, что он хочет казаться лучше?       — Что он хочет казаться, а не быть, — медленно ответила я.       — Чего? — переспросила девушка.       — Я говорю, что нужно быть лучше, а не играть в подражателя.       — Верно, — задумчиво протянула Рал. — Просто ему, наверное, было неловко от того, что капитан всё слышал.       — То есть ты хочешь сказать, что без замечания Арьи капитан ни о чём не подозревал, — иронично заметил Вильям, дёрнув бровями. — Невысокого же ты мнения о его умственных способностях.       — Тише ты! — шикнула Петра, придвинувшись к парню ближе и намереваясь в любой момент закрыть ему рот ладонью. — Он же совсем рядом сидит, — уже спокойнее прибавила она.       Я обвела взглядом помещение и действительно заметила за соседним столом капитана Леви, сидевшего в компании Ханджи Зое, которая явно пребывала в хорошем расположении духа. Она эмоционально что-то рассказывала, подкрепляя свои слова активной жестикуляцией. Карие глаза блестели азартом, и даже стёкла очков были не способны скрыть этот факт. Но всё же очевидное невнимание собеседника она не углядела. Капитан был верен себе: хмурый вид, расслабленная поза, цепкий взгляд стальных глаз направлен вдаль. Он пил чай, как-то по-особенному держа чашку.       — Кстати, — начала Петра, внезапно посерьёзнев, — вы слышали про убитого разведчика?       Внутри всё похолодело.       Опешив, я даже перестала жевать и напряжённо уставилась на девушку.       Не могли слухи поползти так быстро.       — Убитого? — повторил Вильям, разом потеряв интерес к еде.       — Три недели назад его нашли прямо на улице с простреленной головой. — Рал отодвинула от себя уже пустую тарелку и сложила руки перед собой. — Говорят, что это сделал кто-то из гражданских.       — Зачем гражданскому убивать разведчика? — Вильям недоумевал.       — Понятия не имею, военная полиция уже занимается его поисками.       Я едва сдержалась от горькой усмешки.       Осознание того, насколько быстро распространялись сплетни, здорово огрело меня по голове, подкинув для размышления ещё одну проблему. Бороться с этим бессмысленно. Слухи вездесущи, они неуловимы и бестелесны. И скоро вся эта лавина обрушится на меня. Мне было даже трудно представить, какой резонанс вызовет новость, что дочь убийцы их сослуживца находится в их рядах. Сожрут ли меня живьём или примут рациональную сторону, убеждая себя и других, что дети не несут ответственности за дела своих родителей?       — Ты его знала? — спросила я, придавая лицу как можно более безучастный вид.       — Видела пару раз. Он был обычным рядовым, ничем не выделялся, — отозвалась девушка. — А что, ты что-то об этом знаешь?       К этому вопросу я была не готова. В ожидании ответа три пары глаз обратили свой взор на меня: светло-карие Вильяма, янтарные Петры и серо-голубые, холодные, пугающие, принадлежащие капитану.       Молчание слегка затягивалось, я неоднозначно дёрнула плечами.       — Нет, — без запинки соврала я.       — Да, действительно, — согласилась Петра. — Вы ведь тогда ещё были в Кадетском корпусе. На север такие новости вообще не доходят, да?       Вильям тут же вступил с ней в очередной словесный поединок. Я лишь облегчённо выдохнула, но напряглась вновь, когда почувствовала на себе изучающий взгляд капитана Леви. Мужчина неотрывно наблюдал за моими эмоциями, и мне в очередной раз казалось, что он подмечал абсолютно всё, словно видел меня насквозь. От такого внимания я не растерялась, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила.       — Нам нужно идти, — обратилась я к Вильяму.       — Да-да, — торопливо подтвердил парень, внезапно засуетившись.       Ребята синхронно поднялись с мест и отнесли грязную посуду в мойку, пока я терпеливо ждала их, скрестив руки на груди.       Липкое чувство от чужих глаз на мне не покидало. В этот раз я набралась смелости и решительно повернула голову в сторону раздражителя, но, к моему удивлению, стол капитана уже был пуст.