Bonds: diablerie, enemy

Увидев такое зрелище в исполнении Чонина, остальные загорелись, и дальше работа протекала куда более продуктивней. Только отсутствующих теперь ждёт один маленький, милый и пушистый сюрприз в виде лисички-фенека в их доме. Чанбин радоваться явно не будет: им бы себя прокормить, а тут ещё и животное нарисовалось. Смягчающее обстоятельство — заявление Яна о том, что лисичка будет помогать ему в развитии силы. Моран ни на шаг от неё не отходил. Даже назвал по-особенному, за что получил по затылку за такую привязанность. Фенек действительно запала Чонину в душу: в какой-то степени она напоминала ему себя, но было в ней и что-то такое хёнджиновское полюбившееся. Погода начала проясняться. Феликс случайно оглушил белочку, вызвав у Джисона негодование, а у Минхо прилив смеха и порцию издёвок над Ханом. Так и выяснилось, что сила Феникса — оглушение. Остался только Вилард с неразберихой в голове и сердце, с переживаниями по поводу и без, с тараканами в мозге. — Не расстраивайся ты так. Возможно, ещё не время, а может кто-то или что-то просто блокирует твои силы, — предполагает Йерин. — Не расстраиваться? Я и не расстроен, с чего ты взяла? — Хан опускается и садится на землю рядом с белочкой, что впала в ступор от невозможности слышать. — Бедняжка, прости, пожалуйста... — Джисон, ещё просто не время. — Да понял я! — вскрикнул Вилард, почесав белочку по макушке. Та резко будто ожила, начала издавать привычные белкам звуки, крутить головой во все стороны, махать хвостиком и лапками, а затем оперативно убежала, услышав из гущи леса зов сородичей. — Какого?.. — Целитель ты наш, — смеётся девушка, мягко улыбаясь. Джисон очень обрадовался. Честно, очень, но то, с какой любовью на него смотрела нуна, вызвало вселенское смущение. Его щёчки покрылись морковно-клубничным румянцем, а глаза то и дело устремлялись куда-то под ноги. — О-о-о, наш Хани смущается, — толкает Джисона в плечо только подошедший Феликс, вызывая у всех улыбки. Чонин почти всплакнул, крепко обняв друга, будто говоря: «Теперь всё не так, как прежде. Теперь всё по-другому». Сутки подошли к концу, а значит, и практика тоже. Вампиры разошлись по комнатам, вспомнив о тех, кто сейчас в Ракшасе, и засыпали с надеждой на то, что все вернутся в целости и сохранности.

ꗃ

— Мы приехали, — оповещает Сынмин, оглядываясь на лежащего Хёнджина. — Как он? — Улучшений не наблюдается, — отвечает Чанбин, аккуратно поглаживая волосы блондина. В связи со случившимся, за руль сел Мо, Со же всеми силами пытался облегчить Хвану боль и до сих пор, уже находясь на исходе, передаёт свою ауру. Только благодаря его помощи вампир смог наконец сомкнуть глаза и уснуть. Чан кусает губы, не зная чего ожидать. Он выходит из машины вместе с Сынмином и направляется в сторону деревянного ларька, полностью окутанного виноградной лозой. Выглядит зловеще. Как только они заходят внутрь, откуда-то сверху слышится звон колокольчиков и торопящийся топот со стороны ветхой лестницы. Перед глазами показывается что-то получше тех тварей у ворот: уже больше похожее на человека и явно умеющее говорить. Вокруг такие же деревянные стеллажи с кучей книг, предметов и огромным количеством разных баночек и склянок. — Вам что-то нужно? — спрашивает человек за стойкой. — Да... настой из Эланора. — О-хо-хо, что же вы натворили, ребятки? — Какое подходящее слово, — смеётся Сынмин, облокачиваясь о стену. — Я Ёсан, будем знакомы. — Так просто представляешься? Не считаешь, что мы опасны? — Я знаю, кто вы, — пожимает плечами тот. — Хонджун говорил, что вы придёте. — Хонджун? — Наш вожак. — Так ты оборотень. — В точку, Кристофер. Так-с... Настой из эланора... — Ёсан ищет нужную баночку глазами. — С вас шесть тысяч кронцев. — Отлично, — Чан достаёт две купюры. — Вы хоть знаете, как им пользоваться? Хо-о-о! — зовёт оборотень. По лестнице спускается парень относительно низкого роста, в чёрном пальто и с красными волосами. — Да? — Чонхо, им нужен эланор. Красноволосый кивает и подходит к стойке, обнимая Ёсана за плечи. — Вампиров такому в школе не учат? — смеётся он. — Восемь капель настойки разведите ромашкой и лавандой, добавьте десять миллилитров крови и дайте залпом выпить. Смесь гадкая, но действенная. — Разве там уже нет вашей крови? — Нашей?! Ты что-то путаешь... От нашей он умрёт спустя грёбаную секунду. Кровь должна быть только сородичей, и то не всякая подойдёт. С Чонином своим будьте осторожны, он тоже может нанести вред. И ещё, дайте вот это раненому, когда будете дома, — Чонхо протягивает свёрток. — Как мы можем отплатить? — Просто будьте начеку. — Нет, мы обязаны отплатить вам. — Морган уже и так нам отплатил. — Морган? Мерлин? — Он самый. Расскажем при следующей встрече. Теперь вам пора уходить. — Что? При следующей?! — не понимают вампиры. — Валите! — вскрикивает Ёсан и толкает пришедших к выходу. — Уезжайте скорее, иначе к рассвету живыми не останетесь. Наконец, Чан и Сынмин оказываются за пределами здания и садятся в автомобиль. На вопросительный взгляд Чанбина Кристофер торжественно показывает ему перламутровую склянку. — Вы уверены, что не подделка? Вам так легко его отдали? — Они знают твоего отца, — шепчет старший, заводя мотор. Со впал в ступор. — Они знают, кто мы такие, и, судя по всему, информации у них больше, чем у нас. — Но... откуда? — Потом узнаем. Я уверен, встретимся мы скоро. Отправившись обратно домой, вампиры облегчённо выдохнули. Теперь у них есть лекарства для всех. Даже Хёнджину не придётся страдать. Дорога назад ощущалась намного быстрее. Как сказал Ёсан — им нужно выехать за пределы Ракшасы до рассвета, а потому Сынмин со всей силы нажимал на педаль газа. Спустя четыре часа езды по уже изученной дороге, они наконец пересекли границу и уже расслабленно двигались домой. Всё было тихо до тех пор, пока впереди не показалось что-то странное. Подъезжая ближе, парни видят, как с огромного дуба свисает связка трупов. — Вампиры... — пугается Сынмин. — Как думаете, это дело рук оборотней или правительства? — спрашивает Чанбин, разглядывая окровавленные, оголённые и изуродованные тела. — Пешки, конечно. Такие же твари, что и у ворот. Нам просто повезло, в отличие от них, — Чан опускает голову и трёт костяшками уставшие глаза. Небо светлеет и, наконец, под щебет всевозможных птичек вампиры паркуются во дворе их дома. Все спят, а потому встречать никто не вышел. Чан и Сынмин тихо собирают все вещи, а Чанбин аккуратно берёт всё ещё спящего Хвана на руки и тащит в дом. На звук открывшейся двери приходит Йерин, лисичка тоже встрепенулась, пробегая в комнату Чонина. Она осталась незамеченной. Со кладёт Хёнджина на диван и оглядывает всего: с ног до головы. Из-за шума просыпаются и остальные, расспрашивая и крепко обнимая старших. Из комнаты выходит Ян с животным на руках и гладит ему спинку. Замечая лежащего Хвана, он подрывается и садится на коленки рядом с ним. — Что случилось? Вот Чанбин ему всё и выложил. Рассказал про двух оборотней, про магию, что навредила Хёнджину, про оборотней в ларьке и про те трупы, что они встретили. Слышать всё это было действительно невыносимо. Как много они успели пережить всего за несколько дней... Джисон чувствовал себя хорошо, а потому отвар решили сделать для Кроноса. Своей кровью поделился Чанбин, но от получившейся смеси результата никакого не было. Затем, всеобщим голосованием, кандидатом стал Минхо, а после и Джисон, и Сынмин, и Феликс. Но всё тщетно. Лучше вампир себя не чувствовал, а эланора в баночке становилось всё меньше и меньше. Затем Чонин вызвался помочь, но Чан сразу отсёк все его рвения, объясняя это смешанной кровью. Однако Джисон выразил недовольство и чётко заявил, что Ян Чонин Моран сможет помочь Хвану со стопроцентной гарантией. Естественно, никто ему не поверил. Полагаться только на интуицию, ещё и в случае с Джисоном — дело гиблое. Ян же посчитал, что ему просто не доверяют, и ушёл в комнату. Но злился он, обижался и плакал больше от того, что не может помочь, чем от недоверия. В комнату постучали. Это был Хан. Он тихо сел на угол кровати и похлопал по спине друга. — Ты сможешь ему помочь, я уверен. — Я тоже так считаю, но никто не даст мне сварить отвар! — А ты никому не говори, подожди, пока все уснут, и возрождай свою любовь. — Что, если они правы? — Ян Чонин, ты не доверяешь мне? — Доверяю! Но... — Я никогда не был так уверен. Ты совершено точно поможешь ему, именно в твоей крови сейчас нуждается Хёнджин. К тому же, смотри, — Хан берёт лисичку на руки, — кажется, Джинни тоже уверена. — Господи, только умоляю, не называй её по имени при хёне. — Конечно-конечно, — смеётся Джисон и выходит из комнаты, напоследок подмигивая. Когда волнение спало, вампиры отправились отдыхать. Все, кроме Чонина, что тихо пробрался на кухню. Хван сопел сзади на диване, периодически что-то бурча. Отвар он готовил недолго: порезал палец и, надавливая, всё-таки добавил своей крови. Ян медленно, с опаской, подошёл к вампиру и, чуть приподнимая его голову правой рукой, начал поить. — Давай, Хёнджин-хён... Непонятно, делал ли Кронос глотки, слышал ли голос младшего, ощущал ли исходящую от него заботу и любовь. Но одно ясно точно: он чувствовал чьё-то присутствие. Как только стакан опустел, Чонин ещё минуты три не двигался, ожидая чуда. Реакции никакой не было, потому он, расстроившись, направился к раковине. Потянувшись к кранику, вампир услышал кряхтение и в ужасе повернулся, обнаруживая откашливающегося Хёнджина. — Хён! — вскрикивает Ян и бежит к старшему, вновь падая на колени. Хван никак не мог остановить свой кашель, будто он уже десять лет ничего не пил и в горле вместо слизистой — пустыня. На шум пришёл Джисон и, увидев очнувшегося после долгого сна друга, победно заликовал. Он был рад тому, что Чонин действительно смог помочь ему, но ещё больше был рад тому, что интуиция его не подвела. — С пробуждением. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Ян, подрываясь с места и захватывая из холодильника коробочку любимой крови Хвана. — Будто из меня душу выпили. Мерзко. Спасибо, Чонин. Это «спасибо» было платой не только за принесённую кровь. Оно было платой и за всю ту доброту, отвагу и заботу, что малец ему оказывал. Хёнджин благодарен всем, правда. Чану, Сынмину и Чанбину за то, что справились со всем без особых потерь и узнали даже больше, чем нужно. Минхо, Джисону, Феликсу, Чонину и Йерин за то, что они оставались молодцом и никто из вышеперечисленных не повесил нос, не перестал верить в них, до последнего был начеку и не позволял эмоциями выйти наружу. Это действительно дорогого стоит. Это действительно настоящая семья. Как только коробочка была выпита, в Хвана будто силы вернулись. Бледная кожа, что, по сути, должна быть белой, приобрела смуглый отлив. До этого вампир вообще больше на призрака походил, чем на здорового кровопийцу в самом рассвете сил и очарования. Во избежание всяких ситуаций со сломанными конечностями, Чонин и Джисон, взяв друга под плечи, помогли ему аккуратно добраться до комнаты. Когда они заходят в неё, взгляд Хвана моментально падает на рыжее пятно на белоснежно-белом одеяле. — Это?.. — Моя... Моё... — заикается Ян, — домашнее животное... Ты же не против, если она полежит тут? Ей нравится у тебя. — Прям как тебе? — А? Да... — неловко отвечает младший. — Вау, лисичка, а как назвал? — Чи... — Джинни, — вальяжно облокачиваясь о дверную раму, щебечет Хан. Хёнджин смотрит на Чонина с неким восторгом и искорками в глазах. Может, он просто дурак и Джинни образовано не от его имени? А он тут себе уже напридумывал... — Нет, хён! Её зовут... — Джинни, Ян Джинни, Хван Джинни, там уже сами смотрите. Образовано от имени Хёнджин, а кто у нас тут Хёнджин? Правильно, златовласка и объект обожания моего лучшего друга. — Хан Джисон, свалил отсюда нахуй! — взрывается Чонин и толкает Хана в спину, закрывая за ним дверь. — Я тебе отомщу, мудак. — Как мило с твоей стороны, — улыбаясь и образуя глазами полумесяцы, шепчет Хван. — Заведу собачку и назову её Яни или Нини, а можно сразу двоих. — То есть ты не против? — Против чего? — не понимает старший. — Ну, у нас дома дикая лиса, а я ещё и именем таким её назвал. — Шутишь что ли? Как я могу не любить кого-то, кто выглядит как вылитый ты? Вот будешь зависать где-нибудь, а я пойду скучать и тусить с Джинни. — Лучше меня дождись, я её не для этого брал, — дуется Ян. Оба смотрят друг на друга, тихо посмеиваясь. Такая одурманивающая атмосфера появляется каждый грёбаный раз, когда эти двое оказываются наедине. Чонин снова остался у Хёнджина. Джинни по всем критериям оценила кровать старшего и слезать особо не торопилась, а потому вампиры приняли решение: раз уж лисица теперь полноценный член их семьи — это значит, что она имеет полное право спать на кровати. Оценив мягкость её шёрстки, оба вампира проваливаются в мир грёз.

ꗃ

День начался относительно тихо. Вампиры успели позавтракать, пообсуждать всё, что только возможно, в том числе и нехватку продовольствия, добавили в свои планы выдвинуться за продуктами в ближайшее время. Йерин рассказала старшим о магии, которую они практиковали. Необходимо продолжать развивать способности и отправиться-таки на переговоры с правительством. Планов много, очень, и желательно начать претворять их в жизнь уже сегодня. — Я! Я поеду! — загорается Джисон. — Тогда пусть с тобой будут ещё Минхо, Хёнджин и Чонин. Думаю, вы справитесь. — А я?.. — расстраивается Феликс. — Для тебя у меня есть задание поинтереснее, — ухмыляется Чанбин. — Правда? — Правда. Ли оставалось только довериться и помочь собрать младшеньких в своеобразный поход. Зомби-апокалипсис какой-то, серьёзно... У Чана уже был намётан примерный план действий и предположения дальнейшего развития событий. На этот раз он должен вынюхать что-то у правительства. Вытащив откуда-то из закромов карту местности, Бан принялся объяснять куда нужно пойти, как именно обходить и как себя вести в случае непредвиденной ситуации. Покачав головами из стороны в сторону, словно игрушки в машинах, все четверо куда-то удалились. — Короче, импровизируем. Из всего того, что он нам предоставил, полезное — только карта. Предлагаю идти в Кристаун, торговый район всё-таки, — размышляет Хёнджин. — Согласен. — Ну-с, когда выдвигаемся? — Сейчас? Сегодня вечером? Парни приняли решение выйти ночью. Вампиров должно быть много, а значит, хоть и относительно, но на улицах будет безопасней. Йерин, заботливо улыбаясь, пожелала им удачи, пообещала продолжить обучать по прибытию и удалилась в своё логово на втором этаже. — Почему она меня не обняла... — не понимает Чонин. — Я поговорю с Чанбином, — выдаёт Минхо, посмеиваясь. — Йерин! Я тоже хочу сестринские объятия! Девушка застыла на месте, медленно повернула голову, окинула паренька взглядом «м, круто» и пошла дальше. — Ты ей не нравишься... — Я это уже понял, — расстраивается Моран, выглядя очень разочарованно. Чан и Чанбин что-то долго обсуждали в одной из комнат. Выглядели они, мягко говоря, жутко. Все эти серьёзные выражения лица, напряжённая аура, чувствующаяся за сто километров, и периодические маты, заставляющие Сынмина недовольно цокать и закатывать глаза. Ким никогда особо не одобрял чрезмерное пренебрежение культурным поведением и жестоко высказывался в адрес тех, у кого нецензурная лексика — родной язык. Вообще-то это не его ума дело, но вообще-то очень даже его. — Будь добр, не ругайся так много, — совершенно спокойно выдаёт Нергалл. — Блять, Сынмин, завались, пожалуйста. Сейчас не время для нравоучений. Ким на это лишь хмыкает и отводит взгляд. Да, он выглядит холодным и отстранённым, но это не значит, что у него нет сердца. Оно есть, и очень чувствительное. Необдуманно брошенная фраза пускает трещинку на хрупком органе, заставляя болезненно прикусить губу, чтобы заглушить обиду. Он всё ещё не понимает зачем находится здесь. Он мог бы пойти за продовольствием с остальными, но это чёртово желание помочь и предостеречь не покидает его. Каждый грёбаный раз он остаётся в компании этого идиотского Бан Чана и обжигается. Почти каждое его слово оставляет на Сынмине раскалённый след. Нергалл понимает, что никто специально не будет его давить, он понимает, что всё это из-за нервов и что на Кристофере большая, огромная ответственность. Но это не освобождает его от обязанности фильтровать свою идиотскую речь! Младшие быстро собрались и покинули дом. Атмосфера стала ещё хуже. На этот раз Крис активно жестикулировал, совершенно не обращая внимания на предметы вокруг, хотя уже раза четыре ударялся обо что-то. Заканчивая очередную речь, вампир тяжело вздыхает и резко припадает спиной к стоящему сзади стеллажу. — Чан! — кричит Сынмин и тянет того за руку. — Хватит привлекать внимание, отъебись! — отвечает Кристофер, слыша звук чего-то разбившегося. Посмотрев в сторону, он замечает лишь осколки от, недавно ещё целой, розовой, фарфоровой, вазы и ручеёк алой крови на чужом плече. — С-сынмин, извини, — шепчет себе под нос Гадес. — Да пошёл ты, — цедит Нергалл и скрывается за дверью. — Иди и нормально извинись, — Чанбин смотрит на друга осуждающе, с непониманием, а Чан кивает и удаляется вслед за вампиром. На улице уже темно. Только уличные светильники на крыше дома освещают пространство. Сынмин сидит на крыльце, облокотившись о деревянную опору. Вид у него поганый, мрачный. — Мо. В ответ молчание. — Сынмин, — Чан сделал паузу. — Ким Сынмин Нергалл. Вампир вздыхает и, садясь на корточки за спиной парня, обнимает его. — Прости меня, пожалуйста. — Руки убери. — Ну Сынми-и-ин! Прости-прости-прости, я был не прав: ругался на тебя без повода и был плохим парнем. Ну Минни, правда, я больше так не буду. — Старше, а ведёшь себя как ребёнок. — Ну а как ещё с таким серьёзным и взрослым тобой? Любишь детей? — Терпеть не могу. — Значит, я буду ребёночком. — Фу, — выдаёт Мин, в то время как Гадес трётся о его плечо макушкой и хихикает. — Ужасно. Ещё больше убедился в том, что ненавижу детей, — шепчет Ким и улыбается. — Я вижу, — отвечает Чан и обнимает друга где-то в области талии.

ꗃ

— А я только что видел, как Чан-хён и Сынмин-хён занимались любовью! — выкрикивает запыхавшийся Чонин, залетающий в комнату к друзьям. Все остальные аж глаза по пять копеек выпучили. — Чего?! — Зуб даю! Всё своими глазами видел! — тараторит Ян, просто уронивший свой телефон на территории дома и вернувшийся за ним.