Холодно не будет

Пусть одеждy ветер рвёт, Ураган пускай pевёт — Я по твоим соскучился губам!

      Последний будний день в неделе. Бумаги небрежно брошены в папку, ступеньки под ногами пересчитаны: Пчёлкин с чистой — относительно — совестью оказался за порогом «Курс-Инвеста». Звонкое пение птиц приятно щекотало слух, а лучи заходящего солнца красными вспышками бликовали на лобовом стекле белого «Вольво». Любимый «Крузер» отправился на техосмотр, но его обладатель был не прочь прокатиться по столичным дорогам и на старом авто. Профсоюзная сто пятнадцать… Он весьма довольно улыбнулся, прокрутив в голове заветный адрес, отшвырнул документы на заднее сиденье и вжал в пол педаль газа. На удивление, Ленинский проспект оказался довольно свободным для пятничного вечера. Не застревая в пробках, водитель мог спокойно ехать на скорости больше ста в час. Через четверть часа «Вольво» лихо сворачивал на Профсоюзную улицу, когда багровый закат за его окнами резко сменился заволокшими небо серыми тучами, а по лобовому стеклу громко застучали крупные капли. Ну и погодка, блин. Затормозив на красном свете светофора, Пчёла задумчиво крутанул в руке сотовый, после чего набрал уже знакомый номер.       Кисточка чёрной туши в очередной раз мазнула по густым ресницам. Новикова кокетливо прищурилась, послав едва заметную улыбку собственному отражению в зеркале. Накрасить губы или нет? Вот в чём вопрос… От помады, конечно, скоро следа не останется, но всё же. Настойчивый звонок прервал глобальные размышления о макияже, и, увидев имя абонента на дисплее, девушка взяла трубку. — Поразительно, Пчёлкин, — тут же не удержалась от шпильки, — часа не прошло, а ты уже соскучился. — Лизок… я, конечно, соскучился, и это факт, — Витя коротко хохотнул, расслабленно откидываясь на спинку сиденья, — но я уже близко, и звоню узнать номер подъезда. — Первый, — девушка тихо хихикнула, задумчиво наматывая на указательный палец прядь волос. — Минут пятнадцать, и я у тебя, — загадочно произнёс он, сильно наподдав на долгожданном зелёном возле метро «Академическая».       В низу живота тепло защекотало, стоило только представить тот самый задумчивый взгляд и сильные руки, крепко сжимающие кожаный руль. За тем, как бандит водил машину, Лиза могла наблюдать вечно и с откровенным любопытством в глазах. Мечтательно облизнувшись, Новикова снова углубилась в косметичку. Спустя минуту одно лёгкое движение всё же было сделано, и матовая красная помада заиграла на тонких губах. Выглядеть на все сто нужно обязательно.       Капли срывались с сизого неба всё чаще, дождь переходил в беспощадный ливень стеной, стук по асфальту и крыше авто настойчиво усиливался. Проехав ещё пару кварталов на максимальной скорости, Пчёла свернул во двор неприметной панельной семнадцатиэтажки, на которой и красовалась крупная табличка с номером сто пятнадцать. Остановился на парковке недалеко от первого подъезда, приоткрыл окно, закуривая сигарету, как вдруг взгляд потерял покой, зацепившись за хорошо изученный женский силуэт. Под дождём тёмно-русые волосы успели намокнуть, тонкая белая ткань майки привлекательно обтягивала изящное тело, а короткая чёрная юбка вздымалась под порывами тёплого весеннего ветра. По телу пробежали частые мурашки. Резким движением вышвырнув за окно недокуренную сигарету, Витя вышел из-за водительской двери и сделал ей шаг навстречу. — Пчёлкин, ты куда крузак дел? — Лизок негромко хихикнула, окидывая гостя любопытным взглядом. — Крузак на ТО, — тот привычно ухмыльнулся, разворачивая девушку спиной к капоту автомобиля. — Машинам тоже нужна смазка, малышка.       Он снова издал тихий смешок, не отводя жадного взгляда от подружки. Густые волосы потемнели и отяжелели от воды, дождевые капли падали с мокрых прядей в ложбинку между ключицами, стекали ниже. Глаза остановились в одной точке, и Пчёла подавил страстный выдох. Под плотно прилипшей к коже майкой не было белья — тонкая, насквозь влажная ткань не скрывала вполне явных очертаний. Это провокация, Лизок… По телу разлился жар, будто ударило током во все двести двадцать. Витя тут же накрыл ладонями упругую грудь, одновременно мягко и настойчиво сталкиваясь с подставленными ему губами. Подушечки пальцев безошибочно нащупали самые чувствительные точки на её груди. Как же они у тебя набухли и затвердели, малышка… А как торчат. Желание как можно скорее приступить к делу захлестнуло с головой. Он осторожно усадил Лизу прямо на мокрый капот, давая обвить ногами свои бёдра. — Ну Пчёлкин… что, прям тут? — с придыханием протянула Новикова, прерывая поцелуй и слегка отстраняясь. — Дождь идёт… — За то, что ты натворила по телефону, просто так не отделаешься, — Пчёла хитро сощурился, спускаясь губами по тонкой гибкой шее. — Кстати, ты как, кайфанул хоть, м? — проговорила она интригующим полушёпотом, невесомо касаясь кончиками пальцев его шеи.       Перед глазами тут же предстали все пошлые образы, что набрасывала фантазия всего пару часов назад. Кайфанул… А с тобой по-другому никак. Пытаясь не выдать нахлынувшие от пережитого эмоции, парень притянул искусительницу за талию почти вплотную, нарочито медленно приподнял вымокшую ткань майки и коснулся горячей кожи. Вторая рука скользнула ниже по гладкой внутренней стороне бедра. Безудержная волна прокатилась по всему телу с новой силой — всему виной было то, что пальцы наконец остановились в нужной точке, позволяя осознать обезоруживающую откровенность: нижнего элемента белья на Лизок тоже не оказалось… Его обдало липкой волной почти мальчишеского возбуждения и, стараясь скрыть это странное состояние, Витя ухмыльнулся: — Я смотрю, в кафе ты не собиралась, — склонил голову набок, изучающе посмотрел в карие глаза напротив. — Пчёлкин, ну зная тебя, готовиться можно было к разным исходам, — её речь трудно было разбить на слова из-за звонкого игривого смеха.       Впрочем, новое касание мужских пальцев вскоре вынудило замолчать, ловя мелкую дрожь по всему телу. Лизок прикрыла глаза от удовольствия, подставляя лицо под поток воды. Пчёла снова прильнул к её шее, опаляя горячим дыханием бархатистую кожу, медленно спускаясь к груди. Новикова томно вздохнула, невольно подалась вперёд и прогнулась в спине, едва не касаясь ею холодной железной поверхности. Дождь усилился. В прорехе между свинцовых туч коротко сверкнула ослепительная вспышка — молния. — Ну ты и выдумал, — Лиза едва приоткрыла глаза, ловя на себе пристальный голубой взгляд, полный уже почти животной страсти, — здесь мокро совсем, ещё и гроза! — Лизок, да ты за это не переживай, — привычно сощурился искатель экстремальных приключений. — Мокро сейчас будет ещё и у тебя внутри. — Это ты не переживай, Пчёлкин, — подыграла она, смахивая с лица мокрые волосы. — Там и так всё в полном порядке. — Интересно, благодаря кому? — как будто дразня, шептал эти пошлости прямо на ухо, пока ладонь мяла девичье бедро под вымокшей тканью юбки.       Да, дрожишь ты явно не от холода, малышка… Эта самоуверенная мысль кружила голову похлеще любого коньяка. Подушечкой большого пальца парень точно коснулся самой чувствительной точки на её теле. Новикова до боли закусила губу и сладко застонала, от чего было совсем не трудно слететь со всех тормозов. Притянула Витю ближе, почти вплотную, через силу расстегнула три верхние пуговицы на приставшей к телу рубашке — те поддавались слабо, а терзающие поцелуи только отвлекали. Каждое касание умелых пальцев под юбкой заставляло отчаянно льнуть и выгибаться навстречу, порождало громкие стоны, просто крышу сносило. В одно мгновение всё стало безразлично: ливень, что нещадно хлестал по земле и капоту; люди, которые могли в любую минуту заметить безумцев — место парковки приходилось аккурат напротив подъезда. Плевать. Дрожащие пальцы всё равно прокладывали себе путь ниже. Пытаясь нащупать железную пряжку ремня, ладонь скользнула по ширинке. Ох, Лизок, это место лучше не задевать даже случайно, если не хочешь довести дело до конца… Пчёла зажмурился, шумно выдохнул через ноздри и зарылся носом в её тёмно-русые волосы. Терпеть до боли сильное возбуждение уже не представлялось возможным. — Малышка, на всякий пожарный предупреждаю: если мы продолжим в таком духе, я точно церемониться не буду, — хрипло прошептал белокурый авантюрист, почти задевая губами мочку её уха.       Да ты что, какие мы нетерпеливые! Лиза лукаво улыбнулась собственным мыслям, не без удовольствия втягиваясь в рискованную игру. Глаза оппонента по мере происходящего меняли свой оттенок от голубого до иссиня-черного. Так всегда, когда ты заводишься, Пчёлкин… Наконец с ремнём было покончено, брюки и боксеры устремились к коленям. Витя слегка подтолкнул девушку спиной назад, направляя себя в неё не резко, но сходу довольно глубоко. Сладкое ощущение, что его принимают, долгожданным теплом разлилось в низу живота, вынуждая в блаженстве жмурить глаза и порывисто толкаться. А здесь гораздо удобнее, чем в примерочной… Пчёла осторожно откинул подружку прямо на капот, не прекращая размашистых ритмичных движений, ловя стоны удовольствия, доводя себя и её почти до безумия. Захотелось на мгновение остановиться, поддеть, услышать просьбу о продолжении. — Так, малышка, да? — почти беззвучно шепнул он, прикусывая нежную кожу на шее и тут же зализывая отпечаток своих зубов.       Ох, так, Пчёлкин, всё так… Только бы без этих красных следов обойтись, а то в апреле водолазку таскать не хочется. Странно, как в этом безумном вихре ещё оставались силы придираться к подобным мелочам… Вообще-то, танцовщица из «Метелицы» не позволяла любовникам оставлять следы на теле. — Не парься, тебя мои засосы вообще не испортят, — самодовольно ухмыльнулся краешком рта, по-прежнему не двигаясь в ней. — Даже наоборот, украсят. Так что?... Так хочешь?       Не в силах даже возмутиться как следует, Лизок двинула бёдрами, прижимаясь крепче и пытаясь прервать пытку. Ну же… Это уже невыносимо… — Скажи мне, — настаивал Витя, едва ощутимо покачиваясь и продолжая дразнить. — Я слушаю. — Так, — еле слышным шёпотом отозвалась девушка.       Издеваешься, да? Лиза упиралась затылком в поверхность машины, льнула что было сил, цеплялась за мужскую спину. Упрямый ливень бил по щекам, холод пробирался под одежду и тут же сплетался с жаром тела. От контраста ощущений в крови кипел адреналин. Тугой узел затягивался, давил, прожигал, будто накаленная пружина. Услышав тихое «так», Пчёла понимающе кивнул и тут же ускорился, раскручивая короткие минуты в часы, то едва ощутимо, то вдруг сильно посасывая и покусывая тонкую кожу на девичьей шее. Как же так, малышка, а ведь тут люди… Только представь: мы на улице, напротив твоего подъезда. Даже погода чего-то там протестует, а тебе так плевать, ведь твоё тело хочет только меня. А моё — тебя. Здесь и сейчас. И это офигенно… Публичность этого акта не пугала, а лишь распаляла больше: рядом с этой девчонкой Витю отбрасывало в его собственные двадцать лет, где жизнь кишела приключениями и не было места ни криминалу, ни бандитским разборкам, ни крутящимся в голове цифрам. Не думать бы ни о чём, вот вообще ни о чём. Блять… Как же эти шмотки мокрые бесят. — Хочу тебя… прям ещё ближе почувствовать, — с придыханием заявил он, пытаясь задрать непослушную майку на Лизок повыше. — Пчёлкин, ну куда ближе-то, — лукаво отозвалась та, сжимая его сильнее, — уж извини, совсем раздеть тебя не смогу — мне ты ещё нужен здоровый и горячий!       Ну, в этом можешь не сомневаться. И да, горячая тут ты… Как же с тобой круто. В тебе… Толчки стали короче, и Пчёла вдруг замер, едва сдерживая последний порыв. Так, Пчёлкин, тормози. Малышка, ты же ещё пьешь эти таблетки?.. Немой вопрос застыл во взгляде голубых глаз, от усилия на лбу проступили крупные капли пота. Новикова разомкнула веки, посылая ему прямой взгляд и едва заметный кивок с явным одобрением. Ещё одно глубокое движение — и невидимые путы развязались, выпуская наружу всё, что копилось так долго. Дрожь прошибла всё тело, перед глазами ярко вспыхнула сверхновая, с губ сорвался протяжный стон, переходящий в крик. Подожди меня, я сейчас… Его накрыло следом буквально через долю секунды. Пчёла ещё минут пять не разрывал зрительный контакт с Лизок, переводя дыхание. Отстраняться не торопился.       Из тебя даже выходить не хочется… Кажется, в планах было кафе, а впрочем, для начала не помешало бы и переодеться в сухое. Только кого сейчас это беспокоило?... Мир замер, время остановилось, наконец не нужно было никуда спешить и ни о чём переживать.