Оле-Лукойе

      Остаток дня Арсений потратил на работу над пресловутыми графиками для диссертации. Для разнообразия решив не идти в библиотеку, он нашел свободный кабинет на первом этаже, незаметно для себя провел за работой почти два с половиной часа и успел на удивление много. Потом разобрал почту, ответил на вопросы студентов по лабораторным, набросал правки к курсовым, проконсультировал Климова-Большакова относительно одной из функций системы управления базами данных, которую они сегодня выбрали, просмотрел материалы лекции на завтра и, наконец, совершенно вымотанный, но вполне удовлетворенный, засобирался домой. За окном, в синих сумерках, густой завесой падал снег, подсвеченный теплым оранжевым светом старых натриевых фонарей. Но, по крайней мере, снежинки падали вертикально, и можно было надеяться, что холодный ветер не будет слишком сильно задувать под одежду.       Центральную аллею и площадки перед корпусами днем расчищал маленький трактор со снегоуборочным отвалом, который имелся в хозяйстве ЛАИ, поэтому до парковки удалось добраться, почти не увязая в снегу. Потолкавшись в пробках — зря он все же досидел до часа пик — и заехав в супермаркет, Арсений оказался дома, но задержался там ровно настолько, чтобы успеть переодеться, сменить очки на линзы и отправиться на скалодром.       Сегодня у него был еще один мотив помимо собственно спорта. После тренировки, едва живой, он выцепил Сергея и задал вопрос о квестах и Оле-Лукойе. И не ошибся, предположив, что знакомым Климова-Большакова был именно он. Все-таки Литцск, невзирая на миллионное население, был большой деревней.       Инструктор, который не улавливал в идее квестов никакого мистического подтекста, а видел отличный повод размяться и привлечь к этому разных хороших людей, почти полчаса делился техническими подробностями прошедшего мероприятия. Но о главном организаторе не смог сказать ничего определенного кроме того, что тот очень суров в вопросах безопасности, а в остальном отличный парень.       — Или девчонка, — пожал плечами Сергей. — Вообще ничего о нем не знаю. Он просто сбросил перечень заданий, в смысле, шифров и головоломок, а маршрут мы с Леной разрабатывали сами. Экип собирали, лебедку на обрыве вешали, опасные места лентой обносили… — перечислял он. — Медика он нам через сообщество нашел, отличная девушка, — здесь Сергей замялся, прокашлялся и торопливо закончил: — Нормальный он тип, в общем. Если хотите, я спрошу у Лены, она дольше в этой теме и меня втянула.       Арсений согласился, но подозревал, что не узнает ничего нового. Человек, который развил такую масштабную деятельность, наверняка был способен позаботиться о собственной анонимности. К тому же, не то чтобы Арсению всерьез хотелось разгадать эту тайну. Скорее, ему просто нравилось знать, что где-то в одном из концов страны перед экраном ноута проводила свои дни удивительно незаурядная личность, которая по какой-то причине решила привнести в жизнь своих соотечественников немного сказки, и он хотел знать больше.       По дороге со скалодрома домой он поймал себя на том, что плохо освещенные дворы, местами перепаханные коммунальщиками, больше не кажутся ему угнетающими. Сосед, хозяин Умки, имя которого вылетело из головы Арсения спустя несколько минут после знакомства, рассказывал, что, когда их район только был построен, в городе к нему приклеилось имя «долина гейзеров». То ли с трубами было что-то не так, то ли на оплате рабочим решили сэкономить, но перебои с водоснабжением случались регулярно. За годы ситуация постепенно выровнялась, самые проблемные участки заменили, но начало отопительного сезона все равно никогда не проходило гладко, знаменуясь чередой аварий. Разумеется, узнал об этом Арсений только некоторое время спустя после подписания договора аренды, иначе, наверное, нашел бы такую же безликую однушку в другом районе. Или вообще поднапрягся бы и постарался понять, что ему на самом деле нравится.       Его квартира в Питере была по-настоящему стильной, но выбирал ее не он. Жилье досталось ему в наследство от соседа, который переехал спустя полгода, причем почему-то в Казахстан, хотя был этническим поляком. Так Арсений остался единственным жильцом маленькой двухэтажной квартиры, странной, но приятной вариации на тему лофта. Одному тянуть аренду было сложновато, но делить жилое пространство с незнакомцем хотелось еще меньше. Януш, поддавшийся тяге к кочевому образу жизни, был исключением, но где найти еще одного такого соседа, Арсений не знал, а потому почти девять месяцев, до самого переезда в Литцск, провел один.       Но те стены хотя бы помнили присутствие другого живого человека, позитивного и ненавязчивого раздолбая, который, сам того не подозревая, помог не загнаться окончательно после разрыва с Сатеник. А его нынешняя квартира в Литцске казалась отдельным карманным измерением, пустым, бессмысленным, тянущим силы и годным лишь на то, чтобы коротать ночи, разогревать осточертевшую еду и варить кофе перед работой.       Арсений вспомнил утреннего таракана, вздохнул и сделал крюк по микрорайону, чтобы зайти в небольшой круглосуточный магазин за отравой для насекомых.       После ужина, развесив по кухне пластиковые тараканьи ловушки, он решил убраться подальше с места противостояния неизвестной химической смеси надоедливым живучим тварям, один вид которых погружал в воспоминания о не самых радужных первых годах самостоятельной жизни. Переместился с ноутом прямо на кровать, поскольку помимо нее, пары стульев и шкафа-купе в небольшой комнате мебели не было, и при необходимости роль рабочего стола у него выполнял кухонный. Сунул под спину ортопедическую подушку, которая не особенно влияла на качество сна, поставил на паузу очередное юмористическое шоу, под которое ужинал и боролся с тараканами, пару минут потупил в замерший экран, а потом нашел в закладках сообщество Оле-Лукойе. Несмотря на усталость, не стоило ложиться спать так рано, иначе он рисковал проснуться среди ночи и маяться до утра. А одна из архивных историй вполне могла сойти за вечернюю сказку. В конце концов, изначально этот персонаж был именно сказочником… или нет?       Открыв новую вкладку, Арсений нашел статью на Википедии, а спустя десять минут уже читал оригинал сказки Андерсена — надо же, до чего дожил. Посмеиваясь над собой, добрался до концовки, где Оле-Лукойе рассказывал о своем брате, которого звали так же, как и его, но иногда называли Смертью, задумался, невидящим взглядом посмотрел поверх экрана ноута, промотал сказку к началу и перечитал ее внимательнее.       В этом что-то было, в смысле, этот человек едва ли выбирал псевдоним от балды. Впрочем, Климов-Большаков говорил, что эта история тянется с девяностых, и, вполне возможно, под этим именем в разное время выступали разные люди. А если — Арсений сел ровнее — это все был один человек? Если после развала Союза ему было около двадцати или немного больше, то сейчас должно быть за пятьдесят. В сознании Мирона эта цифра означала старость, едва ли не дряхлость и маразм, но Арсений понимал, что все не так. Тому же Павлу Алексеевичу, его научному консультанту, было пятьдесят два, а Тихомирову — пятьдесят девять, и оба были не только отличными специалистами, но и вполне энергичными и авантюрными дядьками в достаточной степени, чтобы развлекаться подобным образом. Тихомиров так точно. И мало ли по всей стране людей их возраста, которые не застряли в эпохе первых кнопочных телефонов и Windows XP? Меньше, чем хотелось бы, разумеется, но есть же!       Арсений поймал себя на каком-то совершенно дурацком воодушевлении. Еще немного, и он действительно превратится в Климова-Большакова с его восторгами в адрес неизвестного с псевдонимом из старой датской сказки.       От глупого перечисления знакомых ему мужчин и женщин, подходящих по возрасту на роль Оле-Лукойе, его отвлекло очередное уведомление из почтового агента, беззвучно всплывшее в нижнем правом углу экрана. Студенты писали круглосуточно, и обычно он разбирал сообщения оптом и в рабочее время, но сейчас зацепился взглядом за имя отправителя. Шастун скинул какой-то документ.       Для лабораторных было еще рано, впереди оставалась целая неделя, так что Арсений открыл сообщение, изумленно хмыкнул, обнаружив, что вложение озаглавлено «тезисы», и скачал файл себе на компьютер.       Это действительно были тезисы, безупречно оформленные, на среднестатистическую тему о методах моделирования на этапах проектирования базы. На последней странице было указано авторство Шастуна, а на следующей строчке — фамилия и должность Арсения. Подозревая подвох, тот запустил проверку на плагиат и, когда программа выдала допустимый правилами процент, недоверчиво покачал головой.       «Вы этим занимались в свой день рождения?» — написал он, отправил сообщение и принялся читать внимательнее, вникая в термины, аргументы и выводы. Ничего гениального и революционного, разумеется, просто логичный и уверенный текст. Он как раз собирался сообщить об этом Шастуну, когда получил ответ:       «День как день. Но я давно сделал».       Ну, разумеется.       «И трепали мне нервы?»       «Не преувеличивайте».       Вот ведь засранец, почти с нежностью подумал Арсений. Потом потратил около двадцати минут на мелкие правки, вопреки обыкновению, оставляя их не примечаниями, а сразу исправляя текст. Возможно, делать работу за студента было не вполне педагогично, но Антон и так постарался: тексты, которые присылали другие студенты для первичной редактуры, обычно бывали намного более слабыми. К тому же… ну, это был Шастун.       Закончив, Арсений отправил исправленный документ обратно.       «Если вы согласны с моими дополнениями, то файл можно отправлять на адрес организаторов конференции и начинать готовить презентацию для выступления».       Ответ пришел спустя пять минут.       «В отличие от других я знаю, что можно опубликовать тезисы, но не докладываться на конференции».       Арсений изумленно рассмеялся, откидываясь на подушке. Кажется, назревал второй раунд противостояния, и он подумал об этом не с раздражением, а с улыбкой.       «Обожаю вас, Шастун. Никто не привносит в мою преподавательскую деятельность столько интриги».       И хотя студент не ответил, Арсений откуда-то знал, что его эта ситуация тоже забавляет. Кажется, из эксперта по скупой шастуновской мимике он эволюционировал в специалиста по считыванию эмоциональных реакций на расстоянии, насмешливо подумал мужчина, закрывая приложение почты и возвращаясь на сайт Оле-Лукойе.       Перемещаясь по страницам форума, на котором общались участники сообщества, Арсений провел намного больше времени, чем собирался, и отложил ноут уже далеко за полночь. Верхний свет он отключал с внезапным воспоминанием о фразе, которую любила повторять мать: когда ложишься спать после двенадцати, зазываешь к себе в постель дьявола. В детстве Арсений, имевший обыкновение зачитываться фантастикой до трех ночи при свете фонарика, плевать хотел на эти заявления. Теперь же, хоть и вырос убежденным совой, невольно следовал матушкиным заветам, однако по совершенно прозаической причине: чтобы успеть к первой паре, вставать приходилось без двадцати семь.       Первая пара предстояла ему и завтра, точнее уже сегодня. Щелкнув выключателем и погрузив комнату в полумрак, Арсений сделал несколько шагов по светлому ламинату, на котором лежали полоски света от уличного фонаря, и вдруг с усмешкой проговорил:       — Ну давай. Зазываю.       И, улыбнувшись дурацкой реплике, опустился на кровать и потянул подушку ниже. В конце концов, явление рогатого персонажа мифов внесло бы определенное разнообразие в его жизнь.       Дьявол этой ночью был занят, либо просто не заинтересован в Арсении. Однако зазвать к себе гостя тому все же удалось. Вполне осознавая, что спит, в какой-то момент он различил фигуру, сидящую на краю его кровати. И имя его, как иногда бывает во снах, не вызывало сомнений. Неудивительно, учитывая, что в промежутках между работой Арсений только и делал, что зачитывался текстами с его упоминаниями.       — Волшебная спринцовка со сладким молоком — это что-то по Фрейду? — спросил он, не поднимая головы от подушки.       — Арсений Сергеич, это ведь детская сказка, — осуждающе проговорил гость, помолчал и вдруг доверительно добавил: — В оригинале молоко было маковым.       — То есть еще и опиаты, — понимающе пробормотал тот.       — Секрет фирмы.       Неопределенное время в темной комнате было абсолютно тихо, и Арсений, осознав, что проваливается в более глубокое сновидение, в котором не было места загадочным визитерам, спросил первое, что пришло в голову:       — Я думал, Оле-Лукойе приходит только к детям.       — К детям, — согласился тот. — И к любому, кто не может уснуть или скучает по дому. К любому, но не каждому.       — Я уже сплю. И не скучаю по дому. Ни капли.       — Скучаете, — пожала плечами фигура и чуть пошевелилась, подвигаясь ближе. — Просто мы говорим о разном.       Арсений задумался об этом утверждении и упустил момент, когда сказочный гость принялся осторожно, как ребенка, гладить его по голове.       — А как же зонт? — сонно уточнил он, чувствуя, как тяжелеют веки, в реальности и так плотно сомкнутые.       — Может, мне еще трико и колпак напялить? — насмешливо фыркнул Оле-Лукойе, и, несмотря на темноту, стало ясно, что на нем надеты спортивки с лампасами. — Ох уж мне эти знатоки матчасти. Засыпайте, Арсений Сергеич.       Тот прикрыл глаза, продолжая чувствовать размеренные прикосновения к макушке.       А наутро у него вообще не болела спина.