Лунное объятие Акумы

      Пока заботы в пекарне брала на себя Маринетт, Сабина и Том уехали в романтическое путешествие. Они не так уж сильно хотели развеяться, но отдохнуть от беспрерывной работы в пекарне время уже пришло. Они решили отправиться в туристический поход на гору Монблан. В октябре немного путешественников, потому что осенью ночи в горах слишком холодные. Однако днём солнце мягко, но достаточно сильно греет, поэтому можно позволить надеть на себя лёгкие шорты.       Чем выше они поднимались по крутому живописному склону, тем красивее и интереснее становилась природа: птиц, зверей, растений, не обитающих на равнинах, постепенно становилось больше. Окружающая их природа расцветала, несмотря на прохладную осень: в воздухе порхали светящиеся стрекозы, радовали своими напевами птицы с пёстрой окраской, нежным шуршанием листвы ласково шумели деревья. Воздух был прозрачен, свеж и чист, в нём чувствовалось присутствие свободы и жизни. Дорога их лежала по склону, рядом с яром.       Прошлое исчезло, оставался только план бытия, дарованный человеку при рождении. Жизнь была проста и прекрасна. Сидящие в салоне старенького автомобиля и глядящие на проплывающие мимо многолетние деревья и горы не думали о плохом. Они ехали с гидом Фризе – он явно не обещал полную безопасность в поездке, но хотя бы согласился довезти Дюпэн-Чэнов до их временного места пребывания. Сабина и Том решили сесть около небольших окон, заняв себе весь второй ряд в машине, но к ним подсела ещё какая-то женщина.       Они ехали на микроавтобусе коричневого цвета, несомненно самого тусклого оттенка, который только можно было использовать. Но больше всего удивляло то, что внутри машина была не просто красивой, а даже несколько завораживающей. На панели и на руле были расклеены разнообразные стикеры, посвященные фильмам и сериалам, а также старым мультфильмам, которые были популярны в девяностых. На окнах висели милейшие шторки с маленькими бантиками. Сабина сидела около окна и ей почему-то захотелось понюхать их. Видимо, профессия пекаря и хороший нюх проявились даже здесь. Хотя потом она пожалела о своём поступке. Ткань пахла сыростью, пылью и затхлостью. Казалось, что эти шторки вообще никогда не стирали, хотя на вид они были чистыми. Все двери были измазаны в надписях каких-то явных неумех, потому что даже слово «воображение» было написано через букву «а».       Том сидел рядом и смотрел в окно: на быстро пролетающую мимо траву, цветы, травы и голубое-голубое небо, пока вдали медленно приближались горы. Спокойствие царило в душе, поэтому Сабина решила применить свои обонятельные способности не только на обнюхивание штор, но ещё и попутчиков. Изучая их, было понятно, что все эти люди не местные и приехали в Париж на отдых. В общей сложности в машине сидело семь человек: Сабина, Том, Фриз, водитель в тёмных очках, бабуля с кошкой на руках и молодая пара. Каждого она решила рассмотреть поподробнее.        Фриз, или как он представился сам – Фризе мон-дон Желбье, выглядел не очень хорошо и походил вовсе не на гида, а на побитого жизнью, болезненного бродягу, каких с большим шансом можно встретить во Франции. Может, оно так и было, но главное же не как человек выглядит, а что умеет, какие принципы и знания имеет. Но запускать себя, наверное, тоже так сильно не стоило. Одет он был в потрёпанное синее поло с зелёным воротником и в ярко-жёлтые, вырви-глаз шорты. На ногах его красовались шлёпанцы, какие есть у каждого из гидов в Альпах. Хоть было не настолько холодно, одет он был совсем по-летнему.        Водителя в тёмных очках вроде как звали Микрон, но в этом Сабина не была уверена. Это имя она заметила на табличке, закреплённой на панели перед рулём. Может быть, она была и не права, ведь в последнее время её частенько подводило зрение. Кто же теперь узнает? Мужчина был достаточно взрослым, однако за всю поездку он не проронил ни слова. Водитель просто вёл машину, угрюмо следил за дорогой, сидел и молчал. Возможно, он просто старался не отвлекаться? Но одно было понятно сразу – чепуху, которую Фриз нёс уже на протяжении часа, он поддерживать не собирался. Это было правильным решением.       Между Томом и Сабиной уселась женщина, в руках которой мирно лежала красная переноска. Как оказалось позже, внутри сидела пушистая кошка. Женщина выглядела не слишком элегантно. Она носила довольно заношенную мужскую рубаху из зелёной холстины, обвязанную у шеи жёлтым платком, и джемпер, рукава которого были закатаны. В её причёске редко мелькали седые прядки, но, несмотря на это, её лицо было по-прежнему красивым, а проницательный взгляд – твёрдым и ясным. Движения женщины были стремительными и в то же время плавными, а осанка – прямой и гордой. Аккуратный нос и широкая челюсть делали её похожей на классическую японскую гейшу. Но самым заметным качеством была уверенность, которой она явно дорожила. Каждый раз, когда попутчица поворачивалась к окружающим, на её лице появлялась такая спокойная и одновременно гордая улыбка, что ни один из разглядывающих незнакомку людей не мог не почувствовать уважение. Впрочем, у всех, кто на неё смотрел, со временем пропадал интерес. Они, как один, чувствовали, что она несчастна. Хоть та иногда и улыбалась, но в мимике её прослеживалось отражение скорби, и каждый из попутчиков при виде этого отблеска думал, что причина, по которой она страдает, никак не связана с их поездкой. Или, может, так казалось потому, что все люди, которые ехали вместе с этой женщиной, были на неё немного похожи. Все они ощущали своё бессилие перед лицом жестокой судьбы, и погружались в молчаливые философские размышления о смысле жизни.       Машина резко свернула с дороги, по которой ехала уже на протяжении двух часов. Очутились кочки и неровные движения колёс, виляющих туда-сюда. Автомобиль подпрыгивал, наезжая на неровности. Всё тряслось, люди, сидящие рядом, заёжились, выглядывая в окна. Скоро раздался лязг и скрежет – машина остановилась. Мотор заглох, и режущий уши звук прекратился. Водитель заглушил двигатель. Наступила тишина, нарушаемая лишь тихим и сонным дыханием сидящих. Кузнечики – и те замолчали. Да даже неугомонные стрижи перестали о чём-то озабоченно шептаться в воздушных струях. Все были в ужасе от произошедшего за какие-то секунды. Водитель открыл дверь и выглянул из машины. — Что случилось? — спросил один из пассажиров.       Стало ясно, что машина чуть не сорвалась с обрыва.

***

— И всё же, зачем пришла? Явно же не «привет» сказать? — Да… Я хотела выразить свою большую просьбу. Не приходи больше к дому Агрестов. Адриан не хочет тебя видеть, сама понимаешь причины. — Софи вышла из пекарни.       На глаза Маринетт наворачивались слёзы. Проклятый пятиминутный разговор вызвал самые отвратительные эмоции. Была среда, трёхдневная работа Маринетт только начиналась, но полная безысходность уже ощущалась, и в то же время попытка избежать её самым похвальным способом, конечно же, провалилась. Адриан забыл своего друга, забыл всё, что связано с их дружбой и, в конечном итоге, забыл саму Маринетт.

***

      Оставшийся рабочий день прошёл отвратительно. Маринетт ужасно много и невпопад отвечала на вопросы заинтересованных покупателей, и в результате практически ничего не продала. Но она сделала всё, что могла. Ни к чему, на самом деле, не пришла, зато не подвела родителей.       После закрытия магазина, уставшая Дюпэн-Чэн добралась до своей комнаты. Взглянув на Тикки и убедившись, что та уже спит, она тоже решила прилечь. Но кто-то не собирался действовать по прихотям Маринетт. В дверь настойчиво позвонили.       «Позвенят, да перестанут. У меня сегодня был очень трудный день, нужно отдохнуть от всего этого».       Но звонить не переставали, даже больше – стали делать это ещё интенсивнее. Когда дверная трель уже почти разрывалась от настойчивых нажатий, Маринетт всё-таки решила посмотреть, кому же нечем заняться в одиннадцать вечера.       Открыв дверь, предварительно не посмотрев в глазок, Маринетт сразу пришла в ступор. — Ну привет, — перед Маринетт стоял Лука.