русскость: тонущие в беспомощности

***

«Я буду тонкой нитью на твоём запястье».

Красивый Санкт-Петербург, город-призрак, о котором писали многие писатели и поэты, буквально мечта каждого человека, быстро сменился замшелым городком в глубинке России из-за скорого переезда. У его брата, Дани, возникли проблемы, какие конкретно, он Саше не говорил, лишь твердил, что им нужно поскорее вернуться домой, к родителям. «Затаиться». Саша повторял это слово, пока они летели в самолёте, и после, когда ехали в такси. Он убеждал брата обратиться в полицию, но все его предложения были отвергнуты. Саша разглядывал окрестности из окна дешёвенькой на вид машины, вызывающей отвращение, и глубоко внутри чувствовал — жизнь в этом городке будет несладкой; он уже скучал по прежним друзьям, хотя виделся с ними всего каких-то двадцать часов назад. Заснеженные улочки, грустные на вид люди в чёрных пуховиках, облачное небо над головой и спёртость воздуха, не шли ни в какое сравнение с атмосферой Петербурга. Там и люди другие, и город ощущался живым, он дышал, кипел многолюдностью. Саша готов был поклясться, что возненавидит этот проклятый город, по которому мчался в такси, пока не познакомился с Ромой, что оказался его соседом этажом выше. С ним было интересно общаться, обсуждать творчество писателей постмодернизма, обмениваться любимыми книгами, делиться мыслями о скором переезде обратно, в Петербург. Но год шёл, а этого так и не произошло, зато их дружба становилась всё крепче и нежнее — Саша поддерживал Рому, когда он уставал вывозить всё в одиночку: заботу о маме, доме, собственной жизни. Саша тут же появлялся у него с запасом чипсов и сока, они смотрели фильмы, едва касаясь друг друга коленками. И даже такая мелочь, казалось бы, помогала — Рома переставал чувствовать себя одиноким. Наверное, одиночество и связало их так прочно. — Спасибо, — признался Абрамов, когда его мама, Елизавета Вячеславовна, пыталась покончить с собой. Они отмывали кровь с плиток на полу в ванной. В нос ударил запах ржавчины и отбеливателя, а глаза заслезились, парни встретились взглядами. Саша молча закивал головой, медленно отводя взгляд вниз, сдерживаясь. Раз Рома не паниковал и не бился в истерике, то и ему не стоит. Но друг заметил его дрожащие руки, обхватившие окровавленную тряпку, что до этого была идеально белого цвета, и притянул того к себе. Тогда уже эмоции Саши взяли верх. «Спасибо». Это слово врезалось в подкорку мозга, словно наждачка, Саша пообещал себе, что запомнит его раз и навсегда. В ту же ночь навсегда забылось слово: «Затаиться».