After Dark

Густые тени простираются на километры, а тишина прерывается лишь звуками далёкого грома, рёва дюжины мобилизованных машин и шорохом лютого ветра. За окном заполошно сияет яркая молния; пока буря ещё далеко, «электрическая змейка» кажется ещё совсем крохотной, но на деле она несёт за собой лишь смерть. Юнги не знает, на какой из планет грозы теперь гремят громче: здесь, на остатках Земли, или на Венере, которую давно уже не видно на небе из-за плотных мрачных облаков, обтянувших здешнее небо. Некогда асфальтированные дороги потрескались и образовали гигантские провалы, покрывшись ядовитым мхом и плесенью, просачивающимися через трещины. Когда-то современные небоскрёбы превратились в силуэты из стекла и стали, став безжизненными призраками. Огромные рекламные вывески висят на полуразрушенных стенах, их неоновые огни давно потухли, оставив после себя лишь пустые рамы. Многие здания заброшены и пустуют, их окна разбиты, а двери сорваны с петель. Всё, что имелось в них ценного, было давно разграблено. Тёмными одинокими улицами стелются тишина и забвение. Здесь и там виднеются старые брошенные укрытия выживших, построенных в первые дни Великой Тьмы: укреплённые двери и окна, импровизированные баррикады из мебели и металлолома… Юнги слабо помнит, как, ребёнком, встречал группки таких людей. Тогда нечасто, но иногда можно было увидеть слабый свет керосиновой лампы или огнь свечи, мерцающий за тяжёлыми занавесками. Интересно, где эти люди сейчас? Великая Тьма прибрала к рукам и их? — Будьте внимательны, — настороженно распоряжается Намджун, — мутанты, силясь укрыться от грядущей бури, могут переть со всех сторон. Юнги наблюдает за тем, как один из членов их экипажа наклоняется над землёй и осторожно берёт образец мха, соскребя его со скользкого камня маленьким шпателем. Джеха у них не столько воин, сколько учёный, хотя не обошлось и без прохождения физической подготовки. Он верит, что рано или поздно они найдут возможность разогнать облака и заново приковать к Земле внимание Солнца. — И как успехи? — Юнги не издевается, но и надежды особой не питает, когда обращается к Джеха. — Думаешь, мох как-то поможет приоткрыть тайну возникновения и развенчания Великой Тьмы? — Я изучаю химический состав этих новых растений, — объясняется с ним Джеха, кивнув. — Этот мох — либо единственное растение, адаптировавшееся к кислотной среде внешнего мира, либо её порождение. Возможно, исследование не даст ответы на то, как пришла и как должна уйти Великая Тьма, но приблизит нас к понимаю, как в этих условиях этот мох умудряется жить. Возможно, однажды мы, как и этот мох, тоже сможем противостоять кислотным дождям и загрязнённому воздуху, а также развиваться без солнечного света. Споры грибка и плесени, разносясь по воздуху, создают странный, кислый запах. Юнги морщится, крепче натягивая противогаз по типу полумаски на лицо. С наступлением Великой Тьмы слишком быстро не стало птиц. Так как небо было их пристанищем, они первыми подверглись массовому вымиранию. Их щебет теперь, разве что, в открывшейся оранжерее Тэхвасона и услышишь — в записи. Остальные же животные либо не прошли «естественный отбор» Дарвина, либо мутировали в опасных существ, которых учёные Тэхвасона до сих пор пытаются осторожно изучать. — Отвечаю, она так и сказала! — восклицает Хён У. — Ей ещё ни с кем не было так хорошо, как со мной! Юнги закатывает глаза, отворачиваясь от группки добытчиков. Началось. Без этого не происходит ни одной вылазки на поверхность. Как будто в другом месте свои любовные похождения обсудить нельзя, ей-Богу! — Я даже присунуть толком не успел, всего лишь пальцами её. А она такая: «Да! Я уже!», — гордо делится с ними Хён У в своей театральной манере. — Ты бы, вместо того, чтобы рассказать, как трахаешь девчонок, лучше бы проверил, заряжено ли оружие, — раздражённо молвит Юнги, делая ему замечание. Хён У как младший по рангу, вообще-то, слушаться его должен, но он лишь хмыкает, а гаденькая довольная улыбка так и не покидает его лица. — Того гляди, мутант тебе и член отгрызёт, и руку, которой ты удовлетворил уже половину медотсека. — А тебе, чтобы заинтересоваться, нужно слушать рассказы о том, как трахают мальчиков? — глумливо вопрошает Хён У. — Не бойся, Юнги, главное, что твоего Тэхёна я не тронул, так что будь спокоен, — нагло фыркает тот в ответ; на лицо, заслонив один глаз, падает седая прядка волос. — Ты злишься, наверное, потому что и сам недотраханный. Что? Он тебе не даёт? Юнги хочется кинуться на него здесь и сейчас — за такие грязные слова о Тэхёне. — Или у вас проблемы с этим? Могу поведать тебе секретную технику пальцев. На Тэхёне тоже должна сработать. У него между ног, конечно, не оазис, но дырка тоже имеется. Можно и в задницу. И раз он подставляется тебе всякий раз, значит, и сам кайф от этого имеет. У них не… Между ними нет таких отношений. — Ты сучонок, Хён У! — Юнги прерывисто и тяжело дышит через широкие ноздри, внутри всё кипит от желания разделаться с Хён У раньше, чем это сделает какой-то мутировавший обитатель с поверхности. На плечо ему опускается крепкая и большая рука, покрытая сетью мелких шрамов. Она и останавливает Юнги от наступательных взбалмошных действий, принятых осуществить на эмоциях, с горяча. — Он того не стоит, — сообщается ему тихим, но уверенным тоном Намджуном. — Лучше побереги силы, Юнги. — Я хочу придушить его, — молвит он так, что его слова становятся доступны лишь их лидеру. — Серьёзно! Он не имеет права говорить так о Тэ! Он ничего не знает! — Ему и не нужно. То, что между вами с Тэ, только между вами с Тэ. Хён У уже не в первый раз шутит на предмет того, почему Юнги живёт с Тэхёном столько лет, почему они неразлучны. Юнги искренне ранит каждое его изречение, потому что никто во всём этом проклятом мире не поймёт его. Не поймёт их. Важность Тэхёна в его жизни. Не поймёт, почему они всегда вместе. Они больше, чем семья. Они друг для друга — целый мир. — Что он вечно цепляется к этому? — недовольно ворчит Юнги, как будто у Намджуна имеется на то ответ. — Нашёл тему и колупает её всячески. — Я не сторонник его методов и выражений, но вы с Тэхёном взаправду кажетесь… Близки… — Мы — семья… — тут же бросает он в свою защиту. — Может быть, — Намджун устало выдыхает, не найдя в себе сил на полемику и аргументы для спора. — Но даже если и нет, это только ваше с Тэхёном дело. И это нормально. В смысле… Вы явно не произведёте на свет нового человека, но, что бы между вами ни было, пусть будет так. — Ты думаешь, мы спим? В смысле… — Юнги прикусывает кончик языка, так и не заканчивая начатое. Между ними никогда не было ничего большего, чем поцелуи, чем объятия. Юнги хочется растворить его в себе, всегда беречь его сон, всегда дарить ласку его шрамам, целовать его улыбку. Но та новая, до сих пор не приоткрытая грань их отношений, которую им всегда приписывает Хён У и парочка других ребят, как страшит его, так и не на шутку интригует своими перспективами. Что, если они об этом поговорят, и Тэхён не захочет? Что, если захочет, а Юнги сделает ему больно по незнанию? Что, если им наоборот это понравится? Какие-то грани их отношений полностью тогда сотрутся и появятся неизведанные новые, в которых Юнги не уверен. Он просто хочет Тэхёна рядом до конца своих дней. Неужели это всегда должно подразумевать переход от одних взаимодействий к другим? Неужели то, что они просто хотят остаться друг с другом, в своей маленькой комнате с нарисованным окном, должно для других всегда иметь свой ярлык и определение? — Честно, Юнги, я не думаю о вас с ним. Совсем. Мне хватает своих забот, — равнодушно проговаривает Намджун, ведя плечом. — Мне хватает эмоциональных горок в жизни, а на чужие я садиться как-то не хочу. Юнги думает о Тэхёне. О тех моментах, когда тело тянулось к телу подсознательно. О том, как привычная ласка граничила с чем-то новым, странным. Тэхён всегда смущённо улыбался ему, когда это происходило, и просил не щекотать его, когда пальцы касались слишком чувствительных и достаточно интимных мест. Даже когда Юнги не знал, что нужно делать, его тело действовало опытнее его внутренних установок. А сейчас Хён У рассказывает столько грязных вещей… О пальцах в… В заднице… Совсем бесстыжий. — Будьте бдительны и начеку, — чеканит Намджун твёрдым и металлическим голосом. — Как и вас, меня не прельщает сейчас быть здесь, но все мы знаем, для чего всё это. Вам может быть в целом плевать на благосостояние Тэхвасона, и это будет понимаемо. Но у каждого из вас имеются близкие им люди, так что думайте о них. Желание увидеть их снова должно вас держать, должно заставлять вас бороться за свою жизнь. Юнги бы сейчас ничего так сильно не хотелось, как ощутить тепло Тэхёновых ладоней, мягкость его губ, зарыться в его немного жёсткие волосы и втянуть запах самого Тэхёна, пропитав им лёгкие. — Начинаем. Действуем оперативно и быстро, — продолжает Намджун. — Разделимся на команды. Я поведу первую группу, Юнги вторую, а Минсок третью. Юнги лишь злорадно улыбается той мысли, что Хён У попадает под его юрисдикцию. Даёт ли Намджун ему таким распределением шанс отыграться, сложно сказать, но Юнги возможность мести не пропустит. Он ещё не знает, как именно заставит мелкого ублюдка ползать на коленях, ища милосердия, но Юнги точно придумает. За свои дерзкие высказывания нужно лишить его языка — того самого, которым он чернословит и ублажает тех, кого бросает на следующее же утро после жаркой ночи. — Каждая группа должна вернуться в Тэхвасон за полчаса до герметизации шлюзов. Будьте осторожны. Буря уже близко. Где-то в пучине самого мрака плотных облаков раздаётся треск молнии — кажется, небо раскалывается надвое. — Ещё лучше вернуться даже раньше, — Намджун поднимает взгляд ввысь, оценивая окружающую обстановку. Юнги подаёт своей группе сигнал выдвигаться, одной рукой придерживая автомат. Насупившийся Хён У оглядывается по сторонам и надёжнее прижимает к груди оружие, которое держит наготове. Видимо, страх потерять драгоценный и так горячо обожаемый половой орган и остаться калекой без руки возымел на него свой эффект. Юнги тоже внимательно озирается, силясь заприметить на горизонте мутировавшее существо и тут же ликвидировать его. Детей Тэхвасона, выводя на экскурсию на поверхность, никогда не отводят далеко от лифта, ведущего обратно в подземный город. Перед тем, как позволить им познакомиться с новым миром, добытчики тщательно прочёсывают район, устраняя всё, что могло бы нанести им вред. Дети, родившиеся после Великой Тьмы, слушают всякие рассказы старших с раскрытыми глазами, пытаясь представить мир, где светило солнце и жизнь была иной. Политика городка такова, что до поры-до времени принято защищать детскую неокрепшую психику от уронов, как, например, детальный рассказ о столкновении с мутантами. Юнги не согласен. Если щадить их, они вырастут бесхребетными существами, не способными постоять за себя, не зная, что Земля нового мира — место, где каждая минута может стать последней. Без солнечного света температура в городе постоянно держится на низком уровне. Это не насунуло ледники, как в теории, что однажды при очередном катаклизме, свершившемся с планетой ещё до динозавров, всё кругом было покрыто сплошным льдом. Но и райскими тропиками здешний новый климат не назовёшь. Сырая и промозглая атмосфера проникла в каждую улицу, делая окрестности холодными и неприветливыми. Влажность усиливает ощущение холода, проникая через одежду и кожу, вызывая постоянное чувство дискомфорта. Передвигаться по неизведанным дорогам небезопасно. Обрушившиеся здания, ямы и обломки создают многочисленные препятствия и ловушки. Любая прогулка может обернуться несчастным случаем, а потому каждый шаг должен быть осторожным. — Ноги, — предупреждает Намджун на входе в подземный торговый комплекс, и это служит сигналом уделить особое внимание осторожности с предметами на земле, чтобы они не травмировали ступни и тело. Сам вход находится на возвышении приблизительно в три метра от основной дороги, поскольку ведущая к нему треснувшая плита асфальта приподнялась над землёй под воздействием условий нового разрушенного мира. Юнги осторожно смотрит вниз с обрыва: не так чтобы прям высоко, но падать, должно быть, будет больно. — Ноги, — передаётся затем по цепочке тому, кто идёт за тобой. — Ноги. — Ноги! — Ноги. — Голова, — звучит от Намджуна дальше. Юнги уходит в сторону от свисающей части полуобваленного потолка, провода в котором покрыты толстым слоем пыли и паутины, а затем шёпотом передаёт замечание тому, кто следует за его спиной: — Голова. Как только все успешно спускаются вниз, каждый из назначенных лидеров уводит свою группу в разные стороны тёмных коридоров, подсвечиваемых фонариками. Несмотря на то, что Юнги и остальные стараются двигаться бесшумно, тишины здесь всё равно нет: приближающуюся грозу слышно даже здесь, в подземелье, а мрачными и неизведанными коридорами богом забытого торгового центра стелется вой выводка мутировавших существ. — Интересно, кого ещё мы здесь встретим, кроме зверопсов? — хмыкает Хён У. — Трещи об этом погромче — и очень скоро ты это выяснишь, — шипит Юнги неодобрительно. Далеко не все животные сумели адаптироваться к новым условиям жизни на Земле, но те, которые это сделали, больше не были такими, как прежде. Они озлобились под воздействием холода и голода, мутировали, насыщаясь парами различных химикатов. Учёные Тэхвасона, которые выбираются с ними на вылазки, чтобы исследовать новую флору и фауну Великой Тьмы, выделили несколько новых видов потенциально опасных для жизни существ. Зверопсы встречаются чаще всего. Один из таких едва ли не отгрыз Юнги руку, оставив следы от клыков на коже. Эти чудища представляют собой огромных волкоподобных собак высотой с человека. У них зачастую либо две головы, либо две пасти, полные больших острых зубов, способных запросто раздробить человеческие кости. Их кислотно-зелёные глаза всегда можно увидеть в темноте, ведь они по принципу фосфора светятся во мраке, стоит им получить хоть частичку света; фонарика будет достаточно. Угрозу представляют и грызуны-гиганты. Они достигают размеров крупной кошки, а иногда и средней собаки по типу спаниеля. Острые когти, массивные крепкие лапы и двухметровый хвост, укрытый мелкими шипами, похожими на лезвия. Самая уязвимая часть этих тварей — брюшко, потому что бока и спину покрывает далеко не шерсть, а костяные пластины, как у черепах. Агрессивные и территориальные, они охотятся стаями, громко шипя и скрежеща зубами. Острозубые челюсти могут пробить даже металл, а когти легко разрывают плоть. Это вам не милая землеройка или кролики, которых можно найти на ферме Тэхвасона. Имя третьему до конца не изученному существу дал сам Намджун. Пафосно и шаблонно, словно сойдя со страниц каких-то комиксом, которыми Юнги зачитывался в детстве, крылатые ночные охотники могут как атаковать, так и пройти мимо. Гигантское существо взяло себе начало хищной птицы и летучей мыши, размах крыльев достигает почти двух метров. Она выглядит так, словно над ней долго и нудно ставили эксперименты в каких-то лабораториях: частично ястреб, частично летучая мышь, частично ещё что-то. Питается падалью и мертвечиной, и крылатому ночному охотнику неважно — такой ли это же выродок Великой Тьмы или свежая, ещё не остывшая человечина. — Уж прости, Юнги, — бурчит Хён У. Слова нашпигованы наигранной виной, которую по факту он не испытывает. — Будьте осторожны, здесь могут быть пещерные жнецы. Ещё трое ребят, что состоят в команде Юнги, напрягаются. Они наслышаны о пещерном жнеце, который в подобных подземельях и обитает. Юнги сам эту тварь в глаза не видел, но ему многое рассказывали уже почившие ранее добытчики, которые встречались с этим мутантом лицом к лицу. Помесь скорпиона и паука имеет чёрное хитиновое тело, покрытое шипами и волосками, чувствительными к вибрациям. Восьмиглазое лицо лишено эмоций, а мощные клешни способны разорвать плоть на куски. По другому его зовут морлоком. Его яд парализует на месте, а сеть паутины служит настоящим капканом, из которого нет выхода. — Прикрывайте один другому спины и не шумите, — распоряжается Юнги, указывая пальцами по направлению к некоторым из подземных магазинчиков. — Помните о приоритетности наших нужд. Действуйте быстро и осторожно. — Можешь не читать нам лекции, — фыркает Хён У. — Мы и так знаем, что делать. — Хён У, Юнги — наш командир в отсутствие Намджуна, — вступается Чидви. — Слушай его. — Вот только слушать пидоров мне только не хватало, ещё чего, — Хён У отшатывается, тихо глумливо хихикая. — Может, наш командир ещё расскажет нам о том, как в задницу мужиков трахать? — А что? — Юнги с ним не церемонится, размениваясь на злой и угрожающий тон. — Раз тебя это так интересует, то я тебе не только расскажу, как трахать мужика, но и наглядно покажу на твоём же примере. Хён У бледнеет, закусив губу, оскалившись от отвращения. — А сейчас, будь добр, не зли меня и завали свой грязный рот, пока ты на нас всех беду не навлёк. Потихоньку рюкзаки начинают наполняться всякими предметами первой необходимости и другими вещами, которые потом можно будет продать на рынке. Юнги подсвечивает фонариком всевозможные витрины, выискивая что-то стоящее внимания и риска это как-то достать. У него по-прежнему нет идей, что подарить Тэхёну на день рождения, хотя каждый год тот по привычке говорит, что ему ничего не нужно. Может, семена новые? Он всегда бежит ему радоваться, как последний ребёнок, когда какие-то растения пускают долгожданные корни. Наверное, и сейчас пропадает где-то на ферме, коротая оставшееся до наступления бури время. До возвращения Юнги. Он думает о Тэхёне, едва заметно улыбается уголками губ. Думает о новых объятиях, новых поцелуях, о том, что Тэхён — самый красивый человек, которого он когда-либо встречал. Думает о его голосе, о его от природы смуглой коже, о руках, которые всегда пахнут зеленью и цветами. Мысли о нём действительно спасают рассудок от уныния, в которое так и норовит утащить за собой этот большой и злобный новый мир. Великая Тьма не щадит. Ей не ведомы чувства. Она стирает с лица Земли всё, что попадается ей под руку, и двигается своими смертоносными штормами дальше, пережёвывая всё, что осмеливается до сих пор ходить под её глубокой тенью. Где-то в лабиринтах заброшенного торгового центра раздаётся щенячий скулёж. Плохи дела. Нужно как можно быстрее заканчивать здесь, пока зверопсы не обнаружили их, а то будет им сытный обед прямиком для всей обитающей здесь стаи. Юнги осторожно светит вглубь коридора фонариком, и в какой-то момент его луч теряется в сумраке, не сулящем ничего хорошего. Он быстро переглядывается с насторожившимися Субином и Чидви. — Глядите в оба и ускорьтесь, — шепчет Юнги, раздавая команды, и на этот раз Хён У уже не смеет так смело, нагло и дерзко ослушаться его слов. Хён У внимательно глядит в тёмный коридор, заранее наведя в ту сторону и прицел автомата. — Зверопсы могут появиться в любой момент. — Дай бог, чтобы только они, — взмаливается Юнги, хотя «бог» в его речах является лишь фигурой речи. Он давно не верит в то, что на небесах кто-то есть. Эти небеса рухнули на Землю, и никакой бог так и не пришёл. — Кажется, я видел следы паутины, так что будьте предельно осторожны. Морлок тоже может быть поблизости. Опустошив один участок, они двигаются ко второму, бесшумно и методично. Даже Хён У прекращает страдать идиотизмом при великом желании поскорее закончить уже здесь и вернуться в Тэхвасон. Юнги не верит своему счастью — он обнаруживает цветные карандаши, краски, пастельные мелки… Так много всего, целый профессиональный набор! Кажется, загадка подарка для Тэхёна разгадана, однако есть одно большое «но». Даже два. Чемоданчик с инструментами художника достаточно большой и увесистый, а это значит, что его ни в рюкзак не запихнёшь, ни незамеченным в их с Тэ комнату не протащишь. К тому же, Тэхён больше не рисует. Уже несколько лет, как. Однако совсем недалеко от художественной лавки он натыкается на витрину ювелирных изделий. В новом мире драгоценности измеряются уже далеко не в пробе золота, но все эти украшения по-прежнему выглядят красиво. Взгляд цепляется за тонкую цепочку с симпатичным кулоном в виде снежинки. В это время года на улице давно уже должен был лежать снег, если бы не Великая Тьма. Если бы не она, не факт, что Юнги в принципе встретил бы Тэхёна. Вещица ощущается на ладони легко, украшение холодное и будет красиво блестеть, если его хорошенько почистить от пыли. Тэхён так давно не видел снег… Он очень по нему скучает. И, быть может, этот кулончик не вернёт ему настоящую зиму, которую он любил, но позволит ему вспомнить о снеге. Юнги тайком закидывает украшение себе в передний нагрудный карман. Всё, он выбрал. — Зачем ты берёшь с собой книги? — Чидви осторожно толкает в плечо Хваёна. — А что, наука Тэхвасону больше не нужна? — опустив в рюкзак ещё одно пособие, интересуется другой добытчик. — Библия — наука? — Это Закон Бога. — Это средство массовой манипуляции, — спорит с ним злобным шёпотом Чидви. — Все религии мертвы. Не воскрешай их и упокой с миром. — Религии вечны. — Тогда где был твой бог, когда Землю окутала тьма? Где он был, когда твою семью убили мародёры? Только не говори, что ты в Тэхвасоне и церковь ещё хочешь открыть. У людей только умы прояснились от всей этой чуши! У нас теперь новый бог, и имя ему — Великая Тьма. — Я рад, что вы устроили тут полемику, — вклинивается между ними Юнги, — но, мать вашу, решайте всё это в Тэхвасоне. У вас будет по меньшей мере чёртов месяц, чтобы разобраться: сжечь копию к черту или начать читать проповеди. — Ребят… — зовёт их Субин. — Клянусь, если мы из-за вас здесь сдохнем, — продолжает Юнги всё тем же шипяще-раздражённым шёпотом, — я вас… Он не собирается здесь помирать. Он должен сдержать обещание и вернуться ко всему своему миру, к единственному человеку, который важен для него в этой жизни. Однако закончить он не в силах — Субин снова кряхтит жалкое обращение, дабы все обратили на него внимание: — Ребят… — Что? — отзывается первым Хён У. — Кажется… — он весть бледный и громко сглатывает. Кадык заполошно дёргается под укрывшейся бисером пота кожей. — Кажется, по моей спине что-то ползёт… И действительно, из-за спины на плечо вылезает детёныш морлока, пещерного жнеца — отвратительная помесь паука-птицееда и скорпиона. Субин не двигается, когда живность продолжает исследовать его плечо. Один его укус — и Субин не жилец. Существо медленно переползает на его шею, затем на лицо. Чёрт. И вот здесь Субин просто не сдерживает свой крик ужаса, а мутировавшее чудовище тут же впивается своими мелкими зубами ему в щеку. — Субин! — ошарашено вопит его имя Чидви. — Нет! Субин спазматически дёргается и через несколько секунд падает замертво; его тело парализовало так, что мышцы очень быстро стали жёсткими, не позволяя даже согнуть конечность. Юнги громко дышит, стараясь успокоить бешенное сердце. Думать. Думать. Думать. Не позволять эмоциям взять над собой верх. А в тоннелях подземного торгового комплекса раздаётся вой, и он становится всё ближе. — Зверопсы… — шепчет Хваён посеревшим и надломанным голосом. — Они услышали нас. — Сматываемся! — Юнги не придумывает ничего лучше, чем делать отсюда ноги, да поскорее, пока жертвой пал лишь Субин. — Бегом! Бегом! Бегом! Хваён запихивает в свой рюкзак книги уже без разбора, он просто берёт всё, что видит. Юнги тяжело взваливает на спину свой, наполненный всякими предметами. Его нужно будет сбросить при необходимости, даже если будет жаль. Целью рейда сюда была добыча ценных для Тэхвасона предметов, но жизнь важнее. — Хён У! Хён У от увиденной сцены смерти друга совсем срывает крышу, поэтому он открывает огонь вслепую, целясь в тёмный коридор, откуда доносятся рычание и голодный устрашающий вой. Судя по их количеству, к ним приближаются не один и даже не два мутанта. — Совсем спятил? — Юнги берёт его за грудки, хорошенько встряхивая. — Это за Субина! — Беги, придурок! Юнги не успевает его даже оттащить, как один из чудовищ захватывает голову Хён У в пасть и с силой стискивает. У Юнги всё внутри холодеет. Он должен найти путь домой. К Тэхёну. Он дал обещание вернуться. Эмоции полностью выключаются, сейчас нельзя позволять шоку одолеть его. Они с Хён У не были друзьями, и Юнги мечтал задушить его своими руками, однако он никогда не желал ему такой страшной смерти. Летят пули, раздаётся визг, а он бежит так, что аж сгорают лёгкие. Юнги разделывается с одним волкоподобным существом с двумя пастями, но от смерти Чидви это не спасает. Кажется, крик Хваёна ещё слышно какое-то время, но затем стихает и он. Юнги остаётся один, наедине с по меньшей мере тремя зверопсами. Сейчас, когда он оточен ими, травмированная рука, на которой остались следы звериных клыков, болит особенно сильно. Пуль осталось не так много, так что пользоваться ими нужно с умом, не палить с горяча, только по целям. Ещё есть нож. Что ж, живым он им точно не дастся. Один из коридоров полностью перетянут паутиной пещерного жнеца, поэтому Юнги обманным манёвром загоняет одного из некрупных чудовищ в ловушку. Существо издаёт ужасающий вопль, тогда как другой, самый крупный из них начинает рычать ещё громче и свирепее. Кажется, Юнги только что убил её щенка. Рюкзак приходится сбросить, это придаст телу ускорения. В подобных ситуациях он раньше не оказывался, так что действует на чистой импровизации и стреляет в потолок, чтобы тот раздавил существ под своей тяжестью. Грохот стоит неимоверный, и одного зверопса всё же заваливает грудой арматуры. Остаётся последний — лютая одичавшая волчица, желающая разорвать Юнги на куски — просто так, чтобы полакомиться им, и отомстить за смерть её выводка. Юнги бежит тем же коридором, который его сюда и привёл, и очень скоро видит путь на поверхность. Дыра в уступе достаточно большая, чтобы через неё пролезло туловище самки зверопса. Она достаточно крупная, крупнее всех тех, с кем Юнги сражался, так что победить её будет не так просто. Одна пуля. Дерьмово. Существо уже не так спешит достать Юнги, медленно выползая на поверхность разрушенной улицы вслед за человеком. С окровавленной пасти, растянутой в оскал, обильно капает вязкая слюна. Юнги медленно пятится, торопливо оглядывается по сторонам, пытаясь придумать хоть что-то. Большинства машин уже нет, а это значит, что Намджун и другие ребята должны быть уже на пути к Тэхвасону. Небо над головой совсем чёрное и неприветливое. Вспышка молнии озаряет мрак, а за ней следом на разрушенный город обрушивается душераздирающий гром, заставляющий на пару секунд даже оглохнуть. Зверопёс загоняет Юнги на самый край, где за спиной находится обрыв высотой в три метра. Времени, чтобы безопасно слезть с возвышения у него нет. — Прости, Тэхён, — шепчет Юнги, направив оружие с последним имеющимся в магазине патроном прямо мутанту промеж глаз. — Кажется, я не смогу сдержать обещание. Зверь яростно бросается прямиком на Юнги. Раздаётся выстрел. Земля больше не чувствуется под ногами. — Я люблю тебя. Интересно, как больно будет отсюда падать?

***

«Внимание! На Тэгу надвигается огромный циклон: токсичное облако кислотных дождей. Во избежание попадания опасного осадка в вентиляционные шахты Тэхвасона, шлюзы коридоров, ведущих на поверхность руин Тэгу, будут герметично запечатаны, а подача кислорода сократится на пятнадцать процентов. Просим всех жителей Тэхвасона не паниковать и обеспечить себя всем необходимым, чтобы успешно переждать этот сезон кислотных дождей. Ни под каким предлогом не покидайте подземелье самостоятельно и не поднимайтесь наверх. Информация для добытчиков: шлюзы закроются за полчаса до наступления бури и откроются после её окончания. Планируя вылазку на поверхность, помните о том, чтобы вовремя и безопасно вернуться в Тэхвасон. В Тэгу циклон ожидается через сорок одну минуту. Берегите себя. Слава Тэхвасону!». Тэхён улыбается, выглядывая любимую светлую макушку из толпы вернувшихся с вылазки добытчиков. Они все с ранениями. Все словно вернулись с войны, а Намджун выглядит совсем изнурённым. На последнем задании он потерял несколько своих людей, и считает их смерть полностью своей оплошностью. — Вы уже видели Юнги? — Тэхён спрашивает у Мины, одной из женщин, чей муж-добытчик успешно вернулся домой живым и с дарами. — Нет, не видела. Прости. На сердце как-то неспокойно. Он не видит среди вернувшихся его Юнги. Где он? Почему не здесь? Он же дал обещание. Тэхён пробивается через толпу прямиком к Намджуну, попутно получив несколько ненамеренных ударов в плечи от толпы, облепивших со всех сторон их героев. Что-то не так. — Ты… Ты не видел Юнги? — Что? — Намджун поднимает на него серьёзный и взволнованный взгляд. — Его группа ещё не вернулась? «Внимание! На Тэгу надвигается огромный циклон: токсичное облако кислотных дождей. Во избежание попадания опасного осадка в вентиляционные шахты Тэхвасона, шлюзы коридоров, ведущих на поверхность руин Тэгу, будут герметично запечатаны, а подача кислорода сократится на пятнадцать процентов. Просим всех жителей Тэхвасона не паниковать и обеспечить себя всем необходимым, чтобы успешно переждать этот сезон кислотных дождей. Ни под каким предлогом не покидайте подземелье самостоятельно и не поднимайтесь наверх. Информация для добытчиков: шлюзы закроются за полчаса до наступления бури и откроются после её окончания. Планируя вылазку на поверхность, помните о том, чтобы вовремя и безопасно вернуться в Тэхвасон. В Тэгу циклон ожидается через тридцать пять минут. Берегите себя. Слава Тэхвасону!».