The Rings

— И вообще, чего ты так переживаешь? Твой брат — взрослый человек, наверняка он давно занимается своими делами, а телефон… Сел телефон! Тимур же сказал, что все хорошо, — Дженни заглянула в кухню и снова попыталась успокоить Вадима, который сидел за столом с чашкой чая в ожидании, когда она, наконец, соберется. То, что отделаться от нее так просто не выйдет, он уже понял. Пока они возвращались от Глеба, он выслушал целый список планов на их совместный досуг в ближайшие дни. «Я переоденусь, возьму кое-какие вещи, потом можем съездить поужинать, потом поедем к тебе, завтра на работу сначала, вечером концерт, нужно подумать, в чем идти, наверное, я сразу с собой все возьму, чтобы лишний раз не ехать от тебя к себе, мне подруга еще должна привезти документы, надо созвониться с ней, а после концерта я хочу погулять по центру, такая погода стоит волшебная, дома еще успеем насидеться, скоро же осень, послезавтра у меня аж три встречи с клиентами, наверное, я освобожусь очень поздно…» Все это лилось на него сплошным потоком, без точек и запятых, но почему-то он не останавливал и не прерывал. Это было похоже на белый шум. Или фоном играющее радио. Вадим попробовал разобраться, раздражает его это или успокаивает, но так и не понял. И сейчас, сидя на кухне съемной квартиры Дженни, не знал, что ответить на ее вопрос. — Он мой брат, это естественно, что я переживаю за него. Он попал в аварию, а теперь его нет дома, и на телефон он не отвечает. Разве это странно — переживать? — Вадим, наконец, сформулировал что-то похожее на логичное объяснение. — Я понимаю. Но все равно это слишком, у тебя до сих пор нет лица, — Дженни снова скрылась в комнате, продолжая перебирать свой гардероб. — На тебе. На тебе нет лица, — Вадим поправил, но она никак не отреагировала. «Ничего ты, блять, не понимаешь. И не поймешь никогда». Он допил чай и вошел в комнату, наблюдая, как она вертится перед зеркалом, прикладывая к себе платье, — серое, блестящее и максимально открытое. — Как думаешь, если я в этом пойду — нормально? Или слишком? У меня, если что, много других платьев. — Нормально, — Вадим толком даже не посмотрел, справедливо решив, что ей к лицу будет что угодно. Да и выбор нарядов никак не вписывался в его текущее состояние. Все было хорошо. Глеб никак не пострадал в ДТП. Но тревога никуда не уходила. — Думаю, тебе надо отвлечься, — он даже не заметил, как она приблизилась и хитро улыбнулась, — И я знаю отличный способ, как это сделать. Она погладила его по груди, увлекая в поцелуй. Он не сопротивлялся, но и особого желания не испытал. Но Дженни, словно не замечая отсутствия какой-либо страсти с его стороны, уже расстегивала ремень на джинсах, а через несколько секунд опустилась на колени. Возбуждение наступило быстро: то, что девушка прекрасно владеет языком, Вадим отметил еще в первый раз. Горячий язык выписывал на стволе какие-то узоры, губы плотно обхватывали головку. Он взял ее за волосы, впрочем, без особой грубости и насадил глубже; на ее глазах рефлекторно выступили слезы, но никакой попытки отстраниться она не предприняла. Изящные пальцы аккуратно сжали яички. Вадим давно забыл, что каких-то пять минут назад даже не хотел ее: теперь все изменилось. Он неотрывно наблюдал за ее движениями, стараясь не упустить ни секунды: красивая, слишком красивая, молодая, хорошо знающая, что делать и как доставить удовольствие. При этом сама Дженни даже не раздевалась, и Вадим знал, что может просто кончить ей в рот, натянуть одежду и пойти заниматься своими делами. А она ничего не скажет. Когда он кончил, — как и предполагал, в красивый нежный ротик, — то провел членом несколько раз по ее губам, все так же наслаждаясь открывающейся картинкой. Дженни с готовностью проглотила сперму, и на ее лице не появилось ни грамма неудовольствия. — Я готова! — Дженни стояла в прихожей, поправляя волосы. На ней был очередной короткий сарафанчик веселой расцветки. Рядом стояла большая сумка. Вадим еще раз оглядел все это, оценивая масштаб катастрофы, уже понимая, что происходит. — А это что? — он взглядом указал на сумку. — Мои вещи. Которые мне понадобятся ближайшие пару дней. Чтобы не ездить постоянно от тебя к себе, я же говорила, — она непринужденно улыбалась, копаясь в какой-то коробочке с украшениями, — Ой, сто лет эти сережки не надевала, надену сегодня! — Не много тебе вещей? — Вадим все еще пытался сообразить, что лучше сделать: такое в его планы точно не входило. Ладно, трахаться и пить, пить и трахаться. Да даже ночевать у него дома — на здоровье. Но с полным чемоданом вещей… «Бля, бля, Вадик, вот это ты въебался, конечно…» — Нет, — она посмотрела на него совершенно серьезно, — Я же девушка, я не могу ходить в одном и том же! И голову мужским шампунем мыть не могу. И мыться гелем с запахом морского бриза, или какой там у тебя гель. И вообще, мне нужно краситься, умываться, чистить зубы, переодеваться, — она говорила что-то еще, но Вадим решил, что проще не спорить. Разберемся потом. Как приехала с чемоданом, так с ним же и уедет. Он молча взял сумку и вышел в подъезд. Место для ужина она выбрала сама — какой-то маленький ресторанчик недалеко от его дома, где он никогда не был. Разглядывание меню прервал телефонный звонок: звонила Рината. Он быстро нажал ответ. — Вадик, у меня все нормально, — Глеб привычно растягивал слова, и голос его успокаивал, — Ну вдруг ты это… Переживал. Я телефон проебал. Как дела? Вадим выдохнул. — Конечно я, блять, переживал! Я тачку видел сегодня, она в хлам разбита! Ты че, не мог раньше позвонить, это что, слишком сложно для тебя, сука? Да я… Я… — он снова выдохнул. Дженни сидела напротив и недоуменно хлопала глазами. Уже сбавив тон, он продолжил, — Где ты? Точно все хорошо? — Точно все хорошо. Глеб сбросил вызов быстрее, чем Вадим успел открыть рот для ответа. — Я же говорила, что все хорошо, теперь ты успокоился? — она одарила его милой улыбочкой, — А если поесть, то будет еще лучше. Ты что-нибудь выбрал? Глеб звонил с телефона Ринаты. Значит, он с Ринатой. До сих пор. Что он может делать столько времени с Ринатой? Почему-то этот вопрос его беспокоил. Фактически одно беспокойство, — за жизнь и здоровье брата, — сменилось другим. И до конца он не понимал, каким именно. — Ого! — Дженни прервала его безрезультатные размышления, оторвавшись от телефона. — Что такое? — Вадим решил вернуться на землю, отложив все мысли на потом. Действительно хотелось есть, — за весь день он так и не смог ни позавтракать, ни пообедать. Но теперь похмелье окончательно отступило, уступая место голоду. — На, лучше сам посмотри, — Дженни протянула ему свой телефон с открытой страницей браузера, — У меня работа такая — знать все сплетни и свежие новости, — она хихикнула, — И даже эти сплетни и новости создавать. Как здесь у вас говорят «черный пиар — тоже пиар». Вот я каждый день и читаю всякое. Вадим взял телефон: с экрана не него смотрел Глеб. Точнее, его фото еще времен их совместного творчества. Сайт был весьма сомнительный, — желтопресная помойка, не гнушающаяся писать обо всем подряд, раздувая любое событие из ничего, однако пользующийся большой популярностью. В короткой заметке, тем не менее уже успевшей собрать больше трех сотен комментариев, было сказано, что бывший фронтмен известной рок-группы сегодня ночью «находясь в состоянии алкогольного опьянения попал в ДТП, сбил человека, который по некоторым данным сейчас находится в коме, после чего сбежал, чтобы избежать ответственности». Еще было написано, что ездит он без прав на чужой машине, по инсайдерской информации принадлежащей его новой любовнице Ринате Кольцовой — очень богатой и очень пьющей, как и сам герой статьи. Естественно, ни одно серьезное новостное издание ничего подобного не писало. Тимур всегда тщательно заботился о сохранении информации о своих работодателях. Но на этот раз что-то пошло не так. Вадим прекрасно знал, как это бывает. Всегда найдется тот, кто сольет, предварительно приукрасив. В голове роились мысли. «Сбил человека? Пиздец». О человеке он ничего не знал. Почему-то сразу подумал, что Рината просто врезалась куда-то. В ограждение, дерево, другую машину. О ДТП с участием пешехода он не подумал: хотя бы потому, что так разбить машину о человека невозможно. Глеб за рулем быть не мог. Все написанное было ложью. Вадим открыл комментарии. Комментарии были ничуть не лучше самой статьи. Ядовитые, издевательские и матершинные. «И чему удивляться? Он же алкаш и наркоман, надеюсь, его посадят, может, в тюрьме бухать бросит хоть» «Вот долбаеб, сначала группу свою проебал, теперь и всю жизнь проебет» «Жалко пешехода, пострадал ни за что, а пьяниц за рулем надо расстреливать!!!» «Вот ездят такие короли, закон им не закон, вы че думаете его посадят? отмажется и все!» «А мне Глебушка нравится, он такой сексуальный на этом фото…» Вадим отдал телефон обратно Дженни. — Ты что-нибудь знаешь об этом? Про сбитого человека? Она покачала головой: — Нет. Вот и удивилась поэтому так. Думала, что просто с другой машиной. А что теперь будет? — Нам с тобой ничего не будет. И Глебу тоже. Глеб там был пассажиром, в этом я уверен, а Рината… Я не знаю, — вдруг ему в голову пришла внезапная мысль, — Ты сказала, что с этим всем работаешь, знаешь кого-нибудь оттуда? Ну с этого сайта со сплетнями. — Знаю, конечно. У них очень большая аудитория, несмотря на то, что пишут они всякие скандальные непроверенные новости. А за деньги так вообще хоть что напишут: что пришельцы ночью прилетали поесть в Макдональдсе на Красной площади и потрахаться с уборщицей в туалете. — То есть они все это за деньги размещают? — Да нет, не всё. Размещают сплетни из разных источников, но не против и заказные материалы размещать. Вот смотри, нужно человеку как-то поднять свою популярность, чтобы о нем начали говорить, — а никто не говорит. Нужен инфоповод. Инфоповод легко придумать. А они и подобные им с удовольствием напишут, потом оттуда пойдут репосты и цитирования, обсуждения в тематических сообществах, — и вот о тебе снова все говорят. Но эта статья явно не заказная, ты же понимаешь. Просто кто-то рассказал: за деньги, конечно. Обычно при ДТП сотрудники полиции или больницы этим занимаются. Твоего брата наверняка везде узнали, вот и все… Кто-то посочувствует, а кто-то сразу бежит и ищет, куда бы информацию продать… — Дженни могла говорить еще долго, Вадим понял, что в этой теме она разбирается прекрасно. «Вот тебе и секретарша с ресепшена». Почему-то несмотря на то, что она давно рассказала ему, что функции администратора в Рингс — далеко не основные ее функции там, он продолжал считать ее «секретаршей». — То есть это то, чем ты занимаешься?! Способствуешь размещению на всяких помойках вранья про известных людей? — Вадиму казалось, что он сейчас окончательно потеряет над собой контроль, — Все, что там написано, — пиздеж! Мой брат никого не сбивал, он не ехал за рулем чужой машины! И Рината ему не любовница! — почему он решил вдруг сказать про любовницу, он сам до конца не понял, по идее, по сравнению со всем остальным это было уже и неважно, — И это не просто сплетня, это ложное обвинение в преступлении! Это таких, как ты, надо в тюрьму сажать, — за ваше вранье постоянное, за зарабатывание денег на лжи, грязи и мерзости! Вам похуй, что там потом с человеком будет, похуй, что вся страна его имя будет полоскать в дерьме, называть алкашом, наркоманом, преступником, убийцей, — он замолчал и глубоко вдохнул, собираясь встать и уйти. — Нет. Я занимаюсь не этим, — Дженни смотрела на него серьезно, и он сел обратно, — Я занимаюсь пиаром. И то, что я распространяю, тысячу раз проверено, согласовано и утверждено моими клиентами. Даже если там бывает неправда, то они сами хотят этой неправды. Сами. Я никогда ничего не распространяла про посторонних людей. Никогда не зарабатывала деньги на клевете или оскорблениях. Моя работа с журналистами, новостными изданиями и сообществами строится на том, что я предоставляю им новости об известных людях, с которыми работаю, по их желанию, по желанию этих известных людей, в рамках заключенных контрактов, — последние слова она произнесла с нажимом, — Ты понимаешь разницу? Вадиму стало не по себе. — Понимаю. Прости. Прости, я просто… Да блять! Читать вранье о Глебе, да и о себе самом, было не в новинку. Подобное преследовало их всю жизнь. Но вся ситуация: сначала ДТП и неизвестность, потом статья… Звонок этот от Глеба. — Я просто вышел из себя. Я понимаю, что ты не виновата. Прости, — он примирительно потянулся к ней и положил свою руку на ее, погладил и сжал пальцы. — Извинения принимаются, — Дженни улыбнулась и в ответ тоже погладила его по руке, — А знаешь… Хочешь, я позвоню их директору и что-нибудь узнаю? У нас хорошие отношения. Хорошие деловые отношения. Думаю, он нам что-нибудь расскажет. А можем вообще покурить выйти, и я громкую связь включу, чтобы ты сам все услышал. — Ой Джен, это пиздец, — мужской голос в трубке практически причитал и завывал, — Я миллион раз пожалел об этой статье! Еще столько денег пришлось менту за эту инфу отдать, а оно вон как вышло! — А как вышло? — Дженни заинтересованно смотрела на трубку, держа ее в руках на громкой связи. — Да мне под утро мент знакомый кидает сообщение, что есть информация интересная, фотографии и прочее. Про Кольцову. Вообще меня Кольцова мало интересует, — ее никто толком и не знает, нет, я, конечно, знаю, кто это… — Давай ближе к делу. — Ну и вот, говорит, она на тачке с этим ехала, как его, из группы, да похуй, я такое говно не слушаю все равно. — Макс! Ближе к делу, — Дженни нетерпеливо перебила его. — И человека сбили. И такие всегда отмазываются, от ответственности уходят, скорее всего, никто не узнает и не напишет, а мы можем эксклюзивно написать как первоисточник. Он фото с места ДТП предоставит и даже какие-то письменные объяснения. Что все достоверно, у него и копии паспортов их есть, и бумажки из дела. То есть новость не фейк. Я, конечно, заинтересовался. — И написал, что Глеб пьяный сбил человека? — Вадим не удержался и вмешался в разговор, с силой сжимая кулаки и уже не владея своим раздражением, заполнившим его до отказа, когда он слушал эту историю. — А ты еще кто? — собеседник возмутился. — Друг. Продолжай, пожалуйста, — Дженни жестом показала Вадиму, чтобы тот молчал. — Ну вот Андрюха у меня написал по-быстрому статейку, все разместили. Немного украсили, конечно, но новость-то настоящая! Фотки все были! Правда, теперь уже нет… А потом началось: сначала позвонили люди, сказали убрать упоминание о Кольцовой, я нахуй послал, конечно. Потом снова позвонили, что и про ебаря ее ни слова писать нельзя. И я снова нахуй послал. А потом заявился этот хер здоровенный, думал, яйца мне вырвет. Ну это образно выражаясь. Привез документы… Неважно, какие, плохие для меня документы. Жесткий диск забрал из компа, ноутбук и телефон. Но сейчас уже все вернули. Естественно, отформатированное в ноль. Мы фото хотели в следующем материале опубликовать, так больше отклика бы было. Не успели. Вадим жестами показывал Дженни, что хочет, чтобы она спросила то, что его интересует, и она эти жесты поняла. — Так если у тебя все документы и фото были, то ты знаешь, что за рулем была как раз Кольцова, а не… — Знаю конечно! — Макс перебил, — Но и ты знаешь, что читают о тех, кто известен, а не обо всех подряд. Вот его много кто знает, у нас просмотры за триста тыщ перевалили за какой-то час всего! А если бы фотки успели выложить, так вообще в топ бы поднялись по всем поисковикам! — в голосе мужчины слышалась явная горечь. То, что волновали его только собственные рейтинги и просмотры, Вадим уже понял. На правду и Глеба ему было плевать. — Ясно, ладно, спасибо за информацию. А со статьей что будет? — Что будет, что будет… В течение часа опровержение выйдет, где я буду рвать жопу в извинениях и раскаяниях. Пришлось. Там явно знали, куда давить. У меня выбора нет. Но мне не впервой, все сделаю, как надо. Извинюсь, раскаюсь, был не прав. Рейтинги все равно взлетели, — он хохотнул, и Вадиму стало противно. Пока они ужинали, на сайте действительно вышло опровержение. Вадим прочитал статью и даже посмотрел видео, где недавний собеседник почти искренне раскаивался в том, что разместил недостоверную информацию, тем самым опорочив честь и достоинство невинного человека, за что приносит ему свои извинения и просит простить за ошибку, которая, конечно, была просто роковой случайностью. — Зачем ты соврала? — Вадим смотрел прямо на дорогу. Мигал поворотник. Горел красный свет. Дженни сразу поняла, избавив его от уточнений. — А ты зачем соврал? Он удивленно приподнял бровь и посмотрел в серьезные серо-голубые глаза. — Заметь, ты соврал первым, — Дженни непринужденно поправила волосы, — Когда я спросила, что ты делаешь, ты отмахнулся. Это было, когда колесо мое возили на шиномонтаж. Когда я спросила, что делает твой брат, ты вообще сказал, что он работает на заводе, — ироничная улыбка украсила милое личико, — А я ни в чем тебе не соврала. Глебу соврала, когда он спросил, знаю ли я его, но я тогда была пьяная ужасно, за что мне, кстати, стыдно. Но он сразу понял, что это неправда, — она задумчиво посмотрела в окно. — Но ты ведь знала. — Знала. И что? Ты не спрашивал, знаю ли я. Просто решил врать. А я просто решила, что ты не хочешь говорить об этом. Что так тебе проще. Наверное, хотел избавить себя от назойливых расспросов, да? Но я не злюсь. Если хочешь, можем вообще об этом никогда не говорить. — О чем — об этом? — Вадим еще не до конца понял, как относиться к услышанному. — О твоем прошлом. Вадим, я не просто так сижу на ресепшене, как ты об этом думаешь. В Рингс не берут, кого попало. Я несколько лет работала в Америке с Крайз. Я почти год работаю здесь: с очень известными в шоу-бизнесе людьми, которые являются клиентами Рингс; и часть моей работы — знать всех, кто хоть более или менее популярен. Хотя бы в лицо. Не только клиентов, понимаешь. Всех. Но если тебе проще считать, что я секретарь и ношу кофе, то я не возражаю, могу надеть для тебя строгий офисный костюм и принести кофе. В постель. Вадим не удержался от ухмылки. Воображение тут же нарисовало ему Дженни в строгой юбке до колена, белой блузке и без белья. Но Дженни прервала его фантазии: — Я вижу, что ты переживаешь, что я решила к тебе переехать, — она вдруг рассмеялась, — Это очень забавно выглядит, Вадим. И раз ты сам не можешь ничего сказать, то давай я скажу. Это действительно просто вещи на пару дней, не более того, я их потом заберу. А еще завтра мы поедем на работу, и я с самого утра займусь тем, что свяжусь со своими партнерами из нормальных новостных изданий, имеющих репутацию и авторитет, и прослежу, чтобы все они опубликовали вышедшее сегодня опровержение. Чтобы ни у кого не было повода считать Глеба виноватым в аварии. — А зачем тебе я? — он задумчиво смотрел на забитый машинами перекресток, — Чего ты от меня хочешь? — он уже приготовился к привычному ответу, но услышал другое. — Я люблю взрослых мужчин, а ты красивый, интересный, зарабатываешь нормально, и член у тебя большой. Вадим изумленно поднял бровь. Это совсем не было похоже на то, к чему он привык. Обычно женщины говорили ему о его талантах и внутреннем мире, но Дженни явно предпочитала что-то покрепче и потверже всех этих внутренних миров. — Ну… Спасибо за честность. А ты знаешь, что сейчас записывают Кольцовы? — Конечно. Четвертый альбом Крайз. Знаю, как и ты знаешь. И тоже подписала точно такое же соглашение о конфиденциальности, иначе меня бы там не было. Но друг с другом мы можем об этом говорить, — она пожала плечами, — Мы плывем в лодке. — Правильно говорить «мы в одной лодке» — он снова не удержался от исправления, — А сама Крайз где? — В Америке, конечно, где же еще. — А она приедет? — почему-то Вадиму все никак не давало это покоя, но Рината так и не ответила внятно, когда он пытался узнать это у нее. — Вряд ли. А зачем ей приезжать? — Записывать клавиши. Вокал. Правда, до этого еще далеко, но все равно. Просто интересно, как это будет, интересно, что она решила делать это здесь, в России… Дженни прервала его. На ее лице снова сквозила ирония. — Ты что, так ничего и не понял? Она говорила что-то еще, уже о другом. Вадим вдруг поймал себя на мысли, как сильно ошибался. Во всем. За этой улыбочкой, хлопающими глазками, внешней наивностью стояло что-то совсем другое. И сейчас она была другой. Слова про переезд с чемоданом неприятно отдались внутри. Она все заметила. Она прекрасно поняла, о чем он думает. Она даже про «секретаршу» все поняла, хоть и назвала это иначе. «Повелся на «святую простоту» и снова проебался… Нет никакой простоты. Тем более, святой». Но вдруг стало легче. Не надо врать. Можно хоть в чем-то быть собой. — Спасибо тебе, — он протянул руку и положил на обнаженное колено, — За Глеба. И вообще… Извини, если я вел себя с тобой грубо. Она только улыбнулась, потянулась к нему и поцеловала куда-то чуть ниже уха. __ Глеб не сразу понял, где проснулся. Тело затекло от неудобной позы. Вокруг все было незнакомым. Рината спала рядом. Точнее, это он спал рядом с Ринатой — на диване, в одежде и неудобной позе. Его голова лежала на ее бедре, а рука — на ее животе. На ней было все то же платье — порванное и испачканное кровью. Он приподнял голову и несколько секунд просто смотрел. Она вдруг пошевелилась и тоже открыла глаза. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Был уже вечер. Воспоминания смутно копошились внутри: после полиции Тимур отвез их сюда, хотя и косо посмотрел на Глеба, когда Рината сказала, что они оба поедут к ней. Уснули они почти сразу. В гостиной на одном диване. Как засыпал, Глеб даже не помнил. Нервы и усталость срубили моментально, что было неудивительно. — А ты точно здесь живешь? Ну просто это все выглядит, как будто тут никто не живет, стерильно, как в операционной, — через полчаса Глеб с интересом рассматривал гостиную, объединенную с кухней, пока Рината наливала чай и доставала из холодильника какую-то еду. — Ага. Точно. Люблю чистоту и порядок, — она хмыкнула и продолжила свое занятие, — Кухня такая чистая, потому что я ничего не готовлю. И все остальное так выглядит, потому что я здесь в основном только сплю, и часто как сегодня — прямо на диване. А благодаря брату у нас даже есть еда, которую он вчера заказал из ресторана. Привезли как раз, когда я собиралась выходить, чтобы ехать за тобой. Он переживает, что я ничего не ем, точнее, это он думает, что я ничего не ем, — Глеб невольно окинул взглядом стройную фигуру: тонкую талию, острые ключицы под легкой тканью платья, изящные запястья и щиколотки, длинные ноги, — Но вообще я сначала хочу помыться и наконец-то переодеться. — Я свой телефон где-то проебал, дашь позвонить? — Глеб подумал, что надо позвонить Вадиму. Вряд ли Вадим знал, что случилось, но что-то подсказывало, что позвонить все же стоит. — Конечно, — она протянула телефон, — Пароля нет. Я в душ. На главном экране светилась куча пропущенных вызовов, Глеб не удержался и открыл список входящих. Звонил в основном Рома. Еще Тимур. Несколько не внесенных в книгу номеров. И Вадик. Вадик тоже звонил. Значит, все-таки знает уже. В мессенджере была куча сообщений. Глеб знал, что делать так некрасиво, но любопытство взяло верх. «Рината, с вами все нормально? Ты не знаешь, где Глеб? У него недоступен телефон» Значит, Вадик точно знает. Остальные сообщения были от Ромы. Глеб понимал, что если он их откроет, то все они станут прочитанными. И Рината это увидит. Решив так не рисковать, он вернулся к списку вызовов и нажал на имя брата. Рината вернулась минут через двадцать после того, как он закончил короткий разговор. На ней было другое платье — такое же легкое и закрытое. Обтягивающее. Мокрые светлые волосы завились в колечки. Глеб старался слишком не разглядывать, но получалось плохо. Тонкая ткань совсем не скрывала очертания груди и сосков, только подчеркивая их. Выступающие ключицы и бедренные косточки. Опять это проклятое запястье, длинные пальцы. Длинная тонкая шея. Высокие скулы. Губы. Глаза. Все в ней было слишком. — Нос не болит? — он всмотрелся в изящные черты лица, в очередной раз невольно залюбовавшись такой холодной и чистой красотой. — Болит немного. А ты как? — Ну, синяк так быстро не пройдет, а вообще ничего страшного. Какие планы? — Глеб понимал, что ему пора уходить, но уходить не хотелось. — Поедим наконец, — она улыбнулась, — Я ужасно хочу есть, — и в этом Глеб был с ней солидарен, — А потом… Потом я в больницу поехать хочу. — К нашему мальчику? — Глеб улыбнулся. Как его зовут, они до сих пор не знали, и это сказанное медсестрой «ваш мальчик» видимо окончательно привязалось к нему. — Да. И надо хоть узнать, что вообще произошло, пока мы спали. Сколько там пропущенных вызовов? — она подняла бровь. — Много. Мне пришлось открыть журнал, когда я Вадику звонил, — Глеб произнес это как будто в оправдание. — Ничего. Сейчас посмотрим. За ужином она разбирала звонки и сообщения, попутно рассказывая Глебу последние новости. — Наш мальчик еще в реанимации, хоть и пришел в себя, но это мы еще с утра знаем. Состояние не ухудшилось, но Тимур сказал, что в реанимацию не пустят, поэтому нужно дождаться перевода в палату. Значит, сегодня я никуда не поеду… Что еще… Машину Рома забрал, она стоит у Рингс. Пока в сервис ее отдавать нельзя. Так в полиции сказали. Кстати, твой телефон нашелся: он был на полу в машине, Рома нашел, отдаст, поэтому не переживай. Глеб нисколько не переживал о телефоне. Без телефона было даже комфортнее. В какой-то момент Рината изменилась в лице, читая что-то, а потом закрыла глаза, выдохнув грустное «бляяяяять». — Что случилось? — Глеб подошел и встал сзади. Ночью он обнимал ее, держал за руки, лежал у нее на плече, гладил по лицу. Да что там, он всю ночь, точнее, весь день, спал буквально на ней. Но теперь казалось, что это было в прошлой жизни. Он хотел прикоснуться, — так же, как ночью, — но почему-то не смог, и лишь остался стоять за спиной. Она еще что-то полистала и задумчиво передала Глебу свой телефон. Он с интересом изучил свое фото и информацию о «своих ночных похождениях». — Фотку могли бы и получше взять, это лет восемь назад было, я тут с адского перепоя, кстати. Мы с Вадиком тогда после какого-то концерта жестко забухали, уехали в другой город, не в тот, где концерт должен был быть, нас искали все, чуть ли не в розыск объявили, — он помолчал, как будто вспоминая что-то еще, — Я уже говорил тебе, что мне похуй? — он прекрасно видел, что Рината расстроена. — Говорил, — она невесело улыбнулась, — Там еще какая-то ссылка следом пришла от Ромы, давай посмотрим. По следующей ссылке было то самое опровержение. Глеб рассмеялся. — Ого, как быстро! И какие красноречивые извинения за мою поруганную честь, мне прямо неловко стало. Рината не удержалась и тоже рассмеялась. — Видишь, как здорово спать, — Глеб так и не решился прикоснуться к ней, снова вернувшись на свое место, — Пока мы спали, что-то случилось и уже разрешилось. Не переживай за меня, — он вдруг стал серьезным и смотрел прямо в ее синие глаза, — Для меня это ничего не значит. Обо мне за всю жизнь писали столько говна, что если бы я все принимал близко к сердцу, давно бы сдох. Писали и, уверен, будут писать еще много. Это кто, Тимур поработал? — Да. Больше некому. И он все правильно сделал. Там ни слова правды не было. Ненавижу такое, — она болезненно поморщилась, — Подробности позже узнаю, расскажу… Их разговор прервал звонок в дверь. Позвонили еще несколько раз, но Рината не предприняла ни единой попытки встать и открыть. Глеб вопросительно смотрел на нее. — Это Рома. Он сам откроет. Если попадет ключом в замок, — она говорила это буднично и ровно, но Глеб каким-то шестым чувством понял, что с ней происходит, — Там уже в последних сообщениях было ясно все. Что именно ясно, Глеб спросить не успел, потому что в замочной скважине действительно заворочался ключ. В руках у Романа был пакет. Что в пакете, — догадаться было не сложно. Сам он выглядел уставшим, измученным и, конечно, пьяным. — Ну что, голубки? — он по-хозяйски поставил пакет на столешницу и извлек бутылку виски, следом нашел стакан, — Чего делаете тут? Ну, тебе не предлагаю, а ты-то бухаешь, выпьешь со мной? — последнее адресовалось Глебу, но он только отрицательно покачал головой, — Ну и ладно, мне больше достанется, — стакан был наполнен и тут же опустошен. Рината молчала, просто наблюдая за происходящим. Глеб тоже молчал. Но Рома отлично справлялся и без обратной связи. — А че ты так смотришь? Как будто я в чем-то виноват! Как будто это ты сутки бегаешь и мотаешься по области, решая мои проблемы! Как будто это я угандошил пешехода, разбил тачку и весь день дрых в несознанке, не отвечая ни на звонки, ни на сообщения! Глеб смотрел на Ринату, но она продолжала молчать. Потом встала и снова налила себе чай. — А что мы молчим? А ты че молчишь? — Роман переключился на Глеба, — Ты вообще что в машине ночью делал с моей сестрой, урод? — он встал, но о чем-то задумавшись, сел обратно; Глеб на агрессивный выпад решил никак не реагировать, понимая, что это бессмысленно, — Здорово, конечно, получается… Один, блять, чуть ли не на работе ебется с мисс Дженни, никого не стесняясь, сосется с ней по углам и за жопу лапает; другой катается с моей сестрой по ночам, сбивая, как кегли, пешеходов, вы совсем охуели все, да? — вел он себя нагло и развязно, не стесняясь в выражениях, но Рината по-прежнему не реагировала, — Взял на свою голову… Нахуй его выгоню! Глеб до конца не понимал, о чем он говорит. Получалось, что… Что Вадик работает в Рингс? — Выгони, мне-то что, — Рината прервала свое молчание, — Он один и работает, пока ты бухаешь, а так вообще никто не будет. Но если ты хочешь знать мое мнение, то мне похуй, — она отпила чай и уставилась прямо на него, — Похуй. Я тебе сразу сказала, что ничего не получится, но ты был уверен в другом. Хватило тебя… На неделю? Или сколько прошло? А может тебя волнует, что кто-то другой теперь шпилит твою любовницу? — она усмехнулась. От ее ледяного тона Глебу стало не по себе, но Рому это никак не останавливало. — Она мне не любовница! Выебал ее пару раз, и что теперь? Глеб продолжал с интересом слушать. Про связь Дженни с Романом он знал, — Дженни сама ему рассказала тогда. Но то, что сейчас Роман оправдывался за это перед сестрой, было занимательно. — Я с ней не встречался никогда и встречаться не планировал, и даже спать с ней не планировал больше нескольких раз. Че, теперь мне этим тыкать будешь всю жизнь? Это вообще не твое собачье дело, с кем я трахаюсь! Я трахаюсь, с кем хочу, и тебя спрашивать не должен! Рината откровенно усмехалась. Глеб тоже едва скрыл ухмылку. Он впервые видел Кольцова вот так — близко, при хорошем освещении и когда был трезв. На свой возраст он не выглядел, выглядел моложе: Глеб помнил, что он младше его всего на несколько лет, — не больше пяти. Значит ему… Тридцать семь? Если стереть с его лица следы пьянки и отправить хорошенько отоспаться, то больше тридцати и не дашь. Русые длинные волосы, серые глаза. Они с сестрой были похожи, как будто поделив на двоих одну общую красоту. Что-то скандинавское. Точнее Глеб определить не мог. Запоздало пришла мысль, что, возможно, стоит уйти, чтобы не быть третьим лишним, но уходить он не хотел. Он понял, что уходить не хочет вообще. Ни сегодня, ни завтра. Может быть, и никогда… Он подошел к Ринате и сел рядом. Теперь они оба сидели напротив Романа. — Еще что-то? — Ри откусила печенье, продолжая пить чай, — Или это все? «Так ведет себя Вадик. Когда я к нему прихожу. Он всегда ведет себя именно так. Сидит, смотрит, иногда что-то пьет или ест, а я…» Глебу мучительно не хотелось продолжать мысль, хотя мысль была понятной. Брат, казалось, даже не замечает ее издевки, что было и не мудрено в таком состоянии. — Где песни? Четыре песни оставшиеся? — он внезапно переключился с темы своих любовных похождений совсем на другое. — Будут, — Рината ничуть не изменилась в лице, — Ты сначала сделай то, что есть. А если сейчас хочешь, то можешь самостоятельно этим заняться, — тон был таким же равнодушным, как и выражение лица. Он долго молчал, продолжая наполнять и опустошать свой стакан. Достал из холодильника оставшийся салат и уныло тыкал его вилкой. А потом внезапно поднял глаза и почти шепотом произнес: — Я чуть не умер, блять, сам, когда узнал. Сначала ведь ничего непонятно было, мне Тимур ночью позвонил, сказал, что по сводке твоя машина в хлам за городом разбита… — он смотрел прямо ей в глаза, — Я за те минуты, пока ждал подробностей… Я… Рината подошла и обняла его сзади за плечи. Он положил свои руки поверх ее и прислонился головой, прикрыв глаза. Глебу стало неловко, что он стал свидетелем этой сцены. Сцена была слишком личной и интимной, несмотря на то, что ни Рома, ни Рината больше не произнесли ни слова. Рома тряхнул головой, как будто прогоняя внезапно нахлынувшее наваждение. — Тебе домой не пора? — он смотрел на Глеба, но уже без вызова и агрессии, — А, кстати… — из кармана ветровки, которую он так и не снял, был извлечен телефон, — Это твое. Он целый, просто батарея села. — Спасибо, — Глеб повертел в руках аппарат и отложил в сторону, — И домой мне не пора.