Скайрим + доморощенный гений...

«…Вслед за чем Довакин в весьма нелицеприятных выражениях сказал мне…» Смятый листок, выброшенный за плечо. Девятый уже. Новый листок… «…Довакин, ничуть не стесняясь в выражениях, послал всех нас прямиком в…» Десятый. «…После неожиданного погрома в Посольстве, учинённым Довакином, были устроены мирные переговоры, в которых…» Одиннадцатый. Эленвен устало опустила голову на кулаки, поставив локти на письменный стол. Ни один вариант отчёта начальству на Алиноре не подходил. Начало, может, и получалось стандартным, но вот передать речь Драконорожденного сухим формальным языком было невозможно, не потеряв в содержании. А если она напишет им дословно, её просто не поймут. Как минимум, потому что она сама до смысла всех его матерных слов доходила неделю. А ещё эта его угроза… Проклятье. Эти полгода были просто чудовищны. То самый разгар гражданской войны, то политические интриги ярлов, то ловля поклонников грёбаного Талоса… а в конце года полное уничтожение всего посольства Талмора всего парой Криков из уст Довакина. И по всему надо строчить отчёты на Алинор. И все их надо писать официальным языком, при этом не упуская ни единой важной детали. Плюс координировать действия юстициаров. Тут и просто поспать-то получалось нечасто, что уж говорить о более приятном отдыхе. Нет, она знала, что люди не в меру похотливы, но… Но чтоб настолько? И ведь она себе представила, как бы он… вертел… Проклятье… Это просто неотёсанный варвар, отличающийся от имга только чуть меньшей волосатостью! Человеческая псина! «Псина», которая в данный момент спасает весь Нирн от съедения Алдуином… Паскудство. Это самый опасный террорист во всём этом проклятом мире, одним своим существованием подрывающий могущество Талмора. И при этом с ним невозможно было спорить. Он просто поставил всех перед фактом, который начертан в Древнем Свитке, который он даже показал. И он его читал. По его словам, именно в Древнем Свитке он узнал Драконобой. Ту’ум, который сбивает драконов с неба. Чему были свидетелями многочисленные агенты, когда на города или в дороге на Довакина нападали драконы. Он видел настоящую историю о том, как первые норды Скайрима бросили вызов Алдуину и проиграли. Точнее, изгнали Пожирателя Мира этим самым Древним Свитком. И вот как написать об этом? Как вообще с этим быть? Полностью описав его ультиматум (даже если опустить мат), она неизбежно получит приказ об его устранении. А он мог повторить реальный опыт человека по имени Талос, который завоевал весь Тамриэль и, смешно сказать, действительно стал божеством. Не говоря о том, что сама Эленвен стала очевидцем мощи его Голоса. Парой слов призвать скайримскую бурю в середине зимы… А потом другой тройкой слов снести половину здания… И ещё одной устроить страшный пожар, уничтоживший её дом в этом негостеприимном крае… И это не говоря о том, как бесплодно солдаты пытались ему противостоять. Другой Крик настолько ускорил его, что простые эльфы, не одну сотню лет обучавшиеся искусству боя, не могли видеть его движений. А маги… Что ж, маги смогли не больше, чем воины. Для сотворения магии требовался хотя бы краткий промежуток времени. Довакин не дал им и мгновения. Ах, если бы Эленвен только знала, что это и есть он, когда встречала его на пороге Посольства, она бы… она бы… Ну, хоть что-нибудь бы сделала. Заткнула бы ему рот, хотя бы. Если бы смогла. А ведь он не походил на того неотёсанного нордского варвара, который пришёл на совет у Седобородых так, как хотел. На приёме он вёл себя прилично, даже соответствовал титулу тана. Ну, вроде благородному, как у Эрикура, а не заработанному кровью и сталью. Для норда на том злосчастном приёме в честь празднования Нового Года на Тамриэле, Довакин вёл себя не просто прилично, а даже как-то галантно. Словно его кто-то наставлял в поведении аристократов. Он был сдержан, вежлив (удивительно, но искренне), вёл себя непринуждённо и сделал ей парочку завуалированных комплиментов. А потом дал волю своему сверхъестественному гневу. И на том совете… о, боги… Так браниться умеют только люди. И то не всегда и не все. Опять мысли соскакивают на скампово удовольствие плоти. Это сколько уже она вся в работе? Полгода — и это только с Последнего Зерна — участие в хаосе, охватившем Скайрим. Плюс те другие приказы с Алинора о преследовании поклонников Талоса. За последние-то годы. Г… Г-годы… Эленвен подняла голову, глядя перед собой. Надо поспать. Хотя бы поспать… Перед этим собрать все эти клочки бумаги, чтобы их ненароком не подобрал кто-нибудь из… А смысл? Туллий и Рикке лично присутствовали на совете, когда Довакин так грубо заткнул её, пообещав натурально изнасиловать. — Да чтоб тебя! Альтмерка сжала кулаки, мерно дыша и пытаясь успокоиться. Скоро заработает себе нервный срыв такими темпами. А начальство всё требует и требует результатов. Боги, как же трудно бороться за идеалы, когда против тебя, кажется, весь мир… Эленвен заставила себя подняться и собрать все клочки бумаги. Проклятый холод заставил вздрогнуть. Чёрный Замок не располагал таким же комфортом, какой удалось создать в Посольстве. А генерал оказался уже не столь гостеприимным, как раньше, когда не было силы могущественнее, чем Талмор. Хорошо хоть эта комната оказалась с очагом, и слуги тут тоже есть. Правда, в отличие от вышколенной прислуги родом из Валенвуда и Эльсвейра, эти… безволосые мартышки почти не скрывали своих полных ненависти взглядов. А сделать ничего нельзя, они ей не подчиняются. Да, может, тут их тоже порят время от времени, но, наверное, за провинности посерьёзнее неправильных взглядов. Особенно в сторону гостей, которые здесь пребывают из нужды, а не по приглашению. Раздражает… но не более. Ах, надоел уже этот Скайрим с его адскими холодами, варварами и… — Госпожа Эленвен. О, надо же, это что, она настолько устала, что не услышала бряцанье доспехов? В проходе на нижний этаж стоял навытяжку один из солдат, выживших в погроме посольства. И, странно, этот был значительно моложе других, кого Довакин безжалостно убил мечом или Голосом. Он что, в тот вечер струсил и спрятался? Хотя как тут его винить… Первый эмиссар устало улыбнулась, кладя смятые записки в огонь потрескивающих дров. — Да, солдат. У тебя какие-то новости? — Да, Первый Эмиссар. Есть вести от шпиона в Вайтране… Очень важные. Женщина про себя приготовилась к очередной работе с бумагами. Сон опять тоскливо остался дальше в долгом ящике. А этот юнец… судя по лёгкой и не самой качественной броне, скрытой за мехом, он едва ли офицер. Максимум лейтенант самого низкого ранга. Боги, кто при дворе решил, что должность офицера в посольстве в Скайриме будет тёплым и безопасным местечком в эти годы? — В письменном виде? — Да. А держится хорошо, глаза не бегают. Выучка знатная, скорее всего, ссыльный от регулярной армии. Тогда может и быть понятным, что он делает здесь. Хотя как воины могли воспитать у такого юнца дисциплину вместо мозгов? Эленвен протянула к нему руку, позабыв весь официоз, чтобы хоть этот обмен формальностями сократить: — Давай сюда. Ага, вот теперь молодой альтмер вздрогнул. Он не ждал, что первый эмиссар вот так запросто скажет. Но, чуть погодя, зашёл в её покои и достал из сумки материалы, переданные шпионом из Вайтрана. Письмо и толстенную тетрадку. — Письмо от шпиона. Тетрадь… Она сказала, что это вещь друга Довакина. Тщательно скрытый страх в глазах при упоминании героя нордов. Да, похоже, так он и выжил тогда. Просто постарался не попасться Драконорожденному на глаза. Впрочем, пусть. Хотя бы приятно смотреть на такое родное эльфийское лицо, тем более такого милого мальчика, как этот. Так, сосредоточься… — Молодец. Ступай. Парнишка стукнул каблуками, развернулся и вышел, чуть ли не печатая шаг. Может, и не ссыльный, может, часть парадных войск. Ай, не важно. Вещь друга Довакина? Не раскрывая письмо, заинтересованная Эленвен открыла сразу тетрадку. И немного оторопела, увидев там портрет недовольной Мефалы, Лорда Даэдра, да ещё и без символов власти. Секунды три смотря в рисунок, она захлопнула тетрадь. Так, лучше сперва прочитать письмо. Она вернулась за стол и, положив тетрадку рядом, раскрыла письмо: «Э. Пишу тебе, любовь моя…» А, точно, старая шифровка, на случай, если письмо перехватят. Коротко перебрав в уме всех шпионов, несущих службу во владениях ярлов, эмиссар понадеялась, что в Вайтран была послана девушка, которая не страдает графоманией. »…из Гарцующей кобылы. Надеюсь, ты получил моё прошлое письмо, не хочу рассказывать всё заново. Ты не поверишь, но я тут встретила такого милого парнишку. Микаэль ему и в подмётки не годится, так он петь умеет. Вежливый весь, обходительный, но какой-то странноватый. На вид обыкновенный искатель приключений, но будто немой какой-то. Иностранец. Не любит бороду, очень мило общается с одной альтмеркой. Похоже, та тоже менестрель, на лютне играет просто божественно, а поёт ещё лучше…» Так, ну да, по видимому, в Вайтране та самая шпионка, о которой Эленвен и думала. В меру восхищённый текст, достаточно обстоятельный, без лишних эпитетов. »…Они разговаривали так, будто знают языки друг друга, но предпочитают общаться на родных наречиях. Увы, я не понимала ни слова из того, что говорил парнишка, а эльфийка говорила с каким-то другим подтекстом. Они исполнили несколько песен, которых я не нашла в дневнике, но я их запомнила (насколько смогла, на обоих языках) и записала на нескольких листках, которые вложила в мой дневник. Любовь моя, обязательно прочти. Жаль, я не могу передать тебе музыку этими простыми словами, это надо было слышать. Он… как бы это ни звучало, он будто играет на струнах душ. Так меня захватывали его песни. А дневник… Это просто нечто невероятное. С любовью, вся твоя, М.» Хм. Весть и впрямь важная. Непосредственно близко к драконорожденному герою находился некто, кто умеет «играть на струнах душ». А к тому близка высокая эльфийка, похожая на странствующего менестреля. Странно. Но на Тамриэле же живут другие альтмеры, предпочитающие личную свободу высоким идеям Талморского Доминиона. Так что это не проблема. А вот дневник… Что ж, то, что это нечто невероятное, Эленвен уже успела убедиться. Подробный портрет лорда даэдра… На этот раз она открыла тетрадь не где-то в середине, а с самого начала. Листки с текстами песен оказались здесь же. Отложив пока их, альтмерка начала просматривать сам дневник. И ей сразу же показалось, что это просто набор бессмысленных каракуль, сделанных на скорую руку, чтобы как-то выразить странные мысли. Но она заставила себя внимательнее вглядеться в эти каракули, рисунки, схемы, а порой и хороший текст, выполненный профессиональным почерком. Правда, на чужом языке, отнюдь не на общем. Местами это тоже были песни, если судить по манере построения предложений в виде стихотворений. Жаль, она не могла их прочитать. Хотя она знала штук семь-десять разных языков, на которых говорили жители Тамриэля. Всё-таки, она была послом и дипломатом, лицом во власти, тем более зарубежной, и это было одно из требований профессии. И её удивило, что этот язык не походит ни на какой другой, который мог бы знать средний искатель приключений. Но, остановившись на песнях, которые писал друг Довакина явно для себя, Эленвен посмотрела на листки с песнями, которые передала ей «М.», и развернула их. Вот это уже было читаемо. Интересно, первая же песнь, которая угодила ей под глаза, была насквозь нордской, но… это ещё что? «Довакин, перед тем как они спели эту песню, мрачно сказал: — Двадцать девятого числа Восхода Солнца было сражение между бойцами Шестой роты воздушных десантников с двумя с лишним тысячами воинов Северного Кавказа. Высоту называли Семьсот Семьдесят Шесть. В том бою из девяноста солдат роты выжило только шестеро… Восемьдесят четыре человека погибло.» Эленвен отвлеклась от чтения и замерла, обдумывая эти слова. Перечитала ещё раз. Два раза. Потом прочитала песню. Дважды. Не-ет, эту песнь писали не норды… Они бы без умолку славили своих героев. И у них НЕ БЫЛО таких войск, которые могли бы биться «так, что из камней клочья словно слёзы». И против кого это они могли бы биться в каких-то северных горах, который какой-то дурак назвал «Кавказом»? Это слово не переводилось. Неполная сотня человек против двух с лишним тысяч… Это что, каждый из них — герой на уровне с редгардскими Поющими Меча, вроде достоверно известной исторической личности, как Макела Леки? «Воздушные десантники»… Что это за воины такие? Если судить по самому названию, они должны уметь летать. И «Грозовые Ворота»… Небеса… речь явно о Совнгарде, но почему-то вместо духов, которых почитали норды, тут упоминались какие-то «ангелы». И… «девятнадцатой весны кто-то не увидит»… Это что, те воины поголовно — дети? Хотя, если вспомнить, насколько быстро взрослеют и как долго живут люди, это были уже молодые мужчины. Но всё равно… Сотня подростков остановила две тысячи воинов… Если верить песне. А ещё тут упоминался некий «бог» с большой буквы, подразумевающий, что он ОДИН. Может, Единый, в которого верили в империи до Кризиса Обливиона? Непонятно. И неясно, про какое место вообще должно петься. Плюс, шпионка сообщила, что это звучало так, будто певец играл на струнах душ. Действительно, жаль, что Эленвен не могла этого услышать. Оставалось верить на слово шпионам. А потом она открыла листы, где друг героя пытался перевести некоторые из песен на тамриэльский. При этом, как говорит «М.», он на нём не говорит. Общается, как немой. Но прямо у Эленвен перед глазами было прямое доказательство обратного. Парень переводил со своего языка песнь за песнью со второй-третьей попытки. И это помогло ей быстро научиться понимать, где какие речевые обороты, которые вызывали у него трудности. И он знал другие песни, не только на своём языке, но и на другом, странно похожем на общий, но всё равно нечитаемом. Пока она не стала вдумчиво читать переводы. Некоторые фразеологизмы казались странными и абсурдными, пока до неё не доходило, что иначе было не перевести, чтобы хотя б звучало благозвучно. Так ведь он потом ещё пытался сформировать из этих слов правильные рифмы, чтобы это ещё и спеть. И, похоже, слухи о том, что Довакин тоже поёт, не врали. Наверное, именно эти строки он и пел, в то время как сам поэт пел на собственном языке, зная, как это должно звучать. И в результате получалось, что люди слышали и текст, и перевод, и не обращали внимания на последний, внимая только первому. Тогда было бы объяснимо, почему шпионка выбрала такой неточный и странный оборот, когда описала его талант. Это не магия. Эти песни могли затрагивать что-то внутри каждой души, чтобы очаровывать чистым звуком. Снова пришлось пожалеть, что шпионка не могла передать словами мелодию и голоса. Вдруг странный набор картинок. Если судить по количеству черепов и схематичных рисунков ладони, тут речь шла о Тёмном Братстве. Ходили слухи, что оно вновь набирало силу, даже попыталось устроить покушение на Тита Мида II, но Пенитус Окулатус их истребили и даже, по слухам, уничтожили тело Матери Ночи… а потом ассасины вырезали всю организацию телохранителей императора подчистую. Но император остался жив, хотя, как говорили слухи, покушение действительно состоялось. Прямо на борту Катарии. А тут… Если первый эмиссар и разобралась немного в манере общаться рисунками, то это значило нечто вроде трёх жертв, между которыми было трудно определиться. А это — Чёрная Дверь, похоже, речь об Убежище Тёмного Братства здесь, в Скайриме. Если это не лицо Астрид, главы этого Убежища, то… А это, похоже, гроб Матери Ночи. Свадебная фата? А, точно, у Виттории Вичи была свадьба. Дурацкий колпак? Ходили слухи, что в Скайриме объявились скоморохи, но… А вот человечек, пронзённый несколькими стрелами, висит на дереве. Схематичное изображение аргонианина с отрезанной головой. Рисунок вервольфа с кучей мечей в пузе. Изображение эльфийки в одеждах Тёмного Братства с мечом в груди. И… рисунок Чёрного Таинства. С Клинком Горя. Странно всё это. Походило на что-то вроде действительно попытки общения через картинки. И они шли в каком-то порядке, друг за другом. В порядке, ясном только для того, кто видел, как их рисуют. Эленвен перелистнула эти страницы и увидела довольно подробные зарисовки строения женского тела. Значит, этот таинственный странноватый друг Довакина не только поэт, но и художник. И он точно знает, как правильно рисовать. Поёт, рисует, общается жестами, но понимает тамриэлик, и при этом Довакин ругался чем-то, столь свойственным людям, но отчего-то незнакомым никому на том злополучном совете в Высоком Хротгаре. Кажется, если она всё правильно поняла, то это значило, что норд употреблял в речи ругательные выражения самого это странного парня. Иначе и не могло быть. Просто эти слова… они были короче, чем обычные нецензурные выражения нордов и имперцев, но красноречиво выражали, что бы он делал, как и чем… Да сколько можно?! Эленвен от раздражения стукнулась лбом об стол. Надо всё-таки поспать. Прочистить мозги. Но она снова прогнала сон и заставила себя ещё немного почитать этот интересный дневник. После зарисовок там следовали… А это что такое? Альтмерка вдруг заметила кое что странное, даже для него. В углах страниц были слова на альдмерисе. Сперва она их не замечала. Но почерк точно принадлежал этому поэту. Конечно, не каллиграфический, как обычно писали на этом языке. Наверное, поэтому она не сразу их увидела, считая чем-то вроде того, что уже читала. Пока вдруг не осознала, что это именно альдмерис. И, похоже, они тоже шли в определённом порядке страниц. С самого начала. Нет, сон всё-таки нужен, раз она не заметила даже такой мелочи. Но она перелистнула все страницы обратно и начала читать скрытое послание. А то, что это послание, стало ясно с первой страницы: «Эленвен» И тут до неё дошло, что шпионка не украла эту тетрадь. Ей дали это украсть. «Довакин» «Был груб» «Но иначе» «Политиков» «На место» «Не поставить»… Что? У первого эмиссара глаза полезли на лоб. Он… это… Это он надоумил Довакина наорать матом на самых властных людей во всём Скайриме? И… он знал, что должно случиться? …"Прошу» «Прощения» «Он учился» «У меня»… Всё чуднее и чуднее. …"Можем» «Поговорить» «Если» «Хочешь» «Читай» «Это»… И стрелочка на следующую страницу, где был прозаический текст, который она пропустила, так как не могла прочитать. — Да он издевается… Не-ет, она до сих пор не могла этого прочитать. Отдельные слова выглядели знакомо, да, уж после-то переводов песен. Но они никак не желали складываться в нечто осмысленное. Так, всё… она тоже не стальная, и если не поспит прямо сейчас, эта проклятая работа её сломает к Обливиону. Ладно хоть кровать была близко к очагу… ***