Сурастан: Полуостров монстров

      На лице у себя я обнаружил глупейшую улыбку. Я был чертовски, чертовски рад. Да что там, я кричал от радости! Прошлёпав по лужам, покрывавшим пол спрятавшейся за густым водным потоком пещерки, я решительно вступил в водопад, который бурным потоком чуть меня не снёс. Прохладные брызги тут же промочили меня до нитки, но вместе с этим освежили и избавили от скопившейся грязи. Пыль и пот тут же сошли, и неприятный старт тем самым был оставлен позади. Конечно, не баня и не хорошая ванна, где ты оставляешь все семь смертных грехов, но тоже по-особенному приятно.       Осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях, вышел на берег и стал выжимать своё платье. К сожалению, водопад оказался не волшебным, и назад в мужчину я не превратился. Более того, спутанная чёрная мочалка теперь плотной шторой загораживала обзор, не давая забыть о преображении. Зато кожа на ремешках и кобуре пистолета чуть размякли и прилегали теперь заметно лучше.       Зули вылетела следом и стала вертеть головой. От влаги же она избавилась, окутав себя потоком огня, при этом даже не моргнув, будто делать так было чем-то абсолютно нормальным.       — Места кажутся мне смутно знакомыми, Ника. Множество мгновений было сметено неумолимым потоком времени, но я чувствую источаемый сиими живописными местами дух бесчисленных историй.       Зули не врала: места и вправду были красивыми. Правда, оказавшись в густом подлеске, прижавшемся к отвесному утёсу, мне потребовалось пару минут идти вперёд и выйти на высокий уступ, чтобы понять это.       Небо было бескрайним ковром, на который просыпали муку – настолько отчётливо были видны густые кучки звёзд и разноцветные туманности. Сияли две луны: большая белая и маленькая голубая – если это не доказывает параллельность этого мира моему родному, то я не знаю, что. Ни шума сирен, ни света ночного города – всё живое и дышащее дикостью.       Впереди расстилалась зелёная долина, полная душистых лесов и просторных полян. Вокруг вздымались холмы, сохраняя бушующую природу в тайне и создавая для неё уютное убежище. Серебристая лента разрезала лесные шапки пополам, пробегала сквозь кусты и камыши, чтобы на самой границе видимости впасть в большое сверкающее блюдце – то ли море, то ли озеро.       Там, где вода соприкасалась с небом, последние лучи солнца (не знаю, как зовётся эта звезда, так что остановлюсь на чём-то привычном) угасали за розоватым горизонтом, обещая земле длинный ночной отдых.       — Красотища…       — Вновь, слишком приземлённый способ описать творение, тщательно вытачиваемое силами всех семи стихий в течение эонов. Но да, тут красиво, спору нет.       Простояв так минуту, мне хотелось простоять ещё столько же, чтобы ещё поглазеть на эту картину. И можно ли меня винить? Что-то настолько насыщенное красками я видел только в интернете или в играх, не хватало только водяного знака или нарисованного вьющимися буквами логотипа. Да даже там опыт не тот! Лучше один раз увидеть, чем сто раз увидеть на фотографиях.       — Холмы Девакрон, смею предположить. Внизу же, судя по всему, видна река Вена, младшая из трёх сестёр-рек, и жемчужное озеро Сесам. Местность мне известная, хотя и столь далёкая от родных песков Кавира. В былые времена, яксы, звавшие эти места своим домом, приглашали меня на ночные праздники как почётную гостью. Вокруг пылающих костров, мы кружились в пленяющем сердца танце, и разноцветные светлячки шлейфом следовали за нами. Совы – и те ухали в такт струящейся музыке. А после мы садились, чтобы угоститься дарованными фруктами и сладкими винами. Ах, те чудные, богатые вкусом вина…       — Прости, что прерываю, — вторгся я в россказни Зулейки, — но что это вообще за место? Я не местный, мне все эти названия ни о чём не говорят.       — Ника! Твоя необходимость непременно прервать стройную мысль мне невмоготу! Но я, так и быть, постараюсь поведать вкратце.       Зули взяла небольшую паузу, чтобы прокрутить поржавевшие шестерёнки памяти, а затем рассказала, что знала. Находились мы, по её словам, на полуострове Сурастан, по форме напоминавшем вгрызавшуюся в море волчью голову, а точнее – в самом его сердце, холмах Девакрон. От остального континента Сурастан отрезали неприступные Титановы горы, что делало его местом достаточно изолированным.       Именно из-за своей изолированности полуостров являлся излюбленным логовом для существ, избегающих больших компаний – драконов, всяких демонов и, разумеется, джиннов. Это создавало замкнутый круг: всякие опасные хомбре приходили сюда потому, что тут не было смертных народов, а те, в свою очередь, не селились на Сурастане из-за опасности быть проклятыми или съеденными заживо.       Точнее, так было в её времена. Как дела обстояли сейчас, она даже не догадывалась.       — Ясно, понятно. Ну что ж, надо бы, наверное, перекусить, да отправляться баиньки. Организм у меня сейчас растущий, ему нужна подпитка.       Отойдя подальше от уступа, я нырнул в густые заросли и стал искать, чего пожевать. Не ел я, по ощущениям, дня два, так что продуктивно поработать челюстью хотелось настолько, что любые волнения по поводу змей, паразитов и диких животных как-то отошли на второй план.       Оставалась ещё проблема съедобного-несъедобного, но на что мне, спрашивается, была Зули? Явно не только ради очешуительных историй. Находя какой-либо гриб, фрукт или ягодный куст, которых в этих местах оказалось пруд пруди, я показывал их своему джинну, а она мне отвечала сколько мучений я испытаю после его поглощения. Конечно, она была далеко не энциклопедией, но большинство растений узнавала.       — Один мой слуга тяготел к травничеству, — пояснила она. —Часто он, чуть свет, исчезал, чтобы вернуться с полным коробом всякой растительной ерунды для сушки и варки, приготовления настоек, зелий и ядов. К примеру, единственный кусочек этого гриба, который ты сжала, вызывает остановку сердца спустя пару дней после его поглощения. При этом он безвкусен – идеальное орудие для энтузиаста в области отравлений. Я бы настоятельно рекомендовала вымыть руки.       — Не стану спорить.       В конце концов, одно съедобное растение было найдено: с низкого деревца свисали толстенькие, большие плоды, напоминавшие по форме манго с продольным разрезом, как у персика или нектарина. Они были тёмно-зелёного цвета, но Зули божилась, что они зрелые. Сорвав один такой, я кое-как снял с него часть прочной, покрытой чем-то вроде воска скользкой кожуры, и жадно впился зубами в ароматное нутро.       Спустя пару минут, я был весь в слезах, а джинн злорадно надо мной хохотала. Нет, соврать она не соврала, фрукт амра, как его называют, действительно был зелёным в спелом состоянии. Кто же знал, что спелым-то его как раз и не едят, ведь он со временем всё больше и больше наполняется кислым соком. Злодейка приготовила мне ловушку, и я с готовностью в неё попался.       Тем не менее, мышь по кличке Ника плакала, кололась, но продолжала есть кактус. Ведь мышь просто хотела по-человечески наесться.       Заночевать пришлось неподалёку, в овраге, поперёк которого упало дерево. Лежать на земле было, конечно, тем ещё удовольствием, но набросанная в качестве подстилки трава немного смягчила остроту впечатлений и впивающихся в бока корней. К тому же, комфорт заметно повысился от разведённого совместными усилиями костра. Я собрал ветки, а Зули дала огоньку, попутно объясняя, как мана в этот самый огонёк преобразуется, и пытаясь меня чему-нибудь обучить.       Спать я лёг без новых навыков, но с гордым титулом "дурочка". ...       Утро выдалось туманным и промозглым, но поднявшееся над лесом солнце быстро разогнало сырость, и в свои права вступил напористый тропический жар, от которого я тут же разомлел. Что сказать, местный климат оказался далёк от привычных мне лесов и болот северной России. Папоротники, пышные кипарисы и акации, опутанные цветущими лозами, намекали на субтропические широты. Пару раз я отдыхал на Чёрном море – впечатление было весьма схожим, но в то же время сильно отличающимся нарочитой фантастичностью.       Всё вокруг, от безоблачного неба до земли, было ярким, насыщенным, словно сгенерированным нейросетью. Повсюду распускались невиданные цветы, рядом с похожими на деревья из моего мира возвышались стволы незнакомых пород, хохлились друг перед другом неизвестные мне сизые птицы. Это было… дико, немного страшно, но вместе с тем захватывающе.       Так, должно быть, чувствовали себя Марко Поло, Колумб и Магеллан, когда, покинув свою родину, впервые увидели новые земли? Напрямую у них, конечно, не спросишь, но я был уверен, что да. Перебарывая жжение, вновь возникшее в груди, я встал у вчерашнего уступа, прикрыл ладонью глаза и вообразил себя первооткрывателем, готовым устранить с карты мира очередную надпись "terra incognita".       Однако исследовать, как и делать что-либо в принципе, я собирался только после крепкого завтрака. Студентом я, бывало, вовсе про него забывал, но со временем всё же понял, какую совершал оплошность. Как новый день встретишь, так его и проведёшь, поэтому именно завтрак является самым важным приёмом пищи, ведь он задаёт тон на все оставшиеся сутки.       Именно поэтому я намеревался сделать первый завтрак в новом мире настолько замечательным, насколько мог. А мог я не очень-то и много, и виной тому не только перерождение в слабом детском теле. Надо признать, на природе я, извечный городской житель, бывал нечасто, из-за чего мои знания о выживании в дикой природе были… поверхностными, скажем так. Исходили они из видеоигр, где всё крайне условно, рассказов деда, которого раз нашли в тайге спустя месяц блужданий, и крутившегося по ти-ви британского шоу, где "выживальщик" и съёмочная команда всегда были в паре километров от отеля.       Кислым фруктом амра я больше давиться не собирался, поэтому отослал Зули полетать по округе и поискать чего-нибудь послаще. Заблудиться и потерять меня она не боялась, ведь переданная мне мана служила для неё чем-то вроде маячка. Сам же я отправился вниз по холму, вдоль ручья, чтобы добраться до реки и попытаться поймать рыбу. Самонадеянно? Да, пожалуй, но кто не рискует, тот завтракает амрой.       Идти пришлось недолго, минут десять-пятнадцать. Можно было бы шагать и побыстрее, но я решил достать из глубокого мешка спрятанную вчера осторожность. Зулейка подтвердила мои опасения: ядовитые змеи здесь водились. Множество из них были разными видами кобр, которые при приближении к ним раздували капюшон, тем самым давая явное предупреждение: "Не лезь, сожру!" Но ползали по округе и более скрытные гады, которых даже не поймёшь, что потревожил, пока не подойдёшь на расстояние укуса. Словом, необходимо в первую очередь смотреть под ноги.       По крайней мере, ничего страшнее здесь не должно было быть. Все монстры и магические звери, по заверениям Зули, остерегались этих мест, так что я должен был быть в относительной безопасности.       Дойдя до реки, я огляделся. Обзор был заметно хуже, чем с верхотуры: тут мешался и лес, и холмы, и даже камыши. Подумать только: раньше они были бы мне по шею, а сейчас укрывали с головой!       Сама река Вена, в отличие от впадавшего в неё шумного ручья, была тихой и текла размеренно, отражая утренние лучи, словно зеркало. Вода была настолько чистой, что с берега можно было разглядеть шныряющую на глубине живность.       — Словно зеркало! — дошло вдруг до меня. Подбежав к воде и спугнув на ходу цаплю с кривым клювом, я припал к реке, чтобы впервые посмотреть на собственное отражение.       Колыхавшееся от лёгких волн лицо смотрело на меня в ответ удивлённым взглядом двух больших круглых янтарей, спрятанных за густыми ресницами. Немного смуглая кожа, высокий лоб и смоляные волосы создавали впечатление загадочной красавицы из рассказов Шахрезады. Точнее, будущей красавицы: с щёк всё ещё не сошла детская округлость.       И всё же, несмотря на всю чуждость нового облика, в нём угадывалось что-то своё, привычное. Чем-то я даже напоминал самого себя на детских фотографиях. Возможно, если прошлого меня перекрасить, дать правильные линзы да отправить помариноваться в солярий, то мы сошли бы за родственников.       Хотя лучше не стоит. Мой начальник точно не был бы в восторге, если бы я заявился в офис в таком виде. Я представил себе этот разговор:       "Вы кто?"       "Начальник Начальникович, неужто не узнали? Я же Николай, работаю тут вот уже три года!"       "Коля?! Что с тобой случилось?"       " Расскажу – не поверите".       "Нет, расскажи мне лучше, что с квартальным отчётом. Месяц прошёл, я когда его получу?"       "А… э…"       И после этого меня лишили бы премии, а то и уволили бы. Компания – это, конечно, дружная семья, но только до того момента, пока у члена этой семьи не возникнут проблемы.       А ещё потом фото в паспорте пришлось бы менять, ой-йо…       Насмотревшись на себя любимого, я стал думать, как мне быть с основной задачей: поймать что-нибудь к завтраку. А точнее думать, чем мне это "что-нибудь" поймать. Не руками точно – с таким же успехом можно было бы лечь в воду и надеяться, что глупые речные обитатели сами заплывут в рот.       Тут нужен был инструмент: удочка, сеть или копьё. Для первых двух необходима была верёвка и часы, а то и дни кропотливой работы, в то время как у меня не имелось ни материалов, ни терпения. Третий же вариант выглядел многообещающе: всего-то отломать палку, заострить да метко кинуть в ничего не подозревающую рыбину. Проще простого, нет?       Как выяснилось, нет. Палку-то я, конечно, нашёл (попробуй её в лесу не найти), а вот заострить без такой мелочи, как нож, не получилось. Тогда я попытался добиться этого трением об камень: сел на тёплый песок возле шершавого валуна, пристроил своё "копьё" и начал с чувством, толком и расстановкой тереть, тереть и тереть. Кожица и волокна постепенно слезали со свежей палки, и я уже почти стал полноправным пещерным человеком…       Вот только я выдохся. Дети знамениты своей выносливостью и непоседливостью, но с настоящим физическим трудом им не справиться – я не был исключением. Понятия не имею, как в Викторианской Англии малолетки умудрялись выживать в шахтах. Может, тяжёлый смог и фабричные выхлопы заряжали их энергией? Вряд ли, иначе Новосибирск был бы мировой столицей спорта.       Краем глаза я уловил движение. Прямо у берега проплывала, величаво виляя блестящим хвостом, крупная и длинная рыба, размером с мою голень (причём из прошлой жизни, а не из нынешней). Острые плавники, заострённые чешуйки на спине, серебристо-фиолетовый окрас и горделиво поднятый нос. Рыба плыла медленно, как будто дразня меня, тыкая лицом в неудачу.       Ну нет, такого к себе отношения я терпеть не собирался! Отбросив палку в сторону, я снял с пояса настоящее орудие и смело направил его вперёд. Тот факт, что колдовать я так и не научился, был второстепенным – тут стоял вопрос гордости мужчины-добытчика!